Охота на лис

«- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! - Доброе утро, Константин Владимирович! Отчет по происшествиям составили, как и просили. Разрешите? -Кость, привет, сможешь набрать мне часика через два? Центр снова шлет запросы по делу 1/131/1999, требуют версий. Есть подвижки? Смотри у меня, чтоб отделу статистику не портил!» Да, да, да, разумеется. Конечно наберем, конечно прочитаем. Каждое утро одно и то же, одни и те же фразы, одни и те же цифры. Цифра 1 — индекс категории дела. Единица — уголовка, двойка — административка, а допустим, восьмерка — постановка несовершеннолетнего на учет или его заключение в спец учреждение. 131 — тут все просто, порядковый номер, а 1999 — год. Немногие материалы хранились в папке с надписью «Личное дело» — просто потому что других папок в участке не осталось. Когда то там лежали и материалы по исчезновению Ксении Талалаевой, но вопрос с ней удалось быстро закрыть и даже получить премию. Впрочем, с новым исчезновением, возможно, дело придется продолжить, разморозить и пришить к остальным материалам по исчезновениям детей. Талалаеву списали на нападение диких зверей. Вернее, списала неофициальная следственно-оперативная группа во главе с следователем из Челябинска. Их послали для проведения предварительного следствия по делу — чтобы решили, возбуждать ли уголовку, и нагружать ли статистику облУГРО еще одним не до конца раскрытым делом, или решить вопрос задним числом, и замести его под ковёр. Капитан, сейчас должно быть, майор юстиции Владимир Сергеевич Тихоновский. Забавная ирония, Тихонов-Тихоновский, мир все-таки тесен. Поработать с капитаном у Тихонова не вышло- не участкового это уровень. Тем более, после формирования следственно оперативной группы расследование исчезновения К.А Талалаевой передали ее руководителю, который переквалифицировал все произошедшее в несчастный случай. Переквалифицировал, порезал, напильником сгладил шероховатости, а потом написал про это то ли доклад, то ли диссертацию по криминалистике. В чем в чем, а в умении заметать следы капитану не откажешь. Кроме того, повезло, что предположительно имелся труп — вернее остатки от него. Как рассказывали в последствии коллеги, присутствовавшие при эксгумации останков, после того как все необходимые действия были совершены, а журналисты с какого то мутного регионального канальчика сняли пару крупных планов, после чего остатки одежды и чего то, отдаленно похожего на фрагменты детского трупа, криминалисты, присутствовавшие при обнаружении останков быстро собрали в черный мусорный пакет и налепив на него кусок малярного скотча написали «К.А. Талалаева», после чего быстро заполнили протоколы эксгумации, все необходимые документы, и отдали родственникам. Содержимое пакета отпели в закрытом гробу в сельской церкви и похоронили. По официальной версии следствия ребенок заблудился по дороге в школу, встретился с стаей волков и был сожран. Соответственно, возбуждение уголовного дела не требуется — состав преступления отсутствует. Отсутствие на месте полноценного трупа, обглоданного хищниками объяснили тем, что звери растащили его на части, и либо дружно употребили на месте, или унесли в свои логова. На заготовки, так сказать. Родителям погибшей, правда, после этого хотели вменить еще и стопятьдесятшестую статью уголовного — халатное обращение с несовершеннолетним, но состава преступления опять не набралось — семья была крайне благополучная, и по многочисленным свидетельствам, проблем в ней ребенок не имел, и был наделен любовью и заботой обоих родителей, так что имела место лишь одна роковая ошибка, стоившая их чаду жизни, но никак не систематическое унижение ребенка и нанесение ему вреда, чего не скажешь о некоторых других семьях в поселке. Нынешний клиент — Владимир Сергеевич Матюхин. 10 лет, рост 142 сантиметра, ученик 4 «В» класса. 5 января, а значит 3 дня назад ушел из дома и не вернулся. Следов тела нет, указаний на то, кто мог бы совершить с ребенком насильственные действия из круга семьи — нет. Зато максимально странным выходит расклад относительно того, куда и зачем мог уйти ребенок. — Ну, чтож, подумаем еще раз… Пробормотал Тихонов, ставя электрический чайник у своем небольшом кабинете. Со стены на участкового смотрело улыбающееся и добродушное лицо Ельцина. «Сволочь вы, конечно, Борис Николаевич.» — про себя, как бы невзначай, подумал участковый, засыпая в кружку, покрытую бледно-коричневыми разводами пару ложек растворимого кофе. Зайти к девчонкам из отдела кадров за молоком? Да как-то лень — опять слушать их показное причитание по бедным пропавшим детишкам. Вклада в расследование кадровики не привносили никакого, зато посплетничать про маньяка — это мы всегда, это пожалуйста, это с радостью. Отпив немного кофе, участковый поставил кружку на стол, и открыв папку с показаниями свидетелей в сотый раз пересмотрел их. 5 января в школе было праздничное мероприятие в честь дня города — вернее сказать дня поселка. На нем обязали быть все классы, но половина «личного состава» положила на это дело с прибором и благополучно осталась отсыпаться в положенные школьникам каникулы. Однако родители Матюхина настояли на том, чтобы он явился, к вящему неудовольствию сына. Тот протестовал, но будучи одернут родителями все-таки собрался, и в 10 часов вышел из дома. Пробыв вне дома с 10 утра по 13,05 Матюхин вернулся домой. Во вторую половину дня пропажи родители отмечали апатичное состояние ребенка — из школы он вернулся словно бы думая о чем то нехорошем. На вопросы или не отвечал, или отмахивался. Родители списали это на плохое самочувствие, а так же обиду за отнятый день каникул и не придали внимания. Потому же, когда Матюхин попросился погулять на улицу семья его легко отпустила, для того чтобы тот проветрился. Прихватив с собой пластмассовый автомат, ребенок заявил что идет играть с друзьями, что вопросов тоже не вызвало — с социализацией у Вовы все было нормально. Не совсем идеально, но и изгоем он не был. Разумеется, уже постфактум пропажи и с началом расследования, допросы одноклассников ни дали примерно ни-ху-я — никто с Вовой не встречался и не играл. И вот на завершающем этапе у нас начинаются странности. Самая важная, и самая ключевая деталь — мальчишку видели в районе моста через речку Ольшанку. Это означало фактический выход за пределы ПГТ. На отшибе стоял дом Петровых, дальше было еще несколько домохозяйств, пара гнилых заброшек, а дальше — тайга. Если минимально прикинуть все что нужно куда надо, то можно подумать следующее — ребенок в состоянии аффекта от обиды решил выразить свой детский протест, и уйти из дома. Собственно, дальше с ним уже может происходить что угодно, от пресловутых волков до обморожения. Подставляйте варианты, комбинируйте, и все это в целом может звучать логично. Однако, есть пара но. На самом деле, при таком рассмотрении версия выходит относительно складная, на фоне остальных дел, которые приходилось фабриковать. Вот только выбив из родителей медкарту областной поликлиники, и поговорив с фельдшером, стало ясно, что в ПНД на учете ребенок не состоял, был здоров и эмоциональный фон в среднем у него был стабилен. Тем более, ребенок 10 лет не стал бы уходить в лес, просто потому что дети в этом возрасте его обычно боятся. Конечно, всегда можно поднапирать на то, что дети создания несмышленые и отчета в своих действиях не отдающие, однако человек все-таки тоже зверь — и у него есть инстинкт самосохранения. — Для того чтобы ловко умыть ручки и заявить, что мол так и так, «ваш ребенок сошел с ума и свалил в лес к волкам» нужно иметь историю болезни и прециденты… А примеров неадекватного поведения у нас нет... Тихонов как-то незаметно для самого себя перешел на мысли вслух, но тут же запнулся и уставился в противоположную стену. В этот момент в помещение вошел Михалыч, и недовольно пробурчал: — К телефону тебя. Пацан этот. — Какой пацан, Михалыч? — Да Петров, Антон. Говорит варежку Вовы нашел. Участковый основательно напрягся. -Ндэ, началось в поселке утро. Ну, пойдем послушаем, что он там нам расскажет. Сказав это без особого энтузиазма, Тихонов поставил на стол кружку с кофе, отложил папку с делом, и пошел отвечать на странный, на самом деле, если так подумать, звонок. … На удивление, рассказ пацана звучал довольно слаженно и стройно. Тем более, район локализовался довольно конкретно, и чисто теоретически, Вова в самом деле мог шататься по лесу в районе дома Петровых. 8 января, последний день каникул, значит и последний день когда Антона можно будет допросить по делу. Спокойно допросить, не отвлекая от учебы, не заваливаясь в школу, и никого не нервируя. — И того… Если Антон нам в наглую не пиздит, то мы имеем первый вещдок по делу, а, Кость? — Выходит что так, Михалмихалыч. Я его, благо проинструктировал, надеюсь он ее не про… не потеряет, в общем, и не облапает. Прихватим Ковалева, и поедем проверять. Сержант Игорь Ковалев, он же Коваль — тип неприятный, но умный, смекалистый, и в участке незаменимый. Дело в том, что именно этот товарищ заправлял единственным имеющимся в участке фотоаппаратом, и это свое преимущество прекрасно осознавал. С денежными средствами Коваль никогда по меркам поселка проблем не испытывал — обладание фотиком открывало практически безграничные возможности в рамках малого бизнеса, если можно так выразится. Фото на документы, паспорта и прочее, за всем этим жители поселка обращались к Игорю, и используя небольшую лабораторию по проявке и обработке, имевшуюся в участке, он активно зарабатывал на прошениях простого люда. В силу того что дополнительный доход был даже больше основной статьи деятельности, к милицейским обязанностям этот персонаж относился спустя рукава, впрочем, стараясь оставаться на плаву, дабы не лишиться возможности заработка, приносившего ему реальный доход, в так же возможности пользоваться служебным положением. В этот раз Коваль благополучно дрых в комнате для вещдоков, на диване, давным-давно изъятом в рамках дела об изнасиловании. Тогда потерпевшая отозвала иск, признав оговор неудачливого партнера, а вот диван остался, и верой и правдой служил российской милиции и органам внутренних дел в рамках отдельно взятого участка. -Ну, Игорь Сергеич, вставай, раздупляйся, пойдем работать. Фотик прихвати — без него ты и не уперся вроде бы как. Что еще… Линейки нужны тоже, и фонарик какой то, криминалистическую съемку вещдока осуществлять будем. Давай, шевелись. 10 минут и в машине с Михалычем ждем. Произнеся эту триаду, Тихонов покинул комнату раньше чем встретил бы возражения, поскольку знал, что никуда от работы фотограф не денется. Свою работу он будет делать, хоть и без особого рвения, потому как выбора у него особо нет. Однако ж, все от него требуемое по служебной инструкции сделает, а больше от него и не надо. … — Нет, ну вы посмотрите, это же возмутительно! Вам тут что, участок ваш, что вы тут вламываетесь через день? Теперь, в отличии от прошлого раза, мама была чем то страшно раздражена, и уже менее приветливо встретила милиционеров, стоящих на пороге дома Петровых. Антон знал что они должны были явиться, и заранее подготовился- место, где была найдена варежка было отмечено сломанными ветками рядом, теплая одежда заготовлена в прихожей так, чтобы можно было как можно быстрее выпрыгнуть на улицу. Оля в это время еще блаженно спала — и слава Богу. Прижавшись к стенке под лестницей, Антон с тревогой вслушивался в разговоры взрослых. — Антон нам сообщил что нашел ценную улику, и нам нужно с ним поговорить. Сейчас. -Да что он может вам показать?! Придумал небось все, лишь бы в сыщика поиграться, а детектива! Только в тупик заводит! Я ему покажу как страдать не пойми чем! — Покажете, покажете, только Антона позовите. — Карина, успокойся пожалуйста… — Я тебе не Карина, Тихонов! Хочешь чтобы с ним было как с нами тогда?! 30 лет назад, да? Он сейчас на таблетках сидит, отстаньте от него уже! Не втягивайте его в это! — Я сейчас делаю все возможное чтобы этого не повторилось. Никогда. Все, отступать некуда. Разумеется, о том что устроит мать после и подумать страшно — наверное, сегодня она опять ругалась с отцом, и потому была готова чуть ли не разорвать голыми руками всех троих милиционеров. Однако, Антон понимал, что уже вступил в предложенную ему судьбой игру, а потому выбежал в прихожую и выпалил скороговоркой: — Я тут, тут я, Константинладимирович! Пойдемте, я вам варежку покажу! Пошлите быстрее! Тихонов значительно приободрился, а мать словно застыла как высеченное в граните изваяние, и взглядом, исполненным гнева, уставилась на Антона. Милиционер же повеселел и поприветствовал Антона. — Вот, молодец! Сразу видно, сознательный гражданин растет! Давай, куртку-шапку накидывай и показывай чего у тебя там. Мать наконец то сдалась, и будто бы проглотила свой гнев, сменив его на раздраженную усталость. -До обеда дома. Без разговоров. Потом поговорим. Серьезно. — Хорошо, мам! Вместе с Тихоновым стояло еще двое — уже знакомый МихалМихалыч, и новое лицо — сухой, худощавый, бросающий подозревающие взгляды туда-сюда милиционер с серо-голубыми глазами, постоянно находящимися в прищуре. Возможно, он мог бы быть красив, если бы следил за собой и за своим внешним видом, но видимо это не было в числе его жизненных приоритетов. Заметив Антона, тот раздраженно сплюнул, и проговорил: — Пиздец блядь, понабрали по объявлению. Я, блядь, умываю руки, сука, у нас тут че, детская комната милиции на выезде? — Молчал бы. Дискредитируешь милицейскую службу в глазах населения и не стесняешься даже. Пробормотал Михалыч, а Тихонов, не обращая внимания на препирания, дождался пока Антон оденется. — Пока идем, докладывай, при каких обстоятельствах, где, и что конкретно обнаружил. Это поможет составить картину того что произошло. Антон задумался — в тот момент когда все произошло, он не особо думал о деталях происшествия. — Ну… Пару часов назад я погулять вышел. Осмотреться вокруг… В лес забрел. Вижу, висит что то на ветке — так это и есть варежка… — Как висит? — Обычно, на суку и висит. — Понятно. А скажи, Петров Антон, почему ты решил что это именно его, Вовы варежка? — Почему то, не знаю, Константин Владимирович. Она в чем то была…то ли черном, то ли не черном вовсе. Не запомнил… Капало с нее будто. И мне не превидилось, честно-честно! В этот момент милиционер изменился в лице и помрачнел. — Ладно, поговорили. Веди уже. Наконец, Антон, утопая в снегу и иногда оглядываясь на идущих вереницей милиционеров, довел их до места, где и располагалась улика. Увидев варежку, Михалыч задумчиво хмыкнул: — Пацан не соврал. Его варежка, Вовки. — Эт ты с чего решил, Михалыч? Спросил в ответ милиционер с фотоаппаратом, на что Тихонов ему четко и ясно ответил: — С того что в ориентировке и листовках на него полосатые варежки прописаны. Эти вот, этм самые. Она это, ну, одна из двух. Доставай камеру, Коваль, работай. Чтоб проявленные снимки у меня до обеда на столе были. Два комплекта — один в Челябинск отправим. Выполнять. — Так точно, тащстаршийлейтенант. После этого Тихонов снова обратился к Антону: — Это все здорово, конечно, но скажи-ка вот еще что: что произошло сразу после того как ты варежку нашел? Ничего необычного не заметил? — Было кое что. За мной словно…кто то гнался. Словно стая диких зверей. А когда я уже добежал до дома, мимо пробежала стая дворовых собак. Пробежала мимо, будто ничего и не было. — Странная история. Если б они гнались за тобой, они бы вероятно догнали бы, и сделали все что хотели. Не останавливаясь и не меняя направления. Может шутка чья то… или ты мне все это сейчас для красного словца накидываешь? Так, ладно, подожди-ка. Михалыч, Коваль, что там? — Да пиздец там, так под протокол и принимайте. Пацан нас не разводит — все как есть, варежка в какой то залу… — Субстанции, Игорь. — Так точно, субстанции, тащстаршийлейтенант. На мазут похоже…с кровью смешанный. Фу блядь! Тут голос подал Михалыч, резко оборвав напарника. — Ты мне тут давай, фу не фу, а это вещдок, осторожнее с ним. Линейку на масштаб прикладывай, фоткай в масштабе, и пакуй варежку куда нибуть. Кость, так откуда тут мазут то взялся? Ближайшая рембаза… — А до воинской части 30 километров по прямой… Тракторист, точно! Нужно срочно ехать и проверять его. Михалыч, берешь улику, берешь Игоря, и… — На момент пропажи тракторист на работу не выходил, а потом работал в центральном районе поселка. Не сходится. В этот момент фотограф закончил снимать варежку со всех ракурсов, достал откуда то из кармана целлофановый пакет, сунул туда улику, и плотно его завязал. — Эта штука, в которой варежка перемазана, как будто бы и не замерзала вообще. С нее капает. — Топливо, чего ты хочешь? Оно сразу и не замёрзнет. Антон все это время смотрел за работой милиционеров, оглядывался по сторонам, и пытался хоть что то приметить. Однако, ничего вокруг не происходило. В момент, когда он уже было полностью успокоился, из-за деревьев будто бы на секунду промелькнул силуэт, и быстро скрылся обратно за корявыми стволами деревьев. Антон вскрикнул, и повалился в снег. — Оно… там! Этот демарш привлек внимание милиционеров, в это время занимавшихся построением различных многомудрых умозаключений. — Кто оно то, мы здесь одни, Антон. — Я…Не знаю. За деревьями…что то было. Тихонов раздраженно потер переносицу и пробормотал: — Ты видать обморозился в конец. Ступай-ка домой, мы дальше сами, без тебя разберемся. За гражданскую сознательность, инициативу и помощь в следственно-розыскных мероприятиях, от лица отделения УВД по поселению городского типа, настоящим выражаю благодарность. Давай-ка я тебя до дома провожу и родителям на руки сдам. Коваль, Михалыч — на уазик сели и в отдел поехали. Будем в Челябинск вызванивать — пускай формируют следственно-оперативную группу, а та пускай работает по делу. И говорите Центру мол так и так, мы предварительное следствие по делу осуществили, ценную улику раздобыли при содействии гражданина Петрова Антона Борисовича. Сразу как до отдела доберетесь и рапорт кто то напишет -поднимайте людей и проверьте тракториста и его бытовку. А то плавали, знаем… Дело Головкина — Фишера помните? — Да уж, помним… — Куда от этой, всей… денешься? — Вот и проверьте, не держит ли он где то в подвале у себя пацана, периодически отрезая по кусочку, когда настроение хорошее. Хотя если варежка в мазуте тут, то Вовка скорее всего сбежал. Все, проваливайте. — Ну, получается, Служим России, служим Закону, тащстаршийлейтенант. — Холодно пиздец, МихалМихалыч, пошли в машину, заебало оно меня уже с этим всем. Мне еще снимки проявлять. … — Ты, командир, хочешь не хочешь, а у меня мозгов на это все как-то не хватает. И как это в рапорт вписывать — не знаю и знать не хочу. Вот смотрите… Игорь ткнул в одно из лежащих на столе фото улики — в паре мест на нем были черные пятна разных размеров и расположения. — Артефакты, товарищ старший лейтенант. Артефакты как при облучении частицами из Чернобыля. Обычно никаких артефактов, помех и прочих вещей, подобных тем что возникают если на цифру снимать, на пленке не бывает. Вот нет их и все. При облучении обычно только сама пленка темнее делается. А вот если горячие частицы проходят, то вот оно и получается. Откуда эта хрень тут — я вам не отвечу. В душе не ебу. Были бы вспышки засветки — можно было бы подумать, что воздух наэлектризовался… а так посмотреть — схуяли ему электризоваться то? — И откуда ты эту всю науку выучил, а, Коваль? — Брат ликвидатором был в Чернобыле. Ну и фоткал там немного. Я ему позвонил в Челябинск, он и рассказал. Я то эту штуку впервые вижу. Считайте это все... Короче, удачным совпадением. — М-да. Ну, грех жаловаться. Дописывай рапорт по предварительному анализу барахла, фоток, и пакуй его. Варежка в Челябинск поедет, следы крови будем сверять. В амбулаторию фельдшеру позвонили, образцы на сверку по группе крови достали? — Ну, это уже не моя компетенция. Пускай этим какие нибуть криминалисты занимаются. — Ты мне тут с умными словами завязывай, Коваль. Мы в этой дыре сами себе и прокурор, и криминалист, и Лубянка, и Президент, и все остальные. А я тут начальство твое, а не черт пойми кто. — Ну, занялись этим наши, работаем. Завтра все выдать должны и в отчеты вписать. — Вот так и говори. А то компетенция, компетенция… — Разрешите идти? — Иди, иди, уработался вон весь. Опять баб фоткать будешь вместо работы, знаю ведь тебя. Проваливай уже. Как только фотограф удалился, Тихонов откинулся на кресло, и глубоко задумался о всем произошедшем. Надо звонить в Центр, и говорить с начальством. Полковник Греков, начальник криминальной милиции округа, человек понимающий, проникновенный, того и глядишь, дело на контроль возьмет. С этими мыслями Тихонов направился к телефону и набрал служебный номер начальства. — Опаздываете на 2 с половиной часа, товарищ участковый уполномоченный. Секретарь говорил вам отчитаться раньше, а вы… опаздываете. Не хорошо как-то. Надеюсь, причины хорошие и уважительные, а иначе я всю вашу шайку-лейку в поселке этом сраном за шкирку, и на мороз выкину! — Есть причины, товарищ полковник. По делу 1/131/1999 работали. — Вот оно как. И что наработали? — Улики появились, товарищ полковник. — Угу. Ну, пока можно и сменить гнев на милость, хехе. Выкладывайте, Константин Владимирович, что отрыли. И чтоб без экивоков и вихляния мне тут! — Какие уж тут экивоки, товарищ полковник. В ходе оперативно розыскных мероприятий… — Кто тебя за язык тянет, старлей? Короче, короче, резюмируй уже! — Отрыли мы в лесополосе варежку пропавшего без вести гражданина Матюхина с следами неустановленного вещества. Предположительно — мазут или топливо с примесями крови. Вещдок вместе с отчетами, заключением по криминалистической фотосъемке готовим к отправке в Челябинск. Вырисовывается рабочая версия — серийник в поселке завелся. Возможно прячет жертв в гараже или где то где есть техника. Подозреваемого будем пробивать и проводить очную ставку, но предварительно у него алиби. — Что за подозреваемый? — Тракторист, товарищ полковник. Снег в поселке чистит. У него и мазут, и топливо, и гараж имеется. — Серийник это плохо. В плане, чисто по человечески плохо, а вот в плане версии — удобно. Версию работайте и используйте как возможную. Будем думать и решать. Молодец, Тихонов, ценю труды и усердие. Значит так, как мы сейчас поступим. Поступим мы по умному… Сейчас высылаем к вам следака, и формируем следственно-оперативную группу. Ты мне списочек доверенных людей по факсу отправишь, и мы вас в СОГ включим. Тихоновский поедет, он у вас уже был. Тогда сам помнишь, закрыли дело быстро и чисто, а сейчас — не выйдет. Дальше, слушай меня. Панику в поселке не разводим, журналистов не таскаем, можно инструктажи детям и населению в целом прочитать, но не бегать как на пожар. Лишние заявления по бытовухе разрешаю заминать и не регистрировать, там как-то сами решите, чай не первый год в Конторе служишь. Все силы на потрошителя-педофила пускаем, за жопу его хватаем и запихиваем КУДА НАДО! НАДОЛГО И С ГАРАНТИЕЙ, БЛЯДЬ! Кхм, что то я заговорился, нда. Негласное руководство всем этим цирком на тебе. Ты делом горишь, ты область знаешь, ты по делу результат реальный дал. Честь тебе и хвала. Следователя моим именем на место ставь и будет тебе счастье. В плане, буквально, счастье мы тебе устроим, если дело раскроешь. Или хотя бы выбьешь сознанку так чтобы хорошо, с гарантией. Чтобы дело точно закрылось, и ни у кого даже желания что то сказать под руку не нашлось. Вот отработаешь, и пойдешь на майора внеочередным, госнаграду получишь, и прочь из этой залупы. Поедешь в Челябинск работать. Мы всем недоброжелателям хвосты выкрутим, оторвем, и куда надо, надолго, глубоко и с гарантией запихаем. Кому надо на лапу дадим чтобы продвижению не мешали. Не всем честные люди сейчас нужны. А мне нужны и верные, и честные. Ну и людям твоим, в конце концов, что нить устроим. Договорились, Тихонов? — Так точно, товарищ полковник. — Давайте, товарищ участковый уполномоченный, результат хочу видеть. Служи России, родной. Хорошо служи, с гарантией. Какая бы она не была, а служить надо. Вот… — Так точно. Послужим. Пошли короткие гудки. Разговор был окончен, и в целом, окончился он на хорошей ноте. Однако, еще много что предстояло сделать, решить и написать, но теперь, по крайней мере, стало понятно, что конкретно требуется делать, чтобы прекратить череду исчезновений. Значит, будем работать — а как иначе?