(No) exception

1446 год

      Полные луны, будто всегда преследовали юного шехзаде. Невиданные ранее земли всегда были загадкой, которая оставалась нерешённой. Даже глупая любовь к Султану не окупалась даже чем-то равным. Оставаясь позади сверстников имея при этом более высокий титул, Мехмед становился всё кровожаднее. Побитые до смерти дети признавались просто сбежавшими в столицу за лучшей жизнью юнцами. Смывая свежайшую кровь с костяшек, парень шёл на урок к учителю, которого видел гораздо чаще, чем всю свою родню.

И только ему была известна тайна, которую народу просто так не расскажешь

***

      Дорогие занавески в гареме ни пропускали, ни капли света, ни всего того, что творилось в помещении. Мехмед чутко наблюдал за изысканными, но чуть неуклюжими движениями своей кузины, о которой он и в жизни бы и не вспоминал, если бы не подобные обстоятельства.       Юноша долгое время старался переманить Лале на свою сторону, но гордая мордашка всегда отнекивалась и всячески мешала. Не осталось больше ни для кого границ дозволенного. Опьяняюще-карие глаза кузины поглощали его, пока та горела огнём справедливости. Несчастные щенки, что вечно крутились подле неё, совсем не бесили Мехмеда. Сердце из абсолютной стали лишь крепло от их счастливых лиц.       Ночные кошмары гонялись за молодым Султаном, крики о мольбе старых знакомых и родных людей его раздражали. Пускай всю жизнь он ничего не чувствовал к ним, но являлись они только в дни, когда ему удавалось увидеть Лале.

И та близость с двумя щеночками его не раздражала.

      Быть уверенным в себе он давно умел. Доказывать всем кто против тебя, что ты прав было сложно, все на кого ты мог положиться так это на свои собственные яйца, которые бились, как куриные от осознания своей ничтожности.       И вновь его спасёт тот взгляд на юную нимфу, что танцует под полные зависти взгляды. Прикоснуться, забрать и не отдавать тем, кто не достоин. И он заберёт, ведь границы дозволенного исчезли для всех.

***

Наше время

      Джулиан не раз сомневался в каждом своём решении за длинную жизнь. Все те, кого он ненавидел, мирно ждали кончины под окном его особняка. Столетия шли для него долго, незабываемые вечерние танцы, на которые смотрел он, могла просидеть в его голове приличную вечность. Кровавое правление для собственного самоуничтожения не оправдались. И гнить его телу бесконечность, ходя по сырой от слёз земле.       Серебрянное платье чужой спутницы напротив, отразило от себя слабый свет местных фонарей. Глаза Джулиана украсились бликом, от которого он спешил избавиться, зажмурив их. Через мгновение на сердце Локса была угнетающая боль, словно он вновь кого-то лишился.

Почему нам было дозволено встретиться

***

1446 год

      Лале неуверенно отодвигает занавески, открывая себе вид на самодовольную мордашку. Губы султана гордо тянутся всё выше и выше, ловя на себе испуганный взгляд. Девушка растерянно сжимает низ своего костюма и старается отвести глаза от Мехмеда, что удобно расположился на обшитой золотом софе. И лишь вводящий в страх голос прозвучал дальше, чем есть на самом деле для милой Лале: — Ну здравствуй, мой сладкий лукум, — застывшая на месте дева отличается от той, что совсем недавно неслась в танце своей души. Их разные выражения лица выводили Султана из себя. Девочка его разочаровала, он хочет ту, что легко может навредить ему, а не простую куклу, которая не может даже спокойно дышать рядом.

Ошибочными шагами неслись вдвоём к тому раздражению, чтобы разжечь сильнейший пожар

— Зачем вы явились сюда? — более спокойно задаёт свой вопрос Лале, держа дистанцию с тем, кого не ожидала увидеть и вовсе. Боязнь Мехмеда часто пожирала её, к каждой встречи с ним она готовилась морально, физически, да как только могла. Эта персона не вызывала у неё тёплых чувств, лишь холод и нежелание стать кому-то нужным.       Сотни слухов носилось по дворцу, в основном все болтали о его неудачах, но ведь никто, ни разу не упоминал о его успехах. Их было меньше, но ведь никогда ничего не было быстрым. Его упрямость отталкивала от него всех. Лале не такая, бьющее по рёбрам чувство вины перед Хасаном давало о себе знать. Трон, вся Османская империя должна принадлежать ему, но его тело в земле легко оспорит этот факт с её разумом — Я посчитал, что давно не видел свою любимую кузину. Мы так хорошо ладили в детстве, пока ты не пошла по скользкой дорожке с жалкими клоунами, — всё ещё ухмыляясь, ответил султан. — Увидели? Прошу прощения, но вынуждена откланяться по своим делам, — и тут же Лале скрылась за тканью, которую так и хотелось порвать.       Так безжалостно рвать надежды имеет право только он, границы стёрты. Подождав какое-то время, Мехмед наконец покидает свою обитель о которой у него будут не самые лучшие воспоминания о коротком диалоге. Мимо проходящие слуги должным образом кланяются султану. Юноша останавливается: — Где Лале-хатун? — Эм, в последний раз, когда мы её видели, она покидала территорию дворца и бежала в сторону охотничьих угодий, — ответил один из слуг. — Продолжайте работу, — Мехмед ринулся туда, куда указал слуга, хоть у него и не было ни единой причины верить ему.       Недолгий путь пришлось ему преодолеть так он, и застал её. Маленькое озерцо отражало на себе застывшие слёзы на щеках Лале. Султан шагнул ближе к девушке, заметив его за спиной, она вскочила: — Что вам нужно от меня? — Почему? — лихо произнёс Мехмед, Лале лишь удивлённо мыкнула, не понимая ситуации, — Почему люди так любят кричать, задавать лишние вопросы, ненавидеть меня массово? Даже ты, назови мне хоть одного человека, который будет доволен мной? — Я не думаю... — Лале испуганно отстранилась от султана, раздумывая, — Твой отец, дядя Мурад. Он доверяет тебе, раз так скоро отдал своё место в твои руки. — Всё далеко не так, лукум, — Мехмед смеётся, — Ты так наивна, даже смешно. Посиди со мной, — юноша садится на траву, опуская глаза в прозрачную воду. Девушка неуверенно, но садится рядом с личным раздражителем. Минуты молчания затягиваются с сопровождением мыслей молодых людей. — Лале, как часто ты видишь своих друзей? — неожиданно друг для друга спрашивает парень. — Я стараюсь видеться с ними каждый день, — правдиво отвечает та. И снова покладистое молчание накрывает их обоих. Много недосказанных вещей осталось у этих двоих. Казалось, правда убегала от них всё дальше и дальше, а догнать было попросту некому. Все те чувства, что были только в моменты их пересечения, напрягали. Детство просто не вспомнится, а их молчание останется. Тяжесть на сердцах обоих что-то твердит о прошлых обещаниях, но спустя столько лет мало кто вспомнит, как эти двое боролись мелкими камушками, от которых они до сих пор носят шрамы. Маленький шрамик на безымянном пальце Лале Мехмед оставил, когда они играли у этого самого озера. Невозможно соврать, что у него не чесалась рассеченная давным-давно бровь.

***

Наше время

— Не удостоите ли вы меня чести станцевать с такой милой особой? — хитрый Джулиан, заметив, как спутник покинул Лайю, сразу решил действовать. Большая ладонь влиятельного мужчины держала в своих оковах маленькую незамысловатую кисть руки, нежно покрывая бледные костяшки поцелуями, Локс притянул её к себе. Всё те же ладони перебрались на миниатюрную талию, даже короткие попытки Лайи оттолкнуть от себя незнакомца не останавливали Джулиана.       Медленные покачивания в темп музыки вызвали кучу аплодисментов со стороны других гостей. Красные щёчки Бёрнелл веселили брюнета. Они сочетались друг с другом слишком хорошо, её серебряная ткань её одеяния и такого же цвета декоративная розочка на его пиджаке, который бы он давно снял. — Предлагаю покинуть шумные компании и прогуляться, — в ответ незнакомцу Лайя полностью доверилась и позволила вести себя вглубь богатых садов.

***

1446 год

      Подростки терпели затёкшие ноги и руки, лишь бы не нарушить хрупкое мгновение спокойствия. Давалось им с трудом, осознавая и то, что они уже давно перешли границу двух врагов между собой. Хмурый носик никогда не покидал Лале в компании Мехмеда и сейчас не исключение. Набравшись храбрости, юноша приблизился к её лицу, рассматривая то, чего он в ней больше всего не мог терпеть. Пухленькие губки насмехались над ним и даже не стеснялись, но сейчас вся её уверенность исчезла, убежала за алый горизонт в поисках подруги солнца. — Почему ты не смеёшься надо мной сейчас, мой лукум? — поинтересовался Мехмед, — Тебе страшно находиться рядом со мной? Давай посмейся как раньше. Думаешь, я не знаю, как ты со своей свитой надсмехаетесь надо мной каждый день? — Лале открыла рот, чтобы возразить юноше, но тут же остановилась, не смея противиться губам, что касались её розовой щечки. Морозный ветерок проходился по разгорячившей коже молодых людей, придавая Мехмеду лишь желание защитить, спасти от возможности замёрзнуть.       Своими крепкими руками он тянет деву к себе как можно ближе. Неощутимые касания их губ предают запретной страсти, которую необходимо остановить силой воли, но от нее, ни осталось и следа. — Лале, — хриплым голосом продолжает повторять имя кузины словно мантру. Девушка, не сопротивляясь, позволяет рукам султана коснуться своих бёдер, что всё ещё скрывались под прозрачным подолом костюма. Неощутимо касаясь мягкой кожи Мехмед врывался в туман чувств Лале, что прежде был закрыт для него. Аккуратные пальцы скользили по девушке, вызывая по её коже табун мурашек. Девичьими ручками она держится за плечи кузена, спасая себя от падения, что могло произойти в любой момент от переизбытка огня в крови.       Температура меж ними накалялась, алая жидкость кипела и быстро текла по телу, образуя свежие капли пота на коже. Отстраняясь от губ Лале, Мехмед тяжело дыша, облизнул её лебединую шею. — Думаю нам нужно принять освежающую ванну, — Мехмед с лёгкостью подхватил на руки шатенку, отчего она смущенно ойкнула. Не снимая одежды и всё еще держа в руках кузину, парень окунулся в воду с головой, стараясь привести собственные мысли в порядок. Девушка крепко сжала его плечи, захлёбываясь в пресной воде от неожиданности. Стукнув его пару раз в грудь Лале самостоятельно отталкивается от юношеского тела. В недоумении парень тянется на поверхность вслед за ней. — Что не так? — растерянно спрашивает он, смотря за кашляющую кузину. Мехмед слегка стучал по спине шатенки, пока она не остановила свой поток кашля. Влажные от воды волосы Лале прилипали к её лицу, а оставшаяся на них вода скапливалась на концах как капли и спадали на плечи, стекали на выделяющуюся от мокрой ткани костюма грудь. — Ты так прекрасна, — шепчет султан, впиваясь губами в дрожащее плечо. — Мехмед, — девушка скинула с себя его руки, отходя на должную дистанцию, — Мы сотворили глупость, нам нужно остановиться пока не поздно. — Глупость? Считаешь проявление чувств глупостью? Обычной шуткой? — Мехмед придвинулся к ней, хватая за плечо. Лале успокаивающе положила свои ладони ему на грудь. — Я не говорила этого. Ты сам должен понимать, что мы не должны это делать, это слишком неправильно даже для нас, — девушка прижалась щекой к мужской груди в попытке скрыть слёзы к собственной жалости. Ошибка, которую они совершили, признавали сейчас только они, считая себя грешниками, они сами стёрли границы для себя, захлебнувшись в больной лжи. — Ты отказываешь мне? — юноша ласково обнял Лале своими руками в надежде как-то согреть. На душе его бушевал пожар из вины и собственной жалости, он не хотел признавать, что эта девушка хоть какой-то клеточкой тела будет не его, а например Аслана или того чёрненького парня, которого лично Мехмед видел только рядом с шатенкой, — Позволь мне сделать тебя своей хоть на денёчек, мой сладкий лукум.       И лишь на сегодня этот вопрос не будет иметь внятного ответа, лишь сегодня тонкие руки Лале позволят себе обвить его шею и прикоснуться к столь желанным губам.

Лишь сегодня...

      Опасаясь спугнуть шатенку от себя, Мехмед позволяет себе медленно взять её талию ладонями, которые касались друг друга на пояснице. Что-то пробубнив в губы Мехмеда Лале будто смелеет, поэтому первой начинает избавляться и без того открытого наряда. — Да от этого лучше избавиться, — проговорил султан, освобождая плечи кузины от бретелек, отчего вся ткань сразу оказывается в воде. Рассматривая Лале в неполной темноте она, наконец, получает возможность лицезреть маленькую родинку под небольшой грудью. — Не смотри так пристально, пожалуйста, — смущенно хрипит она. — Конечно, — подхватывая Лале под ягодицы, юноша понёс её к лежащему неподалеку дереву. Стоило только полностью покинуть воду, то сразу же кожу обоих покрыли слои больших мурашек. Аккуратно опустив кузину на древесную кору, Мехмед стянул с себя одеяния, закрывающие его тело. Присев рядом с шатенкой юноша принялся покрывать бледные кисти рук поцелуями, — Сладкий лукум, ты слишком сладкая для чужих уст. — Хватит меня так смущать, — притягивая девушку к себе, юноша слегка не рассчитал, отчего оба повалились на холодную траву, — Слишком холодно! — запищала Лале от соприкосновения спиной с землёй.       Проигнорировав её, словно в трансе Мехмед развёл девичьи бёдра в сторону, проводя ладонями по гладкой коже выше и выше к самому заветному. Девушка интуитивно свела колени, но тихий шепот кузена успокоил, позволив вновь их развести. Розовые губы соблазнительно блестели естественной влагой под лунным светом, немного поводя по ним ладонью, он начал проникать внутрь одним средним пальчиком и лишь, потом прибавил безымянный под желанные стоны Лале.       Успокаивающе погладив её по волосам, Мехмед опустился к стоящим соскам, целуя горошины, продолжил медленно массировать Лале изнутри. И лишь сегодня он смог услышать несдержанное «Пожалуйста». — Мой сладкий лукум, тебе придётся потерпеть немного, — сдержанно выдохнув, юноша прижался к девушке пахом. Шатенка зарылась своими пальчиками в волосы кузена, тянув его ближе к себе, прося о некой поддержке, словно маленький котёнок. Неизведанные Лале чувства переполняли её, внизу живота всё горело, но одновременно там было очень мокро.       Приставив к истекающей соками промежности свой эрегированный член. Медленными движениями Мехмед погрузился во влагалище Лале, преодолевая препятствие после которого на глазах шатенки появились слезы. — Тише, мой лукум, всё хорошо, — слизав холодные слёзы с её щек, юноша начал размеренно двигаться внутри Лале. Сжимающие стенки влагалища выбивали из уст Мехмеда тяжелые стоны, которые мигом затыкались губами его партнёрши. — Мехмед, — прерывистым дыханием позвала Лале, — Мне уже не больно.       Размеренные движения сменяются привычными быстрыми, входя до конца, Мехмед перестаёт сдерживаться. Привычный ему ритм выбивает Лале из колеи из-за чего девушка начинает, чуть ли не кричать. Жгучая боль резко проходится по всему её влагалищу, будто там находится что-то острое. Боль не проходит через время, к ней просто невозможно привыкнуть. Озадаченное выражение лица Лале ненашутку заводит султана, поэтому его движения становятся более резкими, и он входит полностью, достигая матки.       Юная девица бьётся в конвульсиях не от удовольствия, а от нестерпимой боли, что продолжает её терзать. Одновременно где-то на сердце становится очень тяжело. Мехмеду вновь удалось обмануть её, внушить мнимое чувство того, что она может доверять ему. — Сладкий, лукум. Нет, — сам себя ругает султан, — Лале, моя милая Лале. Познавать своё ничтожество неприятно? — кричит Мехмед разрывая душу и сердце Лале пополам. Не больно, не страшно. Но ведь только сегодня он сможет признаться...

Как больно животным в лесу...

Без должной поддержки от таких...

Как она...

Лишь сегодня

Слёзы потекут его вновь,

Когда грязное тело Лале

Будет спокойно течь по реке.

И даже через 600 лет,

Захочется сыграть им в игру.

Но только на этот раз

Ему суждено проиграть.

***

Наше время

— Мисс Бёрнелл, что можете сказать про это прекрасное место? — интересуется Джулиан, крепко сжав ладонь своей спутницы своей. Чувствуя, как её сердце бьётся от страха даже на таком расстоянии. И даже озеро, в котором отражается сама луна, не придаст ей уверенности ни в себе, ни в обстоятельствах. Остаётся только соврать, что Опьянение от горьких чувств из прошлого поедят изнутри каждого и даже сам Султан Мехмед II не исключение.

(Не) исключение