Выбор без выбора

838 год от Основания Империи. Анизотти - осаждённая столица Магры

Зеркало на каменной стене. В зеркале отражается лицо аркна. Моё лицо. Длинные, черные, как смоль, волосы, длинные, растрепанные усы и давно небритая щетина. Глаза… Глаза красные с вертикальным зрачком. Вообще-то подобные мутации — признак того, что магия вырывается из-под контроля и заставляет тело носителя мутировать. Но заботиться о своем здоровье сейчас нет ни времени, ни желания, ни смысла. Несколько лет колдовать почти без продыху! Я скорее удивлюсь, если у меня внутри сейчас хоть что-то в порядке. Но, как говорил дедушка Филипп Мудрый, «мясо важнее шкуры», «дух важнее мяса». Дух все ещё жаждет битвы. А по мясу… Остается лишь надеяться, к концу жизни я все-таки начал кое-что понимать и правильно расставлять приоритеты, и смогу хотя бы уйти красиво. В запертом окне воет песчаная буря. А ведь когда-то я думал, что они бывают только в землях Султаната, а теперь и в Магре. Сердце кольнуло болью. Тягучей и нестерпимой. Страшной болью, на которую обречен правитель, не оправдавший надежд. Своих. Рода. Провинции. Молчаливые слуги сняли зеркало и потащили к порталу. Чтобы я смог осознать, что действительно важно в нашем лучшем из миров, пришлось умереть сначала деду, затем моему учителю, тысячам воинов в песках давно мёртвого Султаната, отцу, друзьям. Трём четвертям рода и неизвестно ещё сколько подданных встретят голодную смерть. Вдох песчаного воздуха и пригоршня воды позволили успокоиться и спуститься вниз. По центру зала стояли приближенные. Дети, ученик, друг, глава армии. Те, кто будет строить будущее, если уцелеют. Должны уцелеть! По бокам, где еще недавно стояли столы теперь выстроились гвардейцы. Те, кто решил вместе со мной принять последний бой. Те, кому уже нет места за стенами Анизотти. Ламеллярный доспех, взятый в боях на юге и принадлежащий одному из последних султанов, сражавшихся с венгами, любовно очищенный и подогнанный под мои размеры мерно позвякивал в такт шагам. Рядом летел Пифон. В руке оставалась последняя деталь облачения — топфхельм. Подарок от Фридриха Нассау в качестве приданого за свою дочь Анну, для моего Альфонсо. Гвардеец-человек вытянулся во фрунт, когда я прошел мимо. Ишь, а этот в меня верит! Я остановился перед членами Обериго — герцогского двора, который сейчас был представлен в весьма сокращённом варианте. Ещё вчера, после последнего пира ушла большая часть командиров, чиновников и курфюрстов. Не было здесь и лидеров крестьянской герильи. Только самые высокие и самые близкие. Настала пора прощаться. Я остановился перед Альфонсо и Гаем Тиром. Первый был классическим представителем рода Миланидов: удивительно бледная для солнечной Магры кожа, высокий лоб, изогнутые брови, крупный нос с горбинкой, полная нижняя губа, вытянутый подбородок, усы и бородка а-ля руаяль. За доспехом скрыто низкое, поджарое тело. Он всегда рвался ко мне. С детства свои волнистые, демонически чёрные волосы старался в подражание мне отращивать длинными, а уже в шестьдесят сбежал ко мне в Султанат «на войну». И ведь оставил тогда этого «Ахилла» при себе. Но, несмотря на годы, даже век, проведенный в седле, воином он так и не стал. Нет, все вассалы его уважают, но не как полководца, а как «крепкого хозяйственного интенданта, который, к тому же, не ворует». Наверное, этому он выучился у Джованни, который большую часть времени с сыном и нянчился, пока я воевал… Проклятие, даже во время похода на Этерну Альфонсо занимался организацией снабжения. Нет, безусловно, в деле логистики сын превзошел многих: в землях Султаната смог наладить обозы так, что войска смогли забыть про необходимость самостоятельно добывать воду, хотя всё говорили, что это невозможно; при подготовке к походу Север продавил свою идею со «стандартизацией припасов, тары для них и маркировки» и результат — обломили клыки псам при попытках сорвать нам снабжение… Вот только каким бы «крепким хозяйственником» ни был Альфонсо, править Магрой он не сможет. Править землёй воинов может только воин. Рядом стоит младший — Гай Тир. Он куда лучше бы смотрелся среди Оргрифов: рыжеватая грива, высокий, полный мускул торс. Даже отрастил себе пышную рыжую бороду, из-за чего своим видом стал напоминать медведя, выучился владеть секирой, как никто ни на Юге, ни на Севере… Казалось бы — вот, поставить его наследником в обход старшего, Альфонсо замуштровать и превратить в его помощника и будет идеальный Миланид на троне. Вот только, этот «Оргриф» до ужаса боится крови и сражений. И нет, он не притворяется, несколько раз проверял. Просто таким уродился. Лечить, конечно, можно, но магия разума вещь очень тонкая. Ошибся — превратил пациента в овощ. И я бы махнул на этого недогрифона рукой, если бы не его талант к дипломатии. С пером Гай Тир превращался в полноценного Миланида, даром, что рыжего. Сидя с матерью в Анизотти, письмами умудрился переманить несколько человеческих асабий от венгов на нашу сторону, во время похода на Этерну убеждал сдаваться замки, рассчитанные на десятилетия осад, после отступления на Юг как-то сохранял верность многих моих вассалов. Прекрасный политик, но никакой воин. И оба крайне дружны…       — Дети мои, оставляю вам дела провинции в полнейшем беспорядке. Простите меня за обман. Я обещал вам Императорскую корону, а сейчас даже герцогский венец, и тот проржавел! — голос дрогнул, — но я верю, что вы справитесь и… Старший прервал меня и, сделав шаг вперед, обнял. Вздохнув, я кое-как ответил.       — Ты можешь быть спокоен, отец, Юг воспрянет вновь! Альфонсо улыбнулся вопреки слезам и сжал кулаки, полный решимости исполнить обещанное. Он справится. Я ободряюще кивнул и дети ушли в портал. Следующим стоял ученик, известный среди врагов и друзей под прозвищем «Смерть». Помню, как нашел его, объезжая земли домена. Сирота, но с сильной волей и тягой к знаниям, пускай и слабым магическим талантом. Увы, ни время, ни проклятие венгов не пощадили когда-то красивого парня. Теперь на меня смотрели пустые глазницы черепа, обтянутого кожей. Тем не менее я чувствовал все его эмоции, как если бы смотрел на полностью живого человека. Наверное, привык и научился считывать… А может Альфредо опять играется с магией разума. Бессмертный маг, да ещё и прошёл всю войну с венгами от Хаджи-Тархана, до главного храма Айхсвена. Всем хорош, да только… Человек. Этим всё сказано. Не для меня — для знати. Трастамара, Оттоны, Салиши, Арки и прочие готовы договариваться с псами и даже воспринимать людей, как равных, но подчиняться человеку — никогда. А резать всех несогласных — опять воевать в и без того разорённой и иссушенной проклятием Близнецов провинции.       — Ученик, ты уже перенял от меня многое и уже можешь двигаться дальше сам. Я освобождаю тебя от ученической клятвы.       — Утверждение, что я не мечтал об этом, будет ложью… Как и то, что я сейчас рад этому.       — Моё последнее указание тебе — навести порядок в Султанате и собрать остатки тех, кто работал вместе с Эйлером. Может даже для себя что путное найдешь.       — Я исполню вашу волю, Учитель, — Смерть склонился передо мной и тоже ушёл в портал. Педро проводил взглядом Ученика. Фактический правитель западных земель Магры стоял твёрдо. Вот, аркн из рода, что числится среди зачинателей Республики, великий воин, имеющий за собой силы, сопоставимые с великими домами. Но если Альфредо — мой ученик и его назначение можно было бы оправдать, то Педро — один из курфюрстов и стоит взять его, то первый вопрос, который зададут все «Чем мы хуже?». И начнётся грызня за герцогский венец. Признавать внебрачным сыном — возраст у Гроссмейстера не тот. Гонсало Кордова и Жан Оттон — молоды, но каждый имеет непререкаемый авторитет. Поставить во главу кого-то из них, признав бастардами можно было бы, но… Проблему это не решит, просто все кланы точно так же «вдруг обнаружат» своё внебрачное родство с Великим домом и заявят свои права.       — Гроссмейстер! — курфюрст Кастро перевёл взгляд на меня.       — Ваша Великая Светлость?       — Буду с вами откровенен. Провинция разорена войной и проклятием. Находится в окружении врагов. Я не уверен, что мои сыновья справятся и прошу помочь им. Я возлагаю на вас не меньшие надежды, чем на них. Вы остались с Магрой после битвы за Этерну, останьтесь с ней и после битвы за Анизотти!       — Ваш приказ будет выполнен, Соберано! Великий магистр щелкнул каблуками и строевым шагом покинул замок. Последнее и самое странное прощание. Один из потомков правителей ещё человеческих государств. Представитель Магрийских псов был так же притворно расслаблен, как и каждый его подчиненный. Но сейчас нет на его лице улыбки. А такое я помню лишь в третий раз за всю жизнь. Первый — при знакомстве и совместном планировании войны на юге, второй — когда начался поход на Этерну и мы оказались по разные стороны валации. Дед после моего знакомства с Арминием Септимусом сказал: «будь осторожен при общении с кем-то из «Цербера» и лучше держись от них подальше, но стоит тебе все-таки сойтись с кем-либо из них и лучше друга у тебя никогда не будет». К псу напротив это было применимо, как ни к кому другому. Заметив мой затуманенный тяжелыми мыслями взгляд, Арминий изобразил ужас.       — Даже не думай!       — Что?       — Если твоего ученика они терпеть не согласятся, то меня тем более. Я на миг замер, а потом рассмеялся.       — Что, неужто так заметно, о чем я думаю?       — Скорее, слишком легко вычислимо. Я быстро стёр с лица улыбку.       — Что ты мне скажешь на этот счёт?       — Кроме гермийского мифа про первого и последнего Царя полярных земель? »… Который, умирая, разделил землю между сыновьями, и наказал им править дружно и не допускать раздоров, почитая старшего брата, посаженного в Китеже заместо отца своего. Но стоило Царю умереть, так начался раздор в гермийской земле, пошел брат на брата и привели они аркнов да скрайдов в Гермию…». Начало очень напоминает происходящее сейчас. Но конец мне не нравится от слова совсем.       — Мог бы не стращать своего друга перед смертью!       — И упустить такой шанс? На секунду я снова улыбнулся. Псы не изменяют себе.       — Так значит, не веришь в Магру?       — Почему же? Верю: у неë трудолюбивый и отважный народ. Я не верю, что твой двор без тебя сможет работать так же, как и при тебе. Вздох.       — Остаётся надеяться, что ваше восстание выиграет провинции время на то, чтобы собраться снова… Кстати, я хотел бы сделать последний заказ.       — Слушаю вас, Соберано, — кивнул Арминий, а я принял деловой вид.       — Курфюрсты за время войны обрели крайне большой объем власти и вряд-ли захотят еë так просто отдавать. И было бы неплохо, если бы с самыми одиозными случились… Несчастные случаи.       — Обещаю вам, ваше императорское величество, что присмотрю за Магрой в ваше отсутствие. И да, я рад был нашей дружбе! — человек подал мне руку.       Я тоже, — пожать её согласились бы немногие, но куда больше отдали бы всё ради даже простого разговора.       — Тогда пусть Север заплатит за всё! Тут уже улыбнулся я.       — Обязательно, пёс. Разорвав рукопожатие, Септимус вышел в портал. На меня накатили спокойствие и радость. Все долги отданы, все дела завершены. Я встал и подошел к моему трону. Гвардейцы встали рядом, как это было принято по церемониальному протоколу. А если в этом мире больше ничего не держит, то значит, наступил отличный день, чтобы умереть. Одно из последних воспоминаний, не самое радостное, но от того не менее хорошее. Трудно не вспоминать те моменты, когда ты точно знаешь, что поступаешь правильно. Да и делать теперь особо нечего, пребывание в форме меча не предполагает активности. Единственное, что остается: слушать, смотреть через медитацию и думать. А вокруг не происходит ничего существенного: меч прикреплён к гербу и большую часть времени висит в пустом зале. Только раз в год здание новых Кортесов открывается и можно послушать, что творится в Магре. И если ещё некоторое время меня радовали новости о возрождении провинции, то сейчас каждое заседание влекло всё больше отчаяния. И от новостей, и от общей обстановки тихой обречённости, в которой я сам находился, будучи осаждённым в Анизотти. Сколько уже я пребываю здесь? Вряд ли я смогу точно сказать. Какой там год на последнем заседании называл секретарь? Тысяча шестидесятый? Нет. Я помню, что о смерти Альфонсо объявили в тысяча семьдесят третьем! Тысяча сто шестидесятый? Нет. Я не помню заседания тысяча сто пятидесятого. Гребанная память начинает подводить, когда дни похожи один на другой. Даже если это единственные недели, в которые в комнате что-то происходит. В каком-то смысле, это была тюрьма. Тюрьма, в которой я навечно заперт смотреть, как медленно умирает Последняя провинция без возможности хоть что-то с этим сделать. Никогда не думал, что Близнецы могут быть настолько жестоки… А нет, думал, когда двенадцатого июня восемьсот тридцать пятого выглянул в окно. Нет, пока ещё звучат бравурные речи, на заседаниях награждают победителей и празднуют победы, но… Я уже видел подобное: успехов с каждым годом все меньше, проблем все больше и однажды в этом зале будут хозяйничать эллирийские наемники и драконьи легионеры… Последнее даже предпочтительнее. Хоть, что первые, что вторые уничтожат магрийский народ, Темпесты наверняка символично сломают Пифон, как напоминание о собственном унижении, а не оставят его в качестве предмета чьей-то коллекции и моего личного Тартара. Сейчас в зале было темно. Ставни закрыты. Снаружи в зал для голосования не проникало никаких звуков. А еще гребанная пыль! Никогда не думал, что буду иметь тактильные ощущения, находясь душой в мече, но они были и каждая пылинка прекрасно ощущалась. Какая-то из дверей открылась и в зал зашел аркн в окружении нескольких человек. Подойдя к кафедре, воин встал на неё и приподнял клинок, вынимая его из пазов на гербе. «Аккуратней!» — хотелось мне приказать этому аркну в плаще. Но голос не мог покинуть пределов меча. Аркн укрыл меня простыней с гербом и не обратил внимания на мои замечания. Мерзкое чувство. Укрыв, меня лишили обзора и куда-то понесли. Новая война? Важная казнь? Зачем Пифон понадобился потомкам? А если они хотят его переплавить? Нет, дело-то хорошее. Двуручный фламберг все-таки слишком тяжёл и непрактичен. Мне часто говорили о необходимости переделать оружие. Но теперь в мече я! Интересно, умирать от переплавки, когда твоя душа в мече это больно? Меня положили где-то, не снимая накидки. Вокруг слышалась музыка и гул голосов. Я прислушался. «Слышишь, налетает буря Вьется змеиный флаг над Югом Вперёд, вперёд, вперёд, магрийцы!» Судя по словам песни, которую кричали, это точно не марш Темпестов. Значит, ещё не пришел час позора южных земель и северянам ещё показывают кукиш. Тогда можно и успокоиться. Накидку развернули. Наконец-то, я смогу увидеть, как преобразилась Магра за мое отсутствие! Судя по окружающему виду, Анизотти отстроили или построили на его месте другой город. Вокруг возвышались каменные строения. Все крайне скромно украшенные. Неужели научились экономить на пышности? Какие-то из них даже казались жилыми, но некоторые были с куда-большей вероятностью приспособлены для общественных нужд. То здание с мечом и весами, очевидно, Префектура. Замок со множеством флагов — дворец Кортесов. Рядом нечто похожее с республиканскими символами… Откопали идею о городском самоуправлении или взяли что-то из тех многочисленных книг монийцев о том, как должна быть обустроена первая провинция? Остальные строения были меньше и с наибольшей вероятностью являлись особняками представительств различных родов и объединений. Все они образовывали огромную площадь, сравнимую с центральным плацем на гравюрах Гермии. На небе было яркое солнце. Я уже было хотел увидеть зелёные пейзажи из детства, но… Вокруг был песок и камень. Не было ни одного дере… Меч случайно подвинули и мой взгляд упал на это. Несколько десятков метров в высоту, в корнях расположились строения, а цвет был неестественно белый… От этого дуба чувствовались эманации силы Близнецов. Так, интересно, кому пришла в голову идея вырастить это посреди источников магии? Присмотревшись к строениям в корнях я выругался, потому как понял, куда пошел весь мрамор с магрийских гор — на Храм Близнецов огромных размеров! От количества лепнины мне хотелось плеваться так, что, наверное, вогнал бы в краску ашейских кобр из земель Султаната. Додумать и мысленно воспроизвести все возможные проклятия я не успел. Аркн с чертами Педро приказал поднести меч к нему. Рядом стоял человек. Судя по сильным эманациям Двух — Святой.       — Ну пойдем, парень — меч выхватили и бросили на плечо, с трудом, при помощи артефактов. Удачи тебе, таскать меч с абсолютно невменяемым балансом. Я ведь его специально выковал, чтобы заклинаниями левитации да направленными кинетическими импульсами фехтовать по заветам шаманов венгов.       — Ты же понимаешь, что в случае ошибки отрезал бы себе руку или разрезал бы себя на две части? О, старик Альвацио! Вы ещё живы, прямо-таки не верю своим гла… А, ну да.       — Если подать магию на меч, то да. Рядом Древо, и это фамильный меч, так что нет… Радуйся, что перед тобой не артефакт поздней Республики или ранней Империи, а то словил бы как минимум воздушные лезвия в руки, а как максимум огненный шторм в пару десятков метров диаметром… Или вернее сказать, радуйся, что я не нашел трактатов о том, как создавать подобное? Пока меня несли, я решил посмотреть какие гербы, а значит кланы еще действуют в провинции. Змеи отделившихся от Миланидов родов, скорпионы курфюрстов Альфантега или, судя по тому, что скорпионы теперь на многих флагах, лучше сказать Альфантеговичей? Знакомые крепости дома Трастамара… Больше десятка… Кажется о бывших правителях аркнийского королевства Барбант теперь нужно говорить только хорошее. О, а вот два куда более молодых герба. «Рыцарь стоящий с пикой, преклонив колено, в ожидании всадника, ” — герб курфюрстов Кордова. Помню, Гонсало за битву при Тауледо такой дарил. А рядом «всадник с копьем, пронзающим дракона». Это уже Жану Оттону, но за те же события. Самый крайний — красный меч с лилиями на белом фоне. Значит, там Курфюрсты запада и Братство Сантьяго. Рядом с Вильямилями, Арагонами и прочими змеями наш древний герб в виде кобры, переходящей в меч — курфюрсты востока. По центру щеголяло необычным флагом курфюршество Бургос. Простой белый фон с большой чёрной буквой «V», означающей Валону и исходящими от неë с разных сторон «S» и «M», Султанат и Магра соответственно. Во время войн с венгами «за султаново наследство» отец передал Бургос под мое прямое управление и я не стал действовать по старинке, но видимо флаг, который задумывался как временный, прижился. Правда, не видно пауков Салишей и кракенов Арков. Но появились сальпуги и носороги. Видимо, у новообретенных курфюрстов. Но все-таки, помимо исконно магрийских флагов — флаги Драконов. Все настолько плохо, что Двое и Император смогли захватить власть на этой земле? Но тогда почему по прежнему реют исконно магрийские? Хотят навязать невыгодные условия мира, не добивая моих потомков до конца? Неизвестный мне аркн, со змеями нашего рода на мантии стал зачитывать приговор.       Аркн по имени Марцеллио, вассал курфюрста Фаррагут и член Hermandad de Santiago, властью, данной мне по крови как герцогу провинции Магра, за нарушение вассальных клятв, несоблюдение приказов и самовольное нападение на членов Кортесов с использованием власти провинции, приведшее к многочисленным малым смертям, приговаривается к истинной смерти и лишению всех прав состояния. Ни изумления «такого низкого для благородной крови поступка» или ярости не было. Она кончилась после того, как я отрубил голову тому графу, который воровал на распределении продовольствия. Или же когда я узнал, что почти четыре десятка курфюрстов перешли к Императору? Или двенадцатого июня? Нет, раньше. Где-то в 830, когда узнал о скрайдах-наемниках. А сейчас…. Всё, что я почувствовал — легкое разочарование. «Ну, иного мы и не ждали». Если кто-то в очередной раз решил поставить личные интересы выше интересов провинции, то он должен умереть. Все просто. Сомнения — лишь помеха в справедливом суде. Святой кое-как, с помощью импульсных пластин поднял меч и в этот момент я влился в его тело и сам нанес удар. За некоторыми вещами нужно проследить до последнего движения. Мою сущность резко утянуло из тела в клинок, а из клинка в тело приговоренного. Моя душа могучего мага, попав в новый сосуд начала уже сама было менять его под себя в пределах возможного, но Близнецы решили упростить процесс. Меня окружил поток белого света, идущего с небес, а тело загорелось болью. Я видел, как мышцы кипят и, переплавляясь, принимают новую форму. Старые, рыжеватые волосы сгорели и из головы пучком выросли новые. Старая форма этого князька также начала заменяться. Пифон резко вылетел из груди куда-то вверх. А на его месте из окружающей энергии сформировался сначала поддоспешник, а потом пластины чешуйчатого нагрудника. Свет ушел так же внезапно, как и начался. Я упал с высоты пары метров, едва удержавшись, чтобы не свалиться на колени. От послышавшегося свиста я резко поднял голову и на рефлексах остановил Пифон заклинанием левитации. Как и всегда при колдовстве, черные зрачки затопили глазные яблоки и теперь изливались магической энергией, напоминая потоки пламени, но исключительно черные. Я огляделся вокруг. Рядами стояли воины в разномастных доспехах. Толпа перед эшафотом молчала и не двигалась. Поддерживая определенный порядок, отдельной колонной стояли псы с неким многометровым стальным чудо-кораблем. Никогда не думал, что увижу гермийско-фионский миф о Хельге воочию. Да, миф… Надо произнести какие-то слова. Вдох-выдох. Если не знаешь, что делать, то положись на интуицию.       — Народ последней провинции, я, герцог-маг, вернулся! — речь потекла сама собой, а мне вспомнились те слова, которые я произносил перед войском в 830 году. Огромный плац Анизотти, я стою на коне, усиливая свой голос чарами, передо мной стоят лучшие: бойцы столичного легиона Анизотти, моя магическая гвардия, контингенты всех курфюршеств.       — Мои верные подданные, имперская чума шагает по нашей земле. Она выжигает деревни, равняет города с землей, уничтожает древние кланы, берущие свое начало еще с республиканских времен. Враг жесток и пошел на многие преступления за годы распрей. Но здесь и сейчас он перешел границы дозволенного. Заключив союз со скрайдами, Темпесты доказали, что ради своей власти они пойдут на любое преступление. И в этот час, с тяжелым сердцем, я, герцог Магры, Чар Миланид, объявляю о низложении рода Темпестов с Престола и учреждении новой династии! Что ж, можно попробовать.       — Я вернулся и горжусь тем, что я вижу! Горжусь трудами и товариществом вашими. Слышали вы от отцов, дедов и прадедов в какой чести до проклятия была земля наша: и венгам давала знать себя, и с Эллирии брала гульдены, и поля были пышные, и стада тучные, и воины, и храмы, храмы пращуров наших, свои храмы, а не эти Близнецовые бойни. Все забрали северяне, все пропало. Только остались мы сирые, как вдовица после после пожара сирая, так же как и мы, и земля наша. Скажу честно, в свои последние минуты лишь одно меня тревожило: что не договорятся наследники между собой, забудут заветы предков, подлый порядок заведут: будут думать только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные вина их. Поперенимают северные обычаи; будут гнушаться языком своим; свой со своим не захочет говорить; свой своего продавать будет, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость Императора… Я зло сплюнул.       — Да и не Императора, а медный грош эллирийского купца да паскудная милость священника, который своим кнутом из человеческих жил бьет их в морду дороже станет для них всякого братства. Ой как глазки-то забегали! Ой, стоит мне проверить в архивах, как кто себя вел…       — Но знал я, что не такой мой народ! Не такая земля магрийская! Знал, что самый последний подлец, сидящий на бархатной скамье в храме, целующий сапоги Императора, да за каждый поцелуй получающий по империалу и у того есть крупица совести. И встанет он, однажды, скинет с себя руку попа, кинет в лицо купцу мешок его кровавых монет и проклянет жизнь свою, готовый кровью искупить свой позор. К концу моих слов уже почти никто не решался поднять взгляд. Я сменил одухотворенное лицо и покачал головой. На что, собственно, я надеялся-то?       — Вашу же Бога душу мать! Стыдитесь! Головы тут поопускали. А это ведь не передо мной вам стыдно должно быть, а перед друг другом. Если сейчас мне, своему прошлому, в глаза смотреть не можете, то как вы со своими детьми — своим будущим разговариваете? Или решили, что всё, на вас Магра и закончится? Или что с Севером сможете ужиться? Так я говорю: не сможете, ибо у Севера три ипостаси: Император, Церковь и Гильдии.       Первый — это великие порядок и закон Темпестов, прямо как в Аркнии… Ох! — я притворно прикрыл рот ладонью, — а там же между ветвями Темпестов грызня за звания и ордена, в ходе которой упорядоченно гибнут все, кто не принадлежит роду Драконов!       Второй, Церковь — это злобный монстр, ненасытный в своей жажде крови и грабежа. Вся его сущность — служить кому-то из Диамантов да Близнецам. Не удовлетворившись тем, что вся Империя либо находится под его пятой, либо запугана до состояния униженного повиновения, он теперь хочет развить бойню и опустошение в Магре до невиданных масштабов. Ужасная военная машина, которую мы и остальная часть цивилизованного мира так глупо, так вяло, так бессмысленно позволили Диамантам создавать почти с нуля год за годом — эта машина не может простаивать, дабы не заржаветь и не распасться на части. Она должна находиться в постоянном движении, перемалывая жизни и растаптывая дома и неотъемлемые права сотен миллионов людей и аркнов.       А эллирийцы с их публицизмом? Этой квинтессенции жадности, подлости, низости и трусости? Брось род, продай детей, мать, отца, всего себя и забери побольше денег — вот ты уже у Вершины Столпа. Золото — вот их бог. И не оставят они никого, пока сначала не заберут последнее, а затем не выпотрошат каждого. А после загонят в шахты и будут рыть, пока не откопают из-под земли самого Плутона.       Ну и с кем вы готовы тесниться под одной крышей? Я поднял руку в вопрошающем жесте.       — Знаю, что вы скажете. Все, мол, обещают сейчас заветные мечты исполнить в кратчайшие сроки. Так вот, я обещать этого не буду. Я не буду обещать вам скорой победы, ведь даже войска у меня сейчас нет. Я не буду обещать вам лёгкой жизни, ведь война с Севером будет трудной. Я не буду обещать вам ничего, кроме крови, пота и слез лишь с далёкой перспективой нашего выживания… Мне осталось лишь замереть и твёрдо смотреть на толпу в ожидании реакции на мою речь. Секунда тишины. Другая. Неужели ошибся в оценке ситуации или переборщил с напором? Надо рети…       — Прости нас, Соберано, но большего нам и не нужно! — один из аркнов, стоящих ближе к эшафоту вынул из ножен шпагу и протянул еë ко мне по старинному обычаю избрания вождя.       — Соберано! — послышались слитные крики и вверх поднимались мечи, некие железные трубки разных вариаций, клевцы, дубины и другое оружие. Нет. Я оказался прав. Проблемы за те века, что я был заперт в Пифоне не изменились. Я улыбнулся и хотел было продолжить, но меня прервал один конкретный крик.       - Умри, отродье тьмы! — некто в рясе активировал пластину и бросил метательный нож. Я посмотрел ему в глаза. Не инквизитор и не член ордена, обычный священник. И раз священник, а не служка, да ещё и с метательным ножом, значит не дурак. Так почему же решился на поступок, за который и ты, и твои братья и сестры заплатят кровью? Не за хулу на Церковь. Об этом говорили и говорят многие. Вон на Кортесах сколько вас матерят. Не за магию. Слишком уж чародеев ученик, вернее уже Консул в последней провинции распустил, слишком уж они прижились, чтоб вы не смирились с ними. Просто потому что не дурак, понимаешь, что я прав. Глубоко внутри ты и сам об этом думаешь, но слишком уж эти мысли страшные для твоей души, слишком расходятся с тем, что говорят епископы, слишком они еретичны, чтобы ты высказал их открыто. Если бы ты был мудрецом, ты бы поблагодарил меня за эти слова. Но ты не мудрец, ты просто не дурак. Раздалось несколько десятков громких хлопков. Магический фон загудел от заклинаний. С разных сторон по траектории снаряда летели разные предметы. Толпа замерла. Медленно падали капли раскаленного металла от того, что недавно было ножом.       — Вот смотри, как надо важных людей спасать! А не нож в убийцу кидать! — произнес Арминий и подмигнул почесавшему затылок Святому.       - Кхм-кхм. Это да. Система Поиск, однако… Ну вы и зенитные орудия!       — Поиск? Это очередная наработка твоей Когорты, которую наши ученые изобрели ещё век или два назад?       — Нет, система Поиск это… Кхм… Пока шел этот разговор, несколько человек переглянулись и, кивнув друг другу, потащили священника к столбу. А ведь когда-то были у Двух и мудрецы… В землях Султаната было тяжело. Дневная жара сменялась морозом ночи. Обозы легко пропадали в песках, а вода в оазисах заканчивалась куда быстрее, чем пустые фляжки. Магия, конечно, позволяла решить часть возникающих проблем, но отнюдь не все. Успех десанта в портах и быстрые взятия крепостей в лихих штурмах сменились долгими осадами и массовыми болезнями от климата и перебоев снабжения. Ставка на невиданную никогда ранее концентрацию магов в армии и в тылу, а также поддержку некоторых асабий кочевников сыграла лишь отчасти. Так что вступление Магры в религиозные войны, несмотря на мольбы Диамантов-Борджиа и лигистов, откладывается на неопределенный срок. Потому как воевать с Императором, имея в тылу не замиренный южный континент — самоубийство. Венги тоже владеют некоторыми противофазными ритуалами, людскими племенами, а так же божественной мощью Айхсвена и его демонов. На одного из таких вчера напоролся Смерть. Кислота твари пробила не только магический щит, но и разъела шлем, добравшись до лица. Я сидел, оперевшись спиной на стены древних руин, прямо в найденном здесь же доспехе. Передо мной в миске была похлёбка из вяленного мяса, пшенной крупы и сушенных овощей с куском сухаря. Эй, Агавл Красноречивый, тебе хорошо видно, чем питается твой далёкий потомок? Хотя, ты бы наверное одобрил подобное, оправдав это какой-нибудь чепухой в духе закалки духа испытаниями. Да уж. Я ел, но ничего путного в голову не шло. Умудриться положить почти половину армии в засаде и лишь чудом вырваться. Теперь мы отрезаны коротышками и придётся ждать, пока подойдёт либо Септимус, либо Нассау, либо отец. Хотя нет, в последнем письме отец писал о неотложных делах на севере. Армию он может и оставит, но ждать активных действий от войска без полководца не стоит. Из шатра с ранеными вышел опустошенный маг жизни и махнул рукой. Я быстро доел ужин и вошёл в полевой госпиталь вслед за целителем. В палатке царили деловая суета и оживление. На постелях с рваным бельем и изношенными в конец одеялами сидели, лежали, стонали, мучались и умирали воины. Над всем стоял смрадный дух гнили, зелий и смерти. Прямо на земле были расстелены плащи, на которых лежали раздетые до исподнего люди и аркны. Они были положены в несколько рядов, которые постоянно сдвигали к огражденному помещению, состоявшему из еще стоящих каменных стен, покрытых сверху полотном шатра. Там лекари боролись за истинные жизни, принимая всех в порядке этой страшной очереди. За отрез ткани заносили очередного воина. А через какое-то время оттуда выносили на носилках самого раненого и отдельно в тазу части его тела. Я не могу и не буду осуждать эту практику. Сейчас главное спасти как можно больше, за как можно меньшее время, ведь во владениях Айхсвена рассчитывать на возрождение не приходится. В лазарете горел магический светляк. Подмастерья приносили на стол очередного раненого, которого сразу же обступали лекари. Один из них накладывал на подопечного заклинание сна. Другие помогали врачу — подавали инструменты, что-то придерживали. Дородный, краснолицый хирургеон в заляпанном кровью халате возвышался горой над своими помощниками. Он не заметил моего прихода, да и не услышал, что кто-то ещё пришел, скорее всего. Рядом с врачом на небольшом столике шипели огненные шары под кастрюлями, в которых аптекари постоянно кипятили столь необходимую и столь дорогую в этих краях воду. После того как срезали грязные бинты, небрежно намотанные на правой ноге раненого, комнату наполнил тяжелый аромат гниения, перебивший даже специфический больничный запах. Обнажили ногу. — Голень раздроблена. Гангрена, — громко и отрывисто пролаял врач. — Готовьте ампутацию. Потом гипс. Ассистенты засуетились. Я подошел чуть ближе. Немного ниже колена ноги практически не было. Назвать конечностью эту кровавую кашу, состоящую из перекрученных в фарш мышц и сухожилий, с торчащими во все стороны осколками костей, язык не поворачивался. Увиденное было привычным, хоть и страшным. За первый век своей жизни я видел многое. Мысленно пожелал удачи. Врач же тем временем орудовал инструментами, как опытный плотник. Что-то резал, потом пилил. Через несколько минут раздался шлепок. Это хирургеон выбрасывал «лишнее» в стоящий на полу металлический таз. На плащ за время операции натекла лужа крови и его сменили вместе с пациентом. Вздохнув, я прошел вслед за магом, который вызвался меня провести. Альфредо вместе с еще несколькими воинами лежал отдельно.       - Нам удалось снять с него броню. Личина шлема прилипла к голове и пришлось нагревать металл, чтобы вытащить все осколки… Ученик лежал на столе. Его лицо было скрыто многочисленными бинтами. Тело было не лучше. Нога была вывернута под неестественным углом.       - Прошу прощения, что?       - Этот яд имеет магическую основу. Боюсь, что ваш ученик умрет в течение нескольких дней. Мы… — человек запнулся, — Мы ничего не можем сделать в текущих условиях. Я подошел к Альфредо. Сейчас он спал. Я направил свою волю в его тело. Мне стало видно все: как в его сосудах течет кровь, как нервы передают в мозг сигналы боли, блокируемые сном и зельями, множество неестественных клубков мышц и огромное пятно чужой воли в районе головы. я попытался его развеять, но… Все мои усилия пропали втуне — серое пятно никуда не уходило.       - Это проклятие одного из высших демонов венгов, если не самого Айхсвена. Снять его может только кто-то равный по силе, — прокомментировал целитель мои действия. Вот только я это знал и сам. Я быстрым шагом вышел прочь из лазарета. Мозг лихорадочно анализировал ситуацию в поисках решения. Есть ещё способы спасти Смерть. Должны быть. Так… Самым простым был бы мастер противофазной магии, но… Чтоб Диамантов Скрайды драли, сейчас даже недоучек в этой области днём с огнём не сыскать. Вырезали всех. Великий ритуал исцеления? Даже недавно павшего истинной смертью воскресит. Но чтобы его сделать, нужны месяцы подготовки. Альфредо ни при каких раскладах не доживёт до этого момента. Прорваться на большую землю? Порталы не открыть из-за чар коротышек. А войско остальных раненых мне бросить здесь просто не даст. В свитках, которые мы нашли в руинах не было ничего ни по исцелению, ни по проклятиям. Ничего нет, сам несколько раз пересмотрел каждый. Даже над огнём держал — на невидимые чернила надеялся. Убить ту тварь, которая смогла наложить это проклятие? Но сейчас мы сидим в древнем разрушенном замке в окружении сил венгов. Даже если собрать всех, кто может колдовать и держать оружие, мы не прорвемся сквозь те войска, которые блокируют нашу армию. Так что говорить о возможности устроить загонную охоту на одного конкретного внерангового монстра. А если не загонная охота, а обычная? Малым отрядом поискать монстра и убить. Да, трудно, очень трудно. Но осуществимо. Тогда возьму свою охрану. И может ещё пару десятков воинов. Командовать оставлю Альфантегу. Он неплохо справлялся до моего прихода, да и сейчас исполняет обязанности моего коннетабля — справится. Минимум припасов — постараемся взять у венгов. Те вряд ли обратят внимание на небольшой отряд. В войске мой поступок только одобрят… Правда с наибольшей вероятностью мы все погибнем в этой авантюре, но других вариантов нет. Я в ответе за того, кого взял под свою руку. Я с силой ударил кулаком стену из песчаника. Проклятие! Сначала дед, затем Карл Салиш, теперь ученик…       - Ваша кровная светлость, — из размышлений меня вырвал чей-то голос. Я поднял голову, желая послать вон любого, кто решил меня сейчас потревожить. Но, когда я увидел нежеланного собеседника вместо проклятия, мои губы исказила злая улыбка. Передо мной стоял человек-старик. Он был одет в белую бригантину с символом двух. Глаза источали магический свет божественных эманаций. Святой.       - Ай-ай-ай. А как же осуждение темных богов и сделок с ними? Или если во имя Старшего, то можно и демоническими методами попользоваться? — я быстро сменил тон, — пошел вон. Я не стал кланяться Старшему, тебе не поклонюсь тем более.       - Я знаю, — голос старика был на удивление спокоен, — Меня послали не за этим.       - Тогда зачем ты здесь?       - Я пришел помочь. Я смотрел на старика. Старик смотрел на меня.       - Как тебя зовут?       - Яков.       -Иди за мной, Яков. Если выкинешь что-нибудь, я тебя убью.       - Я — слуга Близнецов и мне не нужно твое дозволение. Та же дерзость, что и у его господ. Но сейчас её нужно терпеть. Я снова прошел в палатку и подошел к койке Альфредо, за мной прошел посланец богов.       Исцели его и можешь остаться и проповедовать.       - Ваша… — маг-целитель, все еще не ушедший из этой палатки быстро понял все, но я жестом остановил любые пререкания.       - Я не собираюсь кланяться ему в ноги и исполнять все заветы Двух, но если он может спасти моих воинов, пусть делает, что должно. Кого я обманываю? Если спасёт, то всё сделаю. Святой посмотрел на меня и мага, а затем спокойно подошел к Смерти.       - А если он убьет его? — раздалось сбоку.       - Тогда он умрет сам. Иаков положил ладонь на лоб Альфредо и произнес.       - Я не могу снять проклятие полностью, но могу сохранить его в живых. Уже что-то       - Какова цена? Я готовился услышать что угодно: потеря магического дара, моя смерть, несколько сотен или тысяч жертв… Или все-таки демоническая сделка и поклонение Двум. На лице ученика даже сквозь сон выступила гримаса боли. Раздери меня Айхсвен! Тело, душа, титул — пусть возьмёт всё, но спасёт его! Скажет поклониться Двум — сожму зубы и сделаю.       - Он станет личем. Сердце пропустило удар. Потеря большинства ощущений в обмен на жизнь? Многие из тех, кто выбирал такой способ бессмертия сами потом лишали себя жизни или сходили с ума позднее. Я еще раз посмотрел на ученика, а затем на целителя рядом.       - Мы не сможем и этого, — маг стыдливо отвел взгляд, нехотя признавая превосходство Святого. Надеюсь, Альфредо сможет простить меня.       - Делай, что нужно, Иаков. Святой кивнул и приступил. Божественная энергия потекла по его рукам и влилась в ученика. Белый свет расходился по нервным окончаниям и подступил к мозгу, где притормозил.       - Настоящий воин, не дает подойти ни мне, ни проклятию. Белый свет пробился сквозь ментальную защиту ученика и начал растворять серый комок проклятия, разнося его с головы по всему телу. Это отразилось и на материи: бинты начали быстро гнить и спадать с тела, глаза вытекли из черепа, конечности принимали нормальное положение, но мышцы на них иссыхали, стали видны кости. Наконец перестали раздаваться стук сердца и дыхание, но душа Смерти оставалась в теле. Мой ученик был жив, если конечно теперь его существование можно было назвать жизнью. Я оторвал взгляд от тела Альфредо. Вокруг собралось несколько магов и аркнов, а также человек из бывшей аристократии Султаната, теперь вместе с нами пытающейся отомстить венгам за свой дом. По ощущениям прошло всего несколько минут, но судя по пробивающимся сквозь ткань лучам солнца, недавно наступившая, как казалось, ночь уже кончилась. Иаков поднял руку ото лба ученика и тут же упал. Проведение божественной энергии слишком сильно истощает тело.       - Возможно, такой исход будет лучшим, — произнес кто-то из вошедших. Да уж… О том, что проводник Двух был здесь, знают пока немногие. О том, что он спас жизнь Альфредо, пусть и высокой ценой тоже. Можно запретить всем присутствующим здесь болтать об этом и выдвинуть версии, что этот старик был послан Близнецами, чтобы убить меня или кого из приближенных или вообще, чтобы перебить раненых, а я, «прекрасный, мудрый, храбрый и скромный эрцгерцог Чар Миланид» убил его и, принеся в жертву, сотворил тайное заклинание, с помощью которого смог сохранить жизнь своему ученику, хотя все лекари уже отчаялись его спасти. В сущности даже пригрозить никому не придется. Магам не выгодно признавать силу Близнецов. Аркны будут молчать, используя мой авторитет для утверждения своего, как свидетелей силы эрцгерцога, а компромат разыграть будет нереально без каких-либо доказательств. Саломейский аристократ тоже не заинтересован в оспаривании данной версии, поскольку тогда возникнет угроза раскола армии и тогда его месть венгам опять отложится на неопределенный срок. Соблазнительный вариант, очень соблазнительный. Я посмотрел на свидетелей произошедшего. В их глазах была видна поддержка любого моего решения. Ситуация отличная. Улыбка наползла на мое лицо. Свидетели пожали плечами и уже видимо собирались распределить роли и обговаривать нюансы официальной версии произошедшего. Я подошел к телу Святого. В его глазах читался немой укор. Он уже видимо смирился со своей смертью.       - Эх, Пекло Айхсвена, Бездна Скра и Цитадели Цербера, — я вытащил с пояса колбу с заготовкой под зелье исцеления и почувствовал удивленные взгляды магов на своей спине, — чего про Миланидов только не говорят. Нож легко лег в руку.       - Черные маги, мать твою налево, Подвинул с руки цельнокованый стальной наруч, чтобы достать до вен.       - Младенцев живьём едим, да кровью своих вассалов запиваем, — быстрым движением нанёс порез. Кровь тонкой струйкой полилась в колбу.       - Готовимся Императора свергать, Заполнив раствором колбу до краёв и я заклинанием заживил порез.       - Верных слуг почем зря режем. Размешав содержимое и влив в получившийся эликсир толику магии я склонился над головой Святого. Я взял его челюсть и тонкой струйкой стал вливать содержимое между губ, направленными маленькими заклинаниями молний заставляя мышцы шеи старика сокращаться и глотать зелье. Закончив свои манипуляции и убедившись, что зелье большого исцеления подействовало, я поднял голову Иакова, чтобы видеть его глаза.       - Так какого хрена, я сейчас всем этим занимался?       - Он тебе и ответит, мол тяжкий груз грехов мешает тебе жить и ты интуитивно пытаешься от него избавиться, искупить свою вину перед Близнецами! — ответил вместо Святого Джованни Альфантега с ненавистью в глазах, — он же проповедовать пришёл. Святой тянул из меня силу на свою регенерацию так, что у меня потемнело в глазах и я сел рядом. А Джованни продолжал.       - Скажет, что Двое во всех нас только лишь вину видят…       - Не… Кха… Скажу, — прохрипел Иаков, приподнимаясь.       - Скажет, что мы все даже не под меч и не под топор должны лечь, а строем на костёр пойти.       - НЕ СКАЖУ! — от выкрика Святого по пространству прошла волна магического искажения. А у меня закатились зрачки и носом пошла кровь.       - Дурак! Ты ещё после исцеления моего ученика не отошёл, а я тебе сейчас свою силу перекачиваю. Ещё раз так крикнешь и оба рядом ляжем! Я резко выдохнул. Остальные кое-как отходили от влияния Иакова. В дверях появился лекарь с мечом в руке. Я было поднял руку в останавливающем жесте, но рядом раздался стон раненого.       - Ваша кровная светлость, — прошипел на меня человек, с трудом сдерживая ярость. — раненым нужен покой, если вы не знали, так что изволите выйти вон! Взяв на руки Святого, я вынес его к стене, на кирпичах которой остался отпечаток от моей руки.       - А почему не скажешь то? — Джованни не унимался.       - А потому, — старик снова закашлял, — потому что пришёл не проповедовать, помогать. Всем вам помогать: больных лечить буду, с венгами сражаться буду, крепости строить буду.       - А с чего? Мы не праведники. За каждым грехов столько, что каждому отдельное место у Подножия заказано: маги, неверующие…       - Безгрешных нет! — убежденно произнёс старик, — А если и есть, то помощь им не нужна. Да и вам я помогу не за грехи, но за добродетели. Святой говорил вкрадчиво, четко разделяя слова.       - Тебе, Джованни, не за то, что ты брата своего на Балу в честь совершеннолетия опозорил, выдав всём его связь с девушкой из бедного рода, из-за чего он повесился, а за то, что со своими воинами и хлеб, и воду равными частями делил поровну, — лицо Джованни вспыхнуло подобно лучам восходящего сейчас солнца.       - Тебе, Мелиссандра, не за то, что сестру вместо себя инквизиторам выдала, а за то, что когда за твоими подругами, с которыми ты один отрез парусины делила пришли, ты их спрятала и вместо них добровольно шею под ошейник поставила, — девушка в красном плаще побледнела.       - Тебе, Махмуд, не за то, что у своего соседа трёх верблюдов увёл, оставив его помирать с голоду, а за то, что когда венги в твой аул за жертвами пришли, ты один в воротах на мосту их держал, пока все бежали прочь, — глаза запутанного в парчу шейха сверкнули, но он смолчал и к оружию не потянулся.       - Тебе, Фридрих, не за то, что ты учителя своего ради звания мастера-целителя искалечил, а за то, что ради своих коллег, когда Диаманты-Гвельфы пошли ваш цех громить, ты каждого из них ценой малых жизней вывел, — маг-лекарь, отговаривавший меня от помощи Старика, потупил глаза. Аверс — реверс, аверс — реверс, аверс — реверс… Маятником пронеслось у меня в голове.       - Ему, — Иаков кивнул в сторону палатки, — не за то, что никого из нищих, кормивших его, не вспомнил, а за то, что таких же магов-сирот наверх тянул и вчера не за спинами своих бойцов прятался, а вступил с чудищем в бой один на один, давая уйти армии. А мне сказал, что близких у него нет, паршивец. Придёт в себя, заставлю всех найти и каждому в ноги бухнуться. Святой повернул голову в мою сторону.       - Тебе, Чар, не за то, что ты Старшего рукой одурманенного убил, не за то, что место помазанника Божьего занять хочешь, а за то, что Ученика своего из самой грязи поднял и сейчас за него не только кровь и плоть, но и душу за него отдать хотел, за то, что на цвет крови при разбирательстве дела не смотрел, за то, что умереть за своих предков и веру не боишься. Я смотрел в глаза старика.       - На Севере многое из того, что ты тут в качестве добродетелей назвал, записали бы в грехи. Святой улыбнулся.       - А что такое грех? Наследник Миланидов болтает с посланником Близнецов о теологии! Кому расскажу, не поверят!       - Вспоминая проповедь Старшего, что власть Бога подобна власти Императора, то по аналогии с преступлением: поступок, вызывающий неудовольствие Бога.       - Сравнил Божий дар с яичницей! Грех это не только про Бога, но и про тебя самого. Зло, которое ты творишь, никуда не уйдёт от тебя. Как бы далеко его не задвинул внутри, оно будет преследовать из закоулков твоего разума: являться во снах и видениях. И силой совести отравлять твою душу, потому что грех — это не просто поступок, это болезнь души. И лекарство от неë — раскаяние и внутреннее изменение, становление лучше.       - А разве изменение, то есть нарушение формы не порицается? Мол, мы, маги, самим существованием нарушаем свою смертную природу и претендуем на божественную силу.       - Это среди изатиситов бытует мнение, что зерна останутся зернами, а плевела плевелами. Но если положить их в землю, то вместе они дадут новые ростки и узнать, где в ростках бывшие плевела и бывшие зёрна невозможно. Природа никогда ничего не оставляет в покое и постоянно изменяет. Значит и смертные тоже должны изменяться и становиться лучше, чтобы стать достойными вершины Столпа, излечившись от своих грехов. А Публиисты — другой конец палки, они отрицают формы, отрицают грехи. Считают, что если грех никто не видел, то он перестаёт таковым быть. Значит и судить человека нужно не таким, какой он есть, а таким, каким он кажется. Старик закашлял, но подошедший Джованни заставил испить его вина со специями из своей неприкасаемой фляжки. Тот благодарно кивнул и продолжил.       - Что Изатис, что Публий искажают учения Близнецов, лепят из него регалии для своих хозяев. Ради этого они готовы даже вырвать из учения богов их слова, что «легче просунуть канат через игольное ушко, чем богатому достичь вершины Столпа» И что «нет для Них ни аркна ни человека, ни дворянина ни холопа, ни мага ни простеца».       - Но и за публиистами в Эллирии и за изатиситами в Астинии есть сила Близнецов! — произнесла Мелиссандра.       - Всё это пройдет. Боги узнают своих… Видимо, ещё не прошло, Яков. Ещё не узнали. И тут толпа вскипела.       - БЕЙ СВЯЩЕННИКОВ!       - ВЕШАТЬ ИМПЕРСКИХ ПАЛАЧЕЙ!       - НА КОСТЕР!       - ЗА СОБЕРАНО!       - ДОЛОЙ УДЕЛЫ!       - ХВАТИТ ПРИЧАСТИЯ!       - СОБЕРАНО!       - МАГРА! Но вместе с лозунгам толпа постепенно структурировалась и начали слышаться команды.       - Фаррагут ко мне! Арагонцы идите к воротам.       - Металлисты готовы выступить!       - Шахтеры, к храму!       - Эль Ланс, Эль Колиньи и Эль Пиколомини, перекрывай улицы! На моих глазах люди делились на вполне чёткие группы. Прямо из толпы поднимались знамёна. Через некоторое время пришла и специализация. Появились штурмовики, захватывающие тех, кого считали нужным, строители, быстро возводившие костры и виселицы, а также ограждение из тех, кто был одет в неплохие доспехи. Кажется, в новой Магре все уже привыкли воевать вместе. Горе-героя потащили к ближайшему столбу, а его братья и сестры замерли в ужасе, осознавая, что только что произошло. Я представлял себе их судьбу, но цепных псов Диаманта мне было нисколько не жаль. По крайней мере жаль куда меньше, чем тех, против кого все они боролись. Кстати о них…       - Арминий! Ученик! — я подошел поближе к старым знакомым, с которыми расстался, кажется, ещё вчера.       - Чар?       - Учитель? — Арминий мало изменился, а вот Ученик был вынужден стоять в маскировке худощавого мужчины, видимо, чтобы не провоцировать северян. Я молча обнял сначала Арминия, затем Смерть. Удивительно, но годы мало их изменили. И сейчас самое время их поспрашивать. Так сказать, с пристрастием.       - Сначала, какой сейчас год?       - Тысяча сто тридцать седьмой. — ответил Арминий. То есть я отсутствовал почти три века… Тут же сейчас наверняка всё по другому… Хотя, моего желания это не отменяет.       - У меня, кстати, для вас есть новость… — оба моих бессмертных собеседника с интересом посмотрели на меня, — моя душа находилась в мече и я все прекрасно слышал… Несмотря на непроницаемые лица моих собеседников, я чувствовал постепенно нарастающую панику внутри них. Пифон, парящий рядом с моей спиной, завибрировал на чистоте для эффективной рубки.       - Вы мне двое, что обещали? — на плечи навел иллюзию темного пламени, схожего с тем, что сочилось из моих глаз, — что провинцию хранить будете, защищать, оберегать и прочая. А в девятом веке что было? В общем, назовите мне причины вашей полезности, а то примите смерть страшную, лютую! — при последних словах я сделал иллюзорное пламя на моих плечах чуть выше. Вот все вокруг смотрели на пламя с удивлением и опаской, а эти двое… Бессмертных явно еле сдерживали себя, чтобы не ржать.       - Ваша Великая Светлость, мы крайне виновны перед вами! — показательно занудным тоном начал Арминий, — однако в свою защиту я могу сказать, что провинция пока еще на месте и в рамках моей компетенции было сделано всё необходимое, чтобы как можно скорее завершить конфликт между Братством и вашим сыном.       - С моей стороны было сделано, разумеется, недостаточно, однако в своё оправдани… — начал было Смерть.       -Никаких оправданий, приговариваю вас к самой страшной казни По рядам церберовцев прошли шепотки. Те явно не понимали, что должно происходить в такой ситуации. Я высоко поднял голову и вынес приговор.       - Работать на благо Магры в должностях, какие моему герцогскому величеству будет угодно указать. Постояли пару секунд в позе приговорённых, а потом всё же заржали.       - Чар… Стоит представить тебе твоего внука, Тарквиния Чара Миланида! Парень достойно держится, — Арминий встал и указал на высокого черноволосого аркна с худым и мрачным лицом. При виде меня Тарквиний поклонился, а затем слегка подрагивающим голосом произнес:       - Для меня честь говорить с Вами… С тобой, дедушка! — радость охватила мое сердце, едва я понял, что род Миланидов не угас. Я быстро посмотрел по сторонам и заметил ещё одну высокую красивую девушку, с непринужденным изяществом наблюдавшую за происходящим безумием. Её красота на миг напомнила мне о красоте моей жены Катарины Оргриф. Но я быстро переключил своё внимание на более важные дела. Я поднял руку, останавливая ритуальное приветствие внука.       - Тоже рад всех видеть, но сначала дела. Что с провинцией? Тарквиний замер, а затем как будто переключился.       - За три века твоего отсутствия угроза голода миновала… Так, эту хорошую новость я знаю.       - …Но мы зависим от отдельных хозяйств. Удалось избежать эллирийского сценария, но не самих буржуа. Церковь распространилась на провинцию, как и Церковная десятина. Живем за счет рудодобычи, военной и морской промышленности. Основная торговля с Лигой и Монией.       Монией? С этой банкой пауков? Или вы добились еë объединения? Я с подозрением посмотрел на Арминия       - Виконт Чешир вспомнил, что он наследник титула Руа? Тарквиний запнулся от моего вопроса, но затем продолжил.       - Нет, туда просто вводят войска по приглашению местной знати. И война продолжается, а монийский чернозём едет к нам. Мда, Мония никогда не меняется.       - Ясно, — прервал я внука, — Кастро, мне нужна сводка по текущему положению на фронте! — я сказал это по привычке разговора там, в старом Анизотти и поздно сообразил, что Педро уже наверняка мёртв, да и само распределение полномочий за годы и века могло измениться.       - Соберано, — Ко мне вышел аркн с красным крестом на белом сюрко. Черты лица были похожи на Педро, но все-таки отличались.Тоже потомок?       - Центральный театр боевых действий спокоен. Перевооружение терций не проводится. На Западном терции «Леон» и «Кастилия» завершили перевооружение, «Асатурия», «Кордова» и «Наварра» начали распечатывать договорные склады. Первая закончит в течение шести часов и выступит согласно штатному расписанию. Две другие находятся на марше и понесли потери в ходе текущей оборонительной операции. Совет магистров принял решение отвести их в тыл. Судя по перечислению терций, это слово больше не означает тактического деления армии. Надо будет изучить, что напридумывали тут за мое отсутствие.       - Местные дворянские ополчения пока не перевооружаются по причине возможного конца кризиса Всеобщего договора. На Востоке перевооружены «Керсика», «Фаррагут», «Анизотти», «Хаджи-тархан». В связи с отражением десанта «Белого огня» Фронт держат только последние две, и «Керсика» была отведена на юг. В связи с «шаткостью», проявленной терцией «Фаррагут», было решено перебросить части герцогской гвардии и три терции с Южного фронта по железной дороге. Они прибудут в течение семидесяти двух часов. Снабжение планируется с неприкасаемых складов и продовольственных поступлений курфюршеств Кордова, Фаррагут, Тауледо и северных районов герцогского домена. Тут Кастро заметил активную жестикуляцию Тарквиния, очевидно, означающую, что стоит перестать использовать привычные формы доклада, если я не знаю, о чем он ведет речь. Гроссмейстер уже было хотел как-то объяснить мне происходящее, но его прервали.       - Поднимите веревку повыше! — крикнул один из высоких дворян рядом с нами, когда неудавшегося героя Империи подвешивали на столбе. Я вгляделся в лицо человека. Черты его лица показались мне смутно знакомыми. …А этот коридор мне не знаком.       - Джованни, где мы, твою же бога душу мать?       - Кажется вы изволили проделать дыру в старый коридор для слуг, — вместо моего Префекта ответил мажордом, — судя по состоянию, последний раз использовался еще до перестройки дворца вашим дедом. На Алехандро Верусе сейчас была бригантина ещё войны за земли Султаната. Для происходящего сейчас — старье. Но салады и цельнометаллические доспехи куда важнее будут для будущего Магры, чем для её прошлого.       - Отлично! Каковы шансы, что через него мы сможем выйти к главному залу?       - Если продолжим действовать вашими методами и прокладывать новые проходы, то запросто. Главное, чтобы в процессе на нас не обрушился потолок… Ко мне в голову пришла идея.       - Сейчас главный зал наверху под завязками набит имперцами… Потолок на них не уроним, конечно, но можем обвалить под ними пол.       - Так точно, Соберано! Джованни и Мелисандра стали раскурочивать стены. Я уже собирался последовать их примеру, как увидел, что один из разлетевшихся камней древней кладки пробил дыру и в стене напротив. Подойдя к ней я увидел, как один из имперцев, ловко орудуя пластинами Двух и продолговатым клевцом сейчас отбивался от моих гвардейцев. Прокрутил молот, отбив укол копья. Сократил дистанцию. Пластиной оглушил одного и опустил острие молота на голову второго. Хорошо дерется. Дезориентированный магией Близнецов человек упал и теперь имперец стоял над ним. Сейчас у него есть выбор, который прямо повлияет на то, как повернется его судьба, то есть быстро он умрет или помучается. Боец пару секунд постоял, а потом вздохнул и… Отложил клевец в сторону. Из сапога показался нож, которым имперец порезал сюрко гвардейца и выбросил его в бойницу замка.       - Так, посмотри на меня! Скажешь, что ты — ополченец из местных, доспехи снял с трупа. Твой командир — десятник дружины Фемистокла Темпеста-Ицилия, Ганс Бок. Они оба уже мертвы, так что спросу с тебя не будет. Давай! Имперец похлопал гвардейца по плечу и уже собирался уходить. Кинетической волной дорушил стену. и вошел уже в парадный коридор. Северянин схватил молот и посмотрел в мою сторону, но, видимо, осознав, кто перед ним, расслабился и стал читать молитву Двум.       - Почему? — я кивнул в сторону уже до конца пришедшего в себя гвардейца, который вместо того, чтобы уходить собирал артефакты с мертвых, явно намереваясь продолжать сражаться.       - Потому что поступить иначе было бы бесчестно.       Северянин говорит мне о чести! Видимо небо упало на землю… Во второй раз. И воды Дуэро потекли вспять.       - Вы всегда судите людей по независящим от них обстоятельствам. Имперец, казалось, вообще не боится скорой смерти.       - Мне нравится, как ты держишься. Многие в таких ситуациях быстро раскисают.       - Мне незачем молить о пощаде. Я исполняю свой долг.       - Тогда сними шлем. Я хочу увидеть твое лицо. Северянин пожал плечами, но свой бацинет снял и откинул кольчужную бармицу. Глаза карие, темные волосы, четкие скулы при вытянутом лице. Несколько шрамов на щеках.       - Как тебя зовут?       - Александр Борн, ваша великая светлость.       - Ты всегда судишь, как велит тебе честь?       - Всегда. Я сужу так, чтобы не осудить невинного и покарать виновного.       - А как же кровь, титул и особенно деньги? Судьи всегда считались с ними. Как минимум, с первыми двумя. И все считают, что тот, кто не берет во внимание ни то, ни другое — подлец? — навел я человека в ловушку размышлений.       - Но судить так, означает судить не по чести, а по выгоде, Ваша Великая светлость. Но тогда зачем суд, если в руках лежит меч. Так разбираться куда проще и быстрее. Я усмехнулся. Не знаю, что меня заинтересовало в этом человеке, но решение пришло само собой.       - Гвардеец!       - Я, Соберано! — боец подобрался. В его глазах горела решимость исполнить свой долг.       - Сделай так, как сказал тебе этот северянин и выведи его из дворца к нашим. Там скажи, что он должен стать судьей в новой провинции.       - Так точно, Соберано! — гвардеец склонил голову и помог латнику вновь надеть его шлем. Имперец удивился, но не сдвинулся с места.       - Боюсь, это невозможно, Ваша Великая Светлость.       - И почему же?       - Я слуга Темпестов. Если я перейду к вам, на меня и мою семью…       - Я не заставляю тебя менять покровителя, Александр Борн. Более того, даже лучше, что ты не принадлежишь к коренным магрийцам. Скоро их попрут со всех должностей и судейско-чиновничья бюрократия начнёт превращаться в ошейник Темпестов на шее моих потомков. Веришь или нет, я просто хочу, чтобы хоть один из всех тех шпиков, что придут судить южан, был честным человеком! Тогда это было необходимым для блага провинции. Но с тех времён прошли века, сменились поколения. А как показал поход на Этерну… Да и моя речь, подлость может найти вместилище в любом. Все, что необходимо для этого — возможность.       - Как зовут этого дворянина?       - Это Огюстен эль Борн, Префект Анизотти и Магры, — ответил мне Арминий. Сам человек, услышав, что говорят про него, повернулся и сделал легкий поклон. Похож, очень похож на своего предка. Что ж, дал выбор тогда, дам и сейчас. Если они остались честными людьми и чины не развратили их, то оставлю на должности. Если нет, то… Эта толпа примет в свои объятия многих. И не потому, что воруют. Воруют многие, но они хотя бы работают на благо провинции, а эти — подстилки драконов и надеяться, что это никак не повлияет на их работу — глупо.       - Скажите, Префект, ваш род помнит, что сказал Александр Борн при встрече со мной? Человек поднял голову и посмотрел на меня тем же взглядом, что и его далекий предок.       - Если судить, считаясь с кровью, титулом и деньгами, то суду лучше предпочесть меч… Или в текущей ситуации правильней сказать кнут? Нет, этот скорее сам вырвет сердце из своей груди, чем примет во внимание посул или чин подсудимого. В политике на такой должности обычно таких людей не встретишь, но раз дожил, то пусть будет. А если кто будет ему мешать, сам голову дураку и снесу. Меч рядом довольно завибрировал от предчувствия скорой крови. Я оглянулся и заметил, что почти все смотрят на нас с шоком. Кроме Арминия, тот и так выглядел довольным, а теперь вообще стал похож на кота, обожравшегося сметаны. Пока я предавался воспоминаниям, толпа и не думала останавливаться. Нападавшего подтащили к фонарному столбу, перекинули верёвку и казнили истинной смертью скорым приговором народного суда. Счастливчик. Не всем повезёт умереть на виселице сегодня. На костры шли различные деревянные детали домов, части мебели и множество книг с символикой Близнецов. От тех, что были богато украшены, отрывали обложки и кидали их рядом. Первый костёр со священником в рясе и с самодельной табличкой «мучитель» взвился к небу от чар одного из магов. Рядом люди образовали круг и откуда-то вынесли музыкальные инструменты начав играть. «В Анизотти я рождён, Где имперский гарнизон Деревянною калигой Давил на горло нам, Но всегда на склоне дня Все соседи и родня Пели дружно, и тогда неслось над городом: Толпа массово скручивала всех, кто принадлежал к Уделу священства. Люди вымещали все, что накопилось у них за века владычества Церкви и Имперского порядка. Очередного служку запрягли в телегу и стали хлестать причастным кнутом. Тот кричал после каждого удара, пока наконец не упал на землю, где его просто затоптали. «Эй, имперец, прими месть, Коли помнишь слово честь! Покажи своей жене медаль за Фабрен! А потом сказать пора, Как ты драпал под «ура»! По степным безводным сакмам новой Магры». А в образованной толпой вокруг первого костра круге начались танцы. В центр вышла аркнийка в платье с крайне длинными полами. Взяв их в руки она начала один из древних магрийских танцев. Кружась, она поднимала отрезы ткани своими руками и они взвивались ввысь подобно огню костра за её спиной. "Эй, императорский вассал, Расскажи, как усмирял Ты лигистов и монийцев с их-то копьями! Как ты их чуть не разнёс, Ткнувши пушкой им под нос, Но со страху вместе по домам потопали…" К девушке c разных сторон подошли двое дворян и каждый по традиции старался танцевать лучше, чем другой. Девушка же в центре оказывала внимание то одному, то другому. Но продолжала танцевать, заставляя уставших людей и аркнов уходить обратно в толпу одного за другим. «Эй, имперец, прими месть, Коли помнишь слово честь! Покажи своей жене медаль за Фабрен! А потом сказать пора, Как ты драпал под «ура»! По степным безводным сакмам новой Магры». В одной из частей площади группа дворян в центре пыталась отбиваться от нападок с краев. Они или были настроены проимперски или их посчитали таковыми. Не уверен, что кто-то в этом действительно разобрался. Сражались эти «имперцы» храбро, но их миниатюрные версии бомбард мало помогали против бесчисленной толпы. В конце концов к ним стали подходить настоящие воины и эти люди стали истаивать белыми искрами один за одним. "А вот ещё бы вспомнить надо Как наш великий Соберано Оклевётан был продажными писаками. И разбей вас паралич, Где же ваш победный клич, Что звучал, пока веками мы плакали?" На очередной паре девушка неожиданно ушла в толпу, оставив соперников друг перед другом. Они не сразу заметили это, но затем остановились, переглянулись и уже сами стали исполнять что-то из нового, заведя руки за спину и начав каблуками отбивать по плацу замысловатый ритм. Цок-цок-цок. «Эй, имперец, прими месть, Коли помнишь слово честь! Покажи своей жене медаль за Фабрен! А потом сказать пора, Как ты драпал под «ура»! По степным безводным сакмам новой Магры». Цок-цок-цок. Покатилась голова аркна, возглавлявшего группу дворян. Судя по тому, что в конце народного суда он прокричал «Да здравствует Империя!». Конкретно в этот раз толпа не ошиблась. "Керро Арк и Гильом Каль Поднялись за отчий край, Как и Роберт эль Трек, вами сожженный… Из любви к последним землям Пал геройски Рик эль Вега, что так долго воевал без «страха божия»." В круге к двум бывшим соперникам стали подходить новые люди и также отбивать по камням ритм. Это было на удивление красиво. Я даже вспомнил, что мне этот танец напоминал — андалузские традиции по ритуалу обращения к богам. Конкретно этот элемент ритуала вроде как относился к местной версии Цереры — богини плодородия… В сложившейся ситуации всеобщего голода появление отдельного танца ей было неизбежным. «Эй, имперец, прими месть, Коли помнишь слово честь! Покажи своей жене медаль за Фабрен! А потом сказать пора, Как ты драпал под «ура»! По степным безводным сакмам новой Магры» А в другой стороне происходила довольно интересная казнь… Вернее, народная расправа. Богато одетому простолюдину заливали в горло раскаленное стекло. Сначала я подумал, что это нерадивый цеховой мастер нарушил установления своего объединения, но присмотревшись, заметил отличительные особенности его от других старшин, например, отсутствие знаков цеха. Значит, буржуа. А судя по богато украшенному камзолу… С золотыми пуговицами, зерненными жемчугом, размером с десертную тарелку… Я такие в последний раз видел на представителях малых торговых кланов, когда в 832 взяли Ногею — «королеву Рассветного моря» и главный порт Эллирии. Собственно, такая казнь тоже родом оттуда. "Знаем мы, как Курт из Орты Ведал за Уделы ловко. Только с пулей бессмертью святости не верьте! Волк пустынный ходит прямо, Только взяли его знамя, Изгоняя тварь из Серпенверды." Отбивание ритма сменил хоровод Сарданы. Люди и аркны сходились и расходились, продолжая напевать вроде как вообще не предназначенные для этого танца яростные песни. «Эй, имперец, прими месть, Коли помнишь слово честь! Покажи своей жене медаль за Фабрен! А потом сказать пора, Как ты драпал под «ура!» По степным безводным сакмам новой Магры».       - О, Фернандес, смотри, все опять вспомнили, что тауледцы в прошлом откололись, — внук с неизвестно откуда взявшейся чашкой указывал нынешнему Гроссмейстеру на скопление знамён дворян с разных курфюршеств.       - Ага, сейчас богачей опять обдирать будут.       - А что так? — обратился я к посмеивающимся аркнам.       - Тауледо, который бывший Шатильон, самым большим курфюршеством стал по итогу. К тому же находился в не затронутых проклятием землях. Потому ни голода там не знали, ни помогать остальным в трудные времена за просто так не хотели. И теперь все остальные при встрече всячески им это припоминают, — объяснил мне внук. Я смотрел, как несколько дружин, уже с оружием в руках решали свои древние споры.       - О, валонцы решили помочь, — прокомментировал внук вступление ещë одной группы дворян в схватку.       - Всё равно опять прибьют всех.       - Не прибьют, портовики на этот раз с винтовками псов.       - Не успеют их реализовать, уже в клинки сошлись.       - Пари?       - Пари! Два раздол… Потомка крайне спокойно реагировали на происходящее, а бардак и не думал заканчиваться. "Вот и близится рассвет, А с рассветом — не секрет — День, когда северный след Сотрёт провинция. А неправ я невзначай, Сын, прошу, не подкачай, И с друзьями хором эту песню гряньте-ка." Чем больше веселья было в круге, тем более диким мне казалось происходящее. Я помню, как сам участвовал в языческих бунтах Гермии, когда еще до вторжения на юг отец послал меня набраться боевого опыта в войне со скрайдами на Севере. Но там было довольно четкое выделение ритуальности языческого веселья. Я помню творившуюся в Эллирии анархию, но тогда не было хоть какого-то единства. Оно выкристаллизируется уже после моего похода на Этерну. Здесь же, несмотря на хаос по краям, площади к центру уже все воспринимали происходящее неким огромным праздником с песнями и плясками, а также экзотическими украшениями в виде трупов врагов. Да… Я смотрел, как на костре горели явно противостоящие в прошлом групировки священников и это было… Чудовищно и объяснимо. «Эй, имперец, прими месть, Коли помнишь слово честь! Покажи своей жене медаль за Фабрен! А потом сказать пора, Как ты драпал под ура По степным безводным сакмам новой Магры…" Сколько у меня… Или у внука… У нас воинов? Я быстро осмотрелся. Несколько сотен привычных мне гвардейцев, пара сотен стражников, где-то полтысячи бойцов Цербера и пара тысяч воинов Пед… Проклятье, потомка Педро. Ещё и какие-то механические коробки с боевыми артефактами и самоходный наземный корабль, тоже, видимо, с артефактами. Их возможностей я не знал. На многотысячный город — мало. Очень мало. Мы и площадь-то удерживаем только благодаря помощи лояльных нам жителей, иначе бы сброд с окраин уже начал грабить дома на центральной площади. Что происходит на окраинах и в трущобах, страшно даже представить.       - Жесток сегодня народ… — отстранённо произнёс я.       - А это не народ! — спокойно произнёс вышедший Тарквиний, — Они куда хуже народа, это лучшие люди и аркны города.       - Да, и они соблюдают хоть какие-то приличия, а чернь сейчас будет резать всех без разбору!       - Ошибаетесь! — перебил нас Арминий, — чернь как раз будет разбираться и спорить, а эти сейчас делают себе облегчающие вину обстоятельства и вяжут всех кровью. Потому что иначе, ты, как не замаравшийся ни в чем из того, что они успели натворить будешь их судить по всей строгости. А так они тебе скажут, мол, ты сам тоже не без греха, сколько невинных погибло при твоём возвращении…       - Но они же и друг дружку режут!       - Так естественно. Или ты думаешь, у них нет претензий к соседям или сюзеренам, или начальникам, или просто богачам?       - Это чудовищно! — при всем моём цинизме, происходящее сейчас с трудом укладывалось в голове.       - Аристократы есть аристократы и интриги плоть от плоти их. А «Naturalia, non sunt turpia»! — ответил мне внук       - Но своими действиями они же не только меня, они и непричастных подталкивают.       - Претензии есть у всех и они сейчас их реализуют друг на друге, — излишне спокойно и с неким вопросом в глазах произнесла стоящая недалеко аркнийка, — аристократы есть аристократы, а чернь есть чернь.       - Это моя дочь и твоя правнучка — Октавия Миланид, — пояснил Тарквиний с теплотой в голосе.       - Что ж, видимо, мы должны будем это давить… Ответить внук не успел. Увидев перед собой общую угрозу церковники стали собираться вместе. В толпу единым клином шли члены духовных орденов в полном боевом облачении, им помогали инквизиторы, пластинами выставляя щиты и борясь с действиями магов. В центре же были священники, которые пытались воздействовать на толпу силой слова:       - Одумайтесь! Подумайте о вечности страданий у Подножия Столпа!       - Вспомните о Любви Старшего и о Законе Младшего!       - Святой покарает Вас за Ваши грехи! Остановитесь! Соблюдайте Удел! Люди даже начали немного успокаиваться. Кажется, вот и ответ на мой вопрос. Не думал, что священники мне помогут в удержании города в порядке. К нам подошел, судя по рясе, Патриарх провинции.       - Я знаю, как легко поднимаются волнения и не буду винить вас. Остается попытаться словами убедить уйти хоть кого-то, остальных придётся выставлять силой.       - Это внедоговорное оружие, — внук указал на трубки в руках священников, — вы хоть понимаете, какой эффект от него будет, если палить по толпе?       - И она только возрастает. За применение суда охолоса есть лишь одно наказание, — вздохнул церковник, — но такова цена умиротворения народа…       - Сейчас на плацу тысячи человек и несколько сотен аркнов — вставил Арминий, — ты представляешь, сколько магрийцев будет желать тебе отомстить за это?       - Им не совладать с мощью Церкви! — бросил священник и ушел, давая понять, что время для разговоров прошло. Или почти прошло, ведь сколько-то людей все же одумается, увидев Патриарха, речам которого они, наверное, привыкли внимать.       - Нелегко это признавать, но, кажется, церковники правы!       - Чар, у тебя все в порядке с головой? Если выполнишь их желание, то начнёшь правление с крови и большой крови, потеряешь весь свой авторитет, который у тебя есть. Тебя же сами магрийцы не примут после такого.       - А если не подавим, то нас всех ждёт катастрофа! — произнес Кастро.       - Эх, а только подумал, что всё налаживается… — Тарквиний грустно вздохнул, — от меня такой приказ вряд ли примут, так что… — Центурион! — внук подозвал аркна в доспехах с нашими гербовыми знаками, — поступаешь под командование Соберано.              Командир поклонился и посмотрел на меня. А в глазах его была такая тоска от осознания того, что сейчас будет…       - Горожане Анизотти! Люди Магры! Зачем вы льете кровь таких же, как вы, магрийцев? Кровь ваших братьев и сестер, сыновей и дочерей? Разве так вы хотели обрести свободу от Уделов? Разве вы не помните, что убийство истинной смертью есть самый тяжкий грех. А за них всем придется ответить перед Близнецами и не будет никому прощения! — Фома продолжал пытаться усовестить толпу перед неизбежным.       - Соберано, это необходимо, чтобы спасти Магру от черни, — произнес кто-то из стоящих недалеко курфюрстов. И тут я снова выпал в воспоминания.

705 год от Основания Империи. Клионис, Столица Эллирии.

За стенами цитадели бушевала толпа. Собравшиеся люди были в специальных оберегах и, славя герцога, просили главу третьего дома выйти к народу. Пока беспорядков не было, но в богатейшей провинции Эллирии на руках у простолюдинов оружия было в избытке. В конце концов львиную, или лучше сказать, грифонью долю всего оружия в Империи эта провинция и производила, так что когда начнется бой, было лишь вопросом времени. Эти грязные простолюдины не только мешают аркнам вести дела, но и срывают свадьбу. Мою свадьбу!       - Ваша Кровная Светлость! — в боевую галерею стены зашел слуга Оргрифов, — вас заждались на балу.       - Да, конечно, сейчас иду. Я еще раз выглянул в бойницу и выругался, понимая, что так или иначе, бал уже фактически сорван. И от моего присутствия лучше он не станет. Но в зале все ещё продолжались танцы. Казалось, никто из благородных и не замечает многотысячной толпы за стенами. Может все-таки обойдется? У легиона грифонов отличные выучка и оружие. Их вассалы прекрасно снаряжены. Да и магов, в отличие от Темпестов, Оргрифы всё ещё жалуют…       Нет, разумеется, о сдаче этим жакам «Montem Nidum» не могло быть и речи. Но идти разгонять этих босяков означает отложить подписание договора о союзе, условия которого обговаривались вот уже десять лет, а значит, могут опять возникнуть новые осложнения…       - Вы слишком взволнованы, жених мой! — за моей спиной оказалась Катарина, без пяти минут моя жена и дочь главы третьего великого дома Бернарда Оргрифа, — беспокоитесь о происходящем за стенами? Напрасно. Отец уже отдал приказ третьей когорте легиона подавить мятежников. Уже мятежников?       - Эрцгерцогиня, я лишь искал вас. Я взял прекрасную рыжеволосую аркнийку за руку и мы сделали несколько па, прежде чем в зал ворвался посыльный и строевым шагом подошел к герцогу.       - Ваша Великая Светлость, легатом Сикстом Овидием мне приказано доложить, что третья когорта перешла на сторону мятежников. По данным легата, к бунтовщикам переменулись также графские дома Риччели, Секкутти и Кашеолино Все. Свадьба сорвана. Теперь окончательно. Сборище людей ещё можно было игнорировать. Переход к ним аркнов — нет.        - Герцог пару секунд переваривал услышанное, а затем повернулся и подошел ко мне.       - Господин Миланид, от лица третьего великого дома я приношу вам извинения, однако в связи с произошедшим я вынужден отложить празднества, пока взбунтовавшихся людей не настигнет кара закона. Глава грифонов смотрел спокойно, но я мог заметить, что внутри него бурлит ярость. Для него срыв переговоров тоже удар по собственным планам.       - Я, Чар, сын Луция из рода Миланидов, от лица второго дома принимаю извинение и прошу принять мою помощь в поимке убийц, — я сделал полупоклон, все-таки я ещё не герцог, чтобы общаться на равных с моим будущим тестем.        - Не хотелось бы вас затруднять, но ваша помощь может пригодиться. Жду вас у ворот. Disio Arcno!       - Disio Arcno! — ударив себя кулаком в грудь, как полагается при поступлении под командование другого герцога.       Я уже собирался идти в выделенную мне и моей свите часть замка, чтобы вооружиться, как вдруг заговорила моя невеста.       - Отец, дозволь говорить.        На лице опытного воина появилось удивление. Немного поколебавшись, он все же кивнул.       - Дозволяю, дочь.       - Собравшиеся пока не заявили о своей враждебности к нашему дому или благородной крови. Не лучше ли будет попытаться наладить диалог с ними?       - Это обычные сектанты столь популярной теперь среди низшей расы «Церкви Близнецов». С ними, как и с иными фанатиками, вряд ли можно вести переговоры.       - Но эти фанатики смогли перетянуть на свою сторону аркнов из когорты и графских родов! Бернард Оргриф задумался. Обычно он не был столь нерешителен, но сегодняшнюю ситуацию с трудом можно было назвать обычной.       - А что скажет эрцгерцог Магры? — грифон повернулся ко мне, — в конце концов, собравшиеся прервали вашу свадьбу.       - Вы правы, Ваша Великая Светлость, сектанты понимают только язык клинков. Нам стоит разогнать эту толпу, пока она не выросла в несколько раз. И я прошу вас не церемониться и силой вашего титула приговорить бунтовщиков к истинной смерти, дабы они больше не смущали люд своими россказнями. Это необходимо, чтобы спасти Эллирию от черни! Единственный результат наших действий тогда — мешанина медленно гниющих трупов, да кровь по всему городу. А через неделю начались проповеди святого Публия и эпоха религиозных войн в Эллирии. И несмотря на то, что теперь я с теми сектантами теперь по одну сторону валации, варианты не изменились. Если не разогнать толпу, то прольется ещё больше крови… С другой стороны, когда Бернард Оргриф не прислушался к народу и меньше жертв не стало, даже наоборот… Среди прочего глаз зацепился за нечто знакомое — платье с широкой юбкой и красными лентами — та самая танцовщица прямо сейчас была в первом ряду перед священниками. Буду ли я стрелять в неё? Буду ли я убивать свой собственный народ? И я сделал свой выбор.       - Центурион, стреляйте по священникам! Время как будто замедлилось. Аркн дублирует приказ. Глаза внука и Фернандеса расширяются. Арминий снова надевает свою фирменную улыбку и вынимает руку из-под полы плаща. Из труб гвардейцев раздаются хлопки, но я уже далеко. За мгновение до того, как жерла артефактов священников извергнут снаряды, я оказываюсь прямо между ними и той девушкой. Хлопки. Много хлопков. По моему баллистическому щиту с невозможной силой барабанят сотни, нет, тысячи маленьких стрел в секунду. Держать щит! Громкий хлопок откуда то сбоку и теперь уже враги передо мной разлетаются истаивающими ошметками. Напор на щит ослаб.       - Соберано? — донеслось откуда-то слева.       Я повернул голову и мутным взглядом окинул человека.       - Вперед!       И вся масса людей за моей спиной хлынула на коробку священников, увлекая меня за собой.       Но не так уж и просто сломить Защитников Веры. Они и в Астинии заставляли менять планы общего наступления. Сейчас же в, очевидно, не самой богобоязненной провинции перед моим народом стояло элитное командорство.       Толпа напоролась на скутумы Ордена и огненные пластины инквизиторов, с которыми пытались бороться маги.       Из-за щитов продолжались хлопки.       - Бей, когда скажу! — некто с ускоряющим артефактом кивнул и встал рядом. А я, вспомнив бурную молодость, взял Пифон обратным хватом. Собирая деньги со всей Империи, Церковь всегда могла позволить своим бойцам иметь качественное снаряжение. И сейчас бойцы, закованные в весьма технологичные доспехи держали не просто скутумы, а полноценные металлические павезы. Однако некоторые вещи в мире не меняются. Зацепив гардой своего меча щит защитника, я потянул его на себя.       - Давай! Рядом со мной раздался хлопок и снаряд попал прямо в шлем. Но не пробил его.       - Ещё огня! — послышалось сзади. Монахов-воинов готовили долго и упорно, потому оказавшись в трудной ситуации защитник веры принял единственно верное решение — поднял свой артефакт в мою сторону. Мгновение до хлопка и я снова выставляю щит, краем глаза замечая, как силуэт слева метнулся вперед. Куда? За мою жизнь и без того полегло достаточно народу. Простолюдин падает от моей подножки и серия попаданий приходится на магию. Человек с растерянным видом поднял голову, но увидев отблески магии в воздухе осознал свою ошибку.       - Соберано? Ещё немного и я начну кричать, что Салиши в своем отрицании у людей разума были правы. Тут простолюдин видимо решил воспользоваться своими мозгами и взялся за край щита, заставив аркна перед нами накрениться в нашу сторону. За моей спиной раздались хлопки и на этот раз доспехи защитника веры не спасли своего хозяина. Пифон не дал соседям воина восполнить брешь, но кто-то из инквизиторов активировал пластину и мое тело окутали белые нити Двух. В мою сторону оказалось направлено теперь уже несколько трубок.       - Соберано в опасности!       - Вперед!       - Бей этих Святош! Масса людей рядом вновь навалилась на ряды церковников и стала просачиваться в сделанные мной и иные бреши. Хм. А мне стоит попробовать этим управлять. Действие пластины закончилось и нити спали. Как там было в легендах?       - Все, кто меня любит, за мной! Вокруг раздались одобрительные голоса, но на этот раз вперед продвинуться мне не дали. Братья-рыцари и сержанты орденов попытались организовать оборону на месте возникшей бреши, но в толпе сейчас бойцы и строй быстро оказался прорван. Теперь не было даже подобия суда. Священников просто резали. Воинов Церкви валили на землю и кинжалами били в щели доспехов, пока они не переставали двигаться. Наконец я оказался прямо перед патриархом, чьи великолепные одежды сейчас были оборваны, митры на голове уже не было, зато на лице красовались свежие синяки. Сделав вдох, я надел на лицо маску спокойствия и подошёл к Фоме.       - Скажи мне, Патриарх, что кричали твои единоверцы-публиисты вассалам Оргрифов, когда распинали яковитов? В глазах церковника плескался первобытный ужас. К человеку тянулись десятки рук, хватающих его конечности и одежду.       - Они кричали: «Исполняем мы волю богов, ибо глас народа — глас Божий, ибо суд народа — суд Божий». Так почему вы недовольны сейчас? Толпа потянула Патриарха в разные стороны и через несколько секунд раздался полный боли крик и меня окатило брызгами крови. Раньше я бы сказал, что это слишком жестоко. Теперь… Теперь я чувствовал даже некоторое удовлетворение. Люди и аркны передо мной сейчас смогут не только разорвать воинов, но даже крушить горы. В моих руках находилась настоящая сила. Сила моего народа. Пифон рядом со мной влетел в руку.       - Магра!       - Магра! — рёвом ответила мне толпа. Это чудовище. Даже не обсуждается. Но это моё чудовище! И я за него порву всех и оно за меня тоже. Часть Инквизиторов и священников, в основном с боевым опытом смогла скрыться, я видел их рясы в дальних переулках краем глаза. Истаивающие искрами изрубленные и обугленные трупы неудачливых преследователей отпугивали желающих последовать за ветеранами Церкви. До них сейчас вряд ли была возможность добраться. Сзади послышался стук копыт. Обернувшись, я увидел гвардию Рода, которую возглавляли два всадника с гербовыми накидками на доспехах. Покупавшись в той силе, которая меня сейчас окружала, я с сожалением отправился обратно на эшафот к Обериго. Один из латников снял шлем и быстрым шагом подошёл к нам.       - Тарквиний, я привёл всех, кто у нас есть в Анизотти и приказал Мару собирать местные войска для проведения города к порядку.       - Агавл! — Тарквиний с тяжестью произнёс имя… Очевидно, брата. — я не могу отдать приказ палить по своим.       - Можешь! Даже обязан! — аркн в доспехах крайне яростно смотрел на уже бывшего герцога, — ты хоть представляешь, какие условия урегулирования выдвинут святоши за всё здесь произошедшее? И это если не решат пойти на конфронтацию. Возьмёт, например, Фома и…       - Уже не возьмёт ничего. Агавл пораженно замер.       - Как это?       - Да вон, видишь? — Тарквиний указал на пику в толпе, на которую была насажена голова Патриарха.       - Подножие Столпа и всё дворянство Бездны! — выругался Агавл, схватив себя за волосы. — да у нас же половину всех налогов в десятину потребуют! Командорства орденов до самой Валоны учредят. Каждого второго на костры за участие отправят… Что делать-то? Агавл опустился на колени. Но затем решительно встал.       - Так, сначала нужно подавить бунт, затем обшарить храмы и дома священников. Там наверняка есть компромат на все ветви Диамантов — сможем торговаться. В толпе надо задержать лидеров, тогда избежим мести от Инквизиции…       - Брат, бра-а-ат, очнись! — Тарквиний потряс другого моего внука за плечи, — во-первых, в толпе сейчас около десятка курфюрстов со свитой, сотни или даже тысячи аркнов, а о человеческой аристократии даже говорить не стоит. Их выдать нам никто не даст. Во-вторых, даже с теми силами, что ты привёл, мы это — внук указал на человеческо-аркнийское море, — не подавим. В-третьих, если мы сейчас начнём, как церковники, стрелять в толпу, нам этого не простят. Просто-напросто не простят и тогда действовать мы не сможем совсем. Так что… — Тарквиний хлопнул брата по плечу, — расслабься и получай удовольствие. Мы снова смотрели, как беснуется толпа.       -Кстати, тебе нужно было не ко мне обращаться, а к нему, — Внук указал на меня. Агавл сначала не понял, а затем, когда лучше рассмотрел моё лицо, встал на колени.       - Ваша Великая Светлость, прошу прощения… Я махнул рукой.       - Да нет, всё правильно предложил. Вот только ситуация сегодня иная.       - Мы рискуем потерять всю Магру, когда будем договариваться с северянами.       - Господа, а нужно ли нам договариваться? Все посмотрели на барона, стоящего над какими-то бумагами и прямо в процессе разговора писал на них… Металлическим пером? Ещё и без каких-либо клякс… Мне нужна такая диковинка!       - В каком это смысле, господин эль Борн?       - Ну подумайте сами, как часть Империи нас не ждёт ничего хорошего ни как провинцию, ни как её правителей. Да первым условием мира уже станут наши головы. А вот если мы рвём с Империей окончательно, то вырисовываются кое-какие перспективы! — с последней фразой префект подошёл к нам и развернул свои документы.       - Это бюджет Магры с учетом того, что мы уже должны передать в качестве общеимперских налогов и гульдена Святого Публия. А вот это, если вычеркнуть их, прибавить некоторые доходы с церковного имущества и убрать расходы, связанные с доставкой налогов и десятины к месту назначения.       - Рост доходов почти на треть… На лице Тарквиния появилась какая-то нездоровая улыбка.       - Как я не додумался до этого раньше! Внук переводил взгляд между графами в документе и видом толпы.       - Нет, это всё, конечно, хорошо, но… — начал было Агавл, — Мнение о нас в Империи…       - В некоторых кругах у нас репутация чёрных магов-демонопоклонников, готовящих чоризо из аркнийских младенцев. Что нам может повредить?       - Серьёзная ссора с Императором?       - Меня и так в Этерне величают не иначе, как «господин Нет», так что хуже не будет.       - А торговля? — не унимался Агавл.       - Это решаемая проблема — отмахнулся внук, — в отличие от гневной толпы, хотя… Арминий, назови любой титул выше курфюрста из человеческих.       - Кенинг, — как-то само собой ответил Септимус       - Его лигисты забрали, дальше.       - Султан… — ответил Смерть.       - Специфика с сюзеренитетом иная в Магократии была, дальше!       - «Король» у эргистов некоторое время был, — задумчиво произнёс эль Борн, — а затем некоторые аркнийские государства брали этот титул до образования Республики.       - Стоп! Вот то, что нам нужно! Внук резко зашагал на возвышение эшафота, вытаскивая с пояса необычную пластину. На эшафоте молодой герцог поднял руку и сломал пластину, создав вспышку, привлекающую внимание.       - Народ Магры, — голос внука усиленной магией разносился по всей площади, — в этот славный день я, герцог Чар Тарквиний Миланид, провозглашаю Магру независимым королевством. Отныне и навеки отменяется выплата общеимперских налогов и Церковной десятины! Отменяются Уделы! Толпа грянула, на этот раз радостно. А Тарквиний вошёл в один из кругов. Взял у кого-то самодельный факел и бросил его в очередной костёр, полюбовавшись на языки пламени. Когда он возвращался, Кастро задумчиво произнёс:       -Теперь единственный наш выход — это вперёд ногами. Остальные ответили молчаливым согласием, смотря как расслабленный внук идёт к ним. Подойдя, Тарквиний начал распоряжаться       - Нужны перо и чернила, будем оформлять нашу независимость.       - Без Кортесов? — с некоторой опаской спросил гроссмейстер.       - В Кортесах мы должны будем уже представить проект нашего государственного устройства, а сейчас мы решаем, как будем жить до их следующего созыва. Префект достал из своего портфеля чистые листы и передал их Смерти, который каллиграфическим почерком стал выводить под диктовку Тарквиния тексты первых указов: «О независимости», «О временном устройстве», «Об упразднении магрийской патриархии Церкви Близнецов и распоряжении церковным имуществом»… Стоящему недалеко гвардейцу с раскатистым басом приказали их немедленно зачитывать. Люди и аркны постепенно успокаивались и расходились, оставляя после себя чёрные головешки, разруху особняков и храмов.       - А мы ничего не забыли? — вдруг произнёс Префект после записи указа «о продолжении действия имперских законов, пока магрийскими законами и приказами не будет установлен новый порядок».       - А что мы забыли? — спросил Тарквиний, отрываясь от очередной бумаги.       - Их, — эль Борн указал на скучковавшихся аркнов под драконьим флагом.       - А ради чего Темпесты сюда припёрлись-то? — спросил я у собравшихся.       - Да по назначению брата Императора наместником Магры и за Святым с его Богадельней… — задумчиво произнёс гроссмейстер.       - Ну, с первым уже решили, а вот со вторым… Зачем нам эта его Богадельня? Что это вообще такое?       - Он обещает начать людей в аркнов массово превращать, — пояснил мне Арминий.       - Фобос и Деймос… — в моей голове плавно начали выстраиваться планы, — так, он нам нужен! Я быстро заковылял в сторону стоящих драконьих слуг.       Приветствую премного уважаемых слуг Императора, да продлят Близнецы его годы, мне уже объяснили причину вашего визита в наши края! Последний раз я вёл переговоры с другим государством, когда договаривался с кочевниками воевать против венгов. Кажется, я не забыл ещё, как правильно лить патоку в уши слушателей.       - Своей волей дозволяю вам остаться в качестве имперских послов для утверждения мира между…       - Мира не будет. Если ты, тёмное отродье, думаешь, что можешь так просто… Кажется, я переборщил с уважением к собеседнику.       - Так, ящерица облезлая! Выговаривавший мне кары земные и небесные аркн резко заткнулся и начал наливаться синим.       - Я прекрасно понимаю, что война неизбежна и давно уже идёт. Я понимаю, что сидеть на месте никто не будет. Я просто предлагал сделать это как можно более плавно и без скандалов. Если хотите уехать, уезжайте — препятствовать не стану. Я уже было отвернулся, от делегации Темпестов, как вдруг меня окликнули.       - Ге-ге-герцог… Со-соберано! За моей спиной стоял юноша благородной крови. В глазах решимость вперемешку со страхом. Как и у всех Темпестов, блондинистые волосы и голубые глаза. Точеные черты лица.       - Чего тебе?       - Ты разговариваешь с наследником Империи! — произнёс мой предыдущий собеседник. Мои глаза резко округлились. Я посмотрел на членов Обериго — те синхронно кивнули. И вот эта тряпка должна будет править тем бардаком, что творится на Севере?       - Сути это не меняет.       - Я… — принц вдохнул и выдохнул. Затем сжал кулаки и твёрдо посмотрел в мои глаза, — Я желаю учиться у вас! Кто-то из гвардейцев Темпестов уронил металлическую трубку. Сама делегация обратилась в статуи крайней степени удивления.       - Учиться чему? — произнёс я, улыбнувшись и подняв одну бровь.       - Править и воевать… — куда менее уверенно произнёс Принц. Ладно, может быть, не такая уж и тряпка, раз смог принять сам такое решение. Все вокруг смотрели на него, как на стул, что вдруг резко выучился говорить и, отплясывая в языческом ритуале, попросил выпить.       - Как тебя зовут? Но, по правде говоря, меня не особо волнует судьба Севера.       - Дже-Джериан, герцог! — чтобы скрыть заикание, парень старался говорить быстрее.       - Вот что, Джериан, за обучение нужно платить, за обучение у Короля платить много. Что-то я не уверен, что Император согласится на это… Посмотрю как отреагирует хоть на мой отказ, может в будущем это будет помогать на переговорах.       - Платой мо-могу выступить я… К-как залог мира. Всё интереснее и интереснее…       - Кро-кроме того, вам н-нужен Св-святой, а о-он — часть м-моей свиты. И даже возразить так-то нечего. А вот добавить в качестве варианта твоё убийство для ослабления Драконов можно.       - И что мне мешает взять всё это по праву силы? Наследник отвёл взгляд и с куда меньшей уверенностью, чем прежде произнёс:       - Желание из-з-бежать ска-скандала. А мне нравится этот парень. Добавить уверенности и можно выпускать в политику.       - Ну, голова на плечах у тебя есть, так что… Добро пожаловать, ученик. Буду надеяться, Смерть ревновать не станет.       - Джериан, нет! — произнёс глава делегации.       - В-всё в п-порядке, дядя. Это ра-ради д-династии. Не Империи, династии. Стоит запомнить его приоритеты. Брат правящего дракона поиграл желваками, но сдержанно попрощался и стал собираться на Север.       - И почему ты решился на подобное?       - Вам ве-верят люди, вас с-слушаются арис-ристократы. И-им-император так не-не может. Лаконично и честно. Мне нравится… Мы подошли к членам Обериго. Альфредо глянул на Джериана, сочувственно вздохнул своими неживыми легкими и похлопал его по плечу.       - Ты проклянешь этот день, парень. Как первый его ученик, я тебе это гарантирую. Темпест сжался от костяной хватки, проступившей сквозь иллюзию, но старался держать себя достойно. И ведь он даже не представляет, что его ждет… Как и я пока собственно. *** На горизонте небо приобрело красный оттенок, но солнце ещё только начало скрываться, когда мы ввалились в зал Кортесов. По словам Арминия, с моего возрождения прошло всего около шести часов, но по внутренним ощущениям улаживание всех вопросов с новым статусом Магры заняло никак не меньше недели. Тарквиний и Агавл нарезали круги по Анизотти, выискивая необходимых чиновников. Прямо у эшафота открылась огромная канцелярия под открытым небом, куда свозились необходимые для переписки документы. Прямо там же зачитывался поток новых указов, долженствующих регулировать, как выразился Префект «новый порядок». Да и ушли на некоторый отдых мы только потому, что было сделано самое неотложное, а происходящее на улицах из кровавой бани превратилось в огромный фестиваль по случаю обретения независимости и жандармы с войсками стали исполнять полицейские функции с хоть какой-то эффективностью. А работа продолжалась. Канцелярия была перенесена на нижние этажи здания Кортесов и Префектуру. И на утрясание всех вопросов тоже ушло немало времени. Даже моего нового ученика привлекли к составлению новых законов и того огромного числа документов, что проистекают из них. Парень по итогу так и остался спать в одном из кабинетов и его решено было не будить до утра. А зал для голосования сейчас являл собой иллюстрацию утра после пира: Тарквиний валялся прямо на полу и постепенно заливал в себя бутылку вина, Фернандес рядом, но облокотившись на один из столов с изображением герба Вильямилей. Агавлу хватило сил и желания добраться до стула, но поддерживать бодрый вид — нет. Префект откровенно спал на статуе Фемиды.       - Опираетесь на правосудие? — усмехнулся я.       - В меру моих скромных сил, Ваша… Светлость, — человек зевнул и помотал головой, постаравшись прийти в себя. Арминий и Смерть держали себя спокойно, несмотря на то, что выполняли львиную долю работы. Они деловито отвечали на вопросы развалившихся здесь правителей, но в их глазах читалось чувство собственного превосходства над «слишком много на себя берущими, а затем валяющимся от нагрузки аркнами».       - Ваша Велик… Раздался выстрел. В руке Тарквиния дымился пистолет, направленный в сторону дверей.       - Четверть часа, Хуан. Четверть часа и я вернусь.       - Как скажете, Ваша Великая Светлость, — произнёс аркн и вышел, тихонько закрыв дверь, в которой теперь красовалась дыра.       - Зря ты так с ним! — Фернандес набивал трубку травами, — а если что-то важное?       - Даже если Оргриф взял весь легион Эллирии и сейчас вместе с предателями марширует на юг, то это займёт у него около месяца. Четверть часа можно подождать, — Тарквиний уже опустил пистолет и смотрел в потолок ничего не видящим взглядом.       - На самом деле это крайне безответственное решение! — эль Борн, — я протестую!       - Протестует он… Ага — Агавл даже немного проснулся, — господин «его могилку засыпали»! Я с немым вопросом в глазах посмотрел на остальных.       - Да было дело… — Кастро вынул изо рта раскуренную трубку, — Перестраивал Микерто под больший гарнизон, ну естественно крепость после осады нужно было чуть ли не заново отстраивать. Ну я и начал на новых местах и башни, и стены ставить. Уложили фундамент, привезли кирпичи, всë. А район там не очень: Часто случаются стихийные восстания нежити. И тут проскакивает ко мне гонец с письмом от него, — Фернандес указал на Префекта — со словами «ко мне пришла делегация людей. Жалуется, что при строительстве вы их могилки засыпали.». Что я должен был думать? Срочно нанял священников и магов из местного цеха. Вот все исходили, все места проверили. Нет следов неупокоенных! Тогда я, скрепя сердцем, отдал приказ о сломе фундамента и вынесении ещё одной башни вперёд, чтоб храм поставить на том, месте после засыпки которого пришло его письмо. И на следующий день заявляется он сам и спрашивает, почему я ничего не делаю по его вопросу. И тут выяснилось, что этот многоуважаемый человек имел в виду, что к нему заявились местные жители, кладбище которых мы использовали под склад. Итог — семь тысяч империалов и продление работ на месяц! Уже не сдерживаясь я засмеялся.       - Неплохая диверсия… Как раз в духе драконов. Внук немного привстал и стал уже сам рассказывать       - У меня как-то раз два дворянина поспорили, можно ли использовать магические артефакты при священниках или за такое в Инквизицию донесут. Говорили, что с одной стороны они дворяне меча, с другой по установлениям Инквизиции артефакты вроде и можно, и нельзя, а если короче — заплати кому надо и можно. Но тут все же ополчение эрмандата, платить Инквизиции за каждый артефакт значит разориться.       - И как?       - Как, как… Все решили со Старшим Инквизитором Ульрихом, все же он на подобное закрывал глаза, когда контролировать не мог. Рад бы всех нас сжечь, да силы не те. Инквизиция ведь только тех на костер тащила, кого могла себе позволить, вот и… Артефакты, артефакты, артефакты… Точно, я же хотел узнать, что из всех моих проектов сделали.       - Смерть, кстати говоря об инквизиции, что с остатками Учёного рода Эйлер?       - К сожалению, ваш учитель был последним из них, мастер, — спокойно произнес Смерть       - Ясно… А с магократического Султаната чего? Раз уж не получилось переделать Империю под власть магов, то может хотя бы с южными землями получилось?       - Четыре консула подвели под свою руку в той или иной степени всех остальных магов. Я один из них. В остальном — полная анархия.       - Лучше, чем ничего… А я в свое время представлял, как отстрою на юге ещё одну провинцию для нашего рода, где власть будет принадлежать кланам магов…       - А что сейчас с нашими курфюршествами?       - Отделились бы и создали бы свою версию Лиги, да только внешний враг и голод их очень сильно сдерживают. Результат — мы контролируем их за счет латифундий, производящих под нашим контролем еду, терций — общемагрийской регулярной армии и «герцогского наряда» — единой артиллерийской службы. Я улыбнулся, вспоминая, как Иван Гедеминович рассказывал мне о подобных институтах на севере.       - Гермийцев обворовываете?       - Они не против, сами так и сказали! — успокоил меня Агавл.       - И курфюрсты после обретения такого объема власти к концу мятежа так легко отказались от неё? Все присутствующие переглянулись и тяжело вздохнули       - И насколько всё плохо? — если кто-то высокопоставленный опускает перед тобой глаза, то…       - Салиши, Арки и многие другие отказались принимать все происходящее и поклонились к Скра. Северный темный бог… Решил обмануть и южан тоже?       - Теперь из центральных курфюршеств культисты создали себе еще одну Константу — Найроби, по имени проповедника. И они теперь воюют… Со всеми, что с нами, что с северянами, что с магократами. Магра опять воюет внутри себя и на юге… Я как будто в детство к деду вернулся, а не на три столетия вперед.       - Ну ладно, а кстати, о богах. Чего с этим Святым-то? Как там его?       - Бранте, Александр Бранте. Прадед был шпионом в Эллирии, дед занимался поручениями в Этерне, а затем стал судейским ревизором здесь… Отец Роберт Бранте стал судьей, но женился на простолюдинке. Их и заклевали, так что до сих пор дворяне мантии.       - В наложницы бы взял, да не позорился! — прокомментировал Фернандес.       - Это ты не скажи… Знаешь, как эта ситуация с графами-то сложилась? Что и люди, и аркны теперь?       - Ну-ка? — чуть даже проснулся Префект.       - Готовимся мы к войне в землях Султаната и меня отец сразу после походов в Гермии отправляет в Валону, чтобы там все подготовить. Приезжаю, курфюрст Барбаросса дает торжественный прием. Собираются гости и распорядитель начинает объявлять имена и титулы. Сижу, обсуждаю с Габриэлем Барбаросса детали размещения будущего десанта в городе и тут звучит имя графа Лукулл. Я поворачиваюсь в сторону тех, кто по протоколу сейчас будет лично меня приветствовать и вижу, как в зал заходит человек с графскими нашивками и все делают вид, что всё нормально. Все заулыбались       - Первой моей мыслью было подойти и оторвать с наглого человека всё, что указывает на принадлежность ему исключительно аркнйского титула. Но меня остановил курфюрст, сказав, что все объяснит и не нужно устраивать скандала. Я кое-как сдержался, а потом спросил у самого Солиса Лукулла, как так вышло. Ну он мне и рассказал, что за пару столетий до этого, то бишь в шестом столетии, город, считай, находился на осадном положении и выйти за горы, которые окружают город и небольшую долину вокруг было равносильно самоубийству. Вот настолько весело там шла война в венгами. Но снабжаться как-то надо и выход находили в кораблях. Тогда венги, силы которых ещё не были подорваны решили разрушить город, стоящий прямо в тылу их самого большого плацдарма на материке. Валону осадили и дабы перекрыть снабжение, загнали туда флот и в самой бухте стали строить плотину.       Ну и курфюрст, как водится, объявил, мол, как плотину достроят, всех нас или заморят в осаде, или перебьют в штурме, так что ничего не пожалею, все прощу тому, кто передаст соседям весть о нашей беде.       Много кто вызвался, собрали аж семь кораблей и пустили, но все утопли… Как бы не так! Один аркн из графского рода Лукулл смог выбраться на обломке от кораблей, выйти в пустыню, найти там на одном из брошенных промысловых причалах лодку и доплыл до владений курфюрста Трастамара, который, собрав еще соседей пришел освободить Валону. И вот, приходит этот аркн к курфюрсту, на него, собаку такую, все с благодарностью смотрят. И он попросил… Разрешения на официальный брак с девушкой из людей.       Члены Обериго смотрели на меня, ожидая развязки.       - Не знаю, как на него смотрели, не знаю, что ему кричали, да только разрешение и графский патент на потомков ему выдали. И надо ж было случиться такой гадости, потомков-аркнов от этого брака не было… И чтоб меня добить, боги распорядились так, что к этому графу потянулось все человеческое дворянство в поисках покровительства и возможного принятия в род. Ну, потомки не жадничали и начали воевать. Навоевали столько, что их графство специально несколько раз дробили как и сам род, чтобы не признавать его еще и княжеским. Ну а где один случай, там и второй. И к моему приезду половина всех графов курфюршества были красной крови. Отменять это тогда я не стал, а как поумнел после двенадцатого июня сам стал графский титул людям раздавать. Так что может даже этот Роберт Бранте правильно все сделал…       Я улыбнулся и, взяв один из припасенных в этом зале стаканов, налил из бутылки Тарквиния вина.       - Так что за планы на Святого у Темпестов были?        Ну, с его помощью, назначив брата Императора наместником провинции прибрать Магру к рукам, а затем, выпустив легионы преданных лично Темпестам аркнов и наладив потоковое производство внедоговорного оружия, поставить в позу пьющего оленя всех на материке и в целом то помешать им было бы очень трудно после окончания всего.       - А если бы эта его Богадельня взбунтовалась?       - Так еда-то по нейтральному тракту везлась бы. Появились бы вопросы и даже захвати Богадельня Магру, перекрыть ей снабжение смогли бы, — Тарквиний снова улегся на пол.       - Хм, допустим. А что насчет дополнительных производств? Доспехи и мечи даже на пустом месте без кучи дополнительных мастеров делать не начнешь. Откуда все материалы?       - Так для этого Темпесты даже не стали забирать у нас сбор налогов и решили строить у нас свои производства — ввели эти свои «особые экономические… Тарквиний резко открыл глаза и переглянулся с Кастро. Оба были белее мела.       - ЗОНЫ! — прокричали оба и резко кинулись к двери, через несколько минут в зал внесли огромный шкаф. Резкими движениями гроссмейстер и внук напялили на свои уши какие-то приборы и замерли.       - Анизотти вызывает Энери, Фабрен, Туоно, Валону, Сульмину! Анизотти вызывает… На связи? Отлично. Что с эвакуацией из особых зон? Потомки выглядели напряженно. Все вокруг выглядели напряженно.       - Взорвали мосты? Проломили стены зданий, чтобы станки быстрее вывезти? Заклинаниями чернозем на латифундиях иссушили? — с каждой фразой внук тянул свои пряди волос все ниже и ниже. Казалось он действительно их вот-вот порвет…       - Так, всем, у меня важная новость… Мы теперь независимое королевство, особых зон не будет, возвращайте все обратно. Нет, это не шутка. Я сейчас сниму наушники, можете материться! — Тарквиний, покачиваясь, встал и закурил уже сам, но не трубку, а скрученную бумагу с травами внутри. - Твою мать, чего только не сделают люди ради дворянства… Так, кстати, — внук подошел к столу, вытащил лист бумаги и быстрыми движениями набросал приказ о становлении семьи Бранте, их потомков, а также принятых в род или на попечение дворянами меча. Тарквиний задумался, а затем перечислил всех членов на момент издания указа. После чего вызвал посыльного и велел зарегистрировать этот документ в Префектуре.       - Ваша Вели… — Тарквиний уже было снова навел пистолет, затем покачал головой и вышел за дверь, бросив, — работа не ждет. Никогда.

***

Наступал рассвет. Звезды чистого южного неба блекли и уступали место солнцу. Эль Борна отвезли к его дому сразу же после того, как он, заснув на ходу, упал прямо в коридоре. Сейчас в Кортесах остались работать Смерть и Арминий, а остальные разъехались спать. Так, по крайней мере, задумывалось. Тарквиний затребовал, чтобы я явился в Серпенверду и показался другим родственникам. Теперь пришлось сидеть на официальном мероприятии, которое наверное могло подождать… Ну, до утра точно. Сидели мы в массивном каменном склепе в нескольких метрах под землей. И тут холодно, как во владениях фионской Хель! С другой стороны, после той жары, что царит на поверхности начинаешь ценить места, находящиеся в тени и прохладе. Так что я одел пуховые одежды и сел во главе массивного дубового стола с узорами в виде змей. По правую руку от меня сел Тарквиний, по левую — Агавл. В таких же меховых одеждах. В горностаевом пуховике сидела правнучка. С Агавлом сидели дети Гая Тира. Осматривая своих прямых потомков, я не мог отделаться от мысли, что это первое поколение Миланидов, которое родилось со всеми исконными змеиными чертами. А если Октавия окажется не единственной, то может скоро будет и второе. Тарквиний, что-то бормоча, размешивал магри.       - Ты знаешь, что его нельзя пить в таких колич… — начал было Агавл. - У меня с собой пистолет, — ласковым голосом произнес он, — и если кто-то в этой комнате будет слишком сильно заботиться о моем здоровье, я буду стрелять. Постепенно за стол усаживались все новые и новые аркны. Мужчины и женщины. Дети и старики. Всего четыре неполных десятка.       - Айхсвен и все его черти…        Четыре неполных десятка из полутысячи Миланидов, которая была до похода на Этерну.       - Некоторые ветви сейчас живут в других частях Империи! — поспешил успокоить меня Агавл.       - И сколько нас всего?       - Шестьдесят семь.       - Шестьдесят пять, — поправил старший Я переводил взгляд с одного на другого. Оба опустили глаза в пол.       - Ну?       - Ещё два бастарда.       - Вот тебе раз. И кто у нас загулял так хорошо?        Бастарды были, есть и будут. Это одна из непреложных истин мира аристократии. Вопрос лишь, в каком статусе. Бастарды-люди, родившиеся от связей с людьми при деде и отце обычно получали должности при дворах своих родителей-аркнов. Да и претендовать ни на что не могли. Между сыном-человеком и дочерью-аркнийкой…. Вообще любым родственником благородной крови было принято выбирать аркна. Но что делать, если у простолюдинки родится аркн… Он законный наследник и ответ, если вы не хотите устроить очередную войну за наследство, один и он вам не понравится. Впрочем, в условиях постоянной большой войны и высокой смертности нравы могли измениться.       - Ну что?       - Твой сын Альфонсо.       - Та-а-ак… Отличное начало! И насколько всё плохо?       - Оба аркны.       - Забери мою душу в Тартар, Песчаная буря… Продолжай! Каждый аркн — представитель своего клана. И если вне брака рождается ребенок, то любовник легко может нарваться на месть… От всего клана. Так что какой-нибудь князь сейчас может устроить нам войну. Соберёт вассалов, расскажет о проблеме родственникам и вот тебе фронт на тысячи бойцов, который ещё к тому же живёт в собственных крепостях.       - Первый от бедной малоземельной графини Фесс.       - Сколько у них мечей?        Как показывает практика, даже безземельные банкиры могут устроить серьёзные проблемы.       - Чуть больше сотни. Одна усадьба. Замков нет. Связи… Ну, Марк работает на нас.       - Какой Марк?       - Ну… Сам бастард.       - Их не сожгли?        При мне, дабы избавиться от нежелательных наследников, кланы имели различные методы. Но самый популярный — сжечь младенца, а прах высыпать в реку крови.       - Нет, оба живы. И Марк работает на нас, в качестве… Борца с Тайной Канцелярией.       - А он в курсе, того…       - Да, — быстро ответил Агавл.       - Ладно, а второй?       - Курфюрст Дорий Оттон.       - Твою мать! — я встал, - И почему мы так спокойно стояли на площади? Оттоны же один из богатейших и знатнейших домов! Да и их самих было, как семян в огурце. Я даже малость удивлён, что вы ещё живы. Жан Оттон при мне умудрился повздорить с Трастамара, так пришёл с родственниками и личной гвардией да срубил голову лидеру дома - Кэйо.        Все присутствующие смотрели на меня с некоторой грустью. Так обычно смотрят старики на портреты, сделанные в молодости.       - От славного дома Оттонов ныне остался только один представитель — бастард Альфонсо, Дорий Оттон, — тяжко сказал Тарквиний. От такой новости я сел обратно.       - Как? Их же было даже больше, чем нас!       - Сгорели в огне Голодных войн, Возвращения Ла-Тари, да Очистительных походов Севера и борьбе с магами. Последние их и добили. Из очередного похода никто не вернулся. Затем к ним докопалась Церковь и на Оттонов начали охотиться инквизиторы. А затем Культ Скра нанёс удар по их родовому замку и не осталось почти никого кроме бастарда, который вместе с вдовой-матерью тогда гостил у отца. И тот, узнав о произошедшем предложил считать Дория законным сыном Хуана Оттона и внуком Жана Оттона.        Вот ведь у Фортуны характер испортился. В конце жизни думал Оттона своим наследником сделать и признать бастардом и вот ведь через три века как все красиво вывернулось-то!       - Этого Фесса признаем, а Оттон… Нет. Пусть лучше этот род умрет с хорошей памятью о себе… А может и не умрет. Какие ветви нас еще живы? — я решил сменить тему.              - Ветвь Краса Храброго! — встал уже седой Джузеппе, которого я даже знал ещё до смерти, — Дюжина нас. Половина может воевать, Соберано. Старая традиция принятия решений. На совете рода голосуют не единичные члены, а ветви. И вес голоса каждой ветви зависит от количества бойцов в ней. Мужчин или женщин — не важно. Главное — возможность встать в строй. Хочешь образовать свою ветвь? Объяви об этом, а потом в течение пяти минут продержись против главы ветви, из которой хочешь уйти. Соответственно, ветви из единичных членов рода могут быть, но это редкость… С другой стороны, это было стариной уже при мне, а сейчас смысл этого действа наверняка болтался где-то в районе дна.       - Ветвь Августа Сильного! — встала аркнийка средних лет, — шесть членов, двое могут держать оружие.        Вот эти две ветви в прошлом были единой ветвью Краса — моего дяди, который занимался делами рода на Западе. Август был младшим его сыном, который как раз при мне разругался со старшим — Люцинием.              - Ветвь Карлуса Хромого! — Поднялся на этот раз молодой парень, — восемнадцать членов, восемь могут держать оружие.        О, эти подревнее — от брата Райордена Завоевателя. Занимались войнами за земли клана в Аркнии, но после Джулии Темпест перебрались на юг к остальным.              Отсутствуют на совете: — встал внук, — ветвь Октиса Шкуры: восемь членов, четверо могут держать оружие. Ныне в Этерне исполняют обязанности резидентов; Ветвь Лотаря Сомневающегося: шестнадцать членов, шесть могут держать оружие. Ныне — послы в Гермии.              Еще одна традиция — появление посмертных прозвищ у основателей ветвей так же, как и у глав рода.              - Кто держит слово за них? — произнёс я, вспоминая советы семьи моей эпохи.       - Я — Хорус Миланид из ветви Карлуса! Держу слово за ветвь Октиса.       - Я — Виктор Миланид из ветви Краса! Держу слово за ветвь Лотаря. При виде всего этого в голове вспоминались памфлеты на нашу семью в начале восьмого века. Потому как века назад определение могущества правящего в провинции или ещё каком лене рода всегда зависело от того, могут ли его члены, взяв в руки оружие приструнить своих вассалов. И разумеется, это высмеивалось карикатурами с рыцарями, бегущими воевать, бросив лошадь. Теперь об этом можно забыть. Ещё веков на шесть, точно.       - Итак, семья… В курс дела меня уже более или менее ввели. Но чего мы, как Великий аркнийский дом, хотим?       - Выжить. Прежде всего выжить, — донеслось от старшего сына Гая Тира.       - Это само собой… Но что насчёт чего-то более прозаичного?       - Борьба с кланами и Братством.       - Вернее с Севером. Скрестились взгляды потомков Карлуса и Краса. Как уже пояснил Тарквиний, в семье бродят идеи о введении ещё одного титула между курфюрстами и Герцогом, и в рамках этого каждая из ветвей хочет получить своё герцогство: одни за счет территорий, отвоёванных у Севера, другие — встав над западными землями вместо Сантьяго. И занимаются этим как раз ветви, обладавшие властью раньше. Несмотря на то, что «Карлусовичи» смотрелись более массивно, из полномочий за ними были лишь флотские и промышленные. В свою очередь «Красы» имели в своём распоряжении три терции, несколько должностей в арриер-бане домена и некоторые административные полномочия. Разумеется слишком «большие спички» ни сын, ни внук им давать не собирались — именно поэтому легатом провинции в обход традиции стал Оттон, командующими аркнийской гвардии и дружины — сыновья Гая Тира, а хозяйственные полномочия в наших землях отдали ветви Августа. Ещё оставались «Лотари» с их новым северным проектом по созданию своего государства в Константе, выбив оттуда Культ, но те далеко и прямо сейчас ни на что не повлияют. И намёки Августовичей, что они не против продолжения колонизации нынешней магократии… «Миланиды не интригуют против Миланидов.» Ага, конечно. Вздох.       - С моей смерти прошло много времени. Сменилось поколение… — начал я, оглядывая родичей. Со мной взглядом встретился мальчишка, сидевший среди ветви Августа. Сейчас он, как и другие дети, сидящие за столом, сжались и старались не привлекать внимания взрослых, обсуждающих дела рода.       - Как зовут этого будущего воина? — я кивком указал на малолетнего аркна       - Назарио, глава! — ответила мне глава ветви.       - Подойди ко мне, Назарио Миланид! — властный тон заставил ребенка без раздумий встать и направиться быстрым шагом ко мне.       - Прошло много времени и многое забылось. В том числе, видимо, и в нашей семье. Скажи мне, — несмотря на подступающую ярость, я старался говорить как можно более ласковым тоном, — вам ещё рассказывают сказку про основателя нашего дома?       - Да, глава! — от моего голоса мальчик немного раскрепостился.       - Это хорошо… А скажи мне, что завещал великий змей своим потомкам?       - «Дракона можно обмануть, Льва ударить в спину, Грифона отравить, а Барса задушить, пока он спит. Но лучше вам умереть, чем предать доверие любого змея».       - Молодец, садись, — отпустил я парня, потрепав его по волосам. Под удивленными взглядами я расслабленно откинулся на спинку стула.       - Эх, не забыли дети древнюю мудрость… Ребенок сел на свое место и в этот момент древний стол с грохотом пробил Пифон.       - Так какого демона, у взрослых с памятью такие проблемы? — от усиленного магией крика все вздрогнули Я встал и облокотился на стол.       - Вассалы играют в самовластных правителей, Драконы вот-вот лишат род провинции, враги осаждают владения со всех сторон, большая часть семьи в могиле лежит…       - Но ведь это твоя вина! — встал с места лидер ветви Карлуса.        Пифон без шума вышел из стола, оставив на нем аккуратный разрез.        Если кто-то из них сейчас решит поддержать бунт, то мне не составит труда убедиться в цвете их потрохов.        - И это значит, что можно не решать проблемы, а спорить, у кого должна быть кукла, а у кого деревянный меч, попутно мешая друг другу и главе дома работать? Побелевший аркн сел.       - Я с себя вины не снимаю, но мириться с этим не собираюсь! Так, а сейчас им надо пообещать… Всë, вообще всё, чтобы никто из них не работал против провинции. Можно, конечно, поступить в духе отца и просто посносить головы всем, кто против, но нас и без того слишком мало, чтобы сразу после моего возвращения устраивать репрессии. В конце концов никто не мешает мне направить их энергию в полезное русло, как это делалось без меня.       - Первой моей реформой будет восстановление специализации ветвей.        Я поднял руку, заранее останавливая возражения.       - Это упростит работу и снизит конкуренцию между вами. За ветвью Краса будет пригляд за курфюрстами, за ветвью Карлуса — поддержание фронта в домене, внуки Августа возьмут на себя флот и хозяйство…              На пару секунд родственники переваривали предложение, а затем стали поднимать руки.              Первыми, разумеется, были Красы, получившие столь желаемый инструмент по созданию собственной власти над курфюрстами. Затем Августы, получившие настолько огромный кусок бюджета. Колебались только внуки Карлуса, ведь я дал им военные должности, но войны пока нет.              - Эллирия — более опасный противник и наступление стоит начинать на востоке, — даже не намёк, а прямое обещание, за которым последовали новые поднятые руки.              В сущности результат этого голосования, кроме форы во времени пока представители ветвей разберутся с новыми постами, давал мне самое главное — легитимность в глазах клана.              Происходившее в Анизотти — театр, дающий признание в глазах народа, но вот «лучшие люди и аркны» пока всего лишь не мешают и ищут лучшую реакцию и на новый статус и на нового-старого правителя. И вариантов такой реакции очень много. Но пока они думают, у меня есть время вникнуть в происходящее и принять дела, чтобы уже диктовать свою непреклонную волю остальным кланам. А пока… Даже верность семьи приходится покупать.              - Принято единогласно. Тогда перейдем на личности…              Деление пирога на части заняло много времени, но через пару часов ругани закончилось. Все стали расходиться.              - Курфюрст домена Маркус Миланид из ветви Августа! Мужчина повернулся в мою сторону.       - Что полагается, за прямое прекословие главе Дома на совете прямо во время его речи? Аркн снова побелел.       - Ну? — мы встретились взглядами              - Малая смерть, глава… Пифон завибрировал и пронзил сердце родственника.              - Запомни, я не прощаю ошибок и каждому буду давать ровно столько, сколько он заслуживает! Маркус осел на колени и растворился искрами, а все остальные родичи со страхом в глазах быстро покинули зал. За спиной раздались медленные хлопки. Обернувшись, я увидел, что моя ветвь сидит на месте, а расслабленный Тарквиний улыбался во всю ширь и аплодировал.       - Браво, дедушка, их так даже отец не мог строить. Я подошел и плюхнулся на деревянный трон.       - Пораспустили вы их просто. Был бы на моем месте дед Филипп, то он бы даже думать не стал и, чтоб предательское семя не дало всходов, всех за этим столом бы просто прирезал.       - Ну, ты тоже милосердием не отличился, — произнес Мар, — и правильно, в общем-то.       - Кстати, а распустились они случаем не из-за…       - Да — спокойно произнес уже Агавл, — именно из-за бастардов отец так спокойно им все прощал.       - Удружил, сынок… Да уж! Ладно, где тут у вас Крипта с Рекой крови?       - Дедушка, — осторожно произнёс старший, — может не стоит? Легитимность в семье есть. А Река крови и подождать может.       - Или не может и тогда просто убьёт меня через оставшиеся духовные связи.              Реки крови аркнов весьма страшные вещи. Никогда не знаешь, насколько они сильны. В каких-то родах они вообще контролируют разумы всех членов. Но это обычно у мелких, но древних кланов. У великих же домов реки крови имеют другие преимущества. По настоящему это показал поход на Этерну, когда при попытках взять родовые крепости из крипт выходили сотни призраков, убивающих всех, кто не являлся их родичем. А в Эллирии Оргрифы спокойно обращались к фехтовальному мастерству предков, не объявляя суда чести…              И считать, что реки крови не имеют собственной воли — большая ошибка. А уж возможностей еë реализовать тем более. На это мне к тому же более чем ясно намекнули перед походом на Этерну. И именно поэтому после его провала я старался держаться подальше от крипты в Анизотти.              - В конце концов, отказываться от помощи предков в нашем положении вряд ли возможно. Тарквиний шёл впереди, показывая путь. А я продумывал, что сейчас буду говорить и делать, чтобы пережить встречу с «благодарными родственниками». Дожил. Мёртвых больше, чем живых боюсь! Так. Какие у Крови есть причины убить меня? Разрушенная провинция, императорская власть на наших землях, Церковь Близнецов вместо старых богов, спор Рода с Братством, освободившаяся магократия, гибель большого числа родичей и увеличение власти курфюрстов. Теперь как на эти выпады отвечать? Фактически, первые три карты можно считать единой комбинацией, происходящей из одного — поражение под Этерной. Но о его виновниках можно ещё спорить. Братство объявило о независимости уже после меня, так что даже если начнут вспоминать моё политическое завещание, можно будет спокойно перевести стрелки на сына. Он и без того мертв, так что хуже уже не будет. Освободившаяся магократия… В каком-то смысле тоже часть первой комбинации, поскольку удержать её не смогли именно из-за нехватки ресурсов и войск в ходе Голодных войн. Смерть, прости, но ты виноват. Гибель большого числа родичей. А вот это уже по-настоящему серьезно, но тут есть прецедент в виде деда Филиппа, который не просто допустил смерть, а самостоятельно резал. Следовательно я в чуть более выигрышном положении. Мимо, стараясь не привлекать внимания, прошел Маркус. Но он своё уже получил. И сейчас будет прилетать уже мне. А что насчет плюсов от моего возвращения? Скинули имперскую власть и церковь? Скажут, что могли сделать и без меня. Могли ведь? В голове пронеслись воспоминания о Кортесах и том, что я уже видел после возрождения. Не могли. У внука и воля пожиже, и авторитет пониже. Значит здесь я нужен был. Был. Я смог на своем авторитете подчинить сначала толпу на площади, затем семью в Серпенверде… Стоп! Вот причина. Стоит мне умереть и Магра распадется, поскольку у внуков нет моей власти. От этого и буду играть. Теперь главное сохранять уверенность. Мы подошли к дверям крипты. Над входом была выгравирована надпись «Прошлое настигает всех» — отличное напутствие. На воротах стояли гвардейцы, которые, увидев меня, поклонились и открыли массивные двери.        Тарквиний остался в коридоре.        Удачи, дедушка.        Огромный зал со множеством долов и текущей по ним голубой крови. Все маленькие каналы, образовывая различные узоры шли к огромной голове кобры на стене и с её клыков спадали вниз в голубой круг. А из него кровь снова шла по узорам.        В Анизотти все было точно так же.        Набрав воздуха в грудь, я подозвал Пифон и, рассекши руку, пролил кровь вниз.        Раздался потусторонний шепот. Глаза змеи сверкнули. Но я стоял твердо.        Вокруг стали появляться силуэты предков: Агавл Красноречивый, Райорден Завоеватель, Ульпиан Безземельный, Октис Шкура, — я нервно сглотнул, — следующими появились дед и отец, Филипп Мудрый и Луций Законодатель. В глазах обоих читалось такое, что хотелось, как в детстве после разбитой вазы, бежать как можно скорее, прятаться как можно глубже и просидеть несколько часов без движения, пока не остынут. Рядом с ними воплотились тетя Агата и Катарина, и она смотрела на меня с… Радостью? Затем Альфонсо и Гай Тир. Мои охламоны, вообще не скрываясь, светились счастьем от встречи. Затем неизвестная мне женщина — жена Тарквиния. За ними было множество мало детализированных силуэтов младших членов дома.        После этого голова змеи зашипела и перед ней возник вечный глава нашего рода в тоге, с древним, варварски украшенным шлемом и копьем — основатель рода, аркн Миланид.              Я преклонил колено.              Ну… Понеслась.              - Батюшки… Вы посмотрите, кто к нам явился? — древний предок обошел меня, театрально разведя руками, — Сам Чар Могущественный! Первый Император из рода Миланидов. Вернее уже король… Великий воин. Мудрый маг.       - Великое наследие после себя оставил… Разоренную провинцию! Скукожившийся до размеров головастика род… — основатель повернулся в сторону отца и отвесил поклон, — спасибо тебе, Луций, такого замечательного сына воспитал! — затем снова посмотрел на меня, — ну, чего молчишь?       - Глава… — я с укоризной посмотрел на основателя, — что вы передо мной, как перед мальчиком представление разыгрываете? Я же с вами не первый раз встречаюсь.        Мы скрестили взгляды. Я старался сохранять спокойный, слегка ироничный по методу Септимуса, а Миланид разъярённый и сулящий всё возможные кары.        Это продолжалось не больше нескольких секунд.              - Встать! — рявкнул основатель — Раз не мальчик, то скажи, с какого перепугу мне тебя, козла этакого, обратно в огород пускать, а не оставить со всеми нами? Прошлое должно оставаться прошлым. Так, кажется, кто-то говорил… Вот только никак не могу вспомнить, кто. О, цитата из моих «Рассуждений о последних годах Республики». Умеет Миланид оборачивать против собеседника его же слова.       - Благодарю за признание моих талантов, глава, — я пожал плечами — а пускать меня в огород стоит по причине моей пользы.       - Пользы? — Миланид сделал вид, что переспрашивает, — Пользы от того, кто провалил поход на Темпестов, который наши предки веками готовили?       - И который нельзя было выиграть.       - Уверен?        Так, теперь главное не выдать настоящих мыслей ни словом, ни жестом.              - Абсолютно.       - Ты не можешь соврать Крови. Она знает всё! — поднял палец основатель, — и тебя с твоими сомнениями я насквозь вижу, как и всю твою натуру.       - Угу, натуру. Напомню, что в тридцатом, когда я предлагал подождать ещё пару лет мне здесь сказали, идти, не медля! Мол, обойдусь подножным кормом и без пороха. Результат — затянувшиеся осады, концентрация сил Севера под Этерной и поражение. Не зря аргумент подготовил.       - Соответственно проклятие двенадцатого июня можно было не допустить только в случае сдачи Анизотти и тогда бы ни сыновей, ни внуков моих вы бы уже не увидели — драконы бы в пыль растерли.       - Это решит Кровь, — строго произнес предок.        Значит буквально голосование мертвых членов Клана… Интересно, сколько родичей имеют ко мне претензии?       - Правильно мыслишь, — протянул предок — мертвых родичей ты тоже спишешь на войну, к которой мы тебя принудили. Допустим. А почему ты лучше твоих внуков, ваше императорское величество, вон живут и неплохо справляются?       - А потому, что хреново они справляются, глава. Без меня уже собирались в земли Султаната бежать. Тарквиний неплох. Но нет у него моего авторитета. Не пойдет за ним Братство, не примут его маги, не будут доверять ему псы, а родичи так и вообще скорее всего просто отравят после сегодняшнего, — я спокойно, с показной ленцой произносил аргументы, прокручивая Пифон за спиной, — Так что, господа Миланиды, придется вам меня ещё потерпеть в качестве Соберано.       - Самоуверенно! — проворчал основатель       - Так вы же не понимаете иначе. Поскромничай я, так сразу бы и запинали.        Миланид ничего не ответил и на момент расплылся голубым силуэтом со всеми.        Чтобы не тратить время, я лег на полу и стал вращать Пифон уже над собой.              Может быть действительно переборщил с самоуверенностью?        Поворот.              Или чего-то не учел?        Поворот.              Ладно. Делай, что должно и будь, что будет. По крайней мере, я хоть что-то сделал для Магры. Может и не загнется она все-таки. Наконец, силуэты снова детализировались, но вместо Миланида, появился впереди мой отец.       - Сын мой, Клан вынес решение. Не все с ним согласны… Луций говорил медленно и растянутое ожидание томило.       - Ты признан виновным. Бездна! Я же не вырвусь сейчас отсюда. Провинция опять распадется...       - В качестве наказания было решено сохранить тебя в титуле Соберано и главы Клана! Пару секунд я не мог осознать происходящее, а отец с пафосным видом смотрел на меня.       - Гребанные старые трупы! — страх и волнение уступили место восторгу и гневу.       - Это тебе за твое высокомерие.       - Я так и понял. Отец обнял меня.       - Я горжусь тобой сын. Как и весь род.       - Спасибо отец, — я уже с улыбкой отпустил его. В руке Луция материализовался золотой обруч с драгоценными камнями.       - Это все ещё твоё! На мою голову опустилась тяжесть благородного металла.       - А теперь иди сынок, твоё время на исходе. Власть и память!       - Власть и память! Ударив себя кулаком в грудь, я вышел. Мне хотелось пообщаться с детьми, Катариной, родичами, но Река Крови неумолима и жестока. Нельзя в ней засиживаться. Стоило мне моргнуть, как всё изменилось. Ни потустороннего шёпота, ни призраков. Обычная крипта… И венец на моей голове.        Надо будет когда-нибудь разобраться, как всë это работает…        За дверью ждали внуки. Увидев венец на моей голове, они поклонились.              - Рад видеть, что Кровь признала тебя, дедушка.              - Ещё бы ты не рад был… А где, говоришь, у нас тут архивы?        Дела рода заняли достаточно времени. Но герцогский венец на меня официально возложен и теперь ветвям меня так просто уже не свалить — с рекой крови не шутят. Можно посидеть в довольно уютном, на самом -то деле, помещении и пообщаться в неформальной обстановке со своими потомками. Ну как… Я просматривал исторические трактаты да консультировался у семьи по различным вопросам.       - «Как видно из вышесказанного, географические особенности вкупе с военным и политическим факторами привели к различиям в развитии у государственности магрийских курфюршеств. О конкретике мы поговорим в следующих главах, каждая из которых посвящена истории отдельного курфюршества с момента издания Чаром Миланидом эдикта «О даровании истинно заслуженной власти сюзеренам-электорам» до Кортесов 912 года и принятии акта «о восстановления единой власти» — процитировал я некоего эль Броделя с его «полной социально-экономической историей провинции Магра в IX томах», — нет бесспорно удобства от нового подхода к составлению исторических анналов затмевают всё, виденное мной ранее из подобных трудов. Но… Откуда у этого человека доступ к такому большому числу источников?       - Так это он под моей протекцией работал, — спокойно произнес Агавл, потягивая свой зеленый чай.       - Вижу… Так, это, по-хорошему, записать надо.       - Точно, прошу прощения, Соберано! — Кемелиус хлопнул себя по лбу и вышел, чтобы вернуться с маленькой книжкой и теми металлическими перьями, которые я видел у Префекта, — это «ручки», Ваша Великая Светлость, позволяют делать записи на весу и не опасаться клякс, — пояснил мажордом.       - Благодарю тебя! — я жадно оглядывал богатство, за которое без сомнения отдал бы даже магический дар в молодости: удобные перья, качественная, приятная на ощупь бумага и доступ к огромной, неизвестной мне истории в ближайшем доступе. При раскрытии книга оказалась просто переплетом с пустыми страницами, которые я мог заполнить своими мыслями по прочитанному.       «Очевидно, что подход имперской магристики, разделяющий курфюршества на те, которые решили в ходе Голодных войн принять сторону герцога и те, которые признали право на власть Братства, является чрезвычайно грубым упрощением. Как справедливо отмечал в своих «Страшных летописях южного народа» Жан Фруассар, большинство эрмандатов приняло решение жить своим умом. Лишь в семи Братство смогло закрепиться, образовав, так называемую «землю Иакова»: Кордова, Боливар, Бургос, Кастро, Куэнко, Эрера и Кортес. Курфюршества Севера находились под влиянием нарождающихся гильдий и Церкви. Остальные же стоит разделить на условные группы: те, в которых была построена абсолютная монархия, те, в которых власть приобрело сословное представительство и те, в которых власть приобрела магнатерия. Особняком, разумеется, стоит Тауледо, не пострадавший от проклятия. Появление в нем сильной власти князей, по-видимому, можно связать с прямыми интервенциями как Церкви и гильдий, так и Братства и Герцога. В такой ситуации, закрепление ни одного из местных княжеских домов было невозможно, в связи с чем появилась традиция децемвирата всех родов, закрепленного в 880 году в «Родомской Конституции», по своему содержанию напоминающему «Уставную хартию Лиги ревнителей древнего аркнийского благочестия». Путь Тауледо во многом можно считать тем путем, которым бы последовали магрийские курфюршества без влияния на них проклятия Близнецов, принуждающих их к единству. С крайнего южного эрмандата мы и начнем обозрения всех будущих участников «Кортесов примирения»…».              Я бросил книгу и заходил в ярости.              - Ну почему, почему умные мысли всем приходят в голову только после великой катастрофы!       - Ты до Тауледо дошел? — осведомился Агавл       - Да! — я резко повернулся к нему.       - Аркны есть аркны и они жаждут власти. Как можно большей власти! — пропела Октавия Я смотрел в языки пламени камина, согревающего этот подвал в морозную пустынную ночь.       - Нет…       - Что нет?       - С ними мы работать не сможем… И не станем! Верно Тарквиний? Тарквиний читал присылаемые документы и писал на них резолюции, да сам отправлял письма в Анизотти, как мой наследник и соправитель… Герцог Магры. С учетом объёма документов, титул решено было оставить таким, а вот «эрцгерцогами» назначить глав ветвей. Внук промолчал, не услышав вопроса. За весь день на моих глазах он ни разу не ел, что может себе позволить человек, но не аркн. Кроме того в нём сейчас плескались пара литров магри вперемешку с вином. И вся эта ядреная смесь, неким образом позволяющая Тарквинию твёрдо стоять на ногах и даже ясно мыслить, была обильна закопчена дымом трав. Мажордом лично внёс ужин… Или завтрак и моим приказом остался есть вместе с нами.        Старший продолжал просматривать глазами доклад, даже сидя за столом. Взгляд Октавии, которая оставалась с нами потускнел и опустился. Так, не понял.              - Внучок, — начал я таким же ласковым голосом, каким говорил с Назарио. От чего Тарквиний сразу же поднял подозрительный взгляд на меня, но бумаги не отложил. Это он зря, — а ты не охренел малость проявлять такое неуважение к семье за столом?        Герцог вздохнул и отложил дела рядом со своим креслом и начал аккуратно работать приборами. А радость в глазах Октавии можно было разливать по колбам.        Эх, я такое счастье в последний раз видел, когда перед непосредственным началом похода на Этерну мы с сыновьями проводили вечер вместе. Мне при организации войск вообще не до семьи же было и, считай, несколько лет нормально не общались… А, так вот в кого пошёл внук.        Как только отец наконец отвлёкся от дел, правнучка тут же взяла его в оборот и стала рассказывать сразу обо всех, перескакивая с темы на тему: ксенорасы, история, оккультизм, ситуация в высшем свете, мнение об аристократах Этерны, причём в отношении как платья, так и политических возможностей…        Тарквинию даже не обязательно было отвечать, он просто с любовью смотрел на свою дочь. Всë напряжение из него ушло и он стал обычным отцом, проводящим время в кругу семьи.        Катари бы понравилось…        Но в какой-то момент внук с сожалением поднял руку, останавливая дочь.        Та покорно прикрыла глаза, давая отцу вновь погрузиться в работу.              - Агавл, — я наклонился к другому своему внуку, — а Октавия уже помолвлена?        Тот в ответ лишь махнул рукой.       - С кем, дедушка? — произнесла заместо него сама правнучка, расслышавшая вопрос       - Проясни? — не то что бы я горел желанием побыстрее устроить какой-нибудь политический брак или тем более сломать ей жизнь. Просто разбирался в делах семьи.       - Великие дома почти все в упадке: Монроги уже давно, Оргрифы кончились во время Религиозных войн, Диаманты, как единая сила тогда же, а теперь и сами не согласятся, кроме, разве что, Борджиа, правящие Темпесты — наши враги, Фальковичи не имеют никого свободного для заключения брака, — Правнучка говорила эти слова, как давно продуманную и заученную речь, — Так что брак уже не равный. Если кто из лигистов посватается, то до конца жизни, как дед Нассау о нашей помощи просить будет. Братство во многом живёт с того, что противопоставляет себя нам, поэтому никто из магистров не согласится. На ком-то из наших курфюрстов? Так жениха загрызут прежде, чем нашей помощи попросить успеет. Да и выгоды особой нет. Тоже самое с Монией. В Гермии можно разве что к Гедеминовичам, но у тех и своих забот хватает и далеко они, поэтому помочь силой не смогут. Идти к кому из князей — урон родовой чести. Вот и остаётся либо за одного из архимагов, либо за демона Скра, либо за Святого. Тарквиний, даже отложил бумаги и теперь с изумлением разглядывал свою дочь, Агавл поперхнулся чаем, Мар и Ромул зашептались и лишь Верус спокойно продолжил есть свой салат. Мда. Куда ни кинь, всюду клин. И рассчитывать на серьезные изменения не стоит.       - Давно всë продумала?       - Как в возраст вошла, глава.       - Я бы не стал тебя неволить, — отстранённо произнёс Тарквиний.       - Я знаю слово «надо», — правнучка пожала плечами, — В конце концов, это мой долг перед родом. Но, уже по словам Агавла, внешность свою на благо рода она использует тоже вовсю. Но «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы бастардов в подоле не приносило».       Ладно, это не к спеху, тем более что династические браки смысл уже утратили. Так… И спрашивай, спрашивай! — произнёс я, увидев проблеск воли в глазах Октавии. — Дедушка, — голос правнучки заглушил потрескивание огня, — скажи, почему ты умер… Так? — правнучка взглядом указала на картину, где стоял я с пронзённой Пифоном грудью и раскрытыми в крике губами. Талант у художника определённо был. Сохранение реалистичных пропорций, передача магической дымки… Но слишком, слишком пафосно. — Так? — Я поднял бокал и посмотрел на Октавию через вино, обдумывая ответ. В голову нахлынули воспоминания, в том числе и крайне горькие. Но нужно объяснить и ей, и себе. Не столько прошлое, сколько наше ближайшее будущее. - Потому что однажды ты проигрываешь войну. Войну, которую веками готовили твои предки. Аркны, клявшиеся тебе в верности либо переметнулись на сторону имперцев, либо разбежались по замкам. Ты отступаешь в свою столицу и оказываешься в ней заперт, словно лисица в норе, вместе с братьями по дару да последними слугами, не успевшими разбежаться до того, как кольцо драконьих валаций сомкнулось вокруг крепости. Боевыми действиями, вернее попытками огрызаться руководят твои сыновья, ученик и верный старым клятвам верности курфюрст. Ты понимаешь, что подвёл свой род, его мечту о троне. Ты пытаешься забыться, но… Все силы уходят на поддержание магического щита вокруг города, и вино не пьянит, девицы не кружат голову, а вся еда становится такой же пресной, как церковная просвира. Ради чего сопротивляться? Просто возьми меч и попробуй хотя бы кровью смыть с себя позор. Единственное, что тебя радует и не даёт упадническим настроениям взять верх — это пейзажи вокруг Анизотти и одинокий вечнозелёный дуб, рядом с которым ты играл в детстве, за окном, — Внук слушал не перебивая. И не иначе, чтоб поглумиться над тобой и лишить даже этой отдушины, Темпесты творят заклинание, выжигающее всю провинцию. Теперь всё, над чем так долго трудились отцы и деды обращено в прах. В бессильной ярости ты смотришь, как последнее напоминание о тебе и твоих предках вымарывается из истории. И тогда тобой начинает двигать месть. Чтобы сохранить от провинции хоть что-то, ты организовываешь поставки еды, отменяешь налоги — всё равно платить их никто не сможет. Ты оставляешь поддержание щита на своих братьев, а сам через портал идёшь к Альфонсо и дерёшься вместе с ним. Аркнов мало, очень мало, но вокруг тысячи людей. Они продолжают сражаться, идут в бой со словами «За Свободу! За Магру! за Соберано!», а перед смертью кричат ТВОЁ имя, хотя знают, что ТЫ отлучён от Церкви, что из-за ТЕБЯ драконы пришли в провинцию, что ТЫ проиграл имперцам на севере. На твои вопросы они отвечают: «Так что ж, Ваша Светлость, бухнуться в ноги Императору после этого и оставить им вас и наши семьи на поругание?» Затем к тебе приходят псы и заявляют, что Темпесты перегнули палку и теперь Организация предлагает союз против них. А на требование доказательств кидают тебе под ноги голову Августина Монрога — брата герцога Монии. Ты соглашаешься. В осаждённом Анизотти организуется военный совет. Ты заслушиваешь доклады своих командиров и большинство из них теперь люди. С помощью магов и псов тебе удаётся организовать управление провинцией, но ты, не зная, ради чего, всё равно стараешься идти вместе с армиями. Проезжая одну из деревень, ты видишь, как две крестьянские семьи обмениваются младенцами. Выясняется, что это младшие дочки и их обеих планируют съесть, потому что провиант сюда не дошёл. Но тебя они приветствуют криком «Ave Soberano». Ты отдаешь им свою еду и после этого вешаешь графа, посмевшего воровать провизию у ТВОИХ подданных. Дальше тебе представляют одного главу городского ополчения, назвавшегося Гильомом Калем. Этот простолюдин организовал небольшое войско из жителей своей родной Севильи и окрестных деревень и разбил конный отряд имперцев. Он пьёт из фляги в твоём присутствии, но он же ради тебя проливал кровь. Наконец происходящее становится обыденностью: ты сам отвечаешь на шутки церберовцев, выслушиваешь нужды просителей, награждаешь простолюдинов и казнишь аркнов. Теперь тебе трудно представить совет без вечно спорящих Педро и Арминия с едкими комментариями Смерти, редкого бульканья деревенского пива, объяснений не только для малограмотных, но и для себя вашей стратегии. И вот позади победы при Тауледо, Сан-Мартено, Фабреном. Вы смогли обломать дракону зубы и отомстить за спалённую провинцию. Ты сидишь на своём троне и в последний раз пируешь с членами совета. Ты рад видеть их всех, простолюдинов и аркнов, дворян и крестьян, магов и немагов. Вы многое пережили вместе. В этой обстановке ты понимаешь, что значит быть «Соберано». Это значит, что ты можешь убивать своих подданых, отправлять их сражаться, оставаясь в своих уютных покоях, даже допускать поражения. Но ты не можешь допустить, чтобы их жертвы были напрасны, чтобы они или их семьи стали жертвами чьих-то прихотей, чтобы они разочаровались в тебе и после ты не мог посмотреть им в глаза. И тогда ты идёшь за них умирать. Ты рубишь слуг Императора, словно свиней, ты спокойно творишь десятки заклинаний ради них, всех них. И вот ты стоишь перед поверженным Императором. Удар и его новая жизнь прервётся. Но ты не делаешь этого, иначе война затянется и погибнет ещё больше тех, ради кого ты воюешь. Ты с улыбкой поднимаешь меч и вонзаешь его себе в грудь, крича клич твоих подданых. Если Октавия была в изумлении, то Тарквиний и Агавл смотрели довольно спокойно. — А теперь скажи мне, внучок, ты готов сделать Магру великой снова? Готов порвать жилы, но выкинуть драконов и их прихвостней обратно на Север? Готов забыть предрассудки, ради блага провинции? — я поднялся со стола и пристально посмотрел на Тарквиния. — Ты — грёбаный фанатик! — мой далёкий потомок тоже встал с кресла — Конечно готов! Но знай, если помрёшь, я тебя ещё раз с вершины Столпа достану, просто чтобы прибить. Магра! — Магра! Мы выпили и снова сели.       - Ну, а коли готов, скажи, что делать собирался, до моего возвращения?       - Вот — внук торжественно вручил мне чёрную папку с гербом нашего рода, — вернуться к истокам! Заставить Эллирию и Астинию, увязнуть в войне с Императором и засчет этого выиграть время, чтобы укрепиться. А пока повышать престиж дворянства меча, как титула и заставить их всех отдать нам свои ресурсы, чтобы затем сделать из них единый фонд для раздачи…       - Помещики?       - Да! — Тарквиний явно горел своей идеей.       - Это всё, конечно хорошо — проговорил я, пролистывая материалы.       - Но? — в голосе внука смешались надежда, удивление и обида.       - Но мало! — раздался хлопок от резкого закрытия документов — это было хорошо в Гермии, где большую часть земли всё-таки можно обрабатывать, а в Магре раздавать эти городки даже в условное держание с сохранением собственности на них — создавать излишнюю бюрократию, которая будет оценивать благосостояние поселений, снаряжение дворянина, возможность самостоятельного содержания и прочего. Как было сказано ещё при твоем отце: «Магра больше не аграрная провинция, значит и подходить к устройству её армии нужно иначе».       - И что же ты предлагаешь? — спросил Агавл.       - Вернуться к истокам. Не раздавать богатство провинции, а собрать его в одном кулаке.       - Нет… — пораженно прошептал Тарквиний       - Сделать всех дворян нашими дружинниками… И в этом нам помогут сами Кортесы. Разговор продолжался, а на часах уже было шесть утра. Поспать до слдующей ночи никому из нас не доведется...