Мы были птицами...

      Воспоминания о прошлом отвлекали Гром от реальности, что ложилась на её плечи тяжким грузом. Пока она блуждала по своей памяти в поиске ответов на волнующие её вопросы Дина встала у руля. Не все люди ответственные за отравление города пойманы, поэтому её работа ещё не окончена. Теперь ей «физически» ничто не препятствовало, она стала свободной. До этого приходилось «жечь» нейроны, скрести стенки, бить цепями о пол, рвать и метать из-за чего позже кровь с чёрными сгустками вырывалась из носа Гром.        Когда Инга боролась «сама с собой» примиряясь с несправедливостью этого мира, Дина глубоко внутри неистово причиняла ей ощутимую боль и только в моменты совершённого кем-либо правосудия, успокаивалась. Но так было не сразу это был долгий путь:       Дина всегда была с майором, ещё до её рождения. Если говорить точнее, она и стала той самой причиной, по которой вообще появилась Ингрид Гром. Изначально на свет должен был появиться Игорь. У него, даже в будущем, сестры не планировалось. Дина вмешалась. «Подсобила» и вуа-ля! Вот вам ещё один ребёнок семейства Гром, но ненадолго. Потом был долгий процесс поглощения первого плода, чтобы история не поменялась слишком сильно. К сожалению без проблем, в этой бедовой семейке, не обошлось.       Всё пошло не по плану с самого начала. Выпавшая биологическая карта её не устраивала. Ну, не хотелось Дине стать мужиком, гордость не позволила, пришлось исправлять. Только вот она так сильно увлеклась процессом истребления, что буквально прошляпила момент, когда появилась новая человеческая душа и заняла оболочку предназначенную ей. Вариантов было всего два: Либо заново искать кандидатов на роль родителей, переписывать все важные ситуации, чтобы вспомнить о своей жизненной миссии, либо брать что есть, а дальше разбираться по ситуации.       Из-за спешки отхватить себе хоть какой-то уголок она не полностью уничтожила Игоря, а сама неожиданно попала в ловушку. Маленькая Ингрид видела своего брата в отражениях, тогда он был не более, чем плодом её фантазии, фантомным образом без воли и сознания. Это было что-то «на человеческом», и Дине было непонятно почему так происходит, но выглядело это интересно. Дина решила этим всё же воспользоваться, нежели уничтожать остатки его образа и плоти. В перспективе он мог помочь Ингрид в трудные времена и обязательно наставил бы её на правильный путь, когда она опустила бы руки. Ингрид будучи человеком точно захотела бы сдаться, люди не любят сложности. Дина специально наполняла жизненный путь Гром жестокостью и несчастьями, чтобы закалить дух и разбудить воспоминания о настоящей сущности Дины. Занять оболочку у неё не получилось, однако таким образом можно было подготовить сознание Ингрид для симбиоза.       Её решением воли, её мановением руки и снисходительной фразой: «Да будет так!» история вновь незначительно изменила русло: Появилось самосознание Игоря Грома.       Выбора, как и понимания первопричины своего появления у него не было. Сначала он был просто живым и осознанным отражением. Потом ему дали способность касаться её для поддержки. Затем, когда появилась необходимость отстаивать сестру в бою появилась возможность двигать частями тела, нанося удары. Вместе с тем Игорь стал независимее, обладая куда большим обзором окружения, чем сама Ингрид. В основном он видел через окружающие их отражения, но при необходимости опции и возможности расширялись. Всё приходило в своё время, когда это становилось необходимым.              Дина помогала стать сильнее, что в прямом, что в переносном смысле. По задумке, физические силы должны были возрастать только при необходимости, но девчонка каким-то образом в возрасте 5-ти лет научилась обладать ими на постоянной основе. Дина не могла понять почему это произошло, ей мирские чувства были недоступны, а то что она когда-то знала о жизни на земле уже настолько устарело, что даже её память не справлялась. Она позабыла какого это что-либо «чувствовать» будучи человеком. Единственным воспоминанием с тех времён было: разбитое сердце и разочарование. Не от какой-то там возвышенной любви или плотских утех, а от мира в целом. От не оправданности наивных надежд в человечество. Больше она этой ошибки не совершит. Не будет милосердной.

      Гром всегда была загадкой для Дины.

       Своеволие Инги впечатляло Дину ещё с её детских времён, девочка всегда обладала стойкостью характера и упорством. Всё это было последствием выбора имени, мама Анастасия верила в это настолько сильно, что данное ребёнку имя действительно начало обладать заложенной в него силой. Оттого не зазорным было проникнуться к этим личностям неким уважением. Ингрид даже вместе с Игорем по статусу не дотягивала до Дины, они были так же далеки друг от друга, как солнце и астероид Аррокот. Который своими несуразными формами, в виде эллиптической восьмёрки, Дине напоминал дуэт Инги и Игоря.       Из-за необычности происхождения Ингрид Гром, Дина постоянно удивлялась последствиям своего выбора: «Не сдаваться и обратить всё в свою пользу, решая проблемы по мере их поступления». Прежде на такое не решался никто и о «побочных эффектах» не было известно. Этот риск привёл Дину в заключение, человеческая натура Гром создала персональную клетку, из которой самостоятельно было не выбраться. Испробовав все варианты высвободиться не приведшие к желаемому результату, Дина стала коротать время за наблюдением и даже уже решила, что найдёт выход только в случае смерти носителя.              Однако в 15 лет, Ингрид узнала из новостей о смерти наставника по карате и школьного друга Ивана и сорвалась. Её гнев и негодование сотрясли клеть, в которой содержалась Дина. Появилось понимание того, что необходимо провоцировать определённые чувства, чтобы высвободиться. Дина взорвала несколько сосудов в мозгу и у подростка полилась кровь носом, а ей выпала кроха свободы от оков. Проблеск надежды среди тьмы обречённости, ведь с каждым годом цепи сдавливали всё сильнее, потому как укреплялись убеждения Гром. Это было только первой полноценной попыткой вырваться. Далее было ещё несколько, но ничего не менялось, Ингрид упорно держала оборону от всех низменных желаний мести, стараясь держать всё в своих руках. Дине оставалось только плести интриги и иногда нашёптывать Гром свои мысли.       В первый раз ветер перемен и свободу Дина ощутила совсем недавно, по человеческим меркам: в день казни Кирилла Гречкина. В этот день Ингрид настолько сильно негодовала гнилостью системы, из-за тотальной безнаказанности Кирилла, что вытолкнула Дину наружу, чтобы избежать ответственности и притвориться, что не видит и не может предотвратить убийство. Хотя могла, потому что пришла как раз в тот момент, когда Гречкин спотыкаясь бежал от преступника к своей Ламбаргини. Инга могла вмешаться и привлечь внимание к себе, но внутри сработал какой-то психологический механизм и переключил её внимание на другое. Огонь заворожил как Ингрид, так и Дину, такая красота, вдобавок с праведной целью: Возмездие и искупление. Однако Ингрид быстро вернулась, не заметив ускользнувшей от неё возможности спасти этого утырка. Она попыталась задержать преступника, но он перехватил камень и тут даже Дина оторопела.       Не смотря на собственную способность к прорицанию, которая вдобавок усиливала чутьё Инги, Дина сомневалась, что смогла бы исполнить такой же трюк. Этот человек в маске излучал некую «родственность» и их инстинктивно потянуло к мстителю в маске. Даже Ингрид это почувствовала, но решила на этом долго не зацикливаться.       Потом Дину внезапно вытолкнуло в реальность, когда ничего казалось бы не предвещало. Она оказалась на кухне главного управления перед кофе машиной, Дина просто стояла выжидая где-то минут 15, пока майор сама не вернётся. Дальше пошли напряжённые дни, где с каждым разом накал злобы и ненависти к несправедливости возрастал. Эти чувства распространяли коррозию и разрушали цепи, которые годами сдерживали Дину, когда они спадали к ней возвращались силы и способности. Очередная попытка самостоятельно вырваться на допросе Щербатова была неудачна, зато это был первый раз когда Ингрид настолько сильно возжелала кого-то убить, в целях справедливой кары. Она наконец-то созрела. Впервые это было именно её желанием.       Прознав, про поиск ответственного, за отравление тяжёлыми металлами, в администрации города, она потеряла всякое самообладание и высвободила Дину вершить суд.       Ошибка? Расчёт? Не важно. Дина знала где искать виновного. Исмаилова она нашла быстро, ворвалась в поместье без всякого труда и препятствий. Как же был напуган этот червь, когда она явилась ему. Дина вселила в грешника праведный ужас даже не обладая всеми своими «особыми чертами», только волосы слегка посветлели. Может быть, всё дело было в том, что Дина вышибла массивные двери и схватив его за горло подняла над землёй? Хммм… Может быть. Она в это не вникала. Исмаилов пытался вырваться, но у него не вышло, он потерял сознание. Тем временем Дина подготовила ему «место для искупления».       Она не торопилась покуда ей было известно сколько ещё есть времени до его обнаружения. Когда он очнулся, стал молить о пощаде, звать на помощь, но он сам заранее прогнал всю прислугу, чтобы собрать вещи и сбежать. Исмаилов просил прощения, признавал свою ошибку, но Дина молчаливо приводила приговор в исполнение, потому что он говорил это не искренне. Её месть неотвратима. С безразличным лицом она ломала кости, выбивала зубы и кормила его богатствами, которые он накопил на чужом горе. Пока ещё у него были целы глаза он захлёбывался слезами, но съедал всё, что в него проталкивали чужие руки. Если бы его карала Инга он бы умер от болевого шока, но Дина могла держать в сознании на протяжении всего процесса для пущего эффекта. Для неё это не сложно, всякий процесс подвластен её воле, если того возжелать. Он должен был испытать все муки, которые навлёк на себя бесчинствами. Неожиданной радостью было то, что этот паразит коллекционировал средневековое оружие, при том в идеальном состоянии. Дина так давно не брала в руки меч, было приятно вновь ощутить эту удовлетворяющую тяжесть в руке. Забрала бы себе такой, если бы могла, а так пришлось прихватить только украшенный драгоценными камнями кинжал, только он помещался в карман, а позже и в тайник.       Для всякого, кого она клеймила своей карой, земные пытки были только началом.       С Леоновым тоже: несколько часов пыток в загородном доме, а затем полёт с летальным исходом. Леонов, по своей сути, был тем ещё трусом. Пытался молится, чтобы изгнать Дину. Молитвы он помнил смутно, вечно сбивался и путался. Не помогло. Её это только рассмешило. Несказанным удовольствием было перемалывать фаланги его пальцев в труху за то, что он ими забирал и что ими смел трогать. Всё тело прошивало истомой и сладострастной дрожью от чувства учинённого отмщения. Дина видела всю грязь, за которую он заслужил своё наказание, но мир и не догадывался и это нужно было исправить. Она подкинула файл знакомой Гром журналистке потому что в ней горела жажда к справедливости. Есть люди, которые настолько привержены цели, что готовы ради неё на всё. Таких Дина уважает. Щербатов и его методы её устроили, только вот Дина не приемлет невинных жертв. Они всё испортили и взбесили как её, так и Ингрид.       Последние оковы помог сбросить Платон, он разрушил последние постулаты морали Гром. Теперь это уже она расправила крылья, чем напугала старца ещё сильнее. Сознание Инги на тот момент просто отключилось, до неё было не достучаться и Дине пришлось ехать на мотоцикле самостоятельно. То, что оставалось от тюрьмы растворилось и вытекло вместе с кровавыми слезами Гром.

      СВОБОДА.

      Осталось поквитаться только с одним более-менее крупным виновником, чтобы остальным было неповадно. Собравшись она направилась на квартиру некоего работника городского морга…

***

      Юрий Смирнов был сложным человеком. В нём всегда было много разных качеств. Как плохих, так и хороших. Он часто притворялся, по долгу службы. Настолько часто, что в какой-то момент начал путаться, хороший он или всё же плохой?       «Я — Милицейский, что играет роль преступника или бандит, что играет роль опера?»       Эта мысль всё чаще крутилась в его голове, последние несколько лет, если не больше. А потом разборки банд и он раненым попал в переулок и по итогу вернулся «домой». Банды больше не было, его отозвали с задания. Он вернулся в участок, где чувствовал себя комфортно, но моментами неуместно. Отвык. Увяз слишком глубоко. И только необыкновенные глаза вытягивали его обратно из этого болота фальши. Даже мимолётными встречами они напоминали ему за что он борется.       Спустя какое-то время после восстановления в должности и возвращения с больничного в управление он ответив на неопознанный номер, неожиданно осознаёт, что вызов зашёл от неё. Конечно, он тут же приехал, махнув на всё остальное рукой. «Семья» для него всегда была на первом месте и раз никого другого не осталось, Ингрид стала частью этого понятия. Частью широкого круга стражей порядка и немногочисленных друзей с работы. Наверное по важности, для большинства коллег, она была не меньше, чем племянницей.       Тем более недавно она помогла ему, буквально спасла жизнь и он не мог проигнорировать её зов о помощи. В ту мимолётную встречу после реанимации он не заметил как она выросла и изменилась пока его не было, признаться честно, в первые секунды после пробуждения он её даже не узнал. Ему казалось, что перед ним ангелы, а за спиной Гром он и вовсе разглядел два мощных крыла, которые позже растворились как и любая галлюцинация.       Приехав по её просьбе за задержанными ею преступниками и спонтанно научив её курить он по привычке проследил взглядом за побежавшей подобрать выкинутый бычок Инной и тут его осенило. Она повзрослела. Стала приковывать к себе мужской взгляд. Юра всегда симпатизировал девочке, сначала в силу возраста как к приёмной дочурке, потом как к младшей сестрёнке, а сейчас… Всё было по-другому. От неправильности ощущений его тело прошибло чувством отвращения к себе. Он резко отвернулся и закрыл глаза принимаясь за дыхательную гимнастику чтобы успокоится и привести себя в чувства. Время так скоротечно. Она часть семьи. Лучик света в тёмном царстве, а он… Наверное и был тем самым тёмным царством.       После того как он довёз её домой Юра стал анализировать свою жизнь и курить сигареты одну за другой облокотившись на капот своей старенькой машины наблюдая за её окном. Он узнал, что умер в том грязном переулке, а она вернула его с того света. Смирнов стал переосмысливать все их встречи, пытаясь понять когда всё изменилось. Стал вспоминать как она менялась на протяжении всего их знакомства и как сама смотрела на него. Пытался вспомнить, когда она стала смотреть на него по-новому, но никаких значительных перемен не отыскал. Глаза Инночки часто загорались светом, когда она видела Смирнова и он не дурак и давно заметил, как именно она реагирует на его компанию, как Иннуша смущалась и как забавно было вгонять её в краску. Её симпатия была приятной.       Приятной, но он… Старик. Поэтому то, что он сейчас чувствовал было: Абс-абсолютным безумием!       О себе он знал немного, позабыл уже, что было истиной, а что являлось частью выдуманного образа. Юрий точно помнил, что его убивало ожидание. С каждой минутой оно становилось для него всё невыносимее, а бездействие Смирнов просто ненавидел. Сразу начинало что-то дёргаться, чесаться, хотелось вскочить и бежать куда глаза глядят. Вот он и бежал. Всю осознанную жизнь. Только сейчас начал делать передышки, возраст наверное. Юра не любил смирно сидеть на месте и каждый тыкал этим фактом в лицо. Если бы каждый раз ему за это доплачивали, он был бы не только рад, но и уже довольно богат. А так? Что ему с очередной фразы: «Какой-то ты Смирнов, совсем не смирный!»       Ничего. Только на нервы действует. Всю жизнь Юра гнался за чем-то и был активным, но теперь оглядываясь назад понимал, что из-за этой спешки ему совершенно некуда было возвращаться по вечерам. Дом опустел много лет как, ни родителей, ни тем более жены и детей. Он никогда и не хотел формировать ячейку общества. Понимал, что с такой работой это неоправданный риск. Вот скоро, лет через 6, уйдёт на милицейскую пенсию и… Может… Переедет и заживёт в другом городе, а лучше в другой стране, где его не найдут бандосы, которых он помогал посадить.       Инночка же всё чаще стала крутиться в его поле зрения, как-будто намеренно привлекая к себе внимание. Она становилась смелее: просила помочь, то с английским, то ещё с чем. Уговорила начать учить её стрельбе, он конечно посопротивлялся для приличия несколько дней, но по итогу согласился. Всё-таки в криминальном Петербурге этот навык куда полезнее того же английского. Они всё чаще общались, на разные темы. Ингрид стала очень интересной девушкой, выросла из столь же необычной хмурой девочки с невозможными глазами.        Первый урок стрельбы был в частном тире, где они были наедине, Смирнову там доверяли как постоянному клиенту. Гром не могла не поинтересоваться почему Юрий так заморочился, с тем чтобы научиться вертеть в руках свои беретты, а он как всегда честно и без утайки с ней поделился: — …Да я помню этот момент. «Кручение» оно будто бы завертелось, вот здесь — Смирнов покружил рукой у солнечного сплетения. — в центре, в середине, в груди. Я как-будто бы прикоснулся к этому слову: «Верчение.»       Ингрид смотрела на него с интересом не смея перебить его мысль и историю. — У меня же было трудное детство. Я рос в семье, где был проблемный отец, хрупкая сестрёнка и вечно весёлая мать. — Он тяжко вздохнул. — Любые попытки как-то проявить себя… Они всегда пресекались. Я всегда ждал глотка свободы. Когда я пошёл в первый класс я… Гладил себе одежду. Я её нагладил так, как-будто это мой билет в свободную жизнь. Я так и не смог проявить себя в той степени, в которой я планировал. Я поступил в училище, там тоже «коллаборация» не получилась. Потому что или я был проблемой или все остальные и это никак тоже не решалось. Это не разрешалось. После училища, я поехал в Ашрам в Индии. На гору Аруначала. После того момента я понял что… Мне нужна просто точка. Просто возможность чтобы этот свет, внутренний, он вышел наружу. В тот момент я… Будто бы осознал всю круть «кручения» Крутя внутри себя, прокручивая… — Смирнов жестикулировал показывая движениями кистей и пальцев всю мощь слов, что он испытывал сейчас. — ту суть. Я помню, мать подошла и сказала мне: «Не крутись.», а я ей сказал: «Хахах, не в этот раз мамочка. Не в этот раз…» Я был в таком состоянии что… Планета будто бы на ладони у меня вертелась. Весь мир, вселенная, все звёзды… Они сливались в едином потоке… В такой широкий, стальной мазок. Я понял, что Я… Должен крутить. — Он наконец улыбается. — Проходит буквально год и мне приходит наитие, я кладу руку на кобуру и я чувствую, это оно! Конечно же, Я понял о чём я буду «говорить» в этом «сценарии», в этой жизни. О верчении. О замкнутости. О раскручивании. Где я держу на этом пальце… — Юрий достал пистолет и показательно прокрутил его на фаланге. — Весь мир. Я позвонил шефу и попросил разрешение на два пистолета, так как я уже должен был внедряться в банду, он меня поддержал. И вся эта суть всего моего «творческого» пути сосредоточилась у меня в левой и правой руке. Я понял что… Я должен крутить. Крутить весь мир вокруг себя и быть этим кручением.       Он вложил пистолет в ладонь Инги демонстрируя правильный хват. Его голос был ниже обычного и с лёгкой хрипотцой, он гипнотизировал своей плавностью. Звук закрадывался в самую душу, оставаясь там памятным отпечатком, клеймом, выжженном на сердце. — Я помню как тёплая кровь, заползала на ладони… Она будто бы соединила плоть, моё тело с сутью металла. Я понял что: Я — Юрий Смирнов. Я — должен крутить. Я был абс-абсолютно счастлив. — Юра закончил свою речь и обойдя Инночку помог нацелится на мишень. — Сперва стоит научиться попадать в цель. Смотри вот сюда. — Смирнов пальцем коснулся прицела. — Язычок посередине должен идеально вписываться в два других, а курок зажимай ровно серединой фаланги, чтобы при спуске рука не дрогнула и не сместила траекторию полёта… — Смирнов замер, заглядевшись на сосредоточенную Инну, такую «кроху» с его Береттой в руках. Он поправил стрелковые наушники на её голове и проделал то же самое со своими. Она глубоко вдохнула, расставила ноги на ширину плеч и наметив точку, в которую хотела попасть надавила на спусковой крючок. Затем ещё и ещё, быстро сменяя положение рук. — Давайте посмотрим результат. — Уверенно сказала она отодвигая наушники и Смирнов, который уже успел снять свои, нажал на кнопку на стене. Мишень подъехала к ним. Инна почти идеально попала во все главные метки. — Инночка! Это браво! Я не понимаю… Зачем ты попросила научить тебя, если ты… А где и у кого ты научилась? Костя учил? — Гром фыркнула перезаряжая обойму. Кажется он расслышал фразу произнесённую шёпотом: «Отец? Ага, как же…» — Нет, я в тир начала ходить. Давно уже, пару месяцев точно. В первый раз мы с Игнатом пошли, у него не получилось и он это дело бросил. Сказал, что его сила не в меткости, а в остроумии, знаниях и идейности. А вот я как-то сразу почувствовала, что это «моё» и с тех пор тренировалась, когда была возможность… Отцу только не говорите, куда я свои «карманные» спускаю. — Инна обернулась и посмотрела на него виновато, а он только и мог что рассмеяться, вытирая из уголков глаз влагу. — Я сказала что-то смешное? — Нет, вовсе нет, Иннуш. Это просто… Я так же в своё время начинал. — Он улыбнулся и потрепал по макушке, волосы были собраны в хвост, но теперь много прядей выбилось из неё собираясь на верхушке причёски, как пух на пингвинёнке. — Так получается, стрелять ты умеешь, что же тогда ты хочешь от меня? — Щёки её едва налились румянцем и она немного склонила лицо, чтобы скрыть своё смущение. — Ну, я не то чтобы идеально отстреливаюсь, пара уроков мне пригодилось бы в любом случае, тем более я слышала, что вы много раз становились золотым призёром в стрелковых соревнованиях и недавно я в этом убедилась. — Девушка намекнула на его трофеи, что он по сей день хранил. — Ммм… — Тихо пробубнил про себя Смирнов почёсывая бородку. — Вот значит как? — И я больше заинтересована в том, что вы делаете с пистолетами. Не знаю, у этого вообще есть название? — «Ганспиннинг». В вестернах подсмотрел. — Улыбаясь ответил он. — Видела, как я коллегам демонстрировал? — Гром кивнула. — Хорошо, тогда ставь на предохранитель и начнём урок…       Они весело проводили время за обучением, потом решили заодно подтянуть и разговорную часть английского, рты же не заняты. Смирнов замечал, что Инна всегда интересуется тем же, чем и он, иногда намеренно, иногда это было обычным совпадением, во всяком случае так казалось. Он был её примером для подражания или кумиром, может отцовской фигурой, которую она сама выбрала? Иначе такое рвение было не объяснить.       Может не стоило форсировать события и после спасения Инны от бухого соседа, возвращаться обратно чтобы отвезти её к себе? Потому что теперь ему гораздо сложнее воспринимать Инночку как раньше. Она конечно же была перепугана и очень благодарна за то, что он вернулся и она не осталась одна после такого потрясения. Все остальные были заняты. Её отец не уходил с работы уже 5-й день подряд, а дядя Федя, как оказалось с тётей Леной уехал на все выходные на дачу. Юра Костю в управлении не застал, тот походу был всё ещё на выезде, а на звонки старший Гром вообще не отвечал, видимо телефон такой же работоспособностью, как и его владелец не выделялся. Её страх всегда включал в нём режим защитника, это был просто инстинкт, не более. Верно же? Оставаться в её с Костей квартире показалось ему неудобным и странным, всё-таки он привык к своему пристанищу. Да и «мелкой» в доме, где на неё напали, скорее всего было некомфортно. Район, в котором проживал сам Смирнов был куда более престижным и спокойным. Инна взяла рюкзак и пошла за Юрием в машину.       Дома у него конечно же не было готовой еды, ведь это была квартира родителей, в которой он не жил на постоянной основе. Будучи под прикрытием он проживал на квартире, которую было бы не жалко покинуть навсегда, а свой настоящий адрес он держал в секрете. Он извинился за запущенность в чистоте и объяснил, что не приходил сюда всё время, что был под прикрытием, а это несколько месяцев. Оставив Инночку в квартире и порекомендовав ей устраиваться поудобнее, как «дома», он пошёл в ближайший магазин за продуктами. Вернувшись он обнаружил, что она навела порядок, стерев пыль со всех поверхностей и помыв пол. Он хохотнул, поблагодарил и сказал, что в этом не было необходимости, Инна покраснела и застенчиво улыбаясь сказала, что ей было совсем не сложно. Потом он принялся распаковывать покупки и предлагать варианты, которые им доступны. Гром отказалась сидеть без дела ожидая пока он сам что-нибудь приготовит, поэтому они стояли на кухне вдвоём и занимались каждый своей задачей иногда объединяя усилия или меняясь местами. Это было весело, Юра рассказывал истории из молодости, о том какие успехи у него были в школьные годы. В основном он получал средние оценки и только по физкультуре был отличником и в любом спорте мог преуспеть, потому что активность его устраивала гораздо больше просиживания штанов за партой. Ещё оказалось, что в квартиле Смирнова было фортепиано, его отец Антон Семёнович Смирнов был знаменитым пианистом в оркестре «Санктъ-Петербургъ Оперы» и соответственно учил этому мастерству и сына. Правда методы его были радикальными и жестокими, поэтому играть на инструменте после смерти отца он перестал полностью. Ужин получился вкусный и сытный, осталось только организовать себе культурную программу, чтобы Инна наконец-то полностью забыла про ситуацию с этим ублюдком, что напал на неё. Заинтересованность Гром в музыкальных способностях Смирнова не прошла мимо внимания бывалого милиционера. Ради неё он был готов пойти и на такое разовое исключение, поэтому повёл девушку к инструменту. Необходимые ноты он помнил смутно, потому отыскал свою нотную тетрадь, чтобы не ошибиться играя мелодию на память. Выбрал первое, что попало под руку, этим произведением оказалось «Fly Me to the Moon», Инна внимательно слушала пока не стала аккуратно и тихо подпевать текст со страниц, эта песня всегда ей нравилась. Натренированного годами слуха Смирнова хватило чтобы понять: «А ведь у девчонки получается», он начал подбадривать её петь громче и она поддалась продолжив петь более уверенно.       «Какая одарённая.» — Но самым милым было то, как она смущалась сперва петь любовную лирику, стреляя глазками только на близких её сердцу моментах.

Fly me to the moon Let me play among the stars Let me see what spring is like On a, Jupiter and Mars In other words, hold my hand In other words, baby, kiss me

Fill my heart with song And let me sing for ever more You are all I long for All I worship and adore In other words, please be true In other words, I love you

Fill my heart with song Let me sing for ever more You are all I long for All I worship and adore In other words, please be true In other words, in other words I love you.

      Смирнов мог выбрать что-то другое, что угодно, не поленился бы, но отчего-то не стал. Его отец, например, выбор бы не одобрил, он исполнял только классику, а всю остальную музыку презирал, считая её исполнение тратой времени. Когда-то это было способом Юры побунтовать, за что отец не оставлял его без наказания, однако это не останавливало парня. Он садился за инструмент смотрел прямо в глаза родителя и начинал играть всё, что его душе угодно, Антон Смирнов краснел от злости, а мамочка любила слушать что-то новое и бывало заступалась за сына, когда заставала их ссоры.       Сейчас же мысли поглотили обоих. Пришлось задать немой вопрос «Что это сейчас было? Признание? Простое совпадение?» Но ни Юрий, ни Инна не могли найти ответа. Мужчина улыбнулся и поднялся из-за инструмента. — Ну, всё. Уже довольно поздно. Уступаю мою комнату тебе. — Д-да. Х-Хорошо. — Она задумалась на мгновенье и сказала. — Ой. Только я забыла прихватить домашнюю одежду. Совсем из головы вылетело. — Она застенчиво потёрла подбородок. — Не проблема, я найду тебе что-нибудь, пошли. — Он машинально протянул ей руку и она вложила свою ладонь без замедлений. Юра повёл её к шкафу, чтобы подобрать что-то подходящее, однако она замедлилась когда они проходили мимо серванта, что был заполнен наградами: Кубками, медалями и грамотами на имя Смирнова. — Ого, как много всего! — Она начала разглядывать содержимое и Юра осознал, что забыл спрятать сложенный шарф Инны куда-нибудь в другое место. — А за что это всё? — На верхней полке всё за стрельбу. Нижняя это так, по мелочи: Футбол, баскетбол, волейбол, бег, плаванье. Ничего такого. — Главным было не акцентировать её внимания на том, что на верхней полке с главными достижениями его жизни лежал и её шарф. Он легонько потянул Инну в сторону. — Инночка, потом посмотришь, с утра. — Она кивнула и поддалась, но кажется её взгляд всё же скользнул по сложенной тёмно-синей ткани с еле заметными белыми звёздочками. Во всяком случае она не заострила на этом внимания, за что ей огромное, человеческое спасибо.       Смирнов выдал ей свои старые спортивные штаны и майку рок группы, которую любил слушать. — Король и шут? Замечательно, тоже их обожаю. Хотелось бы попасть на концерт, но меня не пустят туда без присмотра… — Не волнуйся, уверен, возможность ещё подвернётся. — Он тепло улыбается, ненамеренно делая себе заметку на будущее.       В комнату родителей Смирнов не заходил, поэтому сам устроился спать на раскладном диване. Сон не шёл, он лежал с открытыми глазами и руками под головой и думал. Почему: он оставил шарф себе и соврал Инне сказав, что потерял его? Просто он был дорог как память. Наверное. Подумаешь… Всего-то нравилось иметь напоминание, что кто-то дорожил им достаточно, чтобы сохранить его жизнь. Значит он был ещё этого достоин. И пускай время от времени он приезжал, брал шарф в руки и прикладывался к ткани лицом или прижимал её к сердцу. Юра пытался не думать, почему это с ним происходило. Просто было такое неконтролируемое желание. Он не видел в этом ничего извращённого, во всяком случае надеялся на безобидность данного ритуала. Почему: внутри он ревновал, когда Инночка находилась в чужой компании? Будь это хоть её друг Игнат, хоть дядя Федя. Просто, наверное привык к тому, что она уделяет внимание только ему. Однако продолжать думать, что он исключение из правил больше не получалось. Она уже не маленький и закрытый в себе ребёнок, что говорил только с ним, что улыбался только ему. Должно быть это хорошо и ей полезно иметь целый круг близких людей, а не быть откровенной исключительно с одним человеком: С Юрием Антоновичем Смирновым. Почему: он так сильно злится на любого, кто намеривается навредить Инне? А вот того, кто уже причинил боль, его последнему дорогому человеку, он точно не оставит безнаказанным. Даже президенту несдобровать, если он ей навредит. Нет, он конечно никому подобного не простит в обращении кого угодно, но тут… Он не в силах себя сдерживать и контролировать. Что тех пацанов запугал больше, чем было необходимо, что соседа чуть до смерти не заколотил. Если бы она не остановила, то… Вряд-ли бы он опомнился пока не стало бы слишком поздно. Благо хоть Инночка ни разу не напугалась его агрессии. Почему: он всегда пресекал её попытки признать свою симпатию вслух? Как тогда: — «У меня в милиции есть другие кумиры… — Она, очевидно, собиралась сказать кто. — Дядя Фёдор? — Быстро предположил Юрий, чтобы сбить её с намеченного пути. — Хммм… В том числе… — Инга улыбнулась смотря на светлое лицо Юры. — Не рекомендую. Идти в милицейское училище.» — Он вовсе не о работе в милиции говорил. Он «не рекомендовал» себя.»       Причин было много: Работа, возраст, окружающая атмосфера города на ушах, его внутренние страхи и демоны. Она была слишком молодой и наивно надеялась на то, чему было не суждено свершиться. Первая влюблённость впрочем редко логична, он это отлично понимал. Поэтому отвечать взаимностью было строго нельзя. Если она ошибочно запала на него это будет его виной, если позже она осознает всю неправильность ситуации, он взрослый и это была его ответственность. Смирнов не хотел прослыть любителем малолеток, он таких типов презирал больше всего, оно-то и понятно почему. Максимум, что он мог бы себе позволить это дождаться момента, когда ей будет больше 18-ти лет или даже лучше: 20~25+ только тогда его совесть будет чиста. Он не хочет чтобы она так же как и его мать потратила всю свою молодость на старика, который из юной девушки «воспитал» себе жену, которая первое время и слова поперёк не сможет сказать. Или ещё хуже, как его сестра, которая от груза своей вины, которой на самом деле не было, свела бы счёты с жизнью. Ему сейчас 39, ей всего 15 и это просто смешно. Вернее было бы смешно, если бы не было так грустно. Он нервно перекручивал перстень с драконом на безымянном пальце левой руки, как женатик ей богу. Смирнов и упомнить не мог когда вообще его внимание привлекали девушки или женщины. Казалось, он всегда отмахивался от чего-то серьёзного с кем угодно, так отчего же сегодняшний вечер так и веял семейным бытом и уютом? Но пока он не убедится, что это не просто её юношеский максимализм, не позволит ей совершить серьёзную ошибку. В первую очередь он переживает не за себя. Была надежда на то, что эти её чувства пройдут и она переключится на кого-то из своих сверстников. Однако «привкус» у этой надежды горчил, оставаясь внутри неприятным ощущением тревоги и раздражения. Потому что на счёт своих-то чувств он был уверен. Ему было больно, стыдно, сердце рвалось на части и обливалось кровью, но отрицать причину уже не было никаких сил. Однако его размышления прервал какой-то шум и он понял, что этот звук был от открываемой двери. Она всегда предательски скрипела, когда сам Смирнов сбегал по ночам на гулянки с друзьями. Юра убрал руки из-под головы притворяясь, что спит. Тихий звук шагов приблизился к дивану.       «Главное дыши спокойно.» Думал мужчина стараясь себя не выдать.       Девушка присела рядом, устраиваясь на полу и положила под подбородок руку чтобы сложить на неё голову и комфортно рассматривать лицо, якобы спящего мужчины. Несколько минут она ничего не делала, а потом мечтательно вздохнув всё же не сдержалась и провела пальцем по лицу Юры заправляя упавшую на глаза прядку чёлки. Такая нежность растапливала его сердце, а разум попрекал его в таких эмоциях. Было смешно от того, что девочка заражала его своей молодёжной чувственностью. Больно, но смешно потому что он никогда не был меланхоличным романтиком и никогда не был сдержанным в эмоциях из-за своей экспрессивной натуры. А сейчас вон, старается, загоняет себя в рамки, садит сердце на цепь, закрывает его в клетку и выкидывает ключ. Он решает сделать вид, что просыпается и ворочается во сне чтобы спугнуть её, но она наоборот радуется и шёпотом зовёт его. — Д-дядя Юра… — Выхода не было он открывает глаза и отыгрывая заспанность, усталым голосом спрашивает. — Что случилось, Иннуш? — Я… Мне не спится. Как закрою глаза, сразу дышать становится тяжелее… «Вот же старый дурак! Думаешь она тут на тебя поглазеть пришла, а она просто в стрессе и напугана.» Смирнов садится. — Да? Тогда можем заняться чем-то другим. — Падающий с улицы свет фонарных столбов выдаёт на лице Инны тёплый румянец. — Умеешь в карты играть? — Н-нет… Хотя смотря во что, дурака, например могу. — Ну, дурака это скучно, пошли научу играть в 21-но.       Несколько часов они сидели за маленьким, круглым столом, раздавали карты и поочерёдно считали победы друг друга. Играть символически Смирнов не любил поэтому главным выигрышем было назначено желание. Гром оказалась азартнее некуда, возможно даже азартнее самого Юры. Она всё никак не оставляла попыток выбивать именно 21 очко, не пытаясь победить на безопасных крупных комбинациях и если у неё это получалось она заливисто смеялась и лучезарно улыбалась. От такой игры Смирнов поражался, ведь она никак не могла знать, что это было и его увлечением поэтому не могла просто скопировать своё отношение к карточным играм чтобы быть более похожей на него. С небольшим отрывом выиграла карточный спор она и Юра спросил какое же желание Инна хочет чтобы Юрий исполнил, девушка загадочно улыбнулась и спросила: — Карточный долг же священен, верно? — Юра кивнул. — Тогда я приберегу своё желание до 18-тилетия и надеюсь вы не забудете, что должны будете его исполнить. — Зачем ждать так долго? Неужели нет чего-то, что я могу исполнить сегодня? — Без задней мысли уточнил он. — Нет. Исполнить его конечно же можно в любой день, но правильным будет: попросить о подобном только в определённое время. Тогда это будет более уместно. — Задумчиво ответила она и поднялась из-за стола. — Ладно, попробую заснуть, сейчас мне гораздо лучше. Спасибо.       Инночка улыбнулась тронула за плечо зашла за спину и не отнимая руки остановилась. Воцарившееся молчание Смирнов не нарушал, давая свободу от всяческих решений как себе так и ей. Она решилась обнять его со спины и Юра положил руку на ладонь, что обвивала его. — Правда большое вам спасибо. Вы как всегда: мой герой. — Она прижалась чуть сильнее. — Не бывает в этом мире героев, Иннуш. Ты просто ещё плохо меня знаешь… — Похлопывая её по ладони ответил мужчина. — А может это вы в себе не разбираетесь? М? Люди часто заблуждаются, навешивая ярлыки как на других, так и на самих себя. Со стороны порой виднее. — Говорила она устроив голову на его плече. — Да? А то, что я игроман со стажем и иногда проигрываю всё своё состояние в казино, залезая в долги, это тоже нормально? — Смирнов попытался отрезвить её фактом из своей жизни. — Нет. — Меланхолично улыбнулась она делая голос по-отечески назидательным. — Это наивно. — Наивно? — Она согласно хмыкнула поясняя: — Казино никогда не проигрывает. Даже если сорвать банк его либо тут же спускают обратно, либо завлекают своим выигрышем новых игроков. Поэтому выигрывать там, нет никакого смысла. Вряд-ли люди играют ради денег, они гонятся за чувствами, за эйфорией победы, но источником этих эмоций, может стать и что-то другое… — Гром наконец отпускает чужие плечи и выравнивается. — Хотя, я может в этом и не разбираюсь, всего-то в первый раз пробую нечто настолько азартное. — Она пожимает плечами. — Во всяком случае это можно побороть, если не сдаваться. А если захотите ещё поиграть, то я с радостью составлю вам компанию. Спокойной ночи, дядя Юра. — Скорее уж утра, Инночка. — Улыбаясь отвечает Смирнов посмотрев в окно, а затем проводив взглядом удаляющуюся фигурку Ингрид.       Мужчина ещё добрых полчаса сидел за столом и думал о её словах, казалось она за одну игру раскусила весь смысл погони за наживой, как нечто более глубинное. Конечно, он никогда не питал надежд на то, что сорвёт большой куш и уйдёт из казино с пачкой денег, Юрию никогда не получалось вовремя остановиться, просто ему нравилось это чувство: Он ощущал себя охотником, где фишки были его добычей, а карты были его оружием. Смирнов был сторонником идеи некоего учёного с фамилией Хартман, кажется. Его теория заключалась в том, что в стародавние времена, когда ещё не было никаких особо развитых цивилизаций, когда люди ещё ютились по пещеркам все они были охотниками. Но со временем оказалось, что выращивать жратву было проще и выгоднее, чем гоняться, скажем за мамонтами. И оттого почти все стали тогда земледельцами и животноводами. Однако далеко не все смогли приспособиться и у некоторых всё ещё сохранились охотничьи черты. А вот эти, кто по сути своей земледельцы и животноводы охотничьи способности на дух не переносят. Считают эти наклонности отклонением или болезнью. Как бы не стремились таких людей перевоспитать охотники всё равно будут существовать и сейчас снова пробил их час. Время охотников. Его время. Её время. Инне тоже была присуща эта черта. Смирнов это видел, чувствовал нутром их родственность.       Хотя сейчас, на стрельбище после её попаданий в цель и хватки за всё, что ей было дорого он уверился, что в ней больше преобладают черты хищницы, а не охотника. Пока она крутила на пальце его пистолет он перекручивал перстень на безымянном пальце размышляя о прошлом. Он старался ровно дышать занимаясь дыхательной гимнастикой, которой обучался ещё во времена юношества, когда увлёкся плаваньем и ныряниями. Это очень успокаивало нервы, да и вообще очищало голову от ненужных мыслей. «Главное глубоко и размеренно дышать…» Повторял он в голове. «Глубоко и размерено.»       Смотря на Гром он по-прежнему задавался вопросом, почему он тогда вернулся за ней? Предчувствие? Вряд-ли. Записать себя в экстрасенсы он не мог, у него определённо была какая-то цель, о которой он из-за адреналина тут же забыл. Но эта ускользнувшая мысль проедала мозг изнутри, как червь в яблоке, уже не первую неделю. Ему было обидно, просто до ужаса обидно, что жизнь продолжала обходить его стороной. Смирнов прекрасно знал, что он лучше многих, но…       На такие «но» он отвечал просто: Счастье обязательно ему улыбнётся. Чаще всего так и было, это счастье приходило к нему и буквально улыбалось, находясь в обличье Инны. Именно в такие моменты он признавал, что сформированная между ними связь выходила за всевозможные рамки. Но удача любит смелых и чем выше ставка, тем больше выигрыш, а он всегда старался ставить по-крупному. Оттого и не мог так резко поддаться её привязанности или своим чувствам, потому что если бы дела обстояли так, что он начал бы роман с дочерью друга, он ни за что бы не остановился и не сдался бы до самого конца. Эврика! Именно это он и хотел тогда ей сказать. Хотел решить проблему, сказав какие высокие ставки стоят на кону, переубедить её, или скорее себя, но вмешался сосед… Хотел объяснить, что эта игра «Ва-банк»: либо всё, либо ничего и ей стоит задуматься: «стоила ли игра свеч», как она сама любила говорить.       Инна тем временем устала раскручивать пистолет и отложив его сказала: — Вижу вы с тех пор как и обещали носите перстень с драконом. — Юра вернулся в реальность и вопросительно хмыкнул. — Кольцо говорю носите, с драконом. Совсем что-ли не снимаете? Хотите чтобы оно вашей «энергетикой» пропиталось? — Хм? Охо-хохо-хох. Смешно. Ну, в каком-то смысле, да. Тебя это смущает? — Нет, вовсе нет. Просто оно у вас на безымянном пальце. Благо что не справа, а то люди бы подумали всякое… — Что на этих людей внимание обращать? Масса никогда и ничем не будет довольна. А что по поводу руки, так всё по западным традициям. — Улыбаясь ответил он. — З-западным? — Смущённо уточнила она. Наверняка была наслышана. — Да. Западная традиция носить обручальное кольцо на левой руке восходит к Древнему Риму. Римляне верили, что вена безымянного пальца левой руки связана с сердцем и называли ее «веной любви». Считалось, что кольцо на этом пальце ближе всего к сердцу, поэтому символизирует вечную любовь. — Не задумываясь над своими словами пояснил он, а потом опомнившись добавил: — А если серьёзно, на правой руке у меня просто палец толще. Не налазит.       Краска схлынула с щёк Инны и она заметно расстроилась, но собралась с силами и улыбнулась. — Интересно, а налезет ли оно на мой безымянный палец, когда я совсем подрасту? — Хитро спросила она. — В таком случае не будем нарушать традиций! — Смирнов от резвости её ответа, аж закашлялся. — Оно ведь там так уместно смотрится… — Инна весело подмигивает, якобы говоря: «Решили поиздеваться над моими чувствами Юрий Антонович, так я тоже могу!» В ответ он только легонько тронул кончик её носа и ответил: — Маленькая ещё такими вопросами задаваться. И над дядей рекомендую не издеваться. — Она перехватила его ладонь и встала поближе. — А то что? М? «Юра только дыши! РОВНО. ГЛУБОКО. ДЫШИ.» Вдох. Затем ещё один. В ушах стоит шум.

***

— Да, я виноват! Но мне сказали: Либо бери деньги, либо твоя семья под угрозой! Что мне ещё оставалось делать? Этим людям всё равно было не помочь! А своих я должен был как-то защитить!       Гром смаргивает с глаз завесу и видит, что пытает Молчанова. Она ужасается и её тело отскакивает в сторону отпуская вывернутую руку Карла Марковича. Тот был знатно избит, а очки его слетели и разбились о каменный пол. — Я не брал их грязные деньги! Не смог так запятнаться! Мне всего немного осталось до пенсии, я бы тут же дал анонимную наводку, я годами копил на них компромат! Они бы не отвертелись! — Молчанов ничего не видел без очков, но и не пытался запомнить нападавшую зажмуриваясь, чтобы не дать ей повода «замести следы.» — Да? — Говорит Инга не своим голосом или если точнее говорила совсем не она. — Тогда докажи это. — Карл Маркович на еле гнущихся от страха ногах встаёт со стола, к которому был прижат лицом, обходит его и из ящика достаёт кипу бумаг. Не смотря перед собой протягивает их в руки Гром. Та открывает папку и просматривает файлы, мужчина не соврал, тут информации на всех участников схемы с лихвой. — Я им сначала отказал. А потом они совершили покушение на Ингрид, — Инга внутренне содрогнулась от упоминания её имени. — она тоже что-то разнюхивала в их направлении. — Виновных тогда поймали. — Сурово сказал низкий голос. — Поймали лишь тех, кто сидел в машине, но за ниточки тянули другие люди. В общем они мне сами признались, что это было их рук дело, намекая что подстроить подобное и с моими близкими запросто смогут. Видимо не догадывались, что и Гром я по-своему считаю близкой. Поэтому я никак не мог отделаться от мысли, что это произошло из-за моего отказа и что это я во всём виноват. Моё честное заключение навело её на тропу расследования и поэтому её сбили на трассе попытавшись убить и у них почти получилось. Знали, что она не отступит и что её не подкупить. Вот я и… Нет. — Молчанов тяжко вздыхает. — Я себя не оправдываю. Я абсолютно точно ответственен, как за жертв так и за то, что мог попытаться это остановить пока не стало слишком поздно, но я… Поддался страху. — Он повесил голову и из глаз начали падать слёзы. — Я знал, что рано или поздно вы и за мной придёте… — Если знал, то почему остался? — Дина впервые прибегла к общению с жертвой, до этого она была лишь молчаливым палачом. — А что толку-то бежать? Видел я, что с такими было, никто не смог. Главное, что только я понесу ответственность, а не все мои… Не простил бы себе если бы увидел кого-то из них на больничной койке, как Ингрид, да и за неё никогда не прощу себя. Когда она приходила недавно по-поводу затерявшихся запросов на тесты, которые были проигнорированы я хотел ей всё рассказать. Правда хотел. А потом вспомнил, как она лежала в коме вся в гипсе, фиксаторах, в трубках… Жуть вспоминать… Елена Прокопенко там сидела безвылазно, на ней лица не было, кажется любой, кто туда приходил терял лицо. Я в том числе. Когда очнулась я ей энциклопедию принёс чтобы не скучала. Хотя сама она листать её не могла Елена помогала. Чудом было то, что она выкарабкалась… — Не таким уж и чудом… — Тихо хмыкнула Дина. — В любом случае. Я готов принять заслуженную кару. — Склонив голову признал Молчанов.              «Это что-то новое. Раскаяние? Искреннее? Но разве это что-то меняет?»

***

      Гром же пыталась пошевелить рукой или отойти, сделать хоть что-то, но тело ей не подчинялось. Не в этот раз. Инга услышала свист. — Фииию! Ничего себе. Это что у неё очередная фантазия такая? — Инга поворачивается и видит Игоря. Не веря своим глазам она осматривается: вокруг темнота и пустота, помимо двух людей в комнате никого. — Эй, а ты что здесь делаешь? — Как-будто только заметив её Игорь обратился к сестре. — А где конкретно находится это «здесь»? — Уточняет Гром. — Как же? Ты ещё не догадалась? — Инга отрицательно машет головой. — Мы в твоей голове. Единственное место, где ты могла бы увидеть меня воочию. Но вот закономерный вопрос: если я здесь и ты тоже здесь то, кто тогда сейчас там? — Он указал рукой в направлении «окна» в реальный мир. — Ну, как бы тебе сказать… — Гром чешет затылок поясняя: — Похоже на то, что там, эм… Дина. — А Дина это кто? Напомни-ка. — Та что меня топила в ванной, а тебя… — Мысли путались, Ингрид словно находилась в полубреду, конечно же, ведь не каждый день происходило нечто настолько сумбурное. — А меня она прогнала рукой, вспомнил. — Похоже проблемы с восприятием были не только у неё. — Не знал, что у этого «чуда в перьях» и своё имя есть. — Кажется она подобрала его на ходу, но происхождение этого имени мне что-то совсем не нравится… — Мрачно сказала она. — Не просто так она его выбрала. Точно не просто так. — Выбор скверный, прямо скажу: она ещё о нём пожалеет… А ты вся в мать, даже если отрицаешь это. — Игорь складывает руки на груди и закатывает глаза. — Вечно ищешь скрытые смыслы и послания там, где их нет… — Практика доказывает, что подобные детали зачастую полезны. — Ингрид повторяет жест брата скрещивая руки на своей груди и уперев в него недовольный взгляд. — Да, как и хрустальный шар или например натальная карта. — Испытующе и с вызовом смотрит на сестру ожидая реакции на его игру «на нервах». Он знал, что это откровенная ложь, которая её разозлит, но шалость было уже не остановить. Ингрид надо было взбодрить.       Минутное молчание с переглядками прерывают резкие движения обоих, когда они порываются на встречу друг другу и обнимаются. Впервые за всё время они по-настоящему чувствуют прикосновения, по-настоящему, насколько это возможно, дарят тепло объятий. — Дурак! — Игорь гладил её по затылку успокаивая. — Я боялась, что она тебя навсегда дезинтегрировала… — Даже если захочет, нихрена у неё не получится. — Инга прижимается ещё сильнее боясь разжать руки и потерять такие необходимые сейчас тепло и поддержку. — Так-с, ты так и будешь тут руки опускать или соберёшься с силами и прогонишь эту курицу? — Не улетит никуда. — Инга вжалась ему в шею так сильно отчего слова прозвучали заглушёно, а затем фыркнула, добавив: — Курица же. — Но ты же хочешь спасти Молчанова? — Ингрид насторожилась. — Вряд-ли она оставит его в покое. Живым точнее. Покой только у покойников. — Игорь! Не говори так! — Она отодвинулась от брата. — Ты прав Карлу Марковичу надо помочь. — На последок она ещё раз осмотрелась. — Так вот какого тебе было всё это время… Всегда было интересно, что тебя окружает и чем ты занят пока находишься в состоянии — покоя. — Я не покойник. А теперь не отвлекайся. — Ты знаешь как мне выйти из этой, з… Оказии? — Брат рассмеялся. — Смешно, что ты только что, чуть свою голову задницей не обозвала, но всё же… Я выхожу, значит и ты пролезешь. — Игорь пожимает плечами. — Не думаю, что результат тебя удовлетворит, но попытаться нужно. Подойди сюда. — Он отвёл её к освещённому месту перед круглым окном и вытянув её руку сказал: — Лезь. — Куда? — Не поняла Гром. — В глаз. — Пояснил Игорь. — В глаз?! — Гром упёрлась спиной в грудь Игоря буксуя и отодвигаясь от окна как можно дальше. — Давай-давай, не в шоколадный же, а во вполне себе заурядный глаз на лице. — Игорь увидел отвращение на лице Ингрид. — Не надо строить из себя леди, уверен ты подумала тоже самое. — А затем подтолкнул её вперёд поясняя: — Глаза же «отражение души», вот и лезь, тебе надо защитить старика, некогда меньжеваться!

***

      Тем временем Дина уже намерилась добить мужчину, она ударила того по голове и Молчанов потерял сознание. — Стой! — Выкрикнула Гром и Дина замерла смотря на своё отражение в зеркале напротив, откуда на неё смотрела Инга. — Вот жеж! Совсем на меня не похоже. Что ты с моим лицом сделала? — Черты лица Гром в обличии Дины были неузнаваемы и это отдельно подбадривало остановить её без риска позже попасть под подозрения найдись этому преступлению свидетели. — Чего тебе? — Спрашивает темноглазая сущность с занесённой рукой готовой нанести очередной удар. — Отпусти его. — Спокойным приказным тоном сказала Гром. — И не подумаю. Всяк, кто хоть каплю замешан в этом — виноват. — Он и так страдает. Поверь мне, муки совести порой самое худшее наказание. — Гром знала о чём говорит. — Этого недостаточно! — Она заносит руку чуть выше. — Если ты сделаешь это, я сдамся полиции! — Данное заявление Дине не понравилось. — Не посмеешь! — Ты знаешь, что я не вру. — Ингрид открыто думала о том, как она сделает это. — Это не важно, тебе не поверят. Даже если поверят и задержат, меня это всё-равно не остановит. — А я им подскажу, как это сделать. — Дина удивлённо поднимает бровь сомневаясь, что Ингрид вообще знает каким образом это будет возможно. — Сильные транквилизаторы в моём организме подействуют даже на тебя, я уверенна. — Спорить Дина не могла, она уже попадала в плен недооценив способности простого человека. — Зачем ты его защищаешь он нам никто! — Выкрикивая эти слова она потрясла тушу Молчанова за воротник рубашки. — Это тебе он никто. — Тихо ответила Гром вытягивая руку. — У тебя же нет друзей и близких, которых ты хотела бы спасти. — Напомнила Дина. — Это не так. Я просто… Мне так спокойнее, не привязываться и сторониться тех, кто мне близок. Считать всех предателями и врагами. Не доверять никому. — Ингрид впервые озвучивала правду своей жизни, негласный закон защиты сердца. Но она не может так продолжать. Лгать самой себе больно. — Оставь его в покое, у него дети, внуки… Он хороший человек!       Дина задумалась, Инга говорила правду помимо этой постыдной истории Молчанов был безгрешен. Она планировала убить его безболезненно, но… Она отпустила старика. — Без медицинского вмешательства, он всё равно умрёт. — Сказала Дина подходя к зеркалу во весь рост. — Я с этим разберусь, выпусти меня. — Дина протянула руку и словно через водную гладь погрузилась в отражение хватая настоящую Ингрид за кисть и вытягивая на волю, та тут же вернулась в своё тело вытесняя крылатое существо. Не веря она посмотрела на руки и поразминала пальцы. — Офигеть. Хотя, кого я обманываю: Охуеть. — Будешь медлить, он умрёт. — Напомнила Дина. — Да, точно. Ты тут что-то трогала? — Твоих отпечатков пальцев здесь нет, если ты об этом. — Хорошо. — Гром подошла к комоду, где размещался домашний телефон Молчанова и аккуратно взяв трубку с помощью тряпицы, согнутым пальцем набрала номер телефона Стриженова. Время было позднее, но Инга была уверена, что Стриж поймёт, где искать Молчанова, которому могло стать плохо. Спустя несколько гудков трубку подняли. С той стороны усталый голос Максима спрашивает. — Карл Маркович? Почему вы так поздно звоните, опять работа? — Молчание в ответ на заданные вопросы напрягли мужчину. — Карл Маркович, что-то не так?       Чтобы поторопить Стриженова с выводами Гром повалила стопку книг с полки создавая тревожный шум. — Вам плохо? Вы не можете говорить? Я сейчас вызову к вам скорую и приеду! Держитесь, Карл! — Максим завершил вызов. Гром с чувством исполненного долга положила телефон обратно.       Ингрид осмотрела мужчину, видимых ранений было немного, вероятно вся угроза была внутри организма. — Внутреннее кровотечение? — Дина кивнула. — Можешь ему помочь, чтобы он дожил до приезда скорой помощи и Стриженова? — Как ты себе это представляешь? Чтобы я так же как Игорь когда-то зажала раны? — Съязвила Дина, тем самым выдав способ, которым могла бы помочь. — Можешь? — С надеждой интересуется Гром, Дина же раздражённо морщится соглашаясь. — Конечно. Но вот стану ли? Навряд ли. — Безучастно констатировала Дина. — Станешь, если он умрёт я всё сделаю чтобы тебе помешать. Абсолютно всё! — Дина закатила глаза. — Отойди. — Она склонилась над мужчиной и погрузила свои руки в его живот. — А тебе рекомендую свинтить по-быстрому. Начнут задавать вопросы, если тут обнаружат и ты не отвертишься. — А как же он? Если я уйду разве ты не уйдёшь со мной? Тогда некому будет ему помочь. — Всё не так условно. Есть промежуток расстояния, на который можно отдаляться. Если ты спрячешься через дорогу это не проблема, я всё ещё буду здесь, а как за ним приедут я вернусь. — Исключено, ты будешь помогать ему до тех пор пока он не окажется в больнице! — Дина раздражённо смотрит на Ингу. — Как ты смеешь мне приказывать! Я сейчас его отпущу и закончу начатое… — Я всё равно настаиваю. И это не приказ, а просьба. — Взвинченность Дины спала и она выдохнула. — Ладно, трёхглавый пёс с тобой. Твой байк за поворотом. Поедешь потом за машиной. — Ты мою Молнию сюда телепортировала? — Что? Я тебе что-ли фокусник? Нет, я на ней приехала, чтобы внимание не привлекать. Всё беги, медики близко! — Откуда ты?.. — Не трать время на вопросы и беги! И те документы забери, пригодятся. — Гром не стала спорить и задерживаться на месте, взяв папку она ушла.       На улице она нашла свой байк спрятала документы в багажнике и затаилась в месте, где она смогла бы беспалевно наблюдать за ситуацией. Скорая подъехала спустя несколько минут, все двери Инга оставила открытыми, чтобы врачи не задерживались по дороге и сразу обнаружили Молчанова. Когда его выносили на носилках как раз подъехал Стриженов. Он выбрался из машины и спросил что-то у медиков они быстро ответили ему и погрузились в машину. Гром видела, что Дина по-прежнему помогает Молчанову и выждав несколько минут стала ехать за ними. По дороге на одном из красных светофоров она набрала номер Стрижа, он сразу ответил. — Алло, да Инга, я тебя слушаю. — Привет, Стриженов. Слушай я сейчас на выезде и меня вдруг осенило по поводу пера, хотела убедиться есть ли смысл ехать к вам с Марком Карловичем, чтобы кое-что уточнить… — Нет, мы не на работе. Боюсь Карл не приедет на работу в ближайшее время и я может быть тоже. — Что-то случилось? — С напускным любопытством уточняет она. — На него дома напали, сейчас везём в больницу. — Что? — Гром отлично умела изображать удивление, хотя сейчас ей было даже совестно врать. — В какую? Я подъеду. — Не переживай, я с ним побуду от того, что ты приедешь ничего не… — Стриженов! Я приеду. Назови адрес. Пожалуйста. — Чуть мягче попросила она. Нужно же было состряпать какую-то легенду чтобы быть рядом пока медики не разобрались с лечением. Он продиктовал адрес. — Хорошо, я как раз недалеко, скоро буду. — Гром повесила трубку, как раз загорелся зелёный свет и она поехала дальше.       Сразу заходить в клинику не стала, нашла ларёк и купив ментоловых сигарет выкурила несколько штук на парковке имитируя то, что она всё ещё в дороге. Да и в принципе она была на нервах, так что тут это было даже жизненно необходимо. Потом зашла и отыскала Стриженова. Он сидел понурив плечи держа в руках свои очки, руки немного подрагивали и опечаленная этим Гром присев на корточки перед мужчиной обхватила его ладони укрощая его дрожь. — Эй… Всё с ним будет хорошо. — Макс моргнул и его отсутствующий взгляд вернул себе живость, он оглядел Ингу. — Ингрид… На него напали. Всё очень серьёзно. Я… Я думал что… Он позвонил мне. Я думал, что как обычно я ему резко понадобился на работе, но… — Максим сбивчиво рассказывал свою историю. — Я даже успел мысленно возмутиться, мол старику в очередной раз неймётся и он опять зовёт меня помочь с очередным медицинским заключением. Я не сразу понял, что он с дома звонит, когда там был шум я посмотрел на экран смартфона повнимательнее и увидел, что номер-то домашний. Думал, что у него приступ какой, но никак не нападение… Может он не мог ответить поэтому просто подал знак, чтобы я занервничал… Возможно преступник был ещё там?! — Он смотрел на неё покрасневшими, влажными глазами и тяжело дышал. — Тише, Макс… — Гром сжимала его руки, но он отнял их и нацепил очки на нос. — Постарайся успокоиться. — Как я могу? Я ужасный человек! Я всегда хотел, чтобы он не вызывал меня с утра пораньше, но не таким же образом… Как я теперь… С кем… Что скажет семья… — С твоим двоюродным дедом всё будет хорошо, Макс. — Он удивлённо посмотрел на неё. — Откуда ты?.. — Этот шок помог вывести его из оцепенения и бессилия. — Я же не слепая. Во-первых вы похожи. Во-вторых, он всегда смотрел на тебя упоминая внуков. Вот я и догадалась, а потом как-то и проверила, но это было и так очевидно. — Гром села рядом. — Уж очень он был недоволен тем, что птицы тебя не интересуют. Такая настойчивость в навязывании увлечений в основном только на родственников и распространяется. — Она улыбается уставшему мужчине. — Верно… — Стриженов выдохнул. — Мы просто, не афишировали нашу родственную связь чтобы не думали, что я… — По блату? — Макс кивнул. — Никто бы так и не подумал. Ты — великолепный специалист. Проблем не создаёшь, в отличии… — От тебя? — Хмыкнул Макс. — Только Прокопенко тебе не родственник, насколько я знаю. — Ингрид удивлённо посмотрела на Стрижа. — А что? Я тоже проницателен. — У меня всё сложнее. Он мой приёмный оте… Папа. Да. Па-па. — Горький привкус от слова отец никуда не ушёл. Фёдор Иванович был именно папой.       Он был рядом: когда она била коленки в кровь, когда выступала на соревнованиях, когда он её спас из лап смерти, когда поступила, когда выпустилась из академии и устроилась на работу в его управление. Он оберегал её и сейчас, когда она нарывалась на неприятности, особенно с вышестоящими чинами в полиции и мэрии. От мысли стало стыдно. Ей не хотелось быть обузой, но она всегда была ею. И всё же благодарность переполняла Ингу за то, что чета Прокопенко всегда была рядом и любила её. Они были хребтом поддерживающим обыкновенную груду костей. Эмпатия захлестнула Ингрид, она понимала Стриженова, как никто другой. Будь на месте Молчанова, Фёдор Иванович… Это бы сломило Гром. А за состояние Карла Марковича так и вовсе она несла ответственность. Даже если не она била, это её телом воспользовались, как безвольным инструментом. Это из-за того, что она порождает хаос своим существованием… Она поникла настолько, что даже Стриженов заволновался её состоянием. Его ладонь легла ей на плечо. — Эй… Ты чего? — Она не реагировала. — Гром. Земля вызывает Гром. У тебя сигареты с собой? Я бы сейчас не отказался. — Только на это она отреагировала вытягивая пачку из кармана. — Ты смотри, а? На это всегда откликаешься. — С усилием Макс улыбнулся. — Пошли, поделишься, если захочешь. — Он встал и потянул Ингрид за кисть с протянутой пачкой.       Гром последовала в курилку за ним, делится со Стриженовым информацией о себе она не стала, но зато послушала истории о Молчанове и Максе. Несколько часов пока проходила операция Карла Марковича они провели в приёмной. Оказалось Максим вызвал наряд полиции домой к деду, чтобы они попытались найти преступника. Прокопенко звонил, но она объяснила, что находится в больнице и не придёт на работу, если это возможно, в конце концов у неё много пропущенных выходных. Ингрид не знала, что чувствовать по поводу расследования: Тревожность или облегчение в случае их удачи. Стоило ли бояться, что на неё выйдут или порадоваться, потому что если поймают: остановят убийства и нападения Дины. Или всё-таки её убийства? А свяжут ли это с линчевателем — «Немезисом?» «Пффф! Имя до сих пор скверное. Это получается я Немезис? Скорее уж тогда Немезида… Чёрт… Вот жеж, бляДИНА!»       Врач пришёл и сообщил, что Карл стабилизирован и даже удивительным образом потерял не так много крови, но к сожалению мужчина впал в кому. Дина решила не отсвечивать, однако Гром подумала: «Если хочешь вершить правосудие, Немезида, придётся играть по моим правилам!»