Ангельская кровь

      В просторном шоу-руме, наполненном мягким светом и стильной, дорогой мебелью, царит спокойная тишина. Здесь витает лёгкий запах свежих цветов, который смешивается с ароматом кофе, а за высокими окнами открывается вид на безмятежный Сеул. Шоу-рум Юнджи – это пространство, где роскошь сочетается с простотой и где каждый предмет, каждая деталь говорят о её вкусе и профессионализме. Сейчас она сидит в своём кабинете вместе с Самбомом. Он внимательно слушает её, изредка кивает, пока она рассказывает ему о событиях последних дней. После возвращения Тэхёна из Америки она с ним практически не контактирует, и эта дистанция ощущается особенно тяжело в моменты, когда её мысли так или иначе всё равно возвращаются к нему.       Через некоторое время Юнджи включает на своём стационарном компьютере интервью, которое Тэхён давал в Америке, и Самбом, не задавая лишних вопросов, переводит взгляд на экран: в тёпло освещённой студии напротив Тэхёна сидит ведущий, где они беседуют в расслабленной манере. Тэхён выглядит собранным и уверенным: его ровный голос рассказывает об учёбе, о новых проектах и о том, как поездка в Сан-Франциско повлияла на его работу. Разговор постепенно касается и более личных тем, но Тэхён остаётся таким же спокойным, каким и был вначале. Юнджи молча наблюдает за выражением лица Тэхёна и невольно улыбается его умению держать себя стойко и профессионально. И вот, ближе к концу интервью, что-то меняется. Тэхён, делая паузу, неожиданно переходит на корейский и начинает зачитывать строчки из какой-то книги. Затем ведущий говорит о том, что позже они приложат к видео субтитры с переводом того, что Тэхён сказал не на английском, но поскольку и Юнджи, и Самбом являются носителями корейского, им не нужно ждать субтитров. Юнджи резко ставит видео на паузу и складывает руки на груди, обиженно опуская взгляд.       — Как-то так, — растерянно произносит Джи и медленно откидывается на спинку кожаного кресла. Самбом смотрит сначала на неё, потом на монитор, затем снова на неё, потом опять на монитор, после чего озадаченно склоняет голову вбок и спрашивает:       — Как «так»?       — Не видно? — раздражённо выдаёт Юнджи, отстранённо пялясь в экран компьютера. Она уже столько раз пересмотрела это интервью, что до прихода Самбома, что после, что сейчас оно ей кажется каким-то неестественным, словно выученной ролью. Она ловит интонации, жесты, которых не замечала при первом просмотре, улавливает паузы, где взгляд Тэхёна становится то мягким, то сердитым. Но её внимание снова и снова возвращается к тому моменту, когда Тэхён вдруг переходит на корейский и произносит несколько слов, которые так сильно выбиваются из общей манеры интервью.       — А что видно-то? — Самбом не понимает, что, по мнению подруги, должен увидеть. Ну, Тэхён. Ну, интервью. Ну, студия канала АВС. И что? Во всём этом есть что-то необычное? Если только тот момент, когда Тэхён ни с того ни с сего начинает говорить по-корейски.        — Он таким образом признался ей в любви, — словно из неё выжили все соки, словно она выпотрошена до последней капли, отвечает другу Юнджи, продолжая смотреть на повторяющуюся на мониторе часть интервью, где Тэхён с особой трепетностью взывает во всеуслышание о любви к маленькой паскуднице. Это настолько больно слушать, что каждое его слово режет Джи по живому. Она вглядывается в экран, чувствуя, как горло сжимается, а сердце неприятно колет. Его признание звучит как напоминание ей о том, что когда-то было между ними, точно как призрак чего-то, что, возможно, уже никогда не удастся вернуть.       — Ревнуешь? — убеждённо интересуется у девушки Самбом, на что Джи только один раз моргает. Конечно, она ревнует. Но дело не только в ревности. Не только ревность терзает её сердце – зависть. Её берёт белая зависть. И с каждым днём берёт всё сильнее.       — Я только мечтать могла о том, чтобы он вот так признался в чувствах мне, — Юнджи неотрывно смотрит в экран монитора, и в каждом её слове сквозит неприкрытая грусть. — Но… — ей становится так тяжело вспоминать о тех временах, когда они с Тэхёном искренне верили и любили. По крайней мере, она любила. Как выяснилось недавно, Тэхён никогда любил. Джи уже давно тяготят до сих пор невыплаканные слёзы, а ещё – внутреннее ощущение одиночества и ненужности. Лишь пустота в её душе становится шире, практически полностью поглощая её. Никакого просвета.       — Она видела? — с любопытством спрашивает подругу Самбом, не давая ей закончить начатую мысль, и один раз моргает, пока Джи опечалено вздыхает, продолжая глядеть на изображение Тэхёна на экране компьютера.       — Полагаю, он позаботился о том, чтобы увидела, — расстроенно произносит она, а затем делает небольшую паузу, поворачивает голову и смотрит на Самбома, словно он является единственным человеком среди окружающих её людей, у которого она в данный момент может просить совета: — Что мне делать?       Самбом спотыкается на первом слове, потому как неуверен, верно ли он понял ситуацию, но затем всё-таки высказывает свои мысли:       — Не вешать нос, а попытаться всё исправить, — его правая рука спокойно лежит на бедре, а левая – на ручке кресла. Он не видит никакой проблемы, для него всё просто: если Юнджи хочет быть с Тэхёном, она способна добиться своего. Самбом не видит в этом ни моральной дилеммы, ни сложностей – только цель и средства её достижения. В его глазах Юнджи обладает всем, чем нужно: умом, красотой, амбициозностью. И если на её пути стоит кто-то, кто ей мешает, в данном случае это Пак Юнин, то это лишь временное препятствие. Добиваться желаемого – выбор и право каждого.       — Правда? — не веря, что она может исправить неисправимое, переспрашивает друга Юнджи. Сейчас ей хочется опустить руки, хочется оставить борьбу, которая уже кажется ей безнадёжной. Сколько бы усилий она ни прикладывала, как бы ни пыталась показать Тэхёну свою преданность, Юнин всё равно остаётся его тенью, что присутствует в каждом его слове и взгляде. Каждый раз, когда Юнджи думает, что она близка к тому, чтобы заново завоевать его сердце, какая-то незначительная деталь, как это интервью, напоминает ей, что там, глубоко внутри, его сердце уже принадлежит другой.       — Только не говори, что уже решила сдаться? — с язвительной ухмылкой говорит Самбом, таким образом пытаясь донести до подруги, что отступить на данном этапе, отступить с тем, что она уже имеет, будет неразумно. Для достижения результата нужно доводить дела до конца, а не прятать голову в песок каждый раз, как становится сложно.       — А как ты думаешь? — надувает губы Юнджи. Конечно, она хочет довести начатое до конца. Слишком много поставлено на карту. Либо выиграет она, либо Пак. Но победы второй Джи допустить не может. Значит, остаётся выигрывать самой. А как она выиграет, если сдастся? Как она выиграет, если прервётся лишь на втором этапе своего плана?        Ей уже давно следовало приступить к третьему: распространить среди некоторых сотрудников BCHO малоприятные слухи, искажённые факты о биографии Пак и её связи с Тэхёном, которые женской части их коллектива будет очень занимательно пообсуждать. Может, Юнджи там сама и не работает, но у неё же повсюду есть связи. Поэтому для неё сделать так, чтобы сплетливые сотрудницы офиса начали без устали болтать о Юнин в негативном контексте, – задача несложная. Юнджи же знает, как работает этот механизм: достаточно нескольких точных фраз, обронённых в нужном месте, чтобы офис загудел, словно улей. Сплетни разрастутся, обрастут новыми подробностями и будут кружить по коридорам, переходя из уст в уста, пока Пак не сойдёт с ума и сама не захочет уволиться.       — Думаю, что этот эфир выбил тебя из колеи, хорошенько так потрепал тебе нервы, — вдумчиво проговаривает Самбом, посматривая то на подругу, то на экран монитора, то и вовсе куда-то в сторону. Юнджи же делает глубокий вдох и продолжает внимательно слушать его: — Но я знаю тебя уже сто лет и сдаваться без боя уж точно не в твоём характере, — на этих словах Джи согласно моргает и коротко кивает. — За мужчину нужно бороться, особенно за мужчину, которого чертовски сильно любишь.       Самбом смотрит на Юнджи, с теплотой и твёрдостью одновременно, видя в её сомнении нечто, чего она сама, возможно, не видит. Он убеждён, что ради близкого человека стоит преодолевать препятствия, бороться, не оставляя место сомнениям. Он знает, что отступление не приведёт к счастью, и видит в Юнджи силу, которая просто ждёт, чтобы её пробудили. В его глазах эта борьба, – выражение верности собственным чувствам, попытка не позволить обстоятельствам разлучить её с тем, кого она действительно любит. Они сидят вместе ещё какое-то время, и в тишине их разговора, когда его слова утешают её, Юнджи чувствует, что, может быть, её друг прав. Однако, когда Самбом уходит, её снова накрывает тягучее одиночество. Она остаётся одна, и её взгляд снова падает на экран, где всё ещё открыто интервью с Тэхёном.       Юнджи запускает видео по-новой, и вот Ким Тэхён снова перед ней: спокойный, уверенный, с мягкой улыбкой, которая моментально погружает её в тяжёлые мысли. Он говорит о своих чувствах, и каждый раз, когда произносит эти слова, у Джи словно выбивают почву из-под ног. Она уже не считает, сколько раз пересмотрела этот момент, но всё не может его выключить, не может оторвать взгляда от мужского лица. Это признание, произнесённое им так легко, так искренне, опустошает её и, кажется, забирает последние силы. «Чтобы стать счастливым, нужно пережить состояние ужасной несчастливости…» – голос Тэ такой низкий и такой тёплый. Юнджи плавно водит компьютерной мышью по столу, то и дело перематывая видео обратно, ловя каждое его слово, и её сердце больно сжимается. Она знает, что всё это он говорит не просто так, не просто для того, чтобы якобы поделиться с кем-то умной мыслью, а что за этим текстом стоят его собственные переживания. Она сама проживает состояние «ужасной несчастливости», но у неё нет уверенности, что она когда-нибудь сможет превратить его в счастье.       «…если не пройти школу горя, счастье не может быть прочным», – эта фраза отзывается эхом в её голове, словно указывая на те раны, что скрыты глубоко в её сердце, но всё ещё кровоточат. Возможно, Тэхён прав, возможно, боль действительно должна укрепить человека, но сейчас эта боль кажется бесконечной и разрушающей. «Надо знать, кто ты есть и кого ты любишь», – Юнджи чувствует, как в груди тяжелеет. Её пальцы, лежащие возле клавиатуры, дрожат. Она знает, кого любит, но это знание делает ей только больнее. Всё, что говорит Тэхён, пронизано чем-то личным, что касается не только его самого, но и её. Она понимает, что Тэхён рассказывает о собственном выборе и о том, что для него по-настоящему важно, делая это под видом озвучивания умной мысли из книги про любовь, живущей три года.       «Надо завершиться самому, чтобы прожить незавершённую историю», – на этом моменте Джи замирает, понимая, что Тэхён говорит о себе, о том, что он не сможет завершиться как состоявшаяся личность, пока рядом с ним не будет нужного человека. Эти слова пронзают её насквозь, как холодные лезвия, напоминая, что для него такой человек – не она.       Ощущение невыносимой усталости давит Джи на плечи, и когда она наконец заставляет себя подняться с кресла, её ноги подкашиваются. Юнджи теряет равновесие и опускается на пол, чувствуя, как внутреннее бессилие буквально парализует её. А в сознании – пустота, и в этом молчаливом отчаянии ей остаётся только безмолвно бороться с болью, которую она не в силах преодолеть. Внезапно её тело пронзают острые, болезненные судороги. Они сжимают её руки, ноги, делая движения неуправляемыми. Пальцы невольно сжимаются в кулаки, а дыхание становится рваным, каждый вдох даётся с трудом, словно в воздухе недостаточно кислорода. Джи пытается расслабиться, успокоить эти непослушные, дергающиеся мышцы, но судороги не отпускают её, как если бы её тело, так же, как и разум, бунтовало против её воли.       Лежа на холодном полу своего кабинета, когда острая боль пронзает всё её тело, Юнджи вдруг осознаёт, что вся эта борьба, все её усилия удержаться, бороться за внимание Тэхёна, – всё это словно затягивает её в ловушку, в которую она сама же себя и поместила. В этом беспомощном состоянии, когда каждое движение отзывается в каждой клеточке её тела нестерпимой болью, к ней приходит мысль, простая и неотвратимая: она теряет себя, разрушает свои собственные мечты и жизнь, стремясь удержать то, что никогда ей по-настоящему не принадлежало. Она понимает, что её счастье – это не борьба за чьё-то признание и не доказательство собственной значимости в чьей-то жизни. Счастье – это умение оставаться целостной, завершённой самой по себе, независимо от того, с кем рядом находишься ты или кто находится рядом с тобой.

* * *

      Стоя перед зеркалом в коридоре своей квартиры, Тэхён заботливо подворачивает воротник своего тёмно-серого свитера, обнажает ряд своих белоснежных зубов, проводит по ним кончиком языка и довольно улыбается. Сегодня он наконец-таки увидит Мунбёль – их с Джином двоюродную сестру, о приезде которой он узнал буквально вчера вечером. Мунбёль всегда была для него больше, чем просто сестрой – она всегда была для него очень близким другом. Разница в три года с самого детства связывала их особой дружбой. Её отец, родной брат Сухвана, когда-то увёз её в США – столицу Вашингтон, где она росла и привыкала к другой культуре, другой жизни. Её мама – чистокровная американка, и, хотя Мунбёль говорит на корейском, в её речи всегда скользит лёгкий акцент, делая её для близких по отцовской линии такой родной и далёкой одновременно.       Тэхён помнит, как, будучи подростком, ждал каждого её визита в Сеул, заранее представляя, как они будут проводить вместе время. Мунбёль всегда привозила ему что-то необычное из Америки – футболки с забавными принтами, комиксы, о которых он и не слышал, а однажды даже привезла бейсбольную перчатку и показала, как ловить мяч, смеясь над его неловкостью. Тэхён с улыбкой вспоминает, как во время её приездов они часто засиживались допоздна. Однажды, когда ей было пятнадцать, а ему восемнадцать, они тайком выбрались на крышу родительского дома и проговорили там почти до рассвета. Мунбёль рассказывала брату о своей жизни в Вашингтоне, о сложных тренировках, о том, как странно ей живётся между двумя культурами и как ей трудно выбирать между двумя странами. В тот момент Тэхён впервые осознал, как непросто может быть тому, кто вечно находится на границе двух миров. Именно тогда Мунбёль рассказала ему, что мечтает стать чемпионкой мира по тхэквондо, и по её решительному взгляду он понял, что однажды она этого добьётся.       С тех пор прошло много лет, и Мунбёль действительно стала чемпионкой. Сейчас она представляет Корею на международных соревнованиях, привозя домой золотые медали и кубки. Её имя стало известным не только в Корее, но и за её пределами, и каждый раз, когда она приезжает в Сеул, Тэхён ощущает гордость, перемешанную с восхищением. Жизнь кузины всегда казалась ему яркой, полной приключений и новых знакомств. Пару дней назад Мунбёль приехала в Южную Корею для подготовки к очередному чемпионату. И хотя в её расписании Сеул – это всего лишь короткая остановка, для Тэхёна она означает достаточно много. Он смотрит на своё шикарное отражение в зеркале и замечает, как широко улыбается. Ему столько хочется рассказать своей сестрёнке. Стольким хочется с ней поделиться.        Заканчивая последние приготовления ко встрече с сестрой, Тэхён выходит из своей квартиры и направляется на лифте вниз, к гаражу. Многоэтажный элитный дом окутан тишиной, и его шаги отдаются глухим эхом в просторном коридоре. Открывая дверь в гараж, Тэхён ощущает лёгкий запах машинного масла и свежести бетона. Просторное помещение освещается мягким светом ламп, а в углу стоит его редкий трофей – тёмно-серый Порш, автомобиль, который он использует крайне редко, по особым случаям. Уж больно сильно ему хочется похвастаться перед Мунбёль. Она-то знает, что обзавестись подобной машиной было его давнишней мечтой. Тогда он подходит к авто и на мгновение останавливается, проводя рукой по гладкой линии капота. Затем, медленно снимая с авто защитный чехол, он открывает вид на идеальные формы кузова. Тёмно-серый цвет машины переливается в свете ламп, каждая деталь блестит, будто только что сошла с конвейера. Это Порш 911 – его гордость, его слабость. В этой машине для него – и стиль, и скорость, и воспоминания о днях, когда он позволял себе беззаботность.       Открывая дверцу, ведущую в салон, Тэхён залезает внутрь, мгновенно ощущая мягкость кожаных сидений под собой и характерный запах дорогой отделки. Его пальцы ложатся на руль, он включает зажигание, и мотор рычит низко и глухо, наполняя гараж мощным эхом. Лёгкая улыбка касается тэхёновых губ – каждый раз этот звук пробуждает в нём что-то, что он не может объяснить словами. Наверное, он ощущает, что добился в этой жизни всего, чего хотел. Заработал целое состояние и поднялся на верхушку социальной лестницы благодаря собственным усилиям. Всё заработанное он заработал исключительно умом, а не путём воровства или же мошенничества. Да, Тэхён не всегда всё делает честно, но ведь добиться успеха законным путём куда сложнее, верно?        Погодя минуту, он подсоединяет к авто свой телефон, включает музыку, выбирая что-то лёгкое, ненавязчивое, и плавно выезжает из гаража. Колёса едва слышно касаются асфальта, и машина уверенно скользит по дороге. Улицы тянутся перед ним, а мысли возвращаются к предстоящей встрече с Мунбёль. Её тренировки проходят в одном из лучших спортивных центров Сеула, и Тэхён точно знает, что на них она, как и всегда, выкладывается на полную. Порш идеально вписывается в поток городского движения, но Тэхён не спешит. Ему нравится ощущение скорости, но ещё больше – чувство контроля и лёгкой эйфории, которые дарит ему эта машина. Через некоторое время он сворачивает на парковку возле спортивного комплекса, глушит двигатель и принимается выглядывать на горизонте сестру.        Мунбёль выходит из спортивного центра примерно через семь минут вместе с группой девчонок, с которыми только что завершила очередную интенсивную тренировку. На лице каждой из них отображается усталость, вызванная крайне большим вложением сил в подготовку к предстоящим соревнованиям. Они смеются, болтают, перекидываются шутками, обсуждая будущий чемпионат и просто мелочи, которые легко обсуждать после хорошей тренировки. Тэхён, видя, что сестра не торопится, да и что вообще не замечает его, неспешно выходит из машины, надевает на себя солнечные очки, захлопывает дверцу, обходит авто, облокачивается всем телом о противоположную дверь и скрещивает руки на груди. Затем слегка улыбается, демонстрируя стоящим напротив свою привычную самоуверенность, и тяжело вздыхает. Неосознанно он стремится показать как Мунбёль, так и её подружкам свой броский стиль и не менее броскую машину позади себя.        — Эй, Мунбёль, а что это там за красавчик стоит? — интересуется у подруги одна из девушек, когда замечает привлекательного молодого человека, стоящего возле шикарной дорогой машины, и который даже не пытается скрыть, что смотрит на всю их развесёлую компанию. Мунбёль, сначала не понимая, о чём идёт речь, прослеживает направление её взгляда, а затем хмыкает и закатывает глаза, стоит ей точно также заметить брата.       — Слюнки подотри. Это мой брат, — фыркает Мунбёль и указательным пальцем возвращает нижнюю челюсть подруги на место. Отмечая, как Тэхён самодовольно улыбается, потому как отчётливо видит реакцию её подружек на него, Мунбёль закидывает спортивную сумку себе на плечо и мчится по лестнице вниз. Её сердце вмиг наполняется теплом, а ноги несут её по дороге до брата быстрее, чем она могла бы подумать.       Два года. Два, мать их, года. Именно столько Мунбёль не было в Корее, и именно столько она не видела своих родственников по отцовской линии.       — Тэхён! — громко кричит она, почти бросая сумку на землю, чтобы как можно скорее очутиться в братских объятиях. Тэхён отталкивается от машины спиной, ответно распахивает руки, ожидая столкновения. Через мгновение Мунбёль влетает в его объятия, с силой обхватывая его за шею. Тэхён с лёгким смешком чуть пошатывается, но тут же крепко прижимает к себе кузину, словно желая этим жестом компенсировать всё то время, что они провели, не видясь и не созваниваясь, – у каждого из них уже давно своя жизнь, свои проблемы, свои головные боли. — Боже, я так скучала по тебе! — бормочет девушка, пряча лицо в мужском плече. Её голос дрожит, выдавая все её эмоции напропалую.        — А я по тебе, генералша в юбке, — отвечает сестре Тэхён, гладя её по волосам. Мунбёль смеётся, слыша обращение брата, которым он часто дразнил её в детстве, и затем чуть ослабляет хватку. Да, несмотря на все дела, расстояние и суету, их связь с Тэхёном остаётся такой же крепкой. Когда же она решает отпустить его и отходит чуть назад, Тэ отмечает, насколько она всё-таки высокая – почти с него ростом. И такая красивая. Прям до невозможности. Прекрасная внешность, сочетающая в себе все лучшие черты двух разных национальностей. — Ты стала ещё сильнее. Сильнее, выше и красивее, — щёлкает кузину по носу Тэхён и улыбается ей так широко, что не нарочно демонстрирует ей передний ряд своих идеальных белых зубов.       — Вряд ли я стала выше, но сильнее и красивее – вполне может быть, — отшучивается Мунбёль и делает глубокий вдох. Рост в сто семьдесят шесть сантиметров не меняется у неё с семнадцати лет. А сейчас ей, на минуту, двадцать семь. Десять лет без изменений. — А ты, я так погляжу, с каждым годом тоже только краше и статнее становишься. Цветёшь, как сакура весной, только по-мужски. Хоть сейчас на обложку журнала забирай. Кто-нибудь вообще устоять может? — девушка складывает левую руку в кулак и как бы невзначай тычет согнутыми пальцами в братское плечо. Тэхён начинает смеяться и кидает мимолётный взгляд за сестринскую спину – оттуда на него по-прежнему глазеют её взбалмошные подружки.       — Увы. Никто не может. Но что тут поделаешь? Что мне дано, тем я и пользуюсь – иду к людям, а они слепнут от моего обаяния, — подыгрывает кузине Тэхён и трясёт головой. — Тяжело быть совершенством, но я стараюсь, — добавляет он, как вдруг одна девчонка с каменного крыльца не выдерживает и начинает махать Тэхёну пальчиками, а другие тут же принимаются смеяться. Тогда Тэхён, не теряя времени зря, вежливо и с привычной лёгкостью тоже поднимает руку, приветствуя каждую стоящую у входа в спортивный центр. Его жест настолько естественен, что кажется, будто он знаком с этими девчонками уже полжизни. Мунбёль замечает это, оборачивается через плечо и сочувственно качает головой.       — Ага, всё как обычно. Ким Тэхён в своём репертуаре. Ни одной юбки не пропустит. В тридцать-то лет можно было бы уже и перестать цеплять каждую, кто улыбнётся, — девушка недовольно скрещивает руки на груди и надувает губы, вспоминая, как десять лет назад даже отказывалась знакомить с Тэхёном своих подруг. В ответ на это Тэхён, будучи уже привыкшим к подобным подколкам, театрально закатывает глаза и отходит немного в сторону, дабы открыть кузине дверь в машину. Перед этим он также сдвигает на лоб солнечные очки, отчего передние пряди его волос как-то по-особенному заворачиваются назад.       — Это было раньше, ваше беспокойное превосходительство. Я уже не такой, — говорит Тэхён серьёзно, но и достаточно легко, а затем кивает сестре на Порш, намекая, чтобы она уже таки села внутрь и они двинулись дальше. Между прочим, Мунбёль даже не обратила внимания на новую дорогущую машину своего старшего двоюродного брата. Или заметила, просто решила не говорить о своём восхищении вслух?       — А с каких это пор, если не секрет? — женская бровь тут же вопросительно взлетает вверх. Мунбёль запрыгивает в машину, кидает на заднее сидение свою спортивную сумку и смотрит на брата через открытое окно, когда тот захлопывает дверцу.       — С недавних, — спокойно отвечает ей Тэхён.       — А чего так?       — Интерес пропал.        — Это у тебя-то? — скептически тянет Мунбёль, смотря на брата через окно. — И как давно тебе девушки перестали быть интересны? — подозрительно щурится. — Только не говори, что ты теперь по мальчикам.        — Не мели ерунды, — фыркает Тэхён. — Просто меня больше не привлекает перспектива привлекать внимание всех подряд. Не хочется всех этих бессмысленных взглядов, разговоров и заезженного во всех понятиях флирта.        — А чьего внимания тебе хочется? — интересуется у кузена Мунбёль, и в этот момент Тэхён наконец-таки оббегает Порш и тоже залезает в салон, пристёгивая ремень безопасности. Поначалу Мунбёль Ким-Митчелл думает, что Тэ нарочно её игнорирует, не торопясь отвечать, однако, когда она слышит звук заводящегося мотора и уже через секунду авто сдвигается с места, Тэхён подаёт голос:       — Только одной девушки, — в глазах мужчины мелькает что-то теплое и даже немного застенчивое. Мунбёль поражённо вскидывает брови и три раза хлопает в ладоши. Тэхён хмурится и косится на неё, не понимая, чему она аплодирует. — Ты чему-то особенно рада?       — Типа того, — усмехается девушка, сдувая со лба свою длинную прямую чёлку. — Юнджи классная. Сколько раз её видела – не переставала удивляться её элегантности, не знаю, грациозности. Она лучший вариант для тебя, братик. Так что да, я рада, я очень рада, что у вас по-прежнему всё хорошо и что только её внимание тебе хочется получать. Прям респектую, — снова по-дружески ударяет Тэхёна в руку своим маленьким кулачком. — Она девчонка зачётная. Ты только это, со свадьбой не затягивай. А то женщины, находящиеся более четырёх лет в отношениях, но не получающие предложения выйти замуж, вскоре начинают думать, что теряют зря время. Они устают ждать, теряют веру, что для кого-то могут быть единственной, и уходят туда, где их мечты и желания не откладывают на потом, — Мунбёль щурится и с усмешкой добавляет: — А такие, как ты, потом сидят, скучают и думают, что можно было бы изменить.       Тэхёну хочется прыснуть со смеху. Он сменяет скорость на коробке передач и тотчас принимается хохотать, как ему и хотелось секунду назад. В какой момент он дал сестре подумать, что они говорят о Юнджи? Да он уже и сам думать о ней забыл. Закусывая нижнюю губу, Тэхён качает головой и поворачивает руль вправо. Он не винит Мунбёль за её неосведомлённость касательно его личной жизни – в последний раз, когда они с ней виделись, Юнджи и правда была для Тэхёна всем. И Мунбёль про это знала. Потому что Тэхён ни от кого не скрывал своей влюблённости. Вот только от его влюблённости не осталось и следа, когда малышка Пак вновь вошла в его жизнь. Тогда-то Тэхён понял, что все эти годы он обманывал и себя, и всех вокруг, считая, что и впрямь что-то испытывает к Юнджи. Хотя кое-что он и правда испытывал: благодарность. Только её и ничего больше.       — Ты, Мунбёль, не туда смотришь. Юнджи – классная, не спорю. Но речь вообще-то не о ней, — улыбается кузине Тэхён и в привычной манере выглядывает за лобовое стекло. Почему-то ему хочется показать своей сестрёнке, насколько быстрым может быть его Порш. Если уж её не впечатлила наружность его машины, то может хоть впечатлят её внутренности – рёв двигателя, мощь под капотом, плавность разгона, которая буквально вдавливает в сиденье. В ответ на слова брата Мунбёль непонимающе кривится.       — А о ком тогда? — спрашивает брата Митчелл, да с такой интонацией, что звучит её вопрос, как если бы у Тэхёна не было б иного выхода, кроме как ответить прямо и честно. Но он молчит. Продолжает вести машину, снова и снова сменяя скорость на коробке передач и даже не думая как-то оправдываться. — Господин Тэхён Тормоз, владыка сомнений, ты столько лет с Юнджи. Сам говоришь, что она классная. Так почему ты до сих пор не сделал ей предложение? Чем она тебя не устраивает, а? — девушка слегка пихает кузена в плечо, на что Тэхён хмыкает и крепче сжимает руль пальцами, обдумывая ответ.       — Юнджи – хорошая. Но она… — мнётся мужчина и нервно облизывает губы. — Она не та, понимаешь? У меня не возникает ни чувств, ни желаний, ни «бабочек в животе», как вы, девушки, любите говорить. Ничего я не чувствую рядом с ней, — произносит он после небольшой паузы и чуть сильнее жмёт на педаль.       — Говоришь так, словно всё тобой перечисленное – тебе очень хорошо знакомо. Но раз не благодаря Джи, значит, благодаря кому-то другому, — констатирует Мунбёль с лёгкой усмешкой. Тэхён слегка улыбается, но его глаза остаются прикованными к дороге. Тогда Мунбёль фыркает, понимая, что молчание брата – и есть ответ. — Ну-ну. И кто же она? Кто эта роковая дама, которая заставила тебя сидеть за рулём и страдать в тишине? — насмешливо интересуется Мунбёль. Тэхён снова решает промолчать. — Да ладно тебе! Это что, тайна вселенского масштаба? Неужели я не могу знать, кто она такая? Бывшая модель? Человек с твоим уровнем интеллекта? Юн Сун из соседнего дома? Да кто, блин!?       Тэхён опять молчит, но его молчание говорит само за себя. Тогда Мунбёль, словно озарённая неведомой мыслью, медленно поворачивает к брату голову и вскидывает брови вверх.       — Подожди-ка… Не-ет, ну, не-ет… Ты не смеешь… Это же не твоя бывшая, да? Не Юнин? — Митчелл буквально хватается сначала руками за голову, а после бросает их в воздух, когда Тэхён коротко кивает. — О, Будда! — восклицает она. — Спустя столько лет, брат, ты решил вспомнить ту, кто разбила тебе сердце? Это что, какой-то супергеройский план мести? Или ты решил посвятить ей роман? Умоляю, скажи, что это не так…       — Хватит драмы, — говорит Тэхён крайне сдержанно. Он не сомневается в том, что Мунбёль поймёт его, как и поверит в их любовь с Юнин, просто она её не знает. Они никогда не виделись, не общались. Но когда он их познакомит, Мунбёль изменит своё мнение о малышке Пак. Потому что Пак Юнин – замечательная девушка. Со своими тараканами, конечно, но у кого их нет?       — Хватит драмы? Ты сейчас сидишь тут, как герой из дорамы, который всё ещё надеется на хэппи-энд, — хмыкает Мунбёль, качая головой. — А я-то думала, ты вырос из этого. Просто… Как, Тэхён? Почему? — продолжает она, уже даже забывая, что они едут на скорости. — Ты же сам говорил, что она предала тебя.       — Она сделала ошибку. Глупую, страшную ошибку. Но это не значит, что всё остальное в ней стало для меня ложью, — мгновение, и Порш ускоряется, и замечает Мунбёль это только тогда, когда чувствует, как её вдавливает в кресло.        — Э-эй, повелитель былых воспоминаний, сбавь-ка обороты! — кричит девушка, бросая взгляд на спидометр. — Я, конечно, за эмоциональные разговоры, но не хочу их заканчивать в кювете!       — Расслабься, — спокойно отвечает сестре Тэхён, как вдруг до него доносится звук полицейской сирены. Он невольно усмехается и чертыхается сквозь зубы. — Вот и поговорили, — секунда, и он прижимается к обочине, а патрульная машина останавливается позади. Затем Тэхён вздыхает, глушит мотор, снимает руки с руля, расслабленно откидывается на спинку кресла и косится на боковое стекло снаружи, видя, как один из полицейских выходит из авто и направляется к особенно выделявшейся машине на шоссе. Они переглядываются с Мунбёль и одновременно прыскают со смеху, – это не первый раз, когда полиция вот так ловит их на дороге.       — Ну, поздравляю. Теперь мы официально преступники, — язвит Мунбёль, несказанно радуясь тому, что не она сидит сейчас за рулём.       — Я всё улажу, — пытается успокоить сестру Тэхён и заранее открывает окно со своей стороны, дабы, когда к ним подойдёт полицейский, не утруждать его говорить водителю Порша сделать то же самое. Мунбёль складывает руки на груди и поворачивает подбородок чуть в сторону, замечая подходящего к их с братом машине патрульного полицейского. Ничего такого, кстати. Высокий, статный, подкаченный. Идеально сидящая на нём форма, чёрная кепка, блестящий на груди значок, спускающаяся с плеча портативная станция, частично скрывающие лицо тактические солнечные очки.       — Добрый день. Лейтенант полиции Чон из участка Каннам, — представляется гражданам полицейский и чуть наклоняется вниз. — Вы знаете, с какой скоростью ехали? — смотрит на Тэхёна и после бросает взгляд на его спутницу, что замечает и Мунбёль, покуда за очками лейтенанта ей очень даже хорошо видны его глаза.       — Добрый день, офицер. Превысил, знаю. Моя ошибка, — с совершенно спокойным видом отвечает стражу правопорядка Тэхён, а Мунбёль, сидящая рядом, обводит брата насмешливым взглядом и, поддаваясь импульсу, между делом кидает:       — Это не ошибка, а манера вождения. Его Порш просто не знает, что такое «медленно», — говорит она блюстителю порядка, указывая большим пальцем на брата, и тогда полицейский упирается предплечьем правой руки в крышу иномарки, а левую ставит на талию.       — Документы на машину и водительские права, пожалуйста, — обращается уже к Тэхёну лейтенант, протягивая к тому руку. Тэхён наклоняется к ногам кузины, дабы достать из бардачка всё необходимое, и пока он копается, Мунбёль решает взять ситуацию в свои руки.       — А вам вообще часто приходится гоняться за такими симпатичными нарушителями, как мы? — любопытствует она у полицейского лёгким игривым тоном и улыбается ему безупречной белозубой улыбкой. Офицер не сразу отвечает, но заметно смягчается в лице. Поначалу он просто смотрит на пассажирку, словно пытаясь оценить её намерения, а затем неоднозначно облизывает губы.       — Симпатичными нарушителями? — уточняет у гражданки полицейский, с трудом скрывая улыбку.       Мунбёль делает вид, что думает, подымая глаза к потолку.       — Ну да. Вы же видите, какие мы симпатичные. Это всё наши гены. Могу поспорить, таких, как мы, вы ещё не останавливали, — девушка подмигивает лейтенанту, и в этот момент Тэхён протягивает тому документы. Полицейский сдвигает очки на лоб, перед тем как начать изучать переданные ему материальные объекты с зафиксированной на них информацией, а после косится на по-прежнему улыбающуюся ему Мунбёль и затем возвращает глаза к водительским правам в своих руках.       — Это ваша сестра?       — К сожалению, да, — вздыхает Тэхён.       — А вам, товарищ лейтенант, форма идёт. Наверняка останавливаете не только нарушителей, но и женские сердца? — продолжает заигрывать с симпатичным полицейским Мунбёль, на что офицер только дёргает правым уголком рта.       — Это часть работы, — объясняет мужчина в форме, улыбается и переводит взгляд блестящих карих глаз на девушку в салоне. — Особенно когда встречаешь таких интересных пассажиров.       — Хотите сказать, мне удалось произвести на вас впечатление? — Мунбёль наклоняется через Тэхёна ближе к левому окну.       — Возможно. Но меня больше впечатляют водители, которые не превышают скорость в черте города, — офицер возвращает Тэхёну документы, но с Мунбёль зрительного контакта не прерывает, а лишь отходит на шаг назад, цепляясь большими пальцами за кожаный ремень. — Что ж, Ким Тэхён, ваши документы в порядке. Я бы выписал вам штраф, но, честно говоря, вашей сестре и впрямь удалось меня впечатлить. Не хочу выглядеть в её глазах придирщиком в форме. Или ещё хуже – дорожным палачом. Так что поезжайте.       — Правда? — спрашивает блюстителя порядка Мунбёль, одаривая его яркой улыбкой.       — Правда, — кивает полицейский, улыбаясь девушке в ответ. — Но если снова увижу вашу машину на такой скорости, поблажек не ждите. Всего доброго, — отдаёт гражданам честь и отходит к своей машине. Тэхён с раздражённым смешком переводит взгляд на Мунбёль и звучно хмыкает.       — Ты просто не могла не устроить сцену, да?       — А ты хотел штраф? — вопросом на вопрос отвечает брату Мунбёль и устремляет взгляд вперёд, за лобовое стекло. Тэхён иронично ухмыляется, снова заводит двигатель и отъезжает от обочины, а Мунбёль смеётся, глядя в зеркало заднего вида, где стоит полицейский и который смотрит удаляющейся машине вслед. Про себя она думает, что хотя бы сделала вечер этого кареглазого патрульного чуть более радостным, чем он был до встречи с ними. Служба у него, наверное, не шибко весёлая. Ещё бы, всяких оленей на трассе штрафовать.        Порш плавно катится по дороге, и в салон постепенно возвращается ощущение лёгкости. Тэхён запускает плейлист с любимыми песнями Мунбёль, и её лицо тут же озаряется радостью. В салоне начинают звучать яркие, ритмичные мелодии, под которые она тут же принимается подпевать. Она раскачивается в такт музыке, хлопает в ладоши и пританцовывает прямо в кресле, не обращая внимания на то, как это может выглядеть. Её движения заразительны, и Тэхён, хоть и пытается сосредоточиться на дороге, не выдерживает заразительного пения кузины и начинает стучать пальцами по рулю. Постепенно его лицо расслабляется, а уголки губ поднимаются в широкой, искренней улыбке. С сестрой он может позволить себе быть таким – смешным, слегка нелепым, но настоящим.       Мунбёль не останавливается; она делает вид, что играет на воображаемой гитаре, качает головой, и вся её энергия заливает салон, будто солнечный свет. Тэхён смеётся, изредка бросая на неё быстрые взгляды и наслаждаясь её хорошим настроением. Эту поездку можно смело отнести к тем редким моментам, когда он чувствует себя свободным, без забот и груза ответственности.       Через некоторое время Тэхён плавно поворачивает руль в сторону, паркуя машину возле какого-то кафе. Затем он глушит мотор, выключает музыку и выходит на улицу, чтобы открыть для кузины дверь. Мунбёль, всё ещё в приподнятом настроении, выходит из машины и оглядывается вокруг. Кафе выглядит приветливо – небольшое, с деревянными вывесками и запахом свежеиспечённого хлеба, который доносится из открытой двери. Чуть погодя, Тэхён ставит Порш на сигнализацию, обнимает одной рукой Мунбёль за плечи и вместе с ней идёт внутрь кафетерия. Они продолжают общаться. Обсуждать все насущные и не насущные вопросы, даже находясь в процессе заказа чего-нибудь съедобного.        Проходит немного времени до того момента, когда официант приносит новым посетителям их кофе и пирожные. Мунбёль оживлённо рассказывает Тэхёну о своей последней тренировке, пересыпая рассказ смешными деталями о подружках. Её жесты такие же яркие, как и она сама: то она размахивает руками, показывая нелепые движения, то изображает чей-то испуганный взгляд. Тэхён, слушая сестру, иногда вставляет короткие комментарии, которые заставляют Мунбёль ещё больше смеяться. Он держит чашку кофе в руке, изредка делая короткие глотки, но в основном просто наблюдает за оживлённым девичьим лицом. В какой-то момент разговор переключается на более личное. Мунбёль начинает говорить о планах одной из своих подруг, которая недавно обручилась. В этот момент Тэхён отмечает, что Мунбёль не особо приятно об этом говорить. Пауза тянется несколько секунд, прежде чем он задаёт ей прямой вопрос о её личной жизни. Это застаёт Мунбёль врасплох. Она откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди и смеётся, пытаясь уйти от темы. Но у неё не выходит.        Сначала она хмурится, а её пальцы нервно скользят по краю чашки. Мунбёль пытается избежать прямого ответа, но понимает, что ей придётся рассказать Тэхёну эту историю. После короткой паузы она нехотя начинает говорить, рассказывая, что его зовут Адам и что они познакомились в Лос-Анджелесе на одном из мероприятий, где она выступала. Адам оказался крайне очаровательным, с отличным чувством юмора. Они начали общаться, потом встречаться, но все их «встречания» казались какими-то… неопределёнными, что ли. Мунбёль быстро добавляет, что Адам слишком погружён в свои дела и что иногда она чувствует, будто их отношения – это отношения «по расписанию». Потом она отмахивается от своих же слов, говоря, что ей даже неудобно рассуждать об этом, ведь у неё тоже плотный график, но в её голосе всё равно слышна грусть.       Тэхён слушает сестру очень внимательно. Ему кажется, что её ситуация – это что-то настолько далёкое от его опыта в амурных делах, что посоветовать ей что-либо он просто не может. Вздёргивая вверх брови и параллельно поднося к губам чашку, Тэхён делает пару неспешных глотков кофе и после решает, что нужно попытаться разрядить обстановку. Его следующий вопрос застаёт Мунбёль ещё более неожиданно.       — Так и что? Когда он тебя замуж-то позовёт?       — Д-да… д-да… да что ты такое говоришь? Какой «замуж»? Замуж и я – понятия не совместимые. Я живу, чтобы выступать на соревнованиях и выигрывать кубки. Семья, муж, дети – это вообще не моя история, ты же знаешь, — Митчелл пихает брата локтем и начинает наигранно гоготать, мол, Тэхён всё и так понимает, зачем ей и дальше оправдывать свою жизненную позицию? Мунбёль ещё в семнадцать лет заявила, что не хочет и не планирует выходить замуж. Как и не планирует заводить детей. Вот такая вот она – свободолюбивая, с чёткими целями и отказом от любых «традиционных» сценариев жизни.       — Я тоже так когда-то думал, — спокойно произносит Тэхён, ставя чашку обратно на стол, обводя её пальцами обеих рук и начиная в упор смотреть на коричневую жидкость внутри. — Лет десять назад я тоже думал, что семья – это какая-то ненужная морока. Дети? Ответственность? Зачем? Я был уверен, что моя жизнь и без этого будет полной, — он на миг замолкает. — А потом… в мою жизнь пришёл человек, который изменил всё, — баритон мужчины становится чуть тише, в то время как Мунбёль внимательно смотрит на его правый профиль. — Просто когда рядом с тобой появляется человек, который не просто понимает тебя, но и делает твою жизнь лучше, ты начинаешь хотеть вещей, о которых когда-то даже не думал. Это как… как найти ту самую недостающую часть себя.       — Да, возможно, — глубоко вздыхает Мунбёль.       — Семья, дети… — продолжает Тэхён, словно уже разговаривая даже не с сестрой, а просто озвучивая вслух мысли, о которых мало кто вообще знает, кроме него самого. — Это перестаёт быть чем-то абстрактным. Оно становится просто нужным. Но не ради того, чтобы соответствовать ожиданиям общества, а ради того, чтобы быть с любимым человеком рядом, строить с ним что-то настоящее, что-то общее, чтобы оставить после себя ещё кого-то, — один раз моргая, Тэхён переводит глаза на сестру и легко улыбается ей.        Мунбёль хмурится, но в её взгляде нет осуждения – скорее, искренний интерес.       — Ты правда так думаешь?       Тэхён поначалу просто долго смотрит на неё, а затем несколько раз кивает.       — Да. Но, знаешь, я не говорю, что ты должна думать так же. Просто иногда жизнь меняется не потому, что ты этого хочешь, а потому что так нужно. А нужно тебе это или нет – решают там, наверху, — кивает подбородком на потолок и заходится в негромком, ироничном смехе. — Вот такой вот парадокс жизни.       На какое-то время между братом и сестрой воцаряется тишина. Мунбёль подпирает голову рукой и бросает взгляд за окно. Тэхён говорит всё это не просто так, как и не для того чтобы переубедить в чём-то её. Нет, он вовсе не намеревается менять своей философией её взгляды на жизнь. Он говорит о себе. О том, как его изменили чувства, что он испытывает, судя по всему, к Пак Юнин. Анализируя эти соображения, Мунбёль облизывает свои губы, обведённые яркой красной помадой, и накрывает запястье правой мужской руки своей тёплой ладонью.       — Как ты её не разлюбил за столько лет?       Тэхён несколько секунд молчит, а затем отводит глаза в сторону, будто пытаясь найти нужные слова, и тоже выглядывает в окно. Его пальцы медленно скользят по краю чашки, а в глазах появляется щемящая тоска по тому, что он потерял, но мог бы сохранить, будь его гордость менее уязвимой. Момент, и Тэхён прикрывает веки. Неприятные воспоминания из прошлого теребят его душу. Призраки ушедшего времени не хотят отпускать и не дают ему спокойно жить дальше. Раньше он думал, что уже давным-давно простил самого себя за совершённые когда-то ошибки. Но нет. Для того чтобы простить самого себя, Тэхёну нужно сделать гораздо больше, чем просто признать свою вину.       — Разлюбить… — произносит он почти шёпотом. — Я думал, что разлюбил, — затем он чуть улыбается, но эта улыбка больше похожа на признание своей собственной ошибки. — Я пытался забыть, убеждал себя, что всё прошло. Однако любовь обладает свойством оставлять в душе человека глубокий след. И даже если ты его не видишь, он всё равно остаётся внутри, — говорит Тэхён, слегка повышая голос, а Мунбёль слушает его, почти не моргая. — Это не значит, что я не злился на неё или что не был разочарован. Я был. Очень. И я жил дальше. Жил, работал, встречался с другими. И я ничего не ждал. Я пытался жить без неё. Но теперь я понимаю, что иногда человек, которого ты любишь, – это не выбор. Это факт. И ты либо принимаешь его, либо всю жизнь отказываешься от того, что делает тебя настоящим.       Мунбёль продолжает молчать, но в её взгляде появляется какая-то задумчивость. Она отодвигает блюдце с пирожным чуть в сторону и, переплетая пальцы своих рук между собой, упирается в поверхность стола уже двумя локтями.       — А Юнджи? — спрашивает она брата после короткой паузы. — Тебе самому-то не совестно так с ней обходиться? Да, ты любишь другую, но ведь нельзя просто взять и вычеркнуть из жизни все те годы, что ты провёл рядом с ней. Те годы, когда Юнин с тобой не было.       — Нельзя, — соглашается с сестрой Тэхён и протирает ладонями уставшее лицо. Затем он продолжает, чуть подаваясь вперёд, чтобы объяснить: — Пойми, эти годы без Юнин – были просто жизнью по инерции. Не потому, что я хотел двигаться дальше, а потому что думал, что обязан. Я убедил себя, что если начну что-то новое, если построю отношения с другой, то, может, смогу забыть прошлое. Но это так не работает, — смеётся. — Юнджи заслуживает, чтобы кто-то смотрел на неё так же, как я смотрю на Юнин. Я благодарен ей за то, что все эти годы она была рядом. Но жить с благодарностью и жить с любовью – две разные вещи.        Мунбёль молчит, её лицо остаётся напряжённым, но по её глазам видно, что она понимает логику брата. Затем она снова отводит взгляд к окну, обдумывая услышанное. А спустя ещё пару минут тихо вздыхает и взглядывает на Тэхёна, который теперь кажется ей не только уверенным и решительным, но и уязвимым.       — Тэ, — зовёт брата Мунбёль и, обнимая его одной рукой за спину, ставит подбородок ему на правое плечо. — Я считаю так: за свою жизнь мужчина должен хотя бы одну женщину сделать счастливой. А ты своими метаниями их обоих сделаешь несчастными, — поджимает губы и растягивает уголки рта в разные стороны, но вовсе не в улыбке, а каком-то искреннем сожалении. Тэхён косится на неё боковым зрением и один раз хмыкает. Тогда Мунбёль жмётся к братскому плечу левой щекой и делает глубокий вдох. — Я вот всё думаю… А как… Как ты понял, что любишь её по-настоящему?       Может, Тэхён и не говорил о любви к Юнин вслух, но Мунбёль и не нужно было этого слышать, чтобы понять, как именно он любит малышку Пак. Искренне? Всем сердцем? По-настоящему? Да, все эти слова подходят для того, чтобы описать его любовь. Но «по-настоящему» подходит больше всех. Потому что оно описывает глубокое, незыблемое чувство, живущее внутри, несмотря на время, расстояние и боль. Это не то чувство, которое приходит и уходит, а которое остаётся с тем, кто его испытал, навсегда.        — Тебе ответить красиво или по-мужски? — глумится Тэхён, хотя на самом деле то, что он планирует сказать сестре в ответ на её вопрос, действительно будет объективной, очевидной истиной. Уж такова мужская сущность.       — М-м… по-мужски. Что мне от того, что ты ответишь красиво? Ответь так, как есть на самом деле. Как ты сам чувствуешь, — по женским губам скользит ободряющая улыбка.       Тэхён два раза кивает головой, как бы говоря сестре, что услышал её, и уверенно вздёргивает подбородок.       — Всё просто: без секса с ней я могу обойтись, а без неё – нет.       В глазах Мунбёль нет ни осуждения, ни удивления – только тихое понимание. Она знает, что слова Тэхёна – максимально честны, без прикрас, и именно это делает их такими значимыми. Она молча кивает ему, как будто без слов соглашаясь с ним. И в этой тишине Тэхён чувствует её поддержку, хоть она ничего и не говорит. И это поддержка, которую он особенно ценит. Ведь в такой честности, как сейчас, он позволил себе быть честным до конца, и при этом не почувствовать себя слабым. Он знает сейчас и знал всегда: Мунбёль не осудила б и не усомнилась в нём, какой бы ответ он ей ни дал. Она бы просто поняла и согласилась. За это Тэхён её и любит: за умение понимать, поддерживать и не осуждать.   

* * *

      Офис BCHO живёт своей привычной жизнью: звонки телефонов, приглушённый шум клавиатур, строгие взгляды сосредоточенных сотрудников, мелькающих из кабинета в кабинет. Компания процветает, и всё это благодаря строгой дисциплине и высокому профессионализму, которых требуют от каждого. Однако под всей этой внешней строгостью всегда скрывается и другая, невидимая часть здешней жизни: шёпоты, тайные взгляды, пересуды, которые рождаются в местах вроде комнаты отдыха. А комната отдыха – это особое место. Сюда сотрудники заходят не только за кофе или чтобы выдохнуть после тяжёлого совещания. Это место, где обсуждаются офисные новости, планы на выходные, а иногда и не самые приятные слухи.       — Ты слышала, что на следующей неделе поднимают требования к сдаче отчётов? — спрашивает одна сотрудница, по имени Мина, у другой сотрудницы – Шихё, качая головой и поднося к губам чашку с недавно приготовленным кофе.       — Ага, как будто нам и без того работы мало. Так ещё и эти отчёты по десять раз перепроверяй, — отвечает коллеге Шихё, закатывая глаза и крестом складывая руки на груди. — Успевай только вертеться. А жить-то когда?       В этот момент дверь в комнату отдыха отворяется, и внутрь заходит ещё одна сотрудница – Ёджин – из отдела, занимающегося набором персонала в компанию. Она подходит к кофемашине, берёт с полки кружку и начинает готовить себе карамельный латте, параллельно бросая взгляд на девушек, стоящих рядом. Девушек, с которыми она общается только на территории офиса, потому как в обычной жизни у неё нет с ними общих тем для разговоров. Однако работа требует от своих подчинённых не столько профессионализма в рабочем плане, сколько в коммуникационном.       — Что за серьёзные лица? — Ёджин смотрит на своих коллег, продолжая возиться с кофемашиной. — Вы опять о работе?       — А о чём ещё говорить? — отзывается на её вопрос Мина, чуть хмурясь и досадливо поджимая губы. — Скоро вообще спать на работе будем. Хоть сейчас себе сюда кровать покупай.       — Лучше бы обсудили что поинтересней, — растягивая губы в коварной полуулыбке, Ёджин склоняет голову в сторону, смотря на то, как кофейный аппарат заканчивает готовить её латте. — Я слышала, у нас тут новые назначения обсуждаются. Говорят, со дня на день озвучат списки тех, кто летит в Японию на ежегодную майскую конференцию.        — О, да. Только вот некоторых туда берут и вне конкурса, — Шихё поднимает брови, хмыкает и качает головой. В этот момент к их импровизированному кругу подходит Ёджин, точно так же с чашкой кофе в руках.        — Это ты о ком? — не понимает коллегу Мина.       — О ком ещё, как не о помощнице господина Кима? Как её там, Пак Юнин? Я слышала, её туда вообще без вопросов отправляют, — добавляет Шихё, её голос становится чуть тише, но язвительность из него никуда не пропадает.       — Ещё бы. С её-то… поддержкой.       — Ты имеешь в виду Тэхёна? — с притворным удивлением уточняет у второй Ёджин, делая очередной глоток кофе. Мина кивает в ответ.       — Конечно. Все видели, как он на неё смотрит. Вспомните, что творилось на корпоративе. Может, господину Киму и казалось тогда, что на него никто не обращает внимание, вот только это не так. Да я сама лично всё видела. Видела, какой разнос он устроил господину Ча на площадке для конкурсов. Они там за эту Юнин чуть ли не подрались. Если б не люди вокруг, они бы точно пустили в ход кулаки. И всё ради чего? Ради неё? Да чем она лучше любой из нас? Мало того, что мелкая, так ещё и выглядит как школьница. Ни опыта, ни заслуг – просто очередная смазливая девчёнка, которая удачно попала под крыло нужного человека. Да любая из нас могла бы справиться с её работой, если бы нам давали столько шансов, сколько дают ей, — завистливо шипит Мина.       — Ну нет, как школьница она всё-таки не выглядит, — тихо подмечает Шихё. — Миленькая, одевается со вкусом, со всеми вежливо общается, да и личико у неё ничего такое, красивенькое. Сразу видно, на что босс обратил внимание, когда брал её на работу.       — «Красивенькое» – это мягко сказано, — вставляет свои пять копеек Мина, качая головой и отставляя уже пустую чашку на столешницу рядом. — Она умеет производить впечатление. Внешность, манеры – всё играет ей на руку. Особенно в таком коллективе.       Ёджин чуть насмешливо прищуривается.       — Вы считаете, красивого личика и хороших манер достаточно, чтобы заполучить такое внимание со стороны начальства? Думаю, дело не только в этом. С её стороны всё выглядит очень… рассчитанно. Она точно знает, что делает.       — Ты думаешь, она специально красуется?       — А разве нет? Она всего месяц здесь, а уже закрепилась на позициях, к которым некоторые идут годами. Скажи мне, это просто совпадение?       — В BCHO совпадений не бывает, особенно с такими, как Ким Тэхён. Он мужчина с опытом. Ему ведь не просто красивая обёртка нужна, он таких наверняка видел сотни.       — Я не удивлюсь, если их роман начался задолго до её прихода сюда, — с заговорщицкой усмешкой произносит Ёджин. — Я вот вообще слышала, что именно из-за неё он расстался со своей бывшей. Помните госпожу Мин? Красавица, успешная, все думали, что они в скором времени поженятся.       — Помним, ещё бы, — подхватывает очередную сплетню Шихё. — Мин Юнджи была из «его круга», из тех, кто ему более, чем подходит. А теперь что, Юнин? Девочка без серьёзного опыта, без связей. Как такие отношения вообще могли зародиться, не понимаю я. Как думаете, чем она его так зацепила?       — Возможно, тем и зацепила, что не из его круга, — предполагает Ёджин. — Мужчины любят тех, кто отличается от привычного им мира. Может, он увидел в ней что-то… свежее, что ли.       — Или ему просто стало скучно, — язвит Мина. — Я вот вообще другое слышала, мол, он ждал, пока она старше станет, чтоб не крутить публичный роман с малолеткой. Это ж статья, все дела. Вот и дождался. Типа их роман тянется уже много лет, просто он это тщательно скрывал. Не хотел, видимо, чтоб общественность прознала, что преуспевающему бизнесмену Ким Тэхёну нравится желторотая недоросль. Совершеннолетняя, конечно, но всё равно недоросль.       — Вот это новость! — Шихё округляет от удивления глаза. — Хочешь сказать, она была его любовницей ещё до того, как ей стукнуло восемнадцать?       — Не утверждаю, но звучит это относительно правдоподобно, — говорит Мина, улыбаясь так, словно ей доставляет удовольствие наблюдать за шоком на лицах коллег. — Вы подумайте сами: слишком уж быстро она получила место здесь. И не просто место, а место рядом с ним. Это ли не странно?       Разговор в комнате отдыха продолжает накаляться. Мина, Шихё и Ёджин всё глубже погружаются в свои сплетни, наслаждаясь каждой новой деталью, которой обмениваются друг с другом. И чем дольше они обсуждают нашумевшую парочку и историю их знакомства, тем больше интересных подробностей выползает наружу. Каждый здесь слышал что-то своё, отсюда и непонятно, какая же из историй правдива, а какая нет. Но их разговор внезапно прерывается, как только дверь комнаты отдыха открывается. Внутрь заходит Юнин, и всё внимание автоматически переключается на неё. Она, как всегда, выглядит безупречно. Её прямая осанка, идеально подобранный брючный костюм пастельного оттенка и лёгкий макияж делают её образ очень миловидным и строгим одновременно.       Юнин молча идёт к той же кофемашине, которой пользуется практически каждый в офисе, берёт кружку, выбирает капсулу для кофе и опускает ту в аппарат. Однако, несмотря на свою сосредоточенность, она мгновенно ощущает исходящую от коллег, стоящих чуть в стороне, волну негатива. Сначала – это лёгкое покалывание в воздухе, но с каждой секундой оно становится всё острее и ощутимее. Разговор за её спиной стихает, но образовавшаяся тишина вовсе не кажется ей доброжелательной. Она чувствует, как на неё бросают оценивающие, завистливые взгляды, и это вызывает в ней дикое желание выяснить причину столь ощутимого негатива.       — Всё хорошо? — спрашивает Пак с лёгкой улыбкой на лице, переводя взгляд на стоящую ближе всех к ней – Ёджин, и пытаясь не выдать волнения. Наступает несколько секунд неловкого молчания, а затем Мина осмеливается первой его нарушить:       — Всё отлично, Юнин, — произносит она с наигранной доброжелательностью. — Просто обсуждаем новости офиса. А то по коридорам гуляет много интересных слухов. Разобраться бы, что из них правда, а что ложь.       — Слухов? — сдержанно улыбаясь, переспрашивает сотрудницу Юнин, в то время как у неё внутри всё сжимается. — И о чём они?       — Ну, например, что твои успехи на работе – это не только про твои профессиональные навыки, — Мина встаёт к Пак лицом и недовольно скрещивает руки на груди. — Говорят, у тебя с господином Кимом были отношения ещё до того, как ты устроилась к нему на работу. Так ли это?       — Пришла сюда с братом, а потом резко повысилась до личной ассистентки самого Ким Тэхёна, — подхватывает с лёгкой ухмылкой Шихё. — Интересно, какого это, быть на особом счету у босса? Не поделишься, а?       Слова сплетливых сотрудниц обрушиваются на Юнин, словно холодный душ, пропитывая каждую клеточку её тела ледяной обидой. Её пальцы слегка подрагивают, а в груди начинает появляться чувство стыда, смешанное с глухой болью. Она не сразу понимает, что её так задевает – сами слова или насмешливый, почти презрительный тон, с которым их произносят. Каждая их реплика режет её, как лезвие: «отношения ещё до работы», «резкое повышение», «на особом счету». Эти сплетницы не видят её трудов, не видят тех ночей, что она проводит за работой, не видят её усилий, вложенных в каждую мелочь. Они видят только то, что хотят видеть – стереотип, который сами же и создали. Горечь подступает к горлу, и Пак приходится сделать глубокий вдох, чтобы не дать эмоциям взять верх.       — Это ведь не секрет, что внимание Ким Тэхёна приносит не только дополнительные проекты, но и различные привилегии. Например, шанс поехать в ту самую командировку в Японию, о которой все мечтают, — сухо произносит Ёджин. Мина поддакивает ей, выходя чуть вперёд и победно встряхивая своими длинными волосами.       — Вот именно. Мы-то все стараемся, работаем не покладая рук, чтобы добиться признания, а кто-то просто оказывается в нужном месте в нужное время, — голос сотрудницы наполняется горечью, маскируемой под иронию. — С такими-то «отношениями» любые двери открываются, не так ли, Юнин?       Юнин и сама не понимает, когда в её руках успевает появиться чашка с кофе, которую она начинает тут же сжимать пальцами. Она пытается собраться, но завистливые взгляды, полные недоброжелательности, шёпот, который вот-вот перерастёт в насмешливый смех, заставляют её ощутить, что близкое общение с Тэхёном, по крайней мере в стенах компании, это последнее, что ей сейчас нужно. Кто распространяет все эти слухи? Половина из них – полнейшая ложь. Какие ещё дополнительные проекты, какая командировка? Да она про поездку в Японию вообще впервые слышит. И пока она думает над всем этим, Ёджин спокойно подходит к ней ближе, встаёт напротив и презрительно смотрит на неё сверху вниз.       — Думаешь, если спишь с ним, тебе всё можно, да?       На глазах моментально наворачиваются слёзы. Эти грязные слова ударяют по Юнин, словно удар молнии, разрывая её внутреннее спокойствие на части. Её грудь тяжело поднимается и опускается, дыхание становится рваным, а руки, сжимающие кружку, начинают дрожать ещё сильнее. Она смотрит на сотрудниц перед собой, но видит в их глазах лишь смесь любопытства и едва скрытого торжества. Это ломает её. Им неважно, что правда, а что вымысел. Как и неважно то, что она ещё ни разу не спала с Тэхёном с того дня, как вернулась из Пусана. Да разве ж это вообще их дело? «Для них я – просто очередная интрижка, повод для пересудов, кто-то, кто выезжает за счёт чужой симпатии», – думает Юнин про себя. Слёзы начинают течь по щекам, предательски выдавая её состояние. Пытаясь сохранить хоть какие-то крохи достоинства, Юнин резко разворачивается и почти выбегает из комнаты. Её каблуки громко стучат по полу, а слёзы застилают глаза, мешая видеть дорогу.       Где-то в груди возникает ощущение глубокого унижения, словно эти три фантазёрки взяли и без спроса показали всему миру её уязвимость. Сейчас Юнин чувствует себя абсолютно одинокой, как будто никто в этом офисе – кроме, возможно, Тэхёна – никогда не сумеет понять, что она переживает на самом деле. Но после того, что она услышала из уст других сотрудников, ей с ним больше вообще пересекаться не хочется. Его не было на работе практически весь день, так пускай не будет и дальше. Отныне Пак будет стараться не попадаться ему на глаза. Не по тем причинам, по которым она это делала, когда только приехала в Сеул, а во избежание новых сплетен и провокационных слухов. Она хочет спокойно работать. Просто работать, учиться чему-то новому и зарабатывать деньги, чтобы в достатке растить сына. И если для этого ей придётся пожертвовать своей должностью или, что ещё хуже, совместным времяпрепровождением со своим начальником, так тому и быть.  

* * *

      Тэхён заходит в лифт, опираясь спиной о холодную стеклянную стену кабины, и нажимает на кнопку своего этажа. Его отражение в зеркальной панели лифта выглядит максимально расслабленным. День удался на славу: встреча с сестрой, её заразительный смех и редкие минуты, когда он мог позволять себе быть максимально нелепым и предельно честным – всё это теплом с отзывается в груди. Элеватор мягко движется вверх, и Тэхён машинально смотрит на панель с цифрами. Но когда кабина останавливается за один этаж до нужного ему, он, недолго думая, решает выйти. А что? Настроение хорошее, времени ещё предостаточно, поэтому ему хочется немного пройтись пешком, прежде чем снова с головой окунаться в дела. Делая шаг из элеватора, он сразу замечает какое-то движение в коридоре. Перед ним мелькает фигура, которая стремительно проносится мимо. Светлые волосы, знакомый силуэт, который никак нельзя спутать ни с кем другим. Юнин.       Пак почти летит по коридору, не замечая ничего вокруг. Её плечи напряжены, походка порывиста, а взгляд, кажется, устремлён в никуда. Она выглядит растерянной, расстроенной, даже разбитой. Тэхён автоматически бросает ей: «Привет», но она не оборачивается, не реагирует. Она явно не слышит его. Тэхён поворачивает голову в сторону, прослеживает направление её движения и задумчиво щурится. Внутри поднимается что-то странное: тревога, интерес, желание понять, что с ней происходит. Что уже успело случиться? Его же не было всего-то полдня.        Отбрасывая сомнения, Тэхён помещает руки в карманы брюк и медленно идёт за ней. Её шаги звучат гулко по пустому коридору, и Тэхён, держась на расстоянии, продолжает следовать за ней, не привлекая внимания. Кажется, она даже не замечает того, что за ней идут по пятам. Уж слишком поглощена она собой и своими мыслями. По истечению двух минут Тэхён приближается к месту, где Юнин останавливается. Они находятся в пустом коридоре, освещённом мягким дневным светом, который льётся через большое панорамное окно. И вот, Пак ходит взад-вперёд, погружённая в себя. Её плечи напряжены, пальцы то сжимаются в кулаки, то резко разжимаются, будто она пытается сбросить внутреннее напряжение. Изредка она коротко трёт ладонями лицо, словно пытаясь успокоить себя или унять надвигающуюся истерику.       Тэхён замедляет шаг и останавливается в нескольких метрах от Пак. Он ничего не говорит, не делает резких движений, чтобы не напугать её. Просто наблюдает, как она борется сама с собой. Его взгляд сосредоточен, внимателен. Он слегка облокачивается плечом о холодную стену, скрещивая руки на груди и позволяя себе просто смотреть. В это время Юнин резко оборачивается, и внезапно их взгляды встречаются. Её глаза, полные слёз и напряжения, застывают на нём. На долю секунды в них мелькает удивление, но оно тут же сменяется ещё большей растерянностью. Юнин выглядит так, словно присутствие Тэхёна только усугубляет её состояние. Её плечи ещё сильнее опускаются, и тогда она делает неуверенный шаг назад, будто пытаясь держать дистанцию, но не может отвести от любимого потерянного взгляда. Тэхён же молчит, не сдвигаясь с места и не пытаясь её остановить, а просто продолжает смотреть на неё с лёгкой, почти незаметной печалью в глазах.       Но медлит он всего несколько мгновений, а затем отталкивается плечом от стены и идёт к Пак, которая за эти секунды уже успела повернуться к нему спиной и обнять себя руками. Останавливаясь в шаге от неё, Тэхён одну минуту смотрит на ровную девичью спину, а после делает резкий шаг вперёд, ловит пальцами обеих рук прозрачные плечи Пак, стискивает их и прижимается губами к её левому уху. Напряжение, исходящее от неё, почти осязаемо. Тэхён чувствует, как дёргаются её плечи, а потому обводит левой рукой её тело и ещё теснее прижимает Юнин к себе. Она не должна плакать. Не должна расстраиваться.        — Любимая, что с тобой? — слова мужчины звучат просто, без давления, но в них преобладает столько заботы, что Пак в мгновение ока перестаёт плакать и просто один раз шмыгает носом. Она чуть поворачивает голову в бок, смотря на Тэхёна так, чтобы его фигура была в радиусе её периферийного зрения, и после кладёт ладонь на его руку.       — Пожалуйста, не трогай меня… — едва слышно лепечет она сломленным, но твёрдым голосом. Её просьба режет воздух между ними, и Тэхён останавливается, не делая более ни одного лишнего движения. Он смотрит на неё, понимая, что её просьба – не просто о физической дистанции. Она словно ставит барьер, защищаясь от чего-то большего. И вот, когда Юнин уже хочет отойти от него, Тэхён, до этого момента особо не удерживавший её, инстинктивно обнимает её сильнее, притискивая к себе её упрямое тело.        — Могу я узнать причину? — шепчет на женское ухо, не намереваясь выпускать малышку Пак из своих крепких рук. Юнин жмурит глаза и нервно облизывает губы. Ей тяжело об этом думать и уж тем более говорить. Да и что она может сказать Тэхёну? Что может ему предъявить? Они ведь находятся в равном положении. О них об обоих сплетничают в равном размере. Другой же вопрос, насколько Тэхёну есть до этого дело.       — Просто… тебе, наверное, не привыкать, — шепчет Юнин надломленным фальцетом. Она всё ещё избегает мужского взгляда, вместо этого сосредотачиваясь на своих собственных пальцах, которые то сжимаются в кулаки, то расслабляются. Тэхён чуть прищуривается, не отводя от неё внимательных глаз. Его руки остаются на её теле, но он больше не прижимает её к себе так крепко, как делал минуту назад, давая ей пространство, дабы она могла продолжать говорить.       — К чему? — не понимает Тэхён.       Юнин сглатывает, облизывая губы, а затем вздыхает, будто пытаясь собрать все мысли в кучу.       — Люди всегда о чём-то болтают, правда? — уклончиво отвечает она, чуть дёргая плечом и иронично хмыкая. — Всегда сплетничают. Особенно, когда речь идёт о ком-то навроде Ким Тэхёна. — Далее она делает паузу, чтобы не выдать, насколько её задевают эти сплетни. — Я просто… — она замолкает, не зная, как выразить испытываемое словами. — Иногда это переходит границы, — Тэхён же продолжает молчать, но по его лицу видно, что он слушает Пак очень внимательно. — Тебе-то проще, — добавляет она. — Тебя все знают, уважают. Тебе всё равно, что про тебя говорят, а мне… Мне просто это не нужно, — заканчивает она тихо, опуская взгляд ещё ниже, дабы избежать пересечения с мужскими глазами.       Тэхён молча слушает, позволяя женским словам осесть в воздухе. Он понимает, о чём Юнин говорит, даже если она и не сказала о том, что её тревожит, прямо. Понимает, что для неё ложные слухи – это не просто раздражающий шум. Это атака на её личное пространство, её достоинства. И хотя он и правда привык к подобным вещам в компании, он также и осознаёт, что для Юнин всё это может выглядеть иначе.       — Я не привыкал к этому, Юнин. Я научился не давать этим словам власти надо мной. Это не то же самое, — взгляд Тэхёна цепляется за её напряжённые пальцы, после чего он обводит их своей широкой ладонью и, резко дёргая Пак на себя, вынуждает её встать к нему лицом и взглянуть ему в глаза. — Ты всегда переживаешь слишком много из-за того, что думают другие. Из-за этого расстраиваешься ты, и по этой же причине злюсь я.        — Может, я просто устала… — неуверенно произносит Юнин, никак не решаясь посмотреть Тэхёну в глаза. Тогда Тэхён делает крайне раздражительный вздох, наклоняется к её голове, целует её два раза в лоб и трётся о то же место губами. Благодаря этому действию дрожь в девичьем теле постепенно сходит на нет.       — Что они говорят? — злобно цедит сквозь зубы Тэхён, снова обнимая Пак за спину и ставя подбородок на макушку её головы, дабы успокоить. — Что ты слышала?       — Что я у тебя на особом счету, — на одном дыхании выплёвывает Юнин, уткнувшись в грудь Тэхёна носом. — Что я ни черта не умею, а работаю здесь только благодаря тебе. Что меня без вопросов берут в какую-то командировку, о которой я ничего не знаю. Что все проекты, которые мне достаются или ещё будут доставаться, зарплата – всё это у меня есть только потому, что я сплю с тобой, — она иронично смеётся, но уже через мгновение этот смех трансформируется в слёзы.       — Я был бы не против, если б всё так и было, вот только спать мы с тобой ещё не спали, следовательно, ничего из того, что они тебе предъявляют, никак и ничем не может быть аргументированно, — констатирует Тэхён с лукавой ухмылкой на губах, в то время как Юнин его слова видятся вообще не смешными. Она отталкивает его от себя и отходит к окну, складывая руки на груди.       — Они думают, что я подстилка. Твоя подстилка, Тэхён, которая спит с тобой ради привилегий, — Пак ненавидит то, что вынуждена оправдывать себя перед тем, кто и так знает, какая она. Ненавидит, что эти слухи заставляют её чувствовать себя униженной. — Я не такая и никогда такой не была. Я работаю не меньше других. Я заслужила своё место. И пускай я попала сюда и правда не так, как другие. И что? Я также работаю, так же прихожу сюда по утрам и, давай говорить начистоту, я не зарабатываю здесь миллионы.       — Назови мне их имена, — продолжая смотреть на женскую фигуру у окна, глухо басит Тэхён и упирает руки в бока. — Тех, кто распускает эту грязь. Я хочу знать, — какое-то время он ждёт, когда Юнин ответит ему, назовёт имена, однако уже через минуту он понимает, что она не собирается никого подставлять, что она не будет ни на кого доносить. Это злит Тэхёна ещё больше. Он минует расстояние между ними, грубо разворачивает её за плечи к себе лицом и один раз встряхивает её тело. — Если ты будешь всё время молчать, я не смогу тебе помочь. Назови имена тех, от кого ты слышала этот бред. Не молчи, ну?       — Тэхён, это ничего не изменит. Это… пустяки, неважно… — наконец, Юнин бесшумно выдыхает, ясно осознавая, что Тэхён не отступит, пока не услышит желаемые имена, и в этом есть что-то одновременно и раздражающее, и обнадёживающее. Ну, назовёт она ему имена тех сотрудниц, и что дальше? Он пойдёт к ним на разборки? Уволит их? Или уволит начальника их отдела? Кому оно надо? Не хватало ещё, чтоб оставшиеся сотрудники возненавидели её за то, что она только и умеет, что жаловаться боссу, словно будучи не в состоянии решать свои проблемы самостоятельно.       — А давай я буду решать, что важно, а что нет?       Юнин несколько раз мотает головой и снова убирает от себя мужские руки. Она всё решила. Если Тэхён хочет, пускай сам выясняет, кто какие сплетни распускает. Про неё, про него, про них. Она не станет ему помогать. Возможно, найди он того, кто положил начало этим пересудам, ей стало бы легче. Тем не менее, если Юнин и хочет как-то разрешить эту ситуацию, будет лучше, если она начнёт сама со всем разбираться. А пока что ей нужно сделать другое. А именно – рассказать о своих дальнейших намерениях Тэхёну.       — Послушай, Тэ, мне кажется, будет лучше, если мы… сведём наше общение в офисе к минимуму, — говорит она, тщательно обдумывая каждое слово. — Ты знаешь, почему. Это не из-за тебя, а из-за всего, что происходит вокруг. Иногда лучше оставить меньше поводов для разговоров. Пусть люди видят нас как двух профессионалов, а не как повод для их бесконечных сплетен.       Пак уже намеревается уйти, как Тэхён также резко и грубо возвращает её на место, после чего с играющими на лице желваками сжимает пальцы той руки, что до больного удерживают её за предплечье.       — Будь так добра, расскажи мне, с каких это пор мнение каких-то болтунов начало определять, как мы должны себя вести, а? — злится Тэхён. — Ты что думаешь, если будешь держаться от меня подальше, они успокоятся? Да нет, Юнин. Они всегда найдут, о чём говорить. Всегда. Независимо от того, будут ли они видеть нас вместе. И я не собираюсь сводить наше общение к минимуму только потому, что кому-то не нравится, что мы существуем в одном пространстве. Я не позволю кому-то диктовать, как мне жить и с кем встречаться. И ты не позволяй, — просит девушку Тэхён. — Подумай об этом, ладно?       — Хорошо, я подумаю, — устало отвечает мужчине Юнин. — А ты подумай вот о чём: сколько ещё мне нужно вытерпеть, чтобы быть с тобой рядом? — после этих слов Пак делает шаг назад, потому как Тэхён в ту же секунду отпускает её, и затем она стремглав убегает, оставляя Тэхёна одного. Коридор медленно наполняется тишиной, только свет из длинного окна продолжает мягко падать на пол. Майское небо, в котором всего несколько минут назад в нежном объятии сливались розовый и оранжевый цвета, постепенно темнеет, превращая тёплые оттенки в сплошную холодную и довольно непримечательную картину. Тэхён остаётся один, с её словами, с её роковым вопросом, который словно застывает в воздухе, а ещё с мыслью, что ответ на него он должен найти сам.