Хрупкий сосуд для сильной воли

"Маленький принц С башни огромного замка, смотрел на птиц Мечтая, что однажды с ними Он полетит, расправив крылья, в далёкие дали..."

— Цитата ЛСП — "Маленький принц".

      “Город Прогресса”. Именно так в этом году назвали процветающий Пилтовер. Необычайно яркий и амбициозный город, стремящийся в такое же светлое, как его небо, будущее. Залитые солнцем высотные здания, чистый и свежий воздух… “Рай” на земле для тех, кто никогда не знал такой роскоши. Как, например, соседи через мост — обитатели Зауна. Он, в отличие от своего "успешного брата", был городом грязным, гниющим заживо и почти непригодным для жизни. Виной тому, в основном, были столбы черного ядовитого дыма от химических предприятий, натыканных на каждом шагу. И такое же черное небо, не пропускающее в эти трущобы солнечный свет. А отходы тех самых предприятий давно испортили всю воду в городе, сделав ее опасной для употребления. Людям живется здесь не сладко. Недавно в бешенном темпе начала расти преступность, всегда процветала проституция и наркомания, медленно убивая народ этого города.       Но кто сказал, что в “Раю” нет места страданиям? Молодого выдающегося ученого они буквально съедали изнутри, разрывали на части, выдавливая из худого тела последние слезы.       Сидя на краю сливной части канализационной трубы, Виктор пустым взглядом осматривал улицы “города Прогресса”. В свои тридцать два года он выглядел неважно. Болезненно-бледная кожа приобрела не просто белый, а синий оттенок, под покрасневшими глазами залегли глубокие синяки. Тело исхудало до какого-то страшного диагноза, от недоедания он часто терял сознание. Все это не просто так. Прошлым вечером он понес ужасную утрату, которая окончательно лишила его надежды на то самое ваше “светлое будущее”. В ходе очередного эксперимента, скорее похожего на безрассудство и отчаяние в чистом виде, в лабораторию внезапно вошла его ассистентка — Скай Янг. Амбициозная девушка со своими мечтами, стремлениями, золотыми руками и светлой головой, так глупо погибшая, как Виктор думал, по его вине. Он так заигрался в эксперименты с хэкстеком, что теперь это нечто поглотило девушку, у которой впереди была вся жизнь. И не оставило после ничего, кроме блокнота записей, разбитых очков, одежды и горсти праха, заботливо собранного Виктором в баночку. Какой бы чудовищной случайностью это ни было, ученый винил в свершившимся только себя. Они не были близки, по крайней мере Виктор в обычной жизни почти не обращал на ее внимания. Лишь партнерские отношения в рамках лаборатории связывали их. Однако утрата этого человека, такая внезапная и глупая, потрясла его разум. Виктор прорыдал над ее дневником всю ночь, проклинал себя за настоящее убийство. В его голове крутилась навязчивая мысль: “Почему она, а не я?”.       Худые пальцы нащупали рядом баночку с прахом внутри, бережно обхватив ее. Виктор нервно, не глядя, открыл сосуд, помедлив несколько секунд, прежде чем наклонить его. Словно не хотел расставаться с последними частицами, оставшимися от ассистентки.       — Прости… Я не знаю, где бы тебе самой хотелось, — сдавленно произнес он вполголоса, прикрыв покрасневшие от слез глаза, — прости меня…       Баночку перевернули, высыпая содержимое вниз, вслед за последними извинениями перед мисс Янг, позволив легкую пыль подхватить ветру и разнести ее по далеким окрестностям. Рука ослабла от вновь навалившихся на мужчину тяжелых мыслей, которые начали отзываться болью в затылке и висках, и Виктор выронил сосуд, что стремительно полетел вниз, вслед за водопадом сточной воды.       Голова начала болеть сильнее, разрываться изнутри от переживаний. Виктор спешно потянулся к очкам, спрятав их во внутренний карман жилетки, как ценную память о Скай. Глаза пекло от подступающих горячих слез, ком в горле не давал дышать, предательски хорошо сочетаясь с болезненным спазмом бронхов, от чего ученый закашлялся. Взяв в руки ее блокнот, что Виктор тоже забрал с собой, как напоминание об ассистентке, мужчина облокотился на прислоненный к стене костыль, с большим усилием поднимаясь на ноги. Какой смысл был в ее жертве, если хексядро ему так и не смогло помочь избавиться от недуга. Однако уйти прочь Виктор не смог. Странная мысль закралась в воспаленный разум, остановив ученого. А что если… меня не станет, как и ее? А кто будет скучать по нерадивому ученишке, что не сделал ни одного выдающегося открытия? По немощному калеке, что не может ходить без помощи? По зауниту, грязному пятну в пейзаже этого чистого, светлого города?!       Виктор вновь подошел к самому краю водосточной трубы и без сожалений взглянул вниз. В голове стало внезапно пусто и тихо, хоть она все еще болела. Ни мыслей о том, с кем бы он попрощался, ни порывов написать записку не было. И вся жизнь не проносилась перед его глазами…       А если бы все же пронеслась?

***

      Свое раннее детство, примерно лет до трех, Виктор почти не помнил. Несвязные вспышки воспоминаний просто сливались в кашу.       Смазанным, но ярким отпечатком, в памяти юноши остался только переезд. Он иногда задумывался над этим, но в каком городе семья изобретателя обитала раньше, вспомнить не получалось.       Мальчик припоминал обрывки беспокойного шепота отца и плач матери, доносившиеся ночью из маленькой кухни. Родители ребенка оставили его в спальне одного, чтобы поговорить. Он лежал в своей тесной кроватке и мял руками одеяло, не в силах уснуть от нарастающего беспокойства. Его тревожило состояние родителей последние несколько дней. Они были непривычно холодны, задумчивы и молчаливы. От чего? Мальчик не понимал. Разобрать слова не удалось, но уже на следующее утро немногочисленные вещи были собраны по сумкам. Это событие оставило неприятный осадок в душе юноши, из-за которого Виктор нервничал каждый раз, когда нужно было собираться в дальние поездки. Без видимых на то причин.       Виктор помнил, как вцепился пальцами в плечо отца, сидя на его руках, когда они заходили в старый поезд. Тогда мальчишка обернулся, провожая взглядом небольшой полуразрушенный кирпичный дом, который они только что покинули.       Однако кататься на поезде Виктору очень понравилось. Он тихонько бегал по тамбуру в тайне от мамы, которая запрещала выходить из купе. Заглядывал в каждое окошко, наблюдая быстро проносящийся пейзаж. Громадная по меркам ребенка конструкция гудела, скрипела, визжала, дышала словно живая. Трубы, проходящие под потолком и по стенам вагонов редко сочились паром, заманчиво блестели бронзовыми винтиками. Все это так манило маленького мальчика, что поездку на поезде и болезненно-внезапный переезд он между собой не связывал.       Мать выглядела чересчур тревожно и старалась держать Виктора на виду или рядом с собой, чтобы любопытный ребенок не покалечился и не принес никому хлопот. А вот отец наоборот, поощрял беготню сына, изредка выходя вместе с ним в тамбур под разными предлогами. В такие моменты он поднимал четырехлетнего мальчика на руки и показывал ему разные составляющие поезда, гулял с ним по вагонам и рассказывал. Много-много рассказывал о поездах, об их видах, как они работают. Будущий изобретатель слушал молча и внимательно, жадно впитывая интересные подробности, а потом заваливал отца тысячами вопросов. В ответ мужчина смеялся своим хриплым прокуренным голосом и обещал сыну собрать мини-модель такого поезда после приезда. Этого хватало, чтобы зажечь мальчику глаза и закрыть рот на какое-то время.       Отец работал рядовым инженером на предприятии. Ученым его назвать никак нельзя, но “руки были золотыми”, как говорила его жена. Он всегда с радостью делился с сыном своими знаниями о работе разных механических штук. Мама заботливо дразнила мужа “занудой”, а Виктора “болтушкой”, когда в очередной раз приходилось отвечать на вопросы любознательного ребенка, заметившего на улице новый механический девайс.       — Айзек*, прекрати таскать сына по вагонам. Нам не стоит привлекать к себе внимание… — одернула женщина мужа за рукав униформы, прошептав ему на ухо.              — Не переживай, нам больше нечего опасаться. Здесь много беженцев. А он пусть побегает… Ему так интересно, ты только взгляни!       Этот диалог — единственная зацепка в воспоминаниях Виктора о том, что же тогда случилось в их родном городе.

***

      Со свистом и скрежетом огромная машина плавно остановилась возле людной платформы. Протискиваясь сквозь шумную толпу, мужчина вышел из здания вокзала вслед за женой, на руках которой дремал их сын. Разум ребенка помнил этот момент, как набор звуков. Вот громко визжит и останавливается полюбившийся ему поезд. Вот мама берет его на руки и спешно куда-то идет. Вот неподалеку начинают драться какие-то мужчины. И вот, над их головами разносится громогласное объявление: “Добро пожаловать в Заун!”, от чего Виктор испугался и захныкал, крепче прижавшись к матери.       Перед мальчиком открылся огромный город, наполненный разными механизмами, технологиями и невиданными изобретениями. Он не переставал крутить головой и рассматривать все вокруг, пока они шли к их новому дому - маленькой квартирке на окраине Зауна, в бедной его части. Семья и до этого жила не богато, но сейчас средств хватило лишь на самый дешевый билет сюда. Квартиру оставила какая-то дальняя родственница, как позже Виктор узнал из документов.       Но мальчишкой он думал, что попал в дивный новый мир. Его окружали механические протезы, причудливый транспорт и какое-то ярко-зеленое топливо, питающее все это. Он хотел изучать все вокруг, пылал вопросами и тягой к исследованию, хотел расспросить обо всем увиденном отца. Но этому не суждено было сбыться. Со второго дня их пребывания в городе отец спешно вышел на работу. Виктор остался наедине с матерью и мириадами мыслей. Когда глава семейства возвращался, они вместе наспех ужинали, и он тут же ложился спать, чтобы продолжить работу завтра рано утром. Лишь по выходным он занимался с ребенком, рассказывая о технологиях нового для них мира.       Однако Виктор быстро нашел, чем себя занять. Отец и раньше много работал, поэтому мальчик проводил время с мамой. Они вместе готовили, разбирали вещи и играли днями на пролет. С ней было интересно, но не так, как с папой. Она химик по образованию, поэтому про механизмы ничего подробного рассказать не могла. Зато с ней было легко и спокойно. Веселый и нежный нрав женщины вдыхал надежду и в ее мужа, и в ее сына. “Ты ангел, Ария…” — часто слышал Виктор от отца в сторону мамы. И относился к ней соответствующе. Благодаря ей дни проходили очень быстро и интересно.       Что Виктор помнил особенно четко, так это то, как они вместе читали книги. Мама делала это с невероятным выражением, отыгрывая каждого персонажа, даже меняя под них голоса. Когда на главного героя нападали, она щекотала сына, вынуждая его тоже сражаться за свою свободу. А когда персонаж прятался, например, в пещере, то она накрывала голову сына одеялом и приказывала ему не шуметь. Это так сильно нравилось Виктору, что он отказывался засыпать, пока сказка не будет прочитана до конца. Даже если она была очень длинной. А на утро он с восторгом делился за завтраком, какие яркие сны ему снились.       Через время мама начала учить сына читать самостоятельно. Они читали по ролям, изучали новые слова и буквы, даже вели маленький словарик, чтобы вместе с чтением ребенок учился и писать тоже. И где-то через пол года они уже читали друг другу по очереди, каждый по одной главе. Но город, в который они переехали, изменчивый и хаотичный, чуть сменил свои законы. Из-за Пилтовера и его процветающей промышленности, Заун оказался в кризисе низких зарплат и высоких цен. Денег хватать перестало, что вынудило маму тоже выйти работать. Она нашла подработку в закусочной неподалеку, оставляя Виктора одного на пару часов. Конечно, ребенку было поначалу страшно одному в пустых помещениях. Он включал свет в каждой комнате и забирался в свою уютную пещеру-одеяло в ожидании кого-нибудь. Но потом стал занимать себя чтением, некоторые книги Виктор быстро проглатывал самостоятельно. Еще он любил выписывать понравившиеся ему моменты в тетрадочку со словарем. Его так увлекали фэнтезийные миры на пожелтевших страницах, что время для него летело незаметно. Так незаметно, что он не обращал внимание на задержки мамы, на то, что папа мог не возвращаться целые сутки. Он приспособился самостоятельно готовить простую еду, и даже наливать себе чай.       Денег все еще не хватало. Цены росли на глазах. Мама вышла на полноценную работу, на химический завод, уходя теперь не на пару часов, а на весь день, как отец. И тогда мальчику ничего не оставалось, как попытаться завести друзей, чтобы не сойти с ума от одиночества.

***

      В очередной раз увлекшись книгой, Виктор не заметил, как у него закончились бутерброды на тарелке. Однако на кухне он не нашел ни хлеба, ни сыра, что навело его на страшную мысль: эти продукты закончились, а значит нужно сходить в магазин. На этот случай родители оставляли мальчику денежку на тумбе у входа, но таких ситуаций не случалось. Сама мысль, что пятилетнему мальчишке придется идти в булочную через две улицы и общаться с неприветливым продавцом, отбивала у Виктора всякий аппетит. Но что тогда будут кушать мама с папой вечером? И как ему выживать завтра? К маминому приходу булочная уже закроется. Эти вопросы заставили мальчика отбросить сомнения в сторону. И, наспех натянув расшнурованные ботинки, он направился в свое первое самостоятельное приключение.       Его мальчик не забыл бы никогда. Как он шел по улице один, как открывал большую тяжелую дверь, и с какой гордостью выходил из пекарни наперевес с большой булкой, завернутой в серую бумагу. Домой он шел, чувствуя себя героем.       Но на пешеходном переходе его взгляд внезапно зацепился за пробегающую неподалеку группу детей. Они явно во что-то играли, громко смеясь. Движимый интересом, юноша медленно направился за ними, стараясь себя ничем не выдать. До этого ему не приходилось тесно общаться с ровесниками, поэтому он просто хотел посмотреть, что за веселая игра их увлекла. Так он не заметил, как зашел в расщелину, куда стекалась сточная вода, образуя озеро. И на каменном берегу этого озера плескалась детвора, играя в войнушки. Они брызгались друг в друга, свободно плавали, громко смеялись. Дети были старше Виктора, но это его не пугало. Их образы богатое воображение дорисовало до персонажей из его книг. Завороженный этим зрелищем, мальчик нервно вздрогнул, когда его окликнули. Заметив незнакомца, компания притихла и все устремили взор на Виктора. Поняв, что все взгляды прикованы к нему, мальчик заторопился уйти, прижав к груди свою первую в жизни покупку. Но обратный путь ему перегородили.       — Ты кто такой? — с интересом прозвучало со стороны.       — Виктор, — нерешительно произнес юноша в пол голоса. Вокруг него тут же закружили дети, рассматривая мальчика и заваливая его вопросами.       “Мы тебя тут раньше не видели!”       “Ты ведь не отсюда, откуда ты приехал?” — наперебой друг другу звенели детские голоса. Ребят удивлял его акцент, который сразу выдавал, что мальчик не местный.       В тот момент Виктор почувствовал себя так воодушевленно, как не чувствовал никогда. Им интересуются, просят рассказать о себе и уже тянут за руки вперед, к воде, играть вместе. И оставив сомнения, он поддался соблазну, решив вернуться домой чуть позже запланированного. Он с восторгом рассказывал детям о поезде, на котором катался, о других интересных вещах, даже чертил на камне мелками одного из детишек схемки. С удовольствием делился свежим горячим хлебом, отчего дети приходили в еще больший восторг. А потом его взяли играть вместе со всеми! Прямо как в его книгах, сказках мамы, но только с большим количеством ребят, где у каждого была своя роль. И Виктор, как ему было свойственно, ушел с головой в эти игры и рассказы, совсем забыв про время. Он впервые дрался на палках, впервые обнимался и жал руки другим детям, впервые его ног касалась прохладная вода. Он не умел плавать, поэтому барахтался на мелководье, где ноги доставали до дна, от чего вся его одежда промокла насквозь. Но это совсем не смущало мальчика. Он был счастлив, как никогда до этого, обретя новых, как ему казалось, настоящих друзей. Этот солнечный оазис остался в его памяти теплым отпечатком рук тех ребят, что трепали его за плечи и волосы на прощание.       Домой Виктор пришел с наступлением сумерек. Весь мокрый, грязный, помятый, растрепанный и уставший. В руках осталась лишь половина булочки, которую ребята жадно растащили на перекус, тоже не раз уронив ее в воду и на землю. Зато он светился от счастья, уголки губ застыли в улыбке, а на щеках выступил легкий румянец.       — Виктор! — к мальчику выбежала из кухни обеспокоенная мама, на звук открывающейся двери. Она уже хотела обнять сына, как остановилась в дверном проеме в растерянности, — Что с тобой… где ты был?       Женщина вернулась домой раньше обычного и к своему ужасу обнаружила открытую в квартиру дверь и отсутствие в ней сына. Подумав, что он зачитался и уснул где-то, или просто прячется, она искала его около пятнадцати минут, пока паника не начала брать верх. Сердце закололо, появилась сильная отдышка, руки затряслись. И вот он: стоит на пороге весь грязный, мокрый, с какой-то буханкой грязного, как и он, хлеба, протягивая его маме с восторженным и гордым: “Смотри, что я купил! Сейчас кушать сядем!”. Это растопило ее замершее сердце. Ария не нашла в себе сил злиться на сына, облегченно выдохнув и обняв маленького сорванца. Но перед приходом отца его все же повели быстро купаться, под восторженные рассказы Виктора о его новых друзьях.

***

      Следующие две недели прошли для Виктора, как один день. Теперь его отпускали в магазины, пусть и со строгими условиями. Но зато после его могли отпустить гулять с ребятами, с которыми он виделся почти каждый день.       Уже никто не обращал внимание на его маленький возраст и акцент, не свойственный жителям Зауна. Его рассказы считали интересными и любили их слушать, идеи Виктора часто брали для сюжетов игр, ведь они выходили интересными и по-своему необычными. Не все дети могли похвастаться такой начитанностью и резвостью мысли. Виктор гордился собой и своей компанией, принося родителям увлекательные истории с каждой новой прогулкой.       Обычно он рассказывал их за ужином, так ярко и интересно, что родители невольно сами заражались этим детским позитивом. Но в один из вечеров Виктор ничего не рассказал. Он сидел молча потупив взгляд в тарелку и периодически морщась. Обеспокоенные родители переглянулись. Они никогда не видели сына таким пассивным и угрюмым, как сегодня. Хотя еще утром все было хорошо. Расспросы, не обидел ли кто ребенка, ничего не дали. Тогда мама решила обнять сына и проводить его в постель, но как только ее руки коснулись плеч мальчика, как она забеспокоилась сильнее. Тело Виктора горело от жара, градусник температуры позже показал 38.6.       Ночью ребенка начало тошнить, он жаловался на боль в ногах и животе, долго ворочался и тихо хныкал, не в силах уснуть. К утру у мальчика заболело горло, он отказался говорить и лишь много пил. Это не помогало, ребенка тут же выворачивало обратно. Волнению родителей не было предела. Они оба пропустили смену на работе, чтобы отнести Виктора в больницу. Температура за ночь не упала ни на градус. Виктор на руках отца, слабый и обмякший, не способный пошевелиться от боли и жара, больше напоминал бледную куклу, чем ребенка.       В больнице было сыро и холодно, пахло лекарствами и хлоркой. Угрюмый врач невозмутимо вынес страшный диагноз - полиомиелит на фоне бронхита.       Дальше Виктор не помнил почти ничего. Только то, как же ему было плохо. Как плакала безутешная мама, как ее успокаивал отец, гладя по плечам. Он помнил прикосновения и горькие лекарства. И помнил тот страшный день, когда боль в правой ноге сменилась ничем. Пустым и холодным ничем. Сначала он обрадовался, наконец озноб ушел и он сможет ходить сам. Даже позвал маму с папой. Только вот при попытке встать мальчик упал на пол. Нога не слушалась, не реагировала ни на что, не двигалась. Даже боли после удара не было.       Виктор попытался встать, но снова и снова не получалось. Родители усадили его обратно на кровать, стали осматривать конечность. Ничего. Прикосновения теплых рук не ощущались ниже колена. Виктор помнит этот страшный день и свою первую истерику, когда он плакал навзрыд от обиды, такой жалкий и обессиленный, на протяжении нескольких часов.

***

      Виктор больше не ходил за хлебом. И к друзьям он тоже больше не ходил. Они тоже не приходили, не интересовались его судьбой и самочувствием. По началу он слышал, как они стоят у дома и зовут его, но после слов родителей о том, что мальчик не может встать с постели, ребята перестали его навещать. Все, что Виктору оставалось, это болеть в своей постели, задыхаться от бронхитного кашля и с трудом переползать из комнаты в комнату.       В Зауне уже тогда открылись новые заводы, владельцы которых не переживали о сохранности экологии и сбрасывали отходы прямо в сточную воду. Ту самую, в которой купался Виктор с друзьями. Она была зеленоватого цвета, с радужными маслянистыми разводами на поверхности и бензиновым запахом. Только Виктор тогда не предал этому значения. Он спокойно ел булочку, которую роняли в эту воду, которую брали грязными руками другие дети, купался в этой воде, что случайно попадала в рот во время игр. В грязной воде обитали не только едкие вещества, но и, как оказалось, опасные вирусы. Родители тех детей, от греха подальше, сделали им прививки. А еще они были старше, у них был крепче иммунитет. Неприспособленному маленькому мальчишке, что только недавно переехал, не было известно о грязной воде, как и его занятым родителям. Так же никто не думал о том, что черный смок предприятий осядет в легких, истончит слизистую носа, ослабит сосуды, от чего потом Виктор часто будет страдать кровотечениями из носа. Все это развилось в глубокий бронхит, а потом и трахеит, сопровождаемый непрекращающимся кашлем.       Чтобы хотя бы немного облегчить жизнь расстроенному больному сыну, с ним стал чаще оставаться отец. Он читал мальчику научную, интересную ему литературу, рассказывал о своей работе, учил строить чертежи, чтобы отвлечь ребенка от ужасной боли. Не только физической, но и душевной. Обиды, что другим детям оказалось все равно.       Один день остался в памяти Виктора, как основа для его научной деятельности. Отец осмелился исполнить его давнюю мечту - собрать модель настоящего поезда. Тогда он пришел с грудой какого-то металлолома и с гордостью объявил эту новость сыну. У Виктора, впервые за долгое время, загорелись глаза. Он с упоением строил схему будущего поезда, как его учил папа раньше, даже отдав Виктору настоящие чертежные листы. Сверялся с книгами папы, показывал ему свои разработки для одобрения. А потом они вместе, подбирая нужные детали, на протяжении недели собирали модель, забыв обо всем вокруг. Мама тоже принимала участие, находя нужные крышечки или запчасти для модели. Отец использовал все свои знания инженера-технолога, чтобы увлечь сына. Подбирая каждый винтик, по кусочкам восстанавливая в памяти ту огромную машину, мальчик планомерно стоил подробный каркас, учился сверяться с чертежами, даже делал простые расчеты. "Мой маленький изобретатель!" - отзывались в памяти ученого гордые слова отца. От результата Виктор был в восторге. Настоящий маленький поезд стоял на его столе, вот-вот готовый уехать куда-то в далекие края. Наконец лицо мальчика озарила счастливая улыбка.       Так, во время болезни и реабилитации после нее, он занялся новым хобби - изобретением моделей той техники, которую он видел на страницах книг и улицах Зауна. Чтение он так же не забросил, погружаясь в более серьезную и взрослую литературу. Маленькая тетрадка с детским словариком превратилась полноценный цитатник-дневник. Отец тайно таскал с работы для сына детальки, которые потом использовались для поделки очередного механизма*. Сначала это были просто подробные фигурки, потом они эволюционировали в настоящие работающие миниатюры и прототипы. Конечно, они не могли заменить Виктору его друзей. По крайней мере по-началу. Родители, что каждый вечер собирали с ним модели техники, все чаще начали пропадать. Увлеченного юного изобретателя это не расстраивало, он уже умел находиться один и все понимал, как взрослый. Лекарства стоили бешенных, по меркам семьи, денег, поэтому в какой-то момент ребенок почти перестал видеться с мамой и отцом. А его полки пополнялись моделями дирижаблей, кораблей, пароходов и повозок. Вчера ему было пять, а сегодня уже почти семь. Болезнь отняла непозволительно огромный кусок его жизни.

***

      Девятый день рождения Виктора. К этому празднику семья начала готовиться еще за несколько дней. Мальчик точно помнил, как однажды отец и мать задержались с работы, а затем, тихо-тихо зашли в квартиру, наспех что-то спрятав от взора сына. Чтобы потом, за день до празднования, представить его взору несколько металлических деталей и длинную крепкую палку. Сначала юноша не понял, что это и к чему, пока отец не предоставил ему свернутый чертеж. Чертеж трости.       Такой простой и примитивный подарок, но Виктор пришел от этого зрелища в восторг. Они наконец-то всей семьей собрались, чтобы заняться сборкой чего-то вместе, впервые, за долгое время. Палку укоротили ровно под рост мальчика, аккуратно спаяли и скрутили красивую удобную ручку с разными деталями. К сожалению, мелких деталей не хватило для украшения основы трости, но Виктор пообещал, что сам усовершенствует ее потом. Ему не терпелось опробовать подарок собственной сборки в действии.       Теперь он мог впервые за четыре года открыть входную дверь и выйти на улицу, не боясь упасть на землю. Кашель его уже не беспокоил, как и постоянная нестерпимая боль в теле. Он крепко сжимал в руке рукоять трости, уверенно направившись на улицу. Ему хотелось посмотреть на солнце, в глаза своих друзей, образы которых еще жили в его памяти. Как раньше сходить утром за свежим хлебом в булочную через две улицы. Перед ним снова открыла двери обычная жизнь. Это был лучший подарок для Виктора.