(не)нужный...

POV Влада После нашего разговора Александр изменился. Он стал более отстраненным, но, странно, меня это не тяготило. Наоборот, я чувствовал, что могу дышать свободнее. Возможно, он наконец понял, что мне нужно пространство. Однако, несмотря на его кажущуюся холодность, он всё равно оставался рядом. Иногда я замечал, как он, думая, что я сплю, сидел в углу палаты, уткнувшись в телефон, или задумчиво смотрел в окно, поглаживая переносицу. Казалось, ему тоже было нелегко. Он приносил еду, помогал переключать каналы на телевизоре, терпел мои резкие слова и раздражение, когда я не мог справиться с собой. Это уже не выглядело как навязывание, и я начал задумываться — а может, он действительно хочет быть здесь не только из чувства долга? Иногда мне казалось, что я замечаю в его взгляде что-то большее, что-то искреннее, как будто он ждал от меня чего-то, но не решался сказать. Дни тянулись медленно, однообразно. Я продолжал терпеть реабилитацию, скандальные визиты психиатра и скуку больничных стен. Врачи приходили и уходили, словно по расписанию. Их лица и слова сливались в одну невыразительную массу. Казалось, жизнь остановилась, но внутри меня начало меняться что-то важное. Возможно, это были первые лучи надежды. Надежды на то, что впереди меня ждёт что-то большее, чем бесконечные дни в больнице. Однажды, вечером, когда свет за окном уже угас, Александр принес мне книгу. Это была старая, потрепанная вещь с пожелтевшими страницами. Он ничего не сказал, просто положил её на тумбочку. Позже я взглянул на обложку: “Старик и море”. Я не мог удержаться от насмешки: — Ты думаешь, я старик? Он улыбнулся, но ничего не ответил. Улыбка была искренней, почти нежной. Почему-то это зацепило меня. Я взял книгу и начал читать, сначала с неохотой, потом — увлекаясь. История была о борьбе, о боли и о надежде. О том, как человек может остаться один на один с миром и выстоять. Читая, я поймал себя на мысли, что начинаю видеть себя в этом старике. И, может быть, Александр тоже увидел это. Он редко говорил напрямую, но его действия всегда имели значение. Может, это его способ сказать, что он верит в меня, даже если я сам в себя не верю. На следующий день он пришёл раньше обычного. У него был кофе для себя и мой любимый чай — мятный, с имбирём. Он поставил стакан на стол и спросил: — Ну как? Я сделал вид, что не понял: — Что? — Книга. Ты же уже, наверное, дочитал половину. Я пожал плечами, но внутри было приятно, что он интересуется. Мало кто из моего окружения проявлял такое терпение. Мы говорили недолго, но этот разговор оставил приятное послевкусие. Он не давил на меня, не пытался вытащить мои мысли наружу. Просто был рядом. Чем больше времени проходило, тем сильнее я замечал, что мои стены начинают рушиться. Может, не полностью, но достаточно, чтобы я начал видеть за ними что-то новое. Возможно, это был мир, в котором я могу не только выживать, но и жить. И, возможно, в этом мире Александр был больше, чем просто частью моего прошлого.