Мисаки Узумаки

      Со времен инцидента Учиха в моей жизни ничего так и не поменялось. Я почти забросила тренировки. Глядя в окно, я попыталась отогнать мрачные мысли. Подобный слепой героизм, как у Наруто, меня скорее в могилу сведет или я сама сойду с ума быстрее, чем совершу какой-то подвиг. Если в таком темпе продолжу, останусь на второй год. Этого хотелось бы избежать, конечно. Пока я коплю силы, сама не зная зачем, можно позволить себе существовать в режиме Сакуры — жить беззаботно, не ведая стертых от грубой ткани на рукояти куная, ладоней и довольствоваться днями своей юности, пока оно у тебя еще в полном запасе. В Конохе такое счастье называют мещанским, а говорить, что ты счастлив, хотя ты шиноби — странно. Даже страннее, если ты говоришь, что ты счастлив, но ты не шиноби: «Ведь счастье — это служить своей деревне и быть добропорядочным гражданином, а какой из тебя гражданин, если ты не шиноби или куноичи, м, гражданочка?» — так в голову и лезет. Лезет и не выплюешь эту Волю огня из себя, хоть всю кисть руки себе в горло пихай. Времени прошло всего ничего с моего попадания в Коноху, а дисциплине я так и не научилась. Неужели из прошлой жизни забывается всё, кроме старых привычек? Как подло. Я подняла свое лицо. Лоб был влажный из-за жары. Секунды тянулись бесконечно. Сакура мотала ногой из стороны в сторону, скучающе подпирая щеки кулаками, а Саске молча пялился в пустоту. Я скольжу по сидениям и оказываюсь рядом с Сакурой, перекрывая ей вид на Саске, отчего она недовольно морщится и тут же раздраженно смотрит на меня. — Сколько мы уже здесь? — Нетерпеливо спрашиваю я, подпрыгивая на сидении так, будто внутри меня моторчик. Сакура пыталась за мной разглядеть Саске, но сдалась, поняв, что способностей видеть насквозь у нее нет. Она сложила руки на груди и уставилась в потолок. Что-то посчитала в уме и, прикинув рукой, ответила: — Минут двадцать. — Не верю! Как двадцать? — тут же вскрикиваю я на всю аудиторию, отчего мои одноклассники обращают на меня внимание в мгновение ока. Я тут же сажусь обратно и резко закрываю себе рот ладонью. — Вот так и двадцать. А что? Мы всегда на уроках до полудня сидим, а сегодня ни уроков нет, ни практик никаких, так чего верещать? — Я думала, прошло как минимум два часа! — Нет, не два часа, как видишь. Двадцать минут, — еще раз повторила Сакура и пожала плечами. — А ты чего в свой класс не идешь? У тебя же тоже распределение должно начаться с минуты на минуту, нет? Сакура согласно кивнула и начала с интонацией учителя, подправляющего ученика, когда тот ответил почти правильно: — Еще вчера к нам в класс заходил Ирука-сенсей и сказал, что завтра наш учитель задержится. Но я все равно решила пораньше прийти, чтобы… Она метнула взгляд за меня. — Ну, неважно, зачем я пораньше пришла. Я же не мешаю? — Нет, что ты! Сакура на разговор со мной была не настроена, поэтому я нехотя ретировалась на свое место и начала заниматься чем-то, что могло скрасить кажущиеся вечностью минуты ожидания: вертела карандаш между пальцев, который то и дело норовил выскользнуть к ногам Ино; поворачивалась к Кибе, чтобы потрепать за ушком Акамару или построить рожицы странному Шино. Неважно, с кем я говорила и на кого смотрела, ведь раз за разом незаметно для всех я искала глазами Наруто. По всей Конохе гуляли слухи о запретной технике, выученной маленьким биджуу, поэтому тревожные шепотки не заставили себя долго ждать, однако никто уже не форсировал существование Наруто — может, люди стали терпимее, а может просто поумнели, но никому уже не было интересно творить и говорить что вздумается. Даже носителю девятихвостого. Я смотрю на часы. Наруто должен вот-вот явиться — в этом я уверена. Я прожигаю в двери аудитории дыру, пока из нее в помещение не вваливается маленький ураган, сметающий всё на своем пути. Он пришел в самый последний момент — я улыбаюсь, подтверждая свои догадки и, расслабленно закидывая руки за голову, закрываю глаза, слыша этот донельзя громкий голос. — Что ты здесь забыл? — Шикамару ленно клонит голову и зевает. Саске не ведет и ухом. Наруто тут же начинает рассказывать о своем длинной истории успеха по получению своего хитай-ате. Когда в класс заходит Ирука, Сакура, запечатляющая в сотый раз каждую морщинку Саске, тут же подрывается с места и семенит в свой класс. На объявлении состава команды номер пять я начинаю дремать, поэтому Саске легонько пинает меня ногой под партой. Шикнув, я утираю слюни со рта, убираю оттуда спутавшиеся пряди волос и, в сгорбленном положении сидя, скрещиваю руки на парте, ожидая своего имени. — Команда номер семь: Наруто Узумаки, — Наруто не дышит, в предвкушении ожидая остальных двоих участников, — Саске Учиха, — Саске почти бесшумно неоднозначно хмыкает себе под нос, — Мисаки Узумаки. Наставник — Какаши Хатаке. Я знала, что так будет и для меня это не стало удивлением. Возникшая радость оттого, что моим учителем стал именно Какаши, росла с каждой секундой, так что я даже в порыве чувств еще минуту сидела, пританцовывая. Как быстро на голубое безоблачное небо приходят тучи и начинается ливень, так и мое удовольствие съелось под напорами, конечно же, мыслей — ничто больше не могло так подорвать мое хорошее настроение и устроить в голове, где только-только установился покой, погром. Чувство боли в области спины от давящего на меня резко чувства вины было сравнимо с небрежно сброшенным на меня пятитонным валуном, и имя ему — Сакура. Наруто, увидев перемены в моем настроении, накуксился, а Саске будто оскорбился такой моей реакции, пусть и его обиду можно было заметить только лишь в сложенных на парте руках у лица. Наруто поколебался с минуту и пересекся взглядом с Саске, воспользовавшись их уникальной связью, взглядом сказав то, что другие не смогли бы услышать. Я вышла в коридор после того, как Ирука-сенсей нас распустил, и пока все мои одноклассники брели в сторону выхода, я потерянно шагала в сторону аудитории Сакуры, лишенная уверенности в своих действиях. Я пыталась смахнуть чувство вины резким кивком головы, а то, прицепившись, словно зараза или наоборот, подтверждение тому, что у меня есть сердце, не отлипало. Когда я шла по коридору, многие смотрели на меня с интересом и в редких исключениях со страхом, однако обращать внимание на такие вещи я не стала, еще раз оттянув сетчатую ткань футболки от своей шеи, сглатывая слюну тяжело, потому что пересохло в горле от всего накопившегося: от новости, что я теперь в команде номер семь, от осознания того, что моим наставником будет Какаши и горькой правдой: Сакура осталась за бортом корабля, как бы жестоко это не звучало. Наруто и Саске мерно шли сзади меня: Саске, как обычно, сунув руки в карманы, а Наруто, являясь полной противоположностью Саске, запрокинув руки за голову и что-то насвистывая минуту, но после замолчал. Взгляды учеников теперь косились на нас троих в равноценной степени: Наруто — демон, я, Мисаки Узумаки, как все думали, его прихвостень, и Саске, последний из клана Учиха. Парад уродцев, выездной Цирк — иначе не знаю как назвать то действие, когда все поголовно на тебя пялятся, тыкая пальцами. Раньше мне было не плевать и я старалась давать отпор, а сейчас я просто смирилась с этим раздражением, бурлящим внутри каждый раз, когда я слышала эти перешептывания за спиной. Я не была примерной девочкой, подающей надежды куноичи или любимицей учителей, но даже такая как я понимала то, что вот так сверлить глазами незнакомого человека и сметь сказать про него что-то гнусное, совершенно его не зная, — вверх отсутствия минимального воспитания, которое, как я считала, должно быть у всех людей цивилизованного общества для нормального в нем сосуществования. Я смотрела себе под ноги и не видела, как за мной идут Наруто и Саске, но слышала, что они шагают за мной по пятам в метрах двух-трех. Это не было похоже на одолжение. Саске мог спокойно уйти тренироваться, Наруто — заниматься всяким разным бредом или тренироваться тоже, и оба могли найти свои на то существенные причины, но не нашли. И не потому, что не смогли, а потому что не захотели. У Саске не так давно случился переломный момент в жизни, и, признаться честно, на его месте я бы тоже закрылась ото всех и всех возненавидела, хотя во всех жизнях и вселенных Саске настолько мягок и ласков внутри, как и все Учихи, что я уверена: даже когда он скажет, что ненавидит меня, Наруто и Сакуру — это будет ложью. Наруто тоже, как и я, с виду человек невысоких моральных ценностей. Нас хлебом не корми, а дай поспать подольше, побольше поесть и вдоволь насмеяться. Поэтому участие Наруто в этой процессии меня… скажем так… я не в том расположении духа, чтобы меня это обрадовало, но я сделала выводы, касающиеся Наруто и поняла, что с каждым разом он открывается мне по новому. Сегодня он ненарочно показал себя как человека глубокой внутренности и глубины, которая еще не видна, но уже имеет задатки потенциала, которые раскроются со временем и его взрослением. Всё это поразило меня до глубины души: что мы не просто Мисаки, Наруто и Саске, а друзья. Сделали бы они тоже и для Сакуры? Я уверена, что да. Любопытство Наруто и Саске берет вверх над сдержанностью. Когда я вышла из кабинета и направилась в сторону крыла для бесклановых или малоспособных детей, Наруто и Саске последовали за мной так, будто это наша ежедневная рутина. Я чувствую себя отвратно, из-за этого плаксой, а если буду плаксой, автоматически начну идентифицировать себя как слезовыжималку и попрошайку на жалость от других людей. Не хочу так. Но за Сакуру мне просто по человечески обидно… и как за единственную подругу. Почему ребятам всегда приходится поджидать меня невесть где, откладывая свои дела только ради того, чтобы узнать, как я там — жива ли, не умерла ли там на тренировке от скуки или переутомления, а взамен они не получают даже внятных объяснений перемен в моих настроениях? Причем трудилась я меньше всего из них: не такая талантливая, как Наруто; не такая одаренная, как Саске и не такая умная, как Сакура. А они всегда со мной носятся. Не из-за моих способностей, а просто потому, что я такая, какая есть. Я тоже хочу показать, как мне ценны мои друзья. И если с Наруто у нас все сложно, а Саске хватает крупиц внимания ото всех близких по немногу, то Сакура — обычная девочка. Ей необходимы дружеские посиделки и разговоры по душам, а я ей дать этого не могу. Я скорее перестану общаться со всей тройкой, чем стану, пусть и ненарочно, но отбирать у нее дружбу Наруто и Саске. Мне по нраву быть в центре внимание только в том случае, если никакой дорогой мне человек не стоит в моей тени. Я влетаю в класс Сакуры, игнорируя ошеломленные вздохи не то, что учеников, но и учителя. Лицезреть в классе бесклановых двух Узумаки и вдобавок единственного Учиху для них сродне перерождению Хаширамы, но вот, мы здесь, стоим, готовые забрать свою Харуно из этой толпы серой массовки. Когда-то я тоже мечтала стать такой, а теперь по иронии судьбы стою здесь не в качестве наблюдателя, а решительно действующего человека. Я обернулась к учителю и в непривычной для себя манере вежливо поклонилась, сделавшись из отборной невежи в летящую, как лепесток и мягкую, как пух, леди. — Здравствуйте, учитель. Коренастый мужчина повел челюстью с потерянным лицом. Наруто свел брови и вжал подбородок в шею, неловко потирая макушку, не зная, как отреагировать на этот бред, происходящий перед ним. Саске с таким же критическим видом оглядел меня, но тут же дал Наруто легкий подзатыльник, и не успел Наруто возмутиться в крике, Саске быстро поклонился учителю также, как и я. Наруто нехотя последовал за ним. — Наверное, это и есть класс, где учится Сакура Харуно? — Он самый… — Мисаки Узумаки. — Я о вас наслышан. — О, нет. Не наслышан, — настойчиво повторила я, на миг сгорая от того, как начал меня этот мужчина раздражать — он не виноват, это просто я очень нетерпелива и хочу поскорее забрать Сакуру отсюда, чтобы все поскорее решить. Я мигом исправилась, заслуживая легкий щипок Саске: — Ах, я… Так, нам нужна Сакура для решения… — я замялась и поспешила придумать что-то внушающее доверие: — учебных вопросов! Мужчина покачал рукой, пытаясь подобрать формулировку для своих слов: — Так, Сакура Харуно… Саске незаметно от остальных взглянул в ее сторону, предварительно спрятав глаза за челкой, так что она не могла видеть, куда обращен его взгляд. Сакура в это время, все еще переваривая то, что происходит, удивленно подскочила с места и все еще в манере лучшей ученицы: — Сенсей, можно ли мне отлучиться на пару минут? — Я уже распределил вас, так что вы все можете взять перерыв, — обратился учитель уже ко всему классу, — но после перерыва немедля возвращайтесь сюда. Я быстро схватила Сакуру за руку, отчего она удивленно поморгала, но вскоре мы быстро зашагали в сторону холма, как единый организм или рой пчел, знающий точку своего назначения. Когда мы резко остановились, Наруто и Саске, идущие впереди нас, застыли тоже. А после обернулись одновременно со словами Сакуры: — Вас распределили, да? — Да. Мы в одной команде с… — Наруто не успел договорить, потому что Саске мощно пригрел свой кулак о его макушку с совершенно невозмутимым видом. Он понизил тон: — Помолчи. — Что-то случилось? — Сакура невинно похлопала ресницами. — Вас распределили в одну команду, так? Саске и Наруто удивленно переглянулись. — Как ты узнала? — спросил Наруто. Сакура пожала плечами. Мы помолчали. Сакура вдруг рассмеялась, и, заправив локон длинных розовых волос за ухо, сказала: — Я уже знаю, с каким разговором вы ко мне пришли. — Правда? — прошептала я. — Да, наверное, да. Я ведь все равно ваша подруга? Это точно так! Не надо печалиться раньше времени. Сакура показала нам язык и снова залилась милым смехом. Наруто призадумался и, почесав голову, спросил Сакуру: — Кто твой сенсей? И остальные участники? — Не думаю, что вы кого-то из них знаете. — Знаем, — подал голос Саске. Мы трое вздрогнули и обернулись к Саске. Тот нахмурился, поочередно обвел нас взглядами и в недоумении спросил, бурча: — Я такой страшный, что вы постоянно вздрагиваете, стоит мне слово сказать? Сакура начала что-то мямлить, но Саске ее перебил: — Знаю. Я знаю почти всех в Конохе. — Но мой класс… Саске снова перебил Сакуру: — Если ты считаешь бесклановых такими несчастными людьми, что они даже право на имя не имеют, так и скажи, Сакура. — Нет, это вовсе не то, что я имела в виду. Но редко когда выходцы благородного клана знают людей, не относящихся ни к какому из известных домов Страны… — Редко когда выходцы благородных кланов вообще знают каких-либо людей. — М… да, да. Сакура заторможенно покивала головой. Саске молчал, но и говорить не начинал. — Прекращай разглагольствовать, слушать нудно, — махает ладонью верх-вниз Наруто и скучающе поджимает губы. — Нет, гольствуй, гольствуй! — резко оживилась Сакура. — Нет же, Сакура… разглагольствуй, разглагольствуй, — еле выдавила из себя я, спотыкаясь на каждом слоге. Наруто постарался быстро повторить слово «разглагольствуй» несколько раз как поговорку, а я быстро подхватила его идею, и вот мы стоим вдвоем… и разглагольствуем. — Что с ними не так? — пробурчал Саске. В его идеального размера черепной коробке не укладывалось, как люди могут быть такими придурковатыми: Сакура, конечно, мало чем от них отличалась, зато не была такой шумной, как эти оба. Сакура и Саске в немом ужасе наблюдали за друзьями: если Наруто сбивался, Мисаки била его по голове и гоготала, а если сбивалась она — гоготал Наруто и давал ей щелбаны по лбу. — Кажется, их сформированная лобная доля только что потеряла смысл своего существования. — Подтвердила Сакура. — Сформированная лобная доля и Узумаки, по крайней мере, эти — несовместимые вещи. — Нам стоит уйти или отвернуться? — Мисаки фиолетовая. — Как бы между прочим безынтересно добавил Саске. — Стоит ли что-то предпринять? — Нет, не думаю. Не лезь. — Я никогда к ним не привыкну. Саске согласно промолчал. В разговоре Сакура и не пыталась скрывать свою искренность, зная, что Саске разделяет ее эмоции. Саске про себя хмыкнул, подметив, что это первый раз, когда Сакура говорит что-то не ради его одобрения, а потому что честна в своих выражениях. Стоит сказать, как раз этот случай — первый раз, когда Сакура смогла вызвать у него одобрение. — К слову, что там до твоей команды? — Сказать честно, я не запомнила их имена. Саске даже чуть приподнял брови: настолько он был удивлен. Он быстро вернул своему лицу прежнее хладнокровие и равнодушно поинтересовался: — Ты училась с ними столько лет и не могла запомнить их имена? — Сказать честно, — застенчиво начала Сакура, перетирая несколько волосинок между большим и указательными пальцами, — я думала, что попаду к вам в команду, поэтому до последнего не хотела не то, что имена их запоминать, а даже здороваться в Академии… Саске все еще наблюдал за Мисаки и Наруто. Он чуть склонил голову, подбирая слова, нет, пробуя их: он сжал губы, будто боясь выплюнуть что-то, не подумав, и, как назло, резко выпаливает: — Ты и вправду очень грубая. Сакура поворачивает голову к Саске и удивленно хлопает ресницами. Саске стоит неподвижно. — Саске-кун? — Надоедаешь. — Что? — запинаясь, пролепетала Сакура. Его голова все еще склонена на бок, а губы опять поджаты, будто он ничего и не говорил секундами ранее. — Хорошо, что ты сама избавила своих одноклассников от общения с такой невежей. — Неожиданно для самого себя Саске добавил: — Это правда, что твое место в команде номер семь. Среди таких же недоумков и меня. Сакура набралась смелости и посмотрела Саске в глаза. Он смотрел на нее в ответ. С видом глубокой задумчивости — ведь, если посудить, у него правда часто такое лицо, словно он занят решением деловых вопросов, просто постоянно молчит, но ведь смотрит — и только. Но ведь смотрит. Сакура приветливо улыбается, и на ее щеках от уха до уха растекается, как акварель по мокрой бумаге, розовый цвет, отчего зеленые глаза блестят еще ярче. — Не стоит меня утешать. — Я похож на того, кто любит утешать? — Саске заискивающе вопросительно поднимает брови. Он не умеет играть глазами, но внутренний интерес в нем заставляет строится, а еще этот дух веселья, царящий в воздухе, не может обойти даже такого серьезного человека, как последнего из клана Учиха. — Нет? — На выдохе отвечает Сакура, неловко, но до безумия мягко улыбается одним краешком губы так, что на щечке виднеется ямочка. Саске скептично осматривает добродушный розовый фарс перед его лицом и резко отворачивается, отчего Сакура вздрагивает, и ее взгляд падает в пол. * Когда мы зашли в нашу аудиторию, к удивлению обнаружили, что Какаши на месте еще нет. Я витала в облаках, бродя от парты до парты туда-сюда, пока Наруто сидел за столом и скучающе смотрел за моими монотонными хождениями по аудитории. Саске и Наруто приходилось выслушивать мои лепетанья до тех пор, пока Наруто не начал капризничать, что было понятно по его надутым губам и плаксивому тону: — Как долго! Томатоголовая, ведешь себя как Сакура! Через мои сладкие ляляканья я улыбнулась своим мыслям. — Спасибо, — нарочито изящно поклонилась Наруто и снова поплыла по классу вприпрыжку. — Да что это с ней, даттебайо? — Мисаки приучили быть похожей на человека, — сказал Саске. — Мисаки проще приручить, как зверье, чем к чему-нибудь приучить, как человека, — обиженно отпарировал Наруто. — Тебе ли об этом говорить? Если молчать будет любой человек, окружающие сочтут его умным, но если замолчишь ты, люди скорее подумают, что у тебя отсох язык. И некоторые клетки мозга. Я же была до того взволнована, что ни о чем думать не могла. В помещение наведался дымчато-светлый оранжевый свет солнца, и пышная листва высоких деревьев зашелестела под окнами тихими и глухими колокольчиками. — Он заблудился? — спросил Наруто. В его глазах секундой после зажегся огонь любопытства, и с каждым мигом этот огонь разгорался все пуще и пуще, когда он решил эхом выкрикнуть свой план наказания Какаши за то, что тот опаздывает. Я посмотрела на Наруто, откровенно говоря, как на человека, лишенного способности здраво мыслить: без злости, только с жалостью и печалью. Но, увидев как тот решителен, я тут же подскочила к нему и вырвала из его рук губку. — Изымаю, — я схватила запястье Наруто, и его реакция не заставила ждать: — Не имеешь права, даттебайо! — Не делай глупости! Я уверена, что Какаши-сенсей не просто так опаздывает! — отчасти это было правдой. Саске, как всегда являвшийся наблюдателем среди разборок Узумаки, пробубнил себе под нос: — Ну и порода. Он уже привык видеть, как мы с Наруто постоянно друг к другу придираемся — то ли еще и притираемся, потому что после каждой такой перепалки все равно хочешь не хочешь, но так или иначе со своим «врагов» сближаешься. Как сейчас мы сцепились, и вот-вот это перетечет в драку, так и Саске сидит неподвижно и статно, будто становясь одним целым с этим пыльной аудиторией, все еще наполненной запахами всех кровей и потов детей, обычно приходящих сюда после практических уроков. Перед Саске выделываться по началу не хотелось, вот только Наруто как посмотрит своим взглядом — так хочется по лбу треснуть, ничего с собой поделать не могу. Сказать честно, иногда он похож на бродячую шавку, лишенную понимания такого определения, как содружество и знающую лишь о значении слова «плут» — постоянно так и просится под руку или спереть у нос лакомый кусочек твоего обеда. — Вот привязалась! Отпусти! — куксится Наруто. — Поплачь еще! Я еще держу руку Наруто с неприступным видом, но намерение вырваться у Наруто сильное, поэтому как только он очень сильно дергает рукой и отводит ее в сторону, разминая плечо, я спотыкаюсь и, униженная, смотрю на Наруто. Он показывает мне язык. Дразнится так, как это должна была делать я! Я пихаю кулаком его в плечо, и, глубоко задетый Наруто поджимает губы бантиком, а потом точно также толкает меня в плечо настолько, что я чуть ли не падаю, и мигом улетает к окну, противно смеясь. — Что за детский сад! — я топаю ногой. Наруто передразнивает меня писклявым голосом, и я опять быстро топаю ногами. Я его догоняю, а он смеется: пусть смеется. Я набрасываюсь на него и обхватываю его лицо ладонями так, что он даже шага сделать не может и тщетно пытается разлепить мои руки на его лице, и, пока он что-то там кричит, я радостно гогочу, игнорируя смиряющий меня и Наруто скептичный и осуждающий взгляд Саске, полный безысходности и смирения с ситуацией. Он что-то тихо произносит: «Идиоты», «Животные», но это мне не так уж и хорошо слышно. Попробуй услышь, когда у тебя под ухом орет и барахтается Узумаки — так даже сразу и не скажешь, про кого идет речь — про меня или Наруто. — Приятно? — Отпусти, даттебайо! Сумасшедшая! Наруто забавно пытается скинуть меня со своей спины. Довольная и веселая, я прерывала мольбы о помощи и в сердцах произнесенные угрозы Наруто своим звонким, похожим на икание, смехом. — Знаете, — оры Наруто и мой смех разрядил спокойный голос, — я вас не держу. В этом воцарившемся молчании мы с Наруто переглянулись. Посмотрели на источник звук — и это действительно был Какаши, стоящий прямо напротив нас. Мы безмолвно взяли перемирие, очень ловко в одну ногу мигом ретируясь за Саске. Тот смерил нас скучающим взглядом и в полным пафоса движении расцепил ладони, сложенные в замке, чтобы одной рукой подпереть руку, а другую положить на парту. Мы все смотрели на Какаши, стоявшего у двери. Саске и Какаши оценили друг друга взглядами, но Какаши не воспринял Саске как кого-то, кого можно было бы воспринять за себе равного и отвернулся, из-за чего прежде равнодушный Саске нахмурился. С громким хлопком Какаши закрыл книгу в своих руках. — Я от вас уже устал. — Какаши благоговейно улыбнулся. — Вы полные идиоты. Я опасливо смотрю на Саске и Наруто, а потом и на Какаши-сенсея, и понимаю, что дальнейшие миссии нам придется не то, что выполнять, а как-то переживать самих себя и друг друга наедине столько часов напролет. Да. Похоже, команда номер семь — в каждом ночном кошмаре Какаши абсолютно всегда состоит из идиотов.