В кольце когтистых лап

конец января, 2 курс

Эдди просыпается замученным, невыспавшимся совершенно, с гудящей головой и, судя по ощущениям, щелочками вместо покрасневших глаз, но совершенно по-детски счастливым, когда в нужное время его, не слышащего все старательные вопли будильника, будит мягкое прикосновение к сознанию, когтистая лапа на плече и низкий голос, рокочущий: "Вставай, любовь моя, опоздаем на твои очень важные встречи с другими человеческими детёнышами и непонятно говорящими взрослыми!" "Не язви-и-и," - стонет в подушку Брок, пытаясь натянуть обратно уползающее стараниями симбиота одеяло, чувствуя небывалую теплоту внутри. - "Ты прекрасно знаешь, как называются мои занятия, ну! Я понимаю, что тебе скучно, но придётся потерпеть. И я не ребёнок!" "Я не сказал, что ты ребёнок," - рассудительно начинает клинтарец, отбирая-таки жалобно трещащее одеяло и растекаясь по коже в мурашках, унимая озноб, появляясь из плеча зубастой башкой. - "Я сказал..." "Поцелуй меня!" - перебивает парень, садясь, всё же, в кровати, улыбаясь одними глазами хитро, протягивая руку к частоколу клыков и нежно касаясь под челюстью. Веном не отказывает. Откажешь тут, когда его человек ждёт этого банального утреннего проявления нежности с замиранием сердца, стараясь, однако, не подавать вида, как некоего подтверждения, что всё случившееся не осталось в темноте, все признания имеют смысл, что они.. вместе. И целует своего идеального, нежно скользя кончиком языка по губам, чуть не урча от того, что, наконец, - можно. Не ждать чего-то, не выгадывать секунды для лёгких касаний, а просто.. делать, как хочется им обоим. Разрывает затянувшийся поцелуй, отстраняясь от тёплых губ, подталкивая парня к краю кровати с ироничным: "Твой хитрый план не прошёл, Эдди, давай, в душ и на выход." Брок вздыхает картинно, вроде как задумчиво облизывая влажную губу, косится на клинтарца, приподняв бровь с намеком, однако тот материализуется в полуформе, вызвав очередное восхищение своего хоста разнообразием обликов, и, включив небывалую сознательность, показательно складывает лапы на груди, являя своим видом полную неподкупность и неподдаваемость на провокации. "Ладно, ладно.." - бурчит парень, выползая в коридор уже без каких-либо внешних проявлений симбиота на себе. - "Пошли, строгий ментор. Дожили, меня воспитывает инопланетный паразит. Ай! Между прочим, это из-за тебя я так хочу спать!" "Тогда мне не стоило делать ночью так?" - хмыкает Веном. вспышкой образ гибкого тела в ласкающей сети чёрных щупов "Или так?" длинный подвижный язык, оборачивающийся вокруг так просящего ласки органа, сжимающий ритмично Брок выдыхает нервно: этот раунд он явно проиграл, чувствуя, как отдаются горячими волнами картинки самой потрясающей ночи, что у него вообще была. "Н-нет, Ви.." - ласковое имя само срывается с губ, Эдди тут же смущается, чувствуя, что от внимания клинтарца это явно не ускользнуло. - "Хм, извини, я просто.. Не буду так, если не нравится." "Нравится, любовь моя," - спустя пару секунд урчит симбиот, касаясь сознания своей радостью и пониманием. - "Имя только для нас. Для всех мы - Веном, а так - только для тебя." "Да, верно" - улыбается парень. - "Так вот, я о том, что не делать так тебе стоит сейчас, в смысле, не транслировать мне всё.. это. Иначе придётся разбираться с последствиями." И подмигивает своему отражению в запотевшем местами зеркале.

***

Конечно же, всё это так не работает. Когда ты просыпаешься утром в объятиях давно желанного существа, и чувства настоящие, и будущее обозначено - нельзя выключить взаимные эйфорию, любовь, отчаянное счастье, пронзительные воспоминания, предвкушение и при всём этом - страстное желание чувствовать подтверждения своего.. неодиночества. Особенно когда твой любимый - одно с тобой, все время рядом. Разве возможно сдержать желание касаться, не боясь, наконец, быть отвергнутым, или думать о "них" во всех смыслах без утайки?.. Веном постоянно, постоянно, постоянно на его коже: ласкается тёплой шкурой к животу, оплетает плечи невидной под одеждой чёрной сетью, скользит горячим и влажным вдоль позвоночника, вызывая толпу мурашек по телу, будто целует своего хоста лёгкими касаниями везде, куда может дотянуться. Эдди не может не прикрывать поминутно глаза от тёплых, даже не то, чтобы слишком откровенных, но невероятно чувственных прикосновений, вздрагивая от искр, пробегающих по нервам, даже не думая останавливать клинтарца; не может не думать о прошлой ночи, в целом и в деталях, о сказанном "хочу быть вместе всегда, люблю", о их связи, теперь открытой и для него. Не может не гладить чёрные нити, щекочущие украдкой запястья и ладони, не вслушиваться в чувства и мысли своего второго, осторожно передавая ответное "люблю" в мысленных образах и иногда тихом шёпоте. Он даже умудряется что-то механически записывать за преподавателями, пытаясь концентрироваться на словах, но разум его где-то в сонной расслабленной дымке, наполненной множеством волнующих образов, которые расплываются, стоит попытаться их поймать: то ли о том, что было, то ли о том, что, возможно, случится. Чёрные когти на его шее, опасно близко от пульсирующей венки, но это вовсе не страшно; зубастая морда, дремлющая на его груди; гибкие щупы на раскрасневшихся губах, проникающие глубже подобием живого кляпа; чашка кофе, подтягиваемая чернильными нитями, идущими от запястий, к замерзшим ладоням по подоконнику; тонкие пальцы, цепляющиеся за расползающуюся, ласкающую черноту.. Из грёз наяву парня вырывает ехидный голос семинариста, интересующегося, не будет ли мистер Брок так любезен вернуться из космоса на землю и ответить-таки на заданный вопрос. Группа смеётся, Эдди улыбается смущённо, краснея скулами, отвечает что-то вроде: "Извините, не выспался," слыша тихий смешок в сознании и думая про себя, что про космос - это прямо в точку. "Конечно, конечно," - усмехается преподаватель - неплохой, в общем-то, мужик, - не заостряя внимание и переключаясь на следующую "жертву". Эдди внезапно ловит за хвост интересную мысль и выводит в тетради на пробу: "А ты можешь читать?", тут же слыша: "Могу, хорошо придумал!" "Раз можешь," - продолжает использовать тетрадь не по назначению парень, пряча улыбку, - "то, может, со всем этим подождём до вечера? А то становимся явно заметными :)" "Ничего не делаю, Эдди," - хмыкает клинтарец. - "Только чуть чётче показываю то, о чем сам думаешь. Так что вопрос к тебе. Сможешь не думать.. о нас?" И тёплый щуп заползает на совсем уж запретную территорию, скользя вверх по бедру изнутри, касаясь легко и будто невзначай. Брок вздрагивает и закусывает губу, крепче сжимая в пальцах ручку - этот раунд тоже не за ним.

***

А вот наскоро расстегнутая дрожащими пальцами молния, под которой шевелится горячее, плотное, ласкающее, пока он прижимается спиной к тонкой перегородке закрытой на щеколду кабинки, зажимая ладонью рот, и низкий голос, рычащий, будто задыхаясь, в голове его имя, и острое, быстрое удовольствие, расслабляющее натянутые нервы, которое они делят на двоих - это, он считает, однозначно его маленькая победа. Не самое его странное место (и время), где доводилось быть с кем-то, чтобы придавать особое значение, однако, голову ведёт от общей их нечеловеческой страсти вкупе с ситуацией как никогда до, и это ни разу не помогает вернуть съехавший мозг на место, да и бодрости не прибавляет, как показывает следующая лекция. Так что Эдди признаёт, что сегодняшнюю войну в целом он явно проиграл, да и пусть; присутствует на последней паре чисто для галочки, забившись на последний ряд, отдавшись полностью соблазнительным картинам в голове и ласковым касаниям, которые все ещё так нужны сейчас им обоим. Возвращается в комнату, еле переставляя ноги, с твёрдым намерением, однако, воплотить хотя бы парочку заманчивых идей, шепчет в зубастый оскал: "Я так скучал..", улыбаясь отчаянно, вжимаясь в чёрную фигуру; отвечает на осторожный поцелуй горячо, с тихим стоном; падает на кровать, на мощное тело, увлекаемый клинтарцем, устраивается удобнее на широкой груди, не разжимая объятий.. И засыпает почти мгновенно, расслабляясь под бережными поглаживаниями когтистых лап. Веном тихо фыркает, стягивая с бессознательно отбрыкивающегося парня одежду, захлестывая взамен собственной тёплой чернотой, медленно перетекающей по любимому телу, согревая. Слушает мерное дыхание, обхватив ладонями расходящиеся в такт рёбра. Он останется так со своим человеком всю ночь, ловя щекотные подрагивания мышц, делясь теплом, ощущая его всем телом, защищая спокойный сон, пусть это и потребует больший расход сил, и Эдди потом будет ворчать на количество необходимых им противных шоколадок. Симбиот прикрывает отблескивающие в темноте глаза до узких щелочек, тихо урча от избытка любви и нежности. На его груди спит самое желанное, самое сложное, самое невыносимое существо во всей обозримой вселенной, безгранично доверяя, вверяя себя тому, кто для других - "космический монстр", "липкая тварь", "бесполезный мусор", стирая боль и заживляя раны каждой искренней улыбкой, каждым восхищенным касанием тонких пальцев. Клинтарец не питает иллюзий, что отныне между ними всё будет легко и просто - с таким-то характером! Но они справятся. У них впереди много, много времени, однажды его Эдди узнает об этом, когда будет готов. Пока пусть отдыхает. Следующую их ночь, а лучше и не одну, Веном точно не собирается уступать какому-то там сну.