Дуэль.

Вот, все приехали. Вахтанг и Игорь Николаевич начали утаптывать снег. Максимов и Леонидов отошли поговорить. -Так чё, Лёшенька, не боишься, что я тебя застрелю ненароком?-поинтересовался Макс. -Я готов ко всему.-сказал Леонидов и подозвал секундантов. -Господа, вы все должны понимать, что либо я, либо Макс можем пойти по статье за неосторожное убийство, а вы как соучастники тоже получите срок. Поэтому, если вы боитесь, то езжайте обратно к себе, мы с Максом сами справимся. -Лично я останусь.-уверил Вахтанг.-Итак, условия дуэли. Стреляетесь до первой крови, не до смерти. Вначале отходите на 10 шагов, у барьеров, мы с Игорем там кинули тряпки, по нашей команде одновременно сходитесь и стреляете. Потом, стреляет тот, кто не стрелял и так по очерёдности, до тех пор, пока не будет собственно первой крови. Расходитесь. Ветер словно стих для этого момента. Макс и Леонидов, глядя друг на друга, отошли к пальто Гнездилова и куртке Вахтанга, кинутых на снег, достали пистолеты и сняли их с предохранителя. Раздался голос Гнездилова: -Сходитесь! Макс и Алексей одновременно сошли с мест. Леонидов, как и Дантес, выстрелил, не дойдя до барьера. Он попал точно туда, куда и целился-пуля прошла в миллиметрах от кожи виска Максимова, содрав кожу и сделав ожог. Бывший мент упал на снег от боли, но не закричал. Вахтанг бросился к Максу и поднял его. Максим взял пистолет, но выстрелил не в старшего опера, а в воздух. По канонам 19 века, это означало просьбу прощения и примирения. Но, майор сказал: -Нет! Если испугался, так и скажи! Ещё раз! Противники отошли обратно к барьерам. Между тем, ожог начал сильнее болеть, но Макс терпел. Вахтанг спросил, ненавидяще глядя на Лёшу: -Мы же договаривались до первой крови! -Пуля не попала, значит крови нет. Тем более, это не кровь, а ожог! Леонов тихо выматерился, коря себя в том, что согласился в этом участвовать. -Сходитесь! Противники выстрелили одновременно, не дойдя до конца три шага. Леонидов попал Максу в бедро. Пуля прошла навылет, не задев кость. А вот над Максимом как будто подшутил злой рок судьбы. Он целился в плечо Алексею. Но, даже его железные нервы сдали во время сближения, и рука дрогнула. Вместо плеча, пуля попала в живот, сделав сквозное ранение брюшной полости, как у Пушкина. Фактически, Макс отомстил за великого русского поэта. Леонидов упал на спину, заорав от дикой боли. Вахтанг и Гнездилов подбежали к нему, осматривая рану. Леонов сразу же отделился и побежал к Максу. Над снежным полем, раздался дикий рёв, переходящий в ор: -ПИСТОЛЕТ!!! -Леонидов, не надо пистолета, ты навылет его ранил.-сказал Гнездилов, закрывая рану тампоном. -Макс, ты какого выстрелил насмерть?-задал вопрос Вахтанг, тоже закрывая рану тампоном и таща его в его же машину. -У-убийца…-тихо сказал Максим.-Лёша…я…Я УБИЛ ЕГО!!! Эти два дня, Вахтанг запомнил на всю жизнь. Он запомнил, как Гнездилов предложил, чтобы он отвёз Макса, а Вахтанг Леонидова. Оно и было понятно-Игорь хотел улучшить отношения с коллегой. Он запомнил, как гнал во всю катушку к городу, смотря на спидометр и моля стрелку двигаться дальше. Он запомнил, как терявший сознание и побледневший Леонидов очнулся и бессвязно начал что-то бормотать. Леонов лишь различил «Леночка» и «Максик». Наверное, в бреду видел прежние отношения между ними тремя. Вахтанг запомнил, как занёс на руках Лёшу в его квартиру. Таково было желание Алексея. Он сам сказал Вахтангу, что не хочет больницы и врачей, потому что хочет, чтобы его возможная смерть стала уроком для Макса и Лены. Он запомнил блестящие от слёз глаза Лены. Он запомнил, как дрожащими руками набирал номер Скорой, пока Лена переодевала мужа. Он запомнил, как врач и Лена, да и вскоре он, упрашивали Леонидова всё-таки поехать в больницу. Но тот наотрез отказывался. Гниды-врачи лишь развели руками и сказали, что не могут увозить пациента без его на то согласия. Он запомнил три часа дня. Они тогда были у Макса, оставив с Леонидовым Гнездилова. Он лежал под аппаратом жизнеобеспечения. Лена не смогла глядеть на новоиспечённого убийцу и в слезах уехала обратно к мужу, коря себя за то, что она ему наговорила тогда ночью. Он запомнил начало вечера этого же дня. Они с Леной и Гнездиловым сидели на кухне, ожидая слов вновь прибывших врачей. Внезапно, они услышали дикий рёв, переросший в настоящий крик агонии. Он был по настоящему ужасен, страшен и полон яростной боли. Подбежав, они увидели, как Леонидов буквально бьётся в конвульсиях на кровати. Он изгибался так, что казалось, будто его позвоночник сейчас разорвётся надвое. Вся подушка и одеяло были настолько мокрые, что их можно было выжимать. Вены и жилы так вспухли на голове майора, что могли бы порвать верёвку, если бы она была обвязана вокруг головы Алексея. Не выдержав этого, Лена упала в обморок. Врачи объяснили это тем, что началось воспаление повреждённых тканей прямой кишки. Было принято решение сделать клизму, но Вахтанг не разрешил, говоря, что костные обломки из-за клизмы могут увеличить воспаление, а соответственно и боль. Утром следующего дня, больному стало лучше, из-за введённого сильного обезболивающего. Леонидов даже стал отпускать редкие шутки и смеяться. Появилась надежда на выздоровление. Но, судьба была другого решения. В 8 вечера, у Лёши началась лихорадка, и вновь заболел живот. Было принято то же решение, ненадолго добившееся улучшения состояния и некоей сонливости. Ночью, вновь началось резкое ухудшение состояния здоровья. Боль в животе уменьшилась, но появилась резкая слабость и онемение конечностей. К утру, начался перитонит, из-за чего на лицо майора было просто невозможно смотреть. Врачи заключили, что Леонидову остались жить не более полутора часов. Около 11 утра, как помнил Леонов, Лёша вдруг попросил Гнездилова принести пистолет. Насторожившийся Игорь исполнил просьбу. Старший опер начал медленно его разбирать. Сняв затвор и притронувшись к пружине, Леонидов вдруг сказал: -Знаете, я был более плохого мнения о себе. Но сейчас, только сейчас, я понял, что никогда не было вокруг меня того, что я себе описывал. На этих словах, Лёша приподнялся и протянул руку Вахтангу. После некоторого замешательства, тот пожал её. Тоже самое сделал и Гнездилов. Врачи из отдела удостоились кивка. Упав на мокрую подушку, Леонидов шёпотом сказал «Душа болит» и тихо спокойно умер. После похорон Леонидова и Максимова, тут же началось полномасштабное расследование. Громов и Георгиевский были арестованы, за то, что не перевели кого-то из них в другой отдел и допускали Макса к служебной работе. Гнездилова и Леонова арестовали как соучастников. По итогам масштабного и громкого судебного процесса, Громова и Георгиевского уволили из органов. Леонов и Гнездилов получили шесть лет. Лена переехала в другой город, будучи не в силах перенести такое напряжение и повесилась в поезде. Но, эта дуэль была не забыта. По её мотивам даже сняли фильм, получивший успех на фестивале в Каннах.