Цветок и нож

Нож я подарю тебе, ты выиграл пари! Ты так хотел побед, так забирай свой приз – Чего ты ждешь? Цветок и… Нож. В этот раз Осирис шел к своему брату сам. К нему в покои и по его же зову. Проходя мимо величественных стен родного дворца, бог вспоминал того, к кому направлялся. Их разговор с Сетом он помнил смутно, да и сейчас это уже не казалось настолько важным. Совсем нет. С последней и главной встречи прошло не так много времени. А сколько? День? Может, два или три? Поговаривали даже, что Сет покинул дворец в ту же ночь и отправился в пустыню. Все это время Осирис не видел того, кого желал всем сердцем, к кому хранил свою самую преданную любовь. К своему брату, яростному богу пустыни и войны. Одного раза с ним не хватило для того, чтобы полностью насытиться прекрасным телом, чтобы распробовать запретный до какого-то момента плод любви. А попробовав, бог возрождения желал большего, как бы банально и ожидаемо это не было. Вот он стоит перед покоями брата. Осирис прикрыл глаза, вспоминая те сладкие часы. Конечно, бог войны сопротивлялся, ругался, отговаривал и даже плакал. Но чем ожесточеннее он это делал, тем только сильнее разжигал огонь любви и желания в брате. Все слова и просьбы Сета проходили мимо его ушей, потому что все это меркло перед осознанием – он принадлежал ему. Полностью. Осирис получил свой приз за железное терпение и не отпускал; долго, упорно, до синяков на теле песчаного бога и укусах на собственных плечах, от которых даже поймал какое-то странное наслаждение. Тишина была ему приглашением, и Осирис, открыв глаза, зашел в покои, зная, что их хозяин все-таки здесь. Сет стоял посреди комнаты, не шевелясь и не дернувшись, когда бог приблизился к нему. Возможно, какая-то реакция и была на его прекрасном лице, но на голове как обычно была маска неведомого существа. Эта маска уже настолько впилась в этот образ, что без нее представить грозного Сета было невозможно. Именно поэтому те моменты, когда брат снимал ее и смотрел прямо на Осириса, навсегда останутся в сердце бога возрождения. Маска все скрывала, но Сет смотрел на своего гостя в упор, не выпуская из вида не на секунду. Он снова был прекрасен в свете факелов просторных покоев, который переливался на его плечах и торсе, не скрытых никакими одеждами. И тем самым притягивая внимание к своему хозяину. Его хотелось касаться снова и снова. Что ты выберешь сейчас – станешь ли моим на целый час или убьешь молчание? И Сет поймал этот взгляд брата. Взгляд полный нескрываемого желания, слишком похотливого и не двусмысленного. Если сначала он правда думал поговорить, то после этого все запреты и здравый смысл слетели в пух и прах. Ярость нарастала с каждой секундой, а еще одним толчком к действиям стало то, что Осирис молча, но с тем же явным желанием поднял руку и протянул к нему. Снова. Как в ту ночь. — Не смей! За мгновенье Сет оказался совсем близко к старшему. Тот хотел обнять его уже двумя руками, но возникший в руке бога ярости меч не дал ему это сделать. Не сомневаясь, не дрогнув, Сет отрубил обе конечности, чтобы он не дотронулся до него. Больше никогда. В нос каждого из них ударил запах божественного сока, что тек в жилах Осириса вместо крови. В голове Сета щелкнуло, что нельзя останавливаться – если он остановится и не закончит, то бог возрождения восстановится и снова будет спокойно ходить по земле. И тогда Сет не получит того самого чувства отмщения. Не получит. Новый взмах яростной руки, и тело Осириса рухнуло на пол рядом с отрубленными ногами. Запах сока усилился, а страх в глазах старшего смешался с еще не покинувшим его чувством дикого желания своего брата. Только за это… Сет рубил брата, не останавливаясь. Остановиться – совершить ошибку, которую он уже допустил однажды, и больше не намерен. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Слышишь, Осирис?! Куски разлетались по всей комнате, перепачкав собой все, что можно было. Несколько даже долетели до окна и утонули в поднявшемся за ним песке. Наплевать. Наплевать, что там за окном. Наплевать, что будет потом. Убить, растоптать, уничтожить! Осирис старался до последнего сохранить в себе источник жизни, но с каждым ударом меча его силы истощались. Его брат нашел способ, которым можно убить бога. Нашел. Неужели он так хотел этого? Настолько? — Никогда не прощу, — чуть тише заговорил Сет, остановившись в какой-то момент и начиная тяжело дышать. От когда-то целого и полного сил тела остались жалкие ошметки, разве что голова еще была целой. Но Сет знал, что брат жив и пока что еще смотрит за ним. Бог ярости и пустыни глубоко вдохнул. Чертов запах сока, он теперь будет везде. Нож я подарю тебе, ты выиграл, бери! Теперь он будет вечно у тебя внутри, и ты поймешь. Цветок и нож. Повинуясь безмолвному приказу своего господина, послушные пески приподняли с пола голову Осириса и замерли с ней как раз на уровне груди бога пустыни. — Оставлю тебе кое-что. Чтоб ты никогда не забывал, — не срываясь на крик, но произнеся это со всей своей ненавистью, Сет поднял руку, в которой тут же появился цветок. Очень похожий на тот самый, каким хвастался в ту ночь Осирис. Очень похожий на тот, с которым у того была самая дикая ассоциация с братом, и который как бы был плодом их любви. Не было любви! Никакой! Быстрым и резким движением руки Сет воткнул растение в пока еще живой глаз бога возрождения. Рот Осириса раскрылся, но звука оттуда уже не последовало. Лицо бога ярости в этот момент перекосило гримасой истинного удовольствия оттого, что он совершил. Осирис не дышит. Не существует. Никогда не появится на пути! Никогда! — Ты пришел на свою погибель… Брат, — после последнего слова Сет сомкнул губы, шумно выдохнув через нос. – Прими же мой дар, Великий Нил. Он махнул рукой, и большая песчаная волна буквально смыла все, что осталось от бога возрождения в окно и дальше, в воды пока спокойного Нила, унося с собой даже запах сока.