Выбор без выбора

Я шел по следу. Следу того, что напугало меня до дрожи, до панических атак, до воспоминаний о псайкерах далекой вселенной вечной войны и ужасах не менее далекого и не менее ужасного Алурея. Легко относиться к чему-то, пока что-то – пустое. Не наполненное смыслом. Реальными чувствами и реальной кровью. Магия. Для меня прошлого – еще одна технология, которую люди почему-то обозвали еще одним словом. А еще примитивный способ мышления, который привел людей ко многим бедам и страданиям. Для меня нынешнего – реальность. Суровая, жестокая, неотвратимая – реальность. Я не видел самого факта магии, но светящиеся, нечеловеческие глаза Софии (Софии ли?) до сих пор снятся мне в кошмарах и грезах. - Ц-цензура… Чтоб её, - кривлюсь. По привычке вздрагиваю и озираюсь, отслеживая окружение. Софья, конечно, на страже, а когда нет, то её сменяет Глория. Дверь закрыта. Но все равно. Мне даже «предупреждающего» разговора с Иеремией несколько лет назад хватило на всю жизнь. Было бы глупо умереть от того, что неожиданно подошел отец с каким-нибудь священником и увидел, что его сын читает еретическую литературу. А вся литература о магии либо святая и тайная «100 способов убить мага и 100000 гадостей которые маги причинили Делу Близнецов и за которые их нужно сразу убить на месте при выявлении» либо еретическая. Спасибо Инквизиции за то, что мне этого уж точно не грозит. В библиотеке Бранте таких книг нет и быть не может, а если есть – значит, я в чьей-то разработке. Возможно, магократии, возможно, Инквизиции, возможно, какого-нибудь вольного мага. Но даже исторические отрывки о магах уровня «и пришли семеро черных с юга, и были они прокляты нечистой силой»… Ужасали и повергали в трепет. Сожженные армии. Опустошенные города. Засуха на целые регионы. Проклятья, заставляющие жертву гнить заживо целыми месяцами. Подчинение разума. Марк, Марк. Если б не твое «Житие Близнецов» и прочие наставления «сугубо для церковного просвещения», я б и этого не прочитал. Как же ты все-таки рискуешь, мужик. А уж как я рискую… Риск, да. Решение принять Софью в дом было спланированным, но с каждым днем, проходившим в раздумьях, я находил все больше вариантов, в которых мучительной смертью погибали и я, и она, и вся семья Бранте. Стук в дверь. - Александр, можно? – не знаю, как эта, в общем-то, веселая и шебутная девчонка, для которой не существовало и не могло существовать авторитетов говорила с таким… Робким обожанием. Я не шучу. Это действительно звучало как робкое обожание. - Можно, Соф, - по привычке киваю. Плечи слегка передернуло – напряжение от тягостных мыслей отпускает не сразу. Девочка зашла с подносом, на котором исходила паром кружка ароматного ромашкового чая. Две кружки чая. При взгляде на вторую Софья покраснела. Наша маленькая хитрость – никто бы просто так не позволил служанке тащить себе кружку чая в промышленном-то бесплодном регионе, а вот будущему господину свет нашему Александру Бранте вполне, вполне. Умаялся, бедный, готовится к поступлению в школу господина Тибора, вот и нервничает. Ему определенно надо две чашки, а не одну. И чайничек впридачу, чтобы если что – подлил. Мама о моей хитрости знала, но ситуацию понимала, потому закрывала глаза. Как и весь дом, кроме господина Грегора. Хотя и он, наверное, знал. Не иметь осведомителей среди слуг – преступная халатность, которой этот недоглава третьего отделения Его Императорского Величества Канцелярии проявить не мог. Порой воспоминания о прошлом причудливо переплетались с настоящим, и порождали… - Александр? – вопросительный ожидающий взгляд. О моей привычке задумываться посреди любого действия знали во всем доме. Знали и привыкли, хотя не переставали ворчать. Но не Софья. - Да, Соф. Присядем. Как продвигается твое обучение? – мы садимся на крепкие, деревянные стулья. Если советские стулья со спинкой – монументальные, то эти – монументальные и красивые. Не в обиду советским стульям будет сказано. Поправив серое, но чистое и почти не штопанное платье, девочка улыбается и звонким голосом отвечает: - Очень хорошо! Я уже выучила буквы и теперь учусь читать по слогам! - Что читаешь? - Писание Изатиса. На этом настояла матушка Лидия, - имя мамы девочка произнесла со всей серьезностью и почтением. Маму слуги уважали. Как суровую, но добрую хозяйку. «Матушку». Не всегда справедливую, порой эмоциональную, но так и не позволившую себе ни одной подлости за все время своего руководства слугами. - Кхм. Пожалуй, с этого было бы недурно начинать. И как, много прочитала? - Все два тоооаааааммммм… Прости, два тома, - Софья широко зевнула. - Когда ты читать их начала, чтица ты наша? – ко мне начало закрадываться подозрение, что позавчера вечером. - Позавчера… Вечером. - Ты хоть спала эти две ночи? – с удовольствием отхлебываю успокаивающего настоя. Горячевато, но пойдет. - Немного, - потупив глаза, призналась девочка. Она знала, что я не люблю, когда кто-то перерабатывает. Дело даже не в моем гуманизме, а в том, что всегда нужно иметь резерв сил для резкого побега или рывка. Хотя кого я обманываю, я изнеженный гуманист с Земли. И даже когда буду резать кому-нибудь глотку буду ворчать, что нормальные люди так не поступают, глотку себе резать не заставляют и вообще, лучше бы шли домой, занимались чем-нибудь мирным, например, спали. Некоторое время мы молча пили чай. - Когда? – неожиданно спросила она. Я ответил не сразу. Отставив чай в сторону и насладившись звуком фарфора, я прикрыл глаза. Так, вроде все готово. Прикрытие есть, легенда есть. Коней нет, и это плохо, но Томмас местность разведал, если что, через шахту уйдем. И выход оттуда тоже есть. Зашли и вышли, быстрое путешествие на одну ночь, ну. - После приезда Стефана. Кстати, а к… - Уже. Будет через десять минут. Матушка велела тебе готовиться, - Софья лукаво улыбнулась. Знала ведь, что если бы она сказала об этом сразу, то чай бы мы не допили. Вот чертовка, а. Иногда я её обожаю. - Еклмнпфглнух рльеи фхтагн! – издав неразборчивое ругательство, я поспешил собираться. Стефан и Грегор ждать не будут. *** Опять вся семья выстроилась в ожидании приезда главы семьи. Но на этот раз атмосфера была не напряженно-обреченная, а радостная, хотя и с небольшой ноткой страха. Отец и мать боялись Грегора, но хотели вновь увидеть сына. Увидеть и обнять. Натан смотрел, что сделаю я, Софья и Глория, впрочем, тоже. Как-то привыкли они мне доверять и брать с меня пример. Аж неловко стало, когда осознал это. И непривычно. Я спокойно стоял справа от отца, сложив руки за спиной в замок. Стоял, медитировал на дыхание и движение сквозь решетки ворот, любовался ветерком, кружившим пыль по дороге. Как и в тот раз, карета остановилась у ворот. Сначала оттуда вышел Грегор, все такой же надменный и холодный на вид. Я встретился с ним взглядом и склонил голову, выдержав перед этим три секунды. Уголок его губ слегка дернулся (Близнецы, как я люблю свое молодое зрение!), и старик медленно и величаво зашагал к нам под мерный стук трости. Следом за ним вышел изрядно подросший и набравший мышцы Стефан. Одет он был в расшитый серебром черный камзол с гербом дома - дубовой ветвью с золотой цепью на зелено коричневом фоне. Цепкий взгляд, которым он окинул окружающее пространство сказал мне многое. Наши взгляды встретились. Секунда. Другая. Третья. Губы исказила неуверенная гримаса, не то ухмылка, не то улыбка. Будто он сам не знал, как ко мне относиться. Следующий миг стер её с лица, но я уловил напряжение и повисший в воздухе вопрос. Опять придется поработать, да что ж такое. Следом выбрался высокий, статный, черноволосый мужчина лет тридцати пяти в красивом, черном сюртуке и цилиндре. Я услышал восхищенный вздох Глории за спиной. Кхм-кхм. Барон Огюстен Эль Борн, Верховный Префект провинции Магра. Скользкий человек, умеющий выживать между богами столпа власти там, где другие бы низверглись к подножию. Отменный мастер игры словами и смыслами, во всяком случае, в своем профессиональном деле. А еще ему, одному из немногих, не наплевать на нужды простых людей. Если Грегор шагал так, будто шел по дорожке из черепов простолюдинов к вершине Столпа, Стефан шагал, неловко подражая деду, то вот Огюстен просто шел. Спокойно, неторопливо, но, в то же время, быстро. Первым подошел именно он. - Роберт, рад Вас видеть, - Огюстен протянул руку отцу. - Взаимно, господин Эль Борн, - отец слегка склонил голову и ответил на рукопожатие, выказывая уважение начальнику. - А это, я полагаю, Ваш сын, Александр? У Вас глаза отца, молодой человек, - голос ровный и участливый. Сходу не поймешь, что этот человек прячет за подобным тоном. Дежурная ли это маска или он действительно рад нас видеть. - Благодарю Вас, господин Эль Борн, - кланяюсь ниже, отставив ногу. Руки по прежнему держу за спиной. А вот и разведка боем. Стефан подошел неторопливо, держа дистанцию. Отец было дернулся его обнять, но брат посмотрел на деда. Тот отрицательно покачал головой. - Дворянам не пристало проявлять свои чувства прилюдно, отец. Даже после долгой разлуки. - Брат! - с укором шепчу Стефану. Он вздрогнул, увидев меня, и, после недолгой внутренней борьбы, поспешил отвести взгляд. Грегор кинул недобрый взгляд в мою сторону и с намеком стукнул указательным пальцем по трости. Я упрямо поджал губы и посмотрел в сторону, приняв все тот же "независимый" вид, что и в первую нашу встречу. Вот так, обмениваясь едва заметными выпадами, мы и последовали в дом. Огюстен был весьма любезен. Целовал руки матери и Глории. Лидия сдержанно поблагодарила "господина Эль Борна", Глория же, покраснев, что-то промямлила и поспешила сбежать от него на другой край стола. Тот никак на это не отреагировал внешне, так что я сосредоточился на Стефане. Он порывался что-то сказать Натану и Лидии. Опять этот проклятый взгляд на деда. Ууу, Грегор! Палки в колеса мне ставишь, старый волчара?! Разрешительный кивок был выдан, будто отмашка собачке на привязи. - Приветствую Вас, Лидия Бранте. Вы были добры ко мне, когда я был ребенком. А ты, должно быть, Натан? Когда мы в последний раз виделись, ты едва ходил, - на меня он смотреть не стал. Боится, видимо. Да не того, что я ему накостыляю, ха, смешно. Достаточно посмотреть на то, как он двигается, чтобы понять, что мне тут ловить нечего, хотя я все равно попытаюсь. Нет, он боится собственной совести. Взгляд на Глорию. Та покраснела и смотрит в пол. Наверное, это и к лучшему. Он все равно хотел что-то сказать, но... Но все тот же взгляд Грегора, клещом впившийся в брата. Стефан захлопнул рот, так ничего и не сказав. Сели мы, впрочем, рядом. Стефан слева от меня, слева от Стефана Грегор, слева от Грегора Огюстен, слева от Огюстена Роберт. Справа от меня Натан, затем Глория, затем матушка. Уфф, терпеть не могу эту иерархичную рассадку. Будто капусту по размеру высадили. Так и вспоминаются советские мультфильмы про Чиполлино. - Лидия, стол выглядит восхитительно! Вы сами подбирали блюда к ужину? У Вас утонченный вкус. Я рад, что первые годы Стефан провел с Вами. Женское тепло полезно ребенку любого происхождения, - все, теперь Глория смотрит на него, как на Идеал с большой буквы. Как на рок-звезду. Щеки красные, рот приоткрыт, ресницы порхают туда-сюда. Дед же аж поперхнулся. А вот Роберт прячет улыбку в усы. Он явно знал повадки Эль Борна. Странно, что не знал Грегор. - Моему внуку было бы гораздо полезнее находиться в пансионе, среди равных себе. - Полно Вам, Грегор. Семейное воспитание не менее важно. Материнское тепло не заменить. Моя покойная сестра, к сожалению, не смогла подарить его Стефану. Разве плохо, что Стефан был внутри семьи, окруженный любовью? - выражение деда с каждым словом становилось все более кислым, Стефана - смущенным, Глории - обожающим. Лидия не знала, куда руки деть, Роберт уже почти в открытую смеялся, вынужденный делать вид, что ему очень интересно вино и он им подавился. Натан переводил непонимающий взгляд с меня на Огюстена, явно не слишком въезжая в то, что сейчас происходит. Софья, прислуживающая нам за столом, едва сдерживала улыбку. - К тому же, он все эти годы был с отцом. Отцовский пример - лучший. Ведь Роберт заслужил судейское звание вслед за Вами... И внук пойдет по Вашим стопам. Кто знает, может и младшие юноши Бранте не останутся в стороне... У них есть для этого все необходимые задатки. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Аплодирую. Все покосились на меня. Я улыбнулся и повернулся к Грегору. - Позвольте поговорить с господином Эль Борном, господин Грегор Бранте? Тот нахмурил брови, но кивнул. Огюстен заинтересованно приподнял бровь. - Вы говорили о материнском тепле. Тепле, что, как известно, суть проявление божественной Любви Близнецов. А подобная любовь это не блажь и не прихоть. О, нет. Любовь - это власть, - оглядываю собравшихся. На лице Лидии шок и непонимание. Натан просто ничего не понимает. Роберт хмурится. Грегор молчит, ждет. Огюстен выглядит заинтересованным. Ловлю взгляд Софьи. - И сила. Сила, помогающая выживать вопреки всем невзгодам этого мира. Есть любовь - тебя легче убить. Нет любви - тебя еще легче убить. Ради любви ты пойдешь на то, на что без нее не пойдешь. И порой, чтобы выплатить долг перед своей семьей, сначала надо заплатить железную цену. Цену кровью, что пролили сталью, и потом, что пролит, когда ты этой стали учился. Поэтому, чтобы Стефан стал сильнее и смог защитить свою семью, ему нужно пройти испытание, причем чем жестче, тем лучше. Не одно. Множество испытаний от рождения до последнего вдоха. И пансионат - лишь первое испытание из многих, - я выдохнул и поднял бокал с соком. Люблю иронию и издевательскую победу над зависимостями. Вдыхаю. - Поэтому я провозглашаю тост. Тост за то, чтобы Стефан стал сильнее и смог защитить свою семью, свой род, когда придет время. А после - и возглавить его, как и подобает достойному наследнику рода Бранте, - ярость в глазах деда и полнейшее потрясение в глазах Стефана были мне лучшей наградой за риск. Взгляд налево. Как-же она все-таки красива, с этими золотыми звездами, сверкающими в голубых глазах. Именно её глаза подтолкнули меня на мысль, что я могу нанести еще один удар и приблизить исполнение своих планов. - Скажу честно, - упреждаю уже открывшего было рот и сложившего руки для хлопка Огюстена. – Я бы тоже хотел себе такое испытание. Но в свое время Роберт и Лидия заплатили уже свою цену за мою жизнь, не в силах заплатить больше. Поэтому мне придется создать свое испытание самому. И это, пожалуй, все, что я хотел сказать, господа и дамы, - пью до дна и почти что падаю в кресло. Мокрая от пота рубашка липнет к спине. Сердце бьется быстро, как после бега. Но я смотрю на Стефана, смотрю на Софью и понимаю, что этот раунд я выигр... - Хочешь испытание, щенок? Будет тебе испытание! - взгляд налево. Таким разъяренно-спокойным деда я еще не видел. Он спокойно откусил кусочек свинины и тщательно его прожевал. Посмотрел на свои руки, покрытые мозолями. После посмотрел на меня. Взгляд его не обещал мне ничего хорошего. Он так смотрел обычно перед тем, как выпороть меня. - Кхм. Что ж, юноша, мне остается только поаплодировать вашей смелости, набожности и мудрости, - и Огюстен действительно зааплодировал. Глория даже неловко попыталась повторить его жест и начала было хлопать в ладошки, но убийственный взгляд даже не Грегора, а Лидии заставил её положить руки на место. Я улыбнулся и склонил голову. Приятно, когда твои усилия ценят. - А теперь, воздадим должное мастерству матери виновника торжества, господа! - и Огюстен с удовольствием захрустел солеными огурчиками, нисколько не смущаясь скривившегося Грегора. Я скрыл ухмылку в бокале морса, следуя примеру отца. День обещал быть не таким уж и плохим. *** - Брат, - я поймал Стефана, когда он отходил к своим покоям. Он вздрогнул, стоило мне приблизиться. Я, игнорируя условности, подошел и обнял его. Просто и крепко. Стефан напрягся было на мгновение, но затем расслабился и ответил на обнимашки. Так мы и простояли несколько секунд, после отстранившись. Было видно, что он многое хочет сказать, но... Но действия зачастую говорили больше, чем слова. Да что там зачастую... Всегда больше, чем слова. - Небольшой спарринг, брат? – я азартно ухмыльнулся. Уголки губ Стефана слегка приподнялись, что я расценил как «смех». - С удовольствием, Александр.