Мы были птицами...

      Всего несколько мгновений назад он был прижат к столу, не понимая, как жест доброй воли вылился в такую реакцию. Он был напуган, слегка унижен и чувствовал вину. Сложный микс чувств растекался по телу вместе с неприятной пульсирующей болью в скрученной руке и ощутимым давлением в голове. Плотно зажатой в тисках из стеклянного стола и крепкой ладони майора. Надо было спокойно забрать подарок обратно и отпустить Гром без всяких расспросов и травм. Зажмурившись в очередной раз он наконец ощущает долгожданную свободу диафрагмы и восстанавливает лёгкость дыхания. Открыв глаза он осознаёт, что сидит перед документами запрокинув голову на кресло. «Может приснилось?» — Промелькнула мысль. — «Определённо приснилось. Я просто заработался и уснул.»       Проморгался, выпрямился и огляделся. Он в полном одиночестве, а за панорамными окнами темно. — Марго, сколько сейчас времени? — Сейчас 21:02, Сергей. — На смарт-столе высвечиваются: аватар Марго, время и дата. — Постой! Марго, я что проспал весь день? Почему ты меня не разбудила, у меня же были встречи, работа… — Сергей, вы не спали. — Сухо отвечает Марго. — После незапланированной встречи с майором Гром, всё прошло по графику: встречи проведены успешно, работа выполнена на все 100%. На сегодня вы закончили. — З-закончил? — Ещё минута ушла на осознание. Почему он всего этого не помнит? — Ингрид приходила? Зачем? — Решил уточнить, дабы проверить совпадёт ли ответ с его сном. — Цель визита: возврат чужого имущества. — Виртуальная помощница зачитывает графу посещений.       Сергей осматривает стол и видит в полке коробочку. — Значит всё было на самом деле… — Так же Ингрид попросила меня передать вам, чтобы впредь вы подобным не занимались. Как она выразилась: Это задевает её самолюбие. — Да, я помню. Она говорила, что часы это память… — «А дальше что было?» — Уверен, она их даже из коробки не доставала. — Послышался голос Олега, Разумовский оглянулся и увидел, что Волков стоит у стеклянных дверей в серверную. Удивляться его внезапному появлению уже просто не было сил. — Почему ты так решил? — Она не сказала ничего по поводу гравировки. — Ах, да… Гравировка. — Разумовский действительно заказывал надпись на крышке. Очень долго её подбирал. — Какая уже разница?       Сергей зарылся пальцами в волосы натягивая кожу головы. Почему он вообще решил пойти на контакт? Зачем ему это было надо? На месте не сиделось? Она показала своё отношение. Не стоило и стараться. — А что было после того как… — Как она тебя в стол ткнула? — Сергей кивнул. — Появился я и вежливо отправил её восвояси. — Ты с ней виделся?! Ты же не сделал ничего такого, чтобы напугать её?.. — Я же сказал «вежливо». Солдат, ребёнка не обидит. — А что со мной было? Почему я ничего не помню? — Сергей потёр лоб. — Ты так перепугался, что потерял сознание, но не переживай! Инга не заметила, я её отвлёк. — Чёрт… — Задумчиво сказал он. — Надо извиниться, за эту дурость. — Ты не сделал ничего плохого. Эта просто она не понятливая. — Разумовский хотел возразить, но его перебили. — Сергей. — Обратилась к нему Марго. — Да, Марго? — Вам будет интересно узнать о новом видео, набирающем популярность. — Что ещё? Опять Чумной Доктор? — Сергей посмотрел на Олега, который поднял руки, мол он тут не при чём. — Нет. Ролик автоматически выложен с аккаунта некоего Щербатова Степана Соломоновича. По поводу убийства семьи Зильченко и его свалки. — Включай. — Обеспокоенно приказал Сергей.       Видео длилось 15 минут и объясняло последствия загрязнения города и влияние оного на людей. Сергей уже начал зачистку. Дело шло медленно, но верно. Затем нахлынул поток комментариев с поддержкой убийства Зильченко. Всех Зильченко. Щербатов предоставил доказательства гибели нескольких десятков семей, включая свою собственную. Очень трагичная история: Беременная жена, годовалая дочь и он сам. Все были отравлены тяжёлыми металлами из городского водоснабжения. И это только те случаи, которые он смог доказать, их было ещё тысячи. Вода в ближайших от свалки районах была загрязнена и токсична. В докладе профессора химии Щербатова было следующее:       «…Причиной тому являются: полигоны захоронения бытовых и промышленных отходов и недостаточная очистка сточных вод.       Ксенобиотики подстерегают людей повсюду: в воздухе, почве, пище, косметических средствах. Но именно вода, будучи универсальным растворителем, содержит наиболее полный перечень потенциально опасных веществ. Идеально чистых источников попросту не бывает, а регулярный контакт с ней при питье, гигиенических процедурах, приготовлении пищи делает этот путь наиболее вероятным для получения критических доз токсичных элементов.       Путей загрязнения воды тяжелыми металлами два. Естественным образом это происходит при растворении входящих в состав горных пород минералов пластовыми водами, а также путем переноса талыми или дождевыми потоками частиц подверженной естественной эрозии почвы. Часть вредных примесей попадает в поверхностные и подземные источники из запыленного воздуха с дождем или снегом.              Одна из опасностей ксенобиотиков — плохая выводимость из организма. Накапливаясь со временем в жизненно важных органах или тканях, токсичные элементы вызывают серьёзные расстройства отдельных функций или всего организма в целом. Известно, что они негативно влияют не только на физиологию, но также на эмоционально-психологическое состояние. Болезни, вызываемые превышением допустимых концентраций тяжёлых металлов, достаточно серьёзны. Ртуть — провоцирует общее отравление организма, которое выражается ухудшением памяти, слуха, нарушением координации. При воздействии паров концентрируется в мозге. Накапливаясь в почках, нарушает работу этих органов. Свинец — воздействует на нервную систему, вызывая головные боли, ослабление внимания и головокружения. Особенно остро проявляется у детей, ведёт к замедлению умственного развития. Негативно влияет на сердечно-сосудистую систему, работу ЖКТ. Медь — вызывает язвенную болезнь, гастрит, нарушения работы почек, печени, ЦНС, снижает иммунный ответ организма. Кадмий — приводит к заболеваниям костной системы, сопровождаемых ломкостью, искривлением и хрупкостью костей. Будучи канцерогеном, приводит к раку прямой кишки и лёгких. Кобальт — при чрезмерных концентрациях вызывает заболевание щитовидной железы, приводит к сердечной недостаточности и бронхиальной астме. Никель — чреват аллергическими реакциями, повышенной возбудимостью нервной системы. Цинк — снижает иммунитет, способен вызвать бесплодие, также является канцерогеном.       Повышенное содержание тяжёлых металлов особенно негативно влияет на детей, приводя к задержке умственного и физического развития. Вероятность заболеваний велика при длительном употреблении загрязнённой ксенобиотиками воды.       При централизованном водообеспечении контроль всех этих параметров излишен, за исключением некоторых регионов, где отмечаются превышения по ряду показателей. В случае автономного водоснабжения из поверхностных или подземных источников, которые чаще всего загрязняются содержащими тяжёлые металлы соединениями, обязательно проведение расширенного химанализа в сертифицированной лаборатории. Визуально даже проба с аномально высокими концентрациями ксенобиотиков может выглядеть кристально чистой. Для определения же технологии и состава системы автономной водоочистки необходимы точные характеристики исходной воды.»       Надо на время скрыть данный ролик, пока его не увидело ещё больше людей. Договорится помочь городу с фильтрацией и временной заменной проточной воды на бутилированную, а потом разморозить видео. Наверное ближе к вечеру завтрашнего дня. Чтобы меры устранения вошли в силу и люди не паниковали так сильно. Ещё несколько часов после этого Разумовский находил свидетельства того, что предсказания майора начали сбываться с удвоенной силой. В социальной сети стали появляться ролики расправы и нападений, кто-то продавал наркотики, о чём сообщали в поддержку сети и просили с этим разобраться. Уровень стресса в организме Разумовского начал зашкаливать. Он начал зачистку некоторых аккаунтов и видео материалов. — Боже… Она была права… — Сергей пытался спрятаться в своих ледяных ладонях, но это к сожалению не работало. Зато со спины он почувствовал жар, словно его обняли. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~       Гром уставилась на телевизор. Терябкина рассказывала срочные новости о ролике Щербатова. Подгадил, как Ингрид и предполагала. Навёл смуту и панику среди людей. Однако информация, была действительно полезной и хоть какое-то доброе дело сделал, этот Степан Соломонович. — …Администрация города продолжает внутреннее расследование для подтверждения или опровержения, собранных профессором данных. А так же для того, чтобы установить: по чьей же вине была допущена такая фатальная ошибка приведшая к заболеваниям и летальным исходам целых семей. В ближайшее время в районах примыкающих к свалке перекроют водоснабжение. Вопросом фильтрации уже занимается Мэрия на пару с Сергеем Разумовским. Сам обладатель социальной сети вызвался помочь с поставками воды на время устранения загрязнений водопровода. И призывает всех неравнодушных принять участие в помощи своим собратьям. Принимаются как и пожертвования в фонд «ВСЕ ВМЕСТЕ», так и физическое участие в доставке воды, еды и лекарств пострадавшим. Цитируя: «Сейчас городу требуется любая поддержка от граждан. Мы справимся с этим ВМЕСТЕ!» Так же будет оказана бесплатная медицинская помощь всем пострадавшим. Настоятельная рекомендация обратиться к врачу, если замечали за собой и своими близкими следующие симптомы: …       Выключив телевизор Гром попыталась вспомнить, как она добралась до квартиры. Но сколько бы не ломала голову, не получалось. Подойдя к зеркалу на стене вслух обратилась к брату. — Это ты нас сюда привёл? — Игорь появился за спиной в своей любимой закрытой позе, сложив руки на груди. — Ты о чём? — Уточняет он. — Последнее, что я помню: как была у Бустера. — Она задумалась. — Потом погрузилась в воспоминания и вот я здесь. Вбегаю на этаж, проверяю дверь и только по новостям из телевизора я понимаю, где я и когда. — Звучит странно. Ты не могла просто задуматься и дойти до дома? — Настолько, чтобы… — Инга смотрит на часы и воспоминает когда была в тренажёрном зале, чтобы посчитать пропавшее время. — 7 часов незаметно пролетело?! Я как-будто очутилась в прошлом, а потом бац! И вот я здесь. Я схожу с ума? Да? — Гром пошла в зал и упала на диван. Затем начала тянуть себя за волосы, сильно стягивая прядки меж пальцами. — Провалы в памяти это очень плохо. И это не впервые… Но в тот раз было гораздо меньше. — В любом случае. Это был не я. Я не могу полностью забирать контроль. Я же не твоя вторая личность, Ингрид. — Через отражение в мониторе телевизора Инга увидела, что Игорь сел рядом. — Если так боишься, сходи к врачу. — Ты знаешь, что это бесполезно. Что нового они смогут мне сказать? — Гром отпустила волосы и посмотрела на него. — Не знаю, но это единственное, что я могу порекомендовать. Ну, или напейся и забей.       Она поднялась с дивана, Инга так устала, что мысль пришлась ей по вкусу. Из кухонного шкафчика она достала наполовину пустую бутылку виски, налила и себе и Игорю. Так, чисто, для визуальной составляющей. Пить в одиночку, это уже алкоголизм. Технически она всё ещё была одна, но можно было притвориться, что это не так. — Твоё здоровье. — Гром отсалютовала ему стаканом и начала пить. Торопится было некуда, поэтому она наслаждалась вкусом янтарного напитка.       До чего дошла её жизнь? Разве об этом она мечтала? Вовсе нет. Хотела стать врачом, помогать друзьям в милиции и успешно выйти замуж за любимого мужчину. Надо было, всего-то подрасти и всё наладилось бы. Если бы не тот судьбоносный день, все планы бы не разрушились. Она сделала глупость. Отец поступил, как последний мудак. Нарушил своё же обещание. А теперь…       Гром допила стакан залпом и принялась за виски брата, не пропадать же добру. «Теперь» — она сидит одна в своей убитой квартире. Пьёт, притворяясь, что кто-то есть рядом. Фёдор Иванович прав. Она скоро развалится на куски от груза, который сама на себя взвалила. Вот-вот пойдёт трещиной. — Слушай, мне интересно… — Начал Игорь сидящий до этого молча. Гром видела его через чёрный монитор. — Что именно тебе интересно? — Этот рыжий… Он меня видел. Каким-то непостижимым образом… — Не может этого быть. Его внимание могло привлечь что-то на фоне… — Хотя Гром отлично понимала: Там ничего не было. — Не думаю. Он смотрел мне прямо в глаза. Не сквозь меня. В глаза, Инга. Я уверен. — И что это по-твоему может значить? — Раздражённо спросила она. Игорь развёл руками. — Вот и я не ебу. Что ты хочешь, чтобы я сделала, а? Пришла к этому Разумовскому домой и открыто спросила его: не видит ли он моего поглощённого близнеца? А дальше что? — Игорь не успел придумать ответ. — А я тебе отвечу что: Мигалки и дурка на воде, для особо буйных. — Почему для особо буйных? — Потому что я буду вырываться. — Усмехнулась Гром, допивая.       В организме появилась лёгкость. Начальная стадия опьянения. Этого пожалуй на сегодня хватит. Гром спрятала бутылку, помыла стаканы пока Игорь думал. — А что, если он действительно меня видит? — Ингрид замерла. — Это же возможно? — Если это так то это значит, что он либо сумасшедший, либо медиум. — Она тяжело выдохнула. — Предположим, ты прав, что это нам даст? Ничего не исправить и не изменить. Я могу только вырезать твою часть из своего мозга и тогда, возможно. Только возможно, потому что мы не узнаем наверняка, пока не попробуем, наша связь оборвётся, но разве нам это нужно? — Тебе это нужно. Я мешаю тебе жить, а сам и не живу толком. Я же всё это вижу и всё это прекрасно понимаю. — Ты мне не мешаешь. — Гром вплотную подошла к зеркалу на стене, таким образом казалось, что Игорь стоит перед ней. Она коснулась стекла, брат выдохнул и повторил её жест. Они соединили ладони через отражение, как в детстве. — Ты меня спас. Много раз спасал. — Но… — Никаких «но». Оставим эту тему. Мы нужны друг другу. — Хорошо… — Сказал он растворяясь в отражении. Ушёл в закрома её сознания.       Гром решила принять ванную. Расслабиться. Набрав воду и положив по привычке рядом с собой телефон, на всякий случай, залезла в воду. Безмятежность окутала её. Тепло, тишина и комфорт. Вода всегда доставляла ей удовольствие и успокоение. Через полчаса телефон завибрировал. Зашла смс. Номер не определён. — Вы видели, что происходит? Вы были правы. — Кто вы? — Разумовский. — «Опять он.» Подумала Инга. — Не стал звонить, подумал что отвлеку. — Не отвлекаете. Что-то случилось? — В соцсети сейчас бардак. Началось то, о чём вы меня предупреждали. — Жаль это слышать.       На Ингрид напало смущение. Она голая в ванной, отвечает парню на смс. Но почему-то помимо неловкости, вдобавок начинает разыгрываться воображение. Видимо влияние выпитого алкоголя, которое притупляет все нормы морали и принципов. Больше всего понравилась мысль о том, что рыжий парень покраснел бы аки помидор. Узнай он в каком она сейчас положении. Почему-то складывалось именно такое впечатление. Своей зажатостью он напоминал ей подростка. Ровно до тех пор пока не начинает прижимать её к столу. В такие моменты она ощущает, что перед ней на самом деле мужчина. Опасный и оттого притягательный. Сейчас об этом лучше не воспоминать. Не лучшая идея. Пальцы начали разминать шею и плечи. В голове всплывали воспоминания того, как ощущался жар чужого дыхания на чувствительной коже. Как на её тело давило чужое, прижимая, чтобы не рыпалась. Как чужие глаза жадно изучали её лицо, глаза. Как чужая рука поглаживала щёку, подбородок. Как чужие губы коснулись центра её ладони, после неудачной попытки ударить его. Сейчас центр ладони опять обожгло, словно метка вспыхнула от воспоминания. Сейчас бы повторить всё это… Не обязательно с ним. Он птица слишком высокого полёта… Но выпитому алкоголю всё равно, кем он является. Алкоголю и телу без разницы, что Сергей Разумовский: Миллиардер, гений, филантроп и интеллигент. Он… Красив, по-своему. Как-то по-особенному. Но для Гром это всё красный флаг. Она научилась таким не доверять. Слишком много примеров, что именно такие скрывают в себе монстров. Да и внешность это пустое. Эфемерное. Красота увядает со временем. Встреча «по одёжке», раздражала её всегда. Она предпочитала сразу встречать людей «по уму». Это важнее. Вот она например. У неё нет времени ухаживать за собой, как все от неё того ожидают. Назвать себя красавицей она не могла. На фоне женщин она казалась мужиком. Всё соответствовало: Мужская одежда, стрижка, повадки, манера говорить, низкий голос, спортивная фигура, большое количество шрамов, даже мысли. Ей не шёл женский уклад жизни: Макияж, каблуки, одежда и чёртова «хрупкость.»              Сергей же выглядел хрупко. Утончённо даже. Жен-стве-но и Эле-ган-тно. И только в моменты близости казался крепким мужчиной. Сильным. Опорой… Для какой-нибудь слабой барышни. А Инга сильная. Может сломать кого и что угодно. Он ей не нужен. Никто не нужен. Она обещала Фёдору Ивановичу измениться и даже сама этого хочет, но так легко себя переиначить не выйдет. Пока что получается только притворяться открытой. Улыбаться…       Что она делает? Как от этих невинных мыслей она перешла к неким ласкам тела? А всё из-за алкоголя, голода по чужим прикосновениям и из-за нескольких «столкновений со столом». Но что ещё хуже, она совсем забыла, что продолжает сжимать в руке телефон и совсем не обращает внимания на какие-то приглушённые гудки, пока спустя время до её сознания не доносится неуверенное: — Ал-лло? — Ингрид чуть телефон в воду не выронила. Оказывается она нажала пальцами на какие-то кнопки и начала вызов. «Долго он на связи?» — Чёрт! — Громко выпалила она, прежде чем прижать телефон к уху. Всплески воды уже скорее всего выдали её. Инга не помнит шумела ли она перед созвоном или нет. Гром покраснела до самых плеч. — Алло? — Ей не оставалось ничего, кроме как извиниться за случайный вызов и выбросить трубку, как можно подальше от своих кривых ручонок. — Д-да, Ингрид? Вы мне набрали. Что-то случилось? Всё в порядке? Вы всё молчали… «Слава богам, что молчала!» Подумала она. — Да, извините. Я… У меня… Вода в трубку попала! Пыталась вытереть его и нечаянно на вызов нажала. — Вы мыли посуду? — Нет. Себя. — Выпалила она перед тем, как поняла, в чём сейчас созналась. «Чёрт! Кто меня за язык дёрнул? Его отмазка была лучше!» — Я-ясно… Ингрид, раз уж мы созвонились… — Да? — Что она делает? Надо вешать трубку! А сейчас уже не отвертеться. — Я… Не силён в извинениях, но всё же… Хотел попросить прощения, за случай с часами. — А. Да не парьтесь, я уже об этом забыла. — Лишь бы этого хватило, чтобы выйти из этой неловкой ситуации! — Да? Х-хорошо… И ещё: ваши предсказания сбылись. — М? Вы о чём? — Людей — захлестнул гнев. Преступников — чувство безнаказанности. Особенно сейчас, после ролика Щербатова. И всё это… — Выливается в вашу соцсеть? — Предположила Ингрид усаживаясь в ванной поудобнее. — Да. Я этого не хотел. Они пользуются моим детищем, как самые настоящие террористы! — Переживаете, что вашу сеть захотят «прикрыть» власти? — Нет, у них не получится. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы не вышло. Сейчас я в очередной раз занимался чисткой и осознал, что придётся вернуть некоторые ограничения обратно. Мне так не хотелось этого делать, но другого выбора нет. — Мне очень жаль это слышать. — Ингрид не врала, ей искренне стало обидно за парня. Он явно хотел как лучше, а получилось как всегда. — О чём конкретно вы жалеете? — Поинтересовался Сергей. — О том, что мир не настолько хорош, как вы рассчитывали. Может всё изменится, когда ваши подопечные из «Радуги» станут взрослее. Всё-таки за ними будущее… — Я бы хотел в это верить, но сиротам в этом плане сложнее… — В каком смысле? — Они озлобленны. Любую несправедливость воспринимают в сто крат сильнее. Знаю по себе. Даже если с моей помощью им чуточку легче, это всё равно не заполнит дыр у них в сердцах и не излечит шрамов, что им оставил этот мир. — Ничего. Это их закалит. — Разве это так работает? — Сужу по себе. Может не с каждым это проканает, но я надеюсь на большинство. Они не станут возлагать надежд на других. Всего добьются сами. Никому не доверяться и их не смогут одурачить и предать. — На самом деле… Это звучит одиноко… У меня хотя бы Олег был есть.       Ингрид никогда не делилась своими размышлениями на эту тему, но с «другом по несчастью» это давалось проще. — В день… Когда отца не стало… — Начала она. — Я знала, что меня ждёт. Я прибежала домой. Собирала вещи: Одежду, еду на первое время, все деньги, что были… Уже вспоминала места где… можно было бы перекантоваться первое время. Где сухо, не холодно, никого нет… И вот я уже стою у дверей, готовая покинуть дом навсегда… осталось только открыть дверь… — Сергей внимательно слушал. Буквально с замиранием сердца. — Открыла, а там: Дядя Фёдор. Друг и коллега отца. Я встретилась с его виноватым взглядом. Он сообщил мне, что отца… больше нет. А единственная моя мысль была лишь о том, что я не успела сбежать и теперь меня точно ждал детдом. Но он ошарашил меня новостью, что они с тётей Леной меня забирают. Я обняла его. Нет. Я набросилась на него со слезами. Повисла, словно меня только, что вытащили из пожара. Это был последний раз когда я вообще плакала. Он сказал мне, чтобы я собиралась и был очень удивлён узнав, что я уже при вещах. Я соврала. Сказала, что поссорилась с отцом. Хотела побродяжничать недельку, заставить его волноваться, чтобы он осознал свою вину. Кажется он мне не поверил. Но правды я ему не раскрыла… — Вы знали? Что отца больше нет? — Догадался Сергей. — Да. Я… Кххм… — Откровение заходило уже слишком далеко, она решила перевести тему с себя. — А как вы оказались в приюте? — Инга не хотела раскрывать всей правды. Тогда ей стало бы легче, а она не имела на это права. Она заслужила свои страдания. Они были ей необходимы. — Вы не обязаны делиться. Это не моё дело… — Пошла она на попятную, но её прервали. — Всё хорошо. Насколько это возможно. — Он улыбнулся в трубку и Ингрид это почувствовала. — Как я и рассказывал мне было 5 когда они попали в автомобильную аварию… Меня забрали из дома, пытались втолковать, что родителей я больше не увижу. Я до последнего не верил. Думал, что это какая-то жестокая шутка или родительский розыгрыш. Верил, что они приедут и посмеявшись, заберут меня. Только… — Он тяжело вздохнул. — Только когда на мой день рождения они не приехали, я понял. Понял, что их больше нет. Они никогда не пропускали мой праздник, даже когда работа их заваливала. Мы всегда были вместе. А в детдоме я не прижился. Как-то сразу стал для всех изгоем. Меня все считали странным, пока не появился Олег. После этого мы были странными вместе. Не знаю, что он во мне нашёл, но выбора отказаться от его компании он мне не давал. Сидел постоянно рядом со мной молча. Не слушал, когда я говорил ему отстраниться от меня и избегать, как это делали остальные. Сколько бы раз я не шептал ему предупреждения держаться от меня подальше, всё без толку. Ему приходилось драться за меня… за нас. Олег словно считал своим долгом меня опекать. Хотя мы были ровесниками, но он был крупнее меня, может быть поэтому… Я быстро свыкся с мыслью, что смогу на него положиться. За это я безгранично ему благодарен. — Вам действительно с ним повезло. Хорошо когда есть надёжное плечо. — У вас такого никогда не было? — Нет. Не совсем… Но это уже дни минувшие. Мне так комфортнее, я полагаю… — Никогда не стремились этого изменить? — Нет. Но может в глубине души… Где-то очень глубоко… Я чувствую, что не совсем одна. А в материальном мире я свыклась с одиночеством. Оно мне привычнее. — Привычки это дело наживное. Откуда вам знать, что вам так действительно лучше, если не пробовали по-другому? — И то верно. — Вода в ванной уже остыла и стало некомфортно. — Извините, тут вода остыла, надо выходить. — А, да. Конечно. Тогда до… — Повисите пока на линии? — Спросила Гром. — Что? Да, конечно! Я могу. — Тогда ждите. — Инга отложила телефон. И снова она не повесила трубку, когда представилась такая возможность. Он уже явно прощался, а она… Ингрид выбралась из ванной, достала пробку, обтёрлась полотенцем и надела махровый халат. Снова подняла трубку к уху. — Ещё тут? — Да. — Гром легла на диван. Подушками она не пользовалась уже несколько лет. Однажды к ней вломились и пытались так придушить. Поэтому она отказалась от этого удобства, которое отлично заменял низкий подлокотник дивана. Дверь теперь прочнее и оснащена первоклассной сигнализацией, на которую она знатно раскошелилась в своё время. Безопасность в квартире была на высоте, хотя сама она требовала капитального ремонта уже очень давно. — Ингрид? — Да? — Гром опомнилась от своих воспоминаний, понимая, что уже долго молчит. — Вы просто молчите. — Иногда тишина это лучшее общение. — Инга улыбнулась в трубку, по её голосу Сергей это понял. — Так любил говорить мой отец. Возможно, он этим оправдывал моменты, когда ему просто нечего было сказать. Но со мной это работало. — Я просто подумал, раз вы попросили оставаться на линии… Вы хотели что-то ещё обсудить? — Нет. А у вас нет никаких идей? — Пожалуй, ничего конкретного на ум не приходит… — Было ли в приюте так плохо, как я полагала? — Зацепилась она за мысль. — Смотря, что по-вашему плохо… Там бывали разные ситуации. Иногда бывало невыносимо. Мы дрались. Старшие воспитательницы нас упрекали за это и за ряд других причин. Нам приходилось… — Он как-то через чур резко замолчал. — Я так полагаю, что-то незаконное, раз вы остановились. — Эмм… да. — Он кивнул в трубку соглашаясь с её доводами и вербально продублировал ответ. — Но там ничего серьёзного, правда. Ещё мы с Олегом часто участвовали в различных соревнованиях. Он в спортивных, я в логических. Я занимался: Информатикой, математикой и даже историей. Брал первые места. Олег побеждал в: Бегах, тяжёлой атлетике и единоборствах. Наш дуэт прозвали «Мозг и мускулы.» — Занятно. Я старалась быть лучшей во всём. Из-за желания ни от кого не зависеть. Полагалась на себя. Из интересного: Моими кличками были «Отличница» и «Кастет» — Ингрид фыркнула вспоминая. — Кастет? И где же вы получили такое интересное прозвище? — На подпольных боях. — Под-подпольных? Но вы же майор полиции… — Смутился её ответу Разумовский. — Я же не родилась с погонами. — Рассмеялась Инга. С той стороны услышала ответные застенчивые смешки Сергея. — Я жила в неблагополучном на тот момент районе. Брать деньги у дяди с тётей не хотела, поэтому брала различные подработки. Вагоны разгружала иногда. — Сергей впечатлился этой историей. — Как раз в то время ко мне подплыл кореш. Игнат, с очередным своим «верняком.» Помнил, что я занималась единоборствами. Предложил стать бойцом. Долго пришлось уговаривать соперников-мужчин встать против меня в спарринге. Фактически взяли первого на слабо. Как раз мои деньги с вагонов пригодились на первую ставку. Никто на меня не поставил, поэтому навар получился крупный. Так потихоньку и проходила моя «карьера», пока все не выкупили, что я очень опасный противник. Оттуда и прозвище. Хотя кастетов я отродясь не трогала, просто удар смачный. — Насколько же сильно вы бьёте, раз запугали касту бойцов? — Ну, несколько сломанных рёбер, много выбитых зубов и поломанных носов. За что иногда слышала в свой адрес «Зубная» или «Костяная фея.» Я старалась избегать травмирования оппонентов, но за всем к сожалению не уследишь. После делёжки с партнёром возмещала ущерб. Лечение не из дешёвых, особенно это касалось зубов. Я же не изверг. — У вас… Много общего с Олегом… В-возможно вы бы друг другу понравились…       Ингрид не поняла к чему он упомянул своего друга, к тому же в прошедшем времени и с таким голосом: Тихим и надломленным. Так, словно страшится этого знакомства, как ничего другого в жизни. Гром хмыкнула в трубку. — Хм. Ну, это вряд-ли. В конце концов даже с вами знакомство получилось очень спонтанным. И сумбурным. Сомневаюсь, что наши с ним дороги сойдутся. Или вы желаете нас друг другу представить? — Ни в коем случае! — Вырвалось из него прежде, чем он успел задумался. Ингрид усмехнулась. — Я не отвлекаю вас от работы? Кажется, мы говорим уже час или больше… — Поинтересовалась Гром после продолжительной паузы. — Не стоит переживать, по этому поводу. На сегодня я закончил, даже сам не заметил, как так вышло. Уже вторую ночь к ряду, день пролетает незаметно. — Поделился парень успокаивая Ингрид. — Это очень знакомо звучит… — Как раз сегодня она понимала его как никогда прежде. — А как продвигается ваша работа? Или вы пока ещё на неё не вышли? — Я работаю дома… — Ингрид резко осознала один момент. — Стоп! Откуда вам это известно? — Вы о чём? — Стушевался парень. — Вы спросили: вышла ли я на работу. Значит вам откуда-то стало известно о моём больничном? — Гром напряглась, а потом в мозгу всполохнуло фиолетовое пятно в дверной раме приёмного покоя клиники, когда её обнимал Стриженов. — Вы там были! — Уверенно сказала она. — Где был? — Голос Сергея становился всё тише. — В клинике. Как я сразу не сопоставила. Мне кажется у вас у единственного в этом городе фиолетовое пальто. — Это наверняка не так. Фиолетовым может быть и любая куртка… — Пытался он придумать отговорку. — Отставить! — Рявкнула она в трубку. Сергей застыл, как статуя. Среди других каменных изваяний его кабинета, это казалось вдвойне комичным. — Не надо мне врать. Я вас раскусила. Это были вы. Признавайтесь. — Мягче сказала она. — Хм. Теперь я могу понять, почему ты так быстро раскрываешь все свои дела. Моё почтение, майор. — Опять этот низкий властный тембр с нотками заигрывания в голосе. — Вы за мной следили? — Н-нет. — Голос стал мягче и пристыженнее. — Я пришёл в участок, вернуть вам перчатки. Вы забыли их у меня забрать. Я подошёл к парню у вашего стола, к которому меня направили на посту приёма заявок, я же не знал где вы размещаетесь… — Говорит он сбивчиво и напугано. — Думал они вам будут нужны. Парень сказал, что вас, увезли в клинику. Я… Напугался, что могла произойти ситуация, где вы пострадали и поехал туда… Ещё апельсинов зачем-то по дороге прихватил, хотя не знал, в каком вы состоянии. Могли же оказаться в критическом и нафиг вам тогда эти апельсины?! — Он горько цыкнул, попрекая себя в непоследовательности действий. — Просто, я в фильмах видел, что так принято. Других вариантов придумать не смог. А потом пришёл и увидел, что вы в порядке. И не одна. С цветами и видимо вашим парнем… И нафиг вам мои апельсины?! Вот я и ушёл. Я приехал домой и не знал, куда мне деть эти чёртовы апельсины! Потом мне всю ночь снилась сцена из первого фильма про путешествия Индиана Джонса и утерянный ковчег, только на месте валуна был огромный апельсин! И кажется я теперь ненавижу апельсины… Хотя раньше я относился к ним нейтрально… Даже Олег от них с утра отказался и спросил: А зачем мне твои апельсины? А ведь они даже не мои! Вот… — Он неловко замолчал.       Ингрид ничего не поняла. При чём тут апельсины? Почему парень на них так зациклился? Но он точно не из тех, кто следил за ней с какой-то корыстной целью. Она сразу расслабилась. Не хотелось ошибиться в своих внутренних ощущениях, которые не видели Разумовского, как маньяка в маске или же его пособника. Ну, как такое рыжее недоразумение может кого-то сжечь? А вот его захотелось сейчас отжарить увидеть. Он наверняка сам пожелтел от натуги. Сергей заострил внимание на этом оранжевом цитрусе неспроста. Сам себя отвлекает от того, в чём сейчас невербально ей признался.              Гром очень долго надувала щёки в попытке сдержаться от смеха. Уже очень поздно, соседей разбудит. Щёки надувались всё сильнее, лицо краснело, не помогала даже задержка дыхания. Чёрт, с ним! Надорвётся же! Один раз можно себе это позволить. Она почти буквально взрывается смехом. Этот смех перемешан: с криком, ором, странными похрюкиваниями, скрипежём дверных петель, писком чаек, вскипевшим чайником, ржанием коней и ультразвуком дельфинов. Со стороны больше похоже на истерику. Но она действительно так смеётся. И чем дальше, тем всё громче и всё хуже становится: Бьёт себя по бедру, ударяет подлокотник дивана, она задыхается, диафрагма уже безжалостно болит, как от пулевого ранения, она чувствует рези в животе. Но остановиться не может, потому что смешит собственный смех. Стоит ей намерено подобрать «менее смешной вариант», как он тут же начинает вызывать обратный эффект. Ещё больше смеша её. А от мысли, что сейчас по ту сторону сотовой связи на одного охуевшего Сергея Разумовского больше, стало в сотню раз невыносимее. Если враждебные инопланетяне решились бы вторгнуться на планету земля, вот именно в эту минуту, они бы улетели обратно в ту же секунду, как услышали её хохот. С нетленной фразой «Ну, нахер!» Остановиться она смогла только когда реально выдохлась и послышались первые лёгкие постукивания по батарее. Оно того стоило. Тысячу лет так не смеялась. Слёзы пришлось стирать махровым рукавом. Интересно, Сергей там ещё не оглох? Может трубку бросил? Так. Где труба? Она так сильно размахивала телефоном, что походу выронила его, благо не далеко. На ковёр рядом с диваном. Хоть не оглох. Возможно. Она поднимает телефон к уху продолжая набирать воздух в лёгкие рваными и лихорадочными охами и вздохами. задерживает дыхание секунд на 10, чтобы послушать вызов ещё идёт или уже нет. И слышит с той стороны такие же болезненные стоны, похожие на её собственные. Ах, да. Точно. У её безумного смеха и такой эффект имелся. Коллективное сумасшествие. — Вы Ххтам… Ххкаак? — Единственное что она смогла спросить. — Пппффф… Пппфффживой… — Громкий вдох. — А Фффы?       Пришлось несколько минут шумно дышать в трубку и слушать такие же вздохи с той стороны. Если не знать, что на самом деле предшествовало этому всему… Вздохи могли показаться чем-то другим. Алкоголь, сейчас уже точно полностью выветрился, но шаловливые мысли никуда не исчезли. — Пфри смертии… — Сердце колотилось, как чёртов тамтам не было слышно никаких чётких ударов, только общее гулкое дребезжание. — Я с кресла свалился. — Уже более внятно сказал он. Чуть не заводя смех-машинку внутри Ингрид заново. Благо она выгорела. Вся. — Мне нравились апельсины… — Придя в себя признала Инга. — Но теперь я их обожаю! Слёзы идут не переставая. Вы там с пола поднялись? — Нет. — Честно ответил он. — Поднимайтесь, простынете… — Забеспокоилась Гром. — Он с подогревом. — Он немного помолчал, Инга тоже решила не нарушать тишины. — Мне приятно, что вас это волнует. — Гром вопросительно мыкнула. — Я про то, что вы позаботились меня предупредить об опасности холодного пола. А тут под столом уютно. — Восторженно, сказал он. — Вы сейчас серьёзно? — Ингрид поразилась услышанному. — А что в этом такого удивительного? — Вы отлично понимаете что. — Деньги меня ничуть не испортили. Я всё ещё люблю радоваться мелочам. Раньше я обожал такие укромные места… Даже дома. Штаб. Не хватает только настила из простыни и гнезда из подушек. — Его голос стал таким грустно-мечтательным, что сердце Инги защемило. Это запрещённый приём. — Я предпочитала — военный форт. И защищать есть что, и нападать есть откуда, находясь при этом в укрытии. — Пффт… Как-то я совсем не ожидал этого услышать. Вы всегда меня удивляете. — Сказал миллиардер под столом. — Хохотнув ответила она. — Это я к тому, что у вас тоже есть привычка меня удивлять. Это… — Гром сейчас совершит ошибку. — Был друг. — Вы о ком? — Мужчина с которым вы меня видели. Это был друг. Он просто переживал за меня. — Воцарилось молчание. Но в этой тишине было уютно. — Как вы себя чувствуете? — Честно? Замечательно. — Я про тот случай, всё обошлось? — Ничего серьёзного. Простое давление. — Это было не совсем правдой, но другого ответа у неё не было. — Кстати, хочу поблагодарить вас, Сергей. — За что? — Видела по новостям, что вы вызвались помогать пострадавшим от свалки. Устраняете проблемы этого города, помогаете нуждающимся. Я тоже хочу сделать этот город лучше и безопаснее. Только своими менее глобальными методами. В первую очередь ради детей. — Я просто совершаю попытки всё исправить, но не всё срабатывает. К сожалению. Большинство моих стараний напрасны… И я так от этого устал… — Голос Сергея был надломлен слабостью. — Не недооценивайте себя. Вы делаете большие вещи! Даже неудачи важны. Нельзя сдаваться, тогда всё у нас получится. — Немного двусмысленно прозвучало. — Я город обезопашу, вы дадите ему светлое будущее. — Спасибо, что верите в меня. — Вы помогаете приюту в котором выросли, а чем именно? — Внезапно, я ощутил себя на интервью. — Сергей добродушно хохотнул. — Я просто интересуюсь человеком, которого считаю героем города. — Пояснила она улыбаясь. — С-спасибо. Я посылаю им подарки на праздники и дни рождения. Отправляю аниматоров, организую им игры и разные развлекательные шоу. Хочу, чтобы ребята сплотились и обрели такие же семейные узы, как и я с Олегом когда-то. Они меня тоже не оставляют без внимания. — В каком смысле? — В приюте очень много талантливых, творческих детей. Они отправляют мне свои поделки: Рисунки, фигурки, стихотворения. Отправляют благодарственные видеоролики со своей подачи. Это пожалуй, самое ценное для меня в этом всём. Я бы и без этого обошёлся, но мне приятно получать их любовь через такие милые жесты. Я всё это храню. Кто-то может подумать, что я слишком самовлюблён раз развесил это всё на стене. Заламинировав всё на память. Но это греет мою душу, это главное. Я даже мечтаю в будущем взять на себя опеку над несколькими сиротами… Но для этого необходим «партнёр». И Олег на эту роль не подойдёт. — Он легонько посмеялся. — Неправильно поймут. К тому же, я почти не покидаю башню. Так что и найти никого не получится. Да и… — Что не так? — У меня нет доверия к девушкам. Они и раньше видели во мне только «симпатичную мордашку», а теперь ещё и ключ к богатой, хорошей жизни. — Обёртке верить нельзя. По статистике и личному опыту могу сказать, что такие люди представляют наибольшую опасность. Им проще втираться в доверие и вершить зверства, куда дольше, потому что на таких не думают. Но не будем о грустном. На каких стенах вы храните их поделки, я в кабинете ничего не видела, хотя там наверное это было бы неуместно… — В своей спаль… Комнате. Да, так менее стрёмно звучит.       Ингрид аккуратно рассмеялась, не хотелось бы повторения преступно громкого хохота дважды за одну ночь. Этот парень очень забавный. Его голос приятно слушать. Особенно, когда заикается, или смущается, как сейчас. Возможно именно по этой причине, она всё ещё не повесила трубку. Цеплялась за любую тему и проникаясь всё большей симпатией к этому светлому, яркому человеку. — Сергей, вы всё ещё под столом? — Он согласно промычал в трубку. — Я всё же считаю, что вам лучше переместиться куда-то, где хотя бы мягко. Всё болеть потом будет. — Гром услышала, как отодвинулись колёса кресла, а затем послышался приглушённый звук падения на что-то мягкое и выдох Сергея. — Я-я и сам в детстве рисовал. Но не так хорошо как мне бы хотелось и не так искусно, как это делают дети в «Радуге» сейчас. Даже немного завидно. — Наверняка, всё не так плохо. Я слышу от вас слишком много самокритики. — …Возможно. Я как-то рисовал «Рождение Венеры» после посещения выставки. Я был так восхищён мастерством кисти Сандро Боттичелли… В общем меня за этим застукала воспитательница… — Вас отругали и подняли на смех? — Да. Назвав «Малолетним извращенцем и пошляком.» Это обидно… — Она не имела права. Надеюсь, там сейчас таких не водится. — Конечно нет. — Голос стал заметно ниже. — Я об этом позаботился. — Возвращаясь к теме отцовства и опекунства. Считаете, что осилите эту роль? — Я не знаю, скорее управился бы с ролью «старшего брата.» Мне кажется это проще и хотел бы быть с ними на одной волне. — Думаю, тут важнее уметь выражать свою любовь, а кем тебя будет считать ребёнок не так уж и важно. Вы умеете выражать её? — Не уверен. На Олеге не потренируешься. — Он снова хохотнул. — Он такой серьёзный «дядька», что все мои жесты обычно останавливал. Особенно в присутствии посторонних. Не хотел сталкиваться потом со слухами о «нас». «Журналисты не дремлют.» — Он часто так говорил, говорит. Ничего такого между нами и нет. Так что я не понимаю, почему нас должно волновать чужое мнение. Олег держится за свой мужественный образ, как за зеницу ока. Мы были… — Подумав о недавних убийствах он исправился, так как они ничего не меняют. — Мы до сих пор, самые близкие друг другу люди. А он не давал мне возможности показывать это, как можно чаще. Это несправедливо. Настоящая любовь чиста в своём проявлении. Это другие вешают бирку с названием, на всё на что только возможно, вот и извратили понятие о любви. Даже, если бы я и любил Олега больше, чем «как брата», это было бы только нашим решением.       Ингрид улыбнулась в трубку. Это такие правильные слова. — По вашему ответу всё понятно. — И каков мой вердикт? — Взволновано спросил Сергей. — «У вас всё получится.» Я в этом не сомневаюсь. Надеюсь и вы тоже. — С-спасиииибо… — Слово неестественно растянулось. Сергей зевнул.       Гром заглянула в овальное окно. Светает. — Уже утро. — Констатирует она. — Извините, что так задержала. — Нет, что вы! Вы меня не задерживали. Я был рад пообщаться, посмеяться и познакомится поближе. — Взаимно. — Ингрид задумалась. Хотелось как-то порадовать парня в благодарность за такую весёлую ночь. В голове промелькнуло воспоминание из детства. — Скажите, а я могу… Может это и глупость… — Думаю, сегодня нет смысла стесняться… — Мне вспомнилась мелодия. Мама напевала мне её когда-то. Я к сожалению не знаю слов, но ноты подбираю неплохо. Я хочу подарить вам эту частичку дорогих мне воспоминаний сегодня. Её к сожалению заламинировать не получится. Только, если вместе со мной. — Гром усмехнулась, в трубку ответно хихикнули. — Я с радостью послушаю. Колыбельную своей мамы я вообще не помню. Будет приятно послушать что-то такое. — Хорошо. — Гром прочистила горло и стала потихоньку напевать мелодию.       Разумовскому музыка показалась смутно знакомой. Низкий тембр голоса Ингрид было приятно слушать, даже без слов. У Сергея не было профессионального музыкального слуха, но ему нравилось. Он понимал, что голос у майора редкий: контральто. Потому что иногда ходил в оперу и был немного посвящён в культуру оперного пения и прочих изысков богатой жизни. Но такой минимализм, был куда душевнее, уютнее и теплее самых выдающихся вокализов оперных див. Это было личным. Подарком. Напоминанием о детстве, как для него самого, так и для Ингрид. Его клонило в сон ещё сильнее, но он старался дослушать. Запомнить, раз не получится заламинировать. Хотя есть и другой способ… Может он найдёт слова от этой полузабытой песни и в будущем подарит их ей, как ответный жест. Раз дорогие подарки майор не могла принять, значит нужно ответить взаимным простым вниманием. И вернуть ей наконец перчатки, а не постоянно таскать их с собой и греть свои ладони, когда они мёрзнут… — Вы занимались музыкой? — Поинтересовался он почти засыпая на каждой произнесённой буковке, когда песня растворилась в тишине. — Я отвечу на это в следующий раз, Серёжа. Сладких снов. — Ингрид вешает трубку, не дожидаясь ответа, потому что ей было неловко называть парня ласково и она побоялась услышать что-либо в ответ.       «Следующий раз». Это фраза обнадёживает и Сергей бы порхал сейчас от радости если бы его всё сильнее не утягивало в пучину сна. Это не последний их разговор. Может даже вживую увидятся… Он наконец заводит себе нового друга, а может… Впрочем, это пока не важно… Сон заволакивает его в объятья. Диван гораздо удобнее пола, но возможно он устроит себе под столом штаб… Или форт…       Ингрид заснула сразу же. Может хоть в этот раз ей присниться, что-то хорошее?