Искушение тьмы

      Пустой цех, посреди которого она оказалась, напоминал спящего дракона — такой же огромный и неподвижный, но готовый в любой момент пробудиться к жизни. В ушах гудело от внезапно наступившей тишины. Гермиона перенеслась всего на час. Где-то снаружи она сама и Вальбурга сейчас устанавливали столы и командовали эльфами, раскладывающими закуски, однако здесь никого не было.              Металлическая галерея отзывалась тихим звоном под ногами Гермионы, пока она поднималась по винтовой лестнице к техническому уровню. Тот был настоящим лабиринтом. Массивные вентили и распределительные узлы создавали узкие проходы, где едва мог протиснуться человек. Идеальное место для засады, отметила Гермиона. И для диверсии тоже. Нужно заранее определить, что именно произошло и где случился взрыв.              Сквозь стеклянный потолок над головой виднелось небо — в этом времени оно было не непроглядно-черным, а еще пылало закатными красками, разливая по техническому этажу розовато-золотистое сияние. Латунные трубы, толстые как стволы древних деревьев, вибрировали в такт движению зелий внутри. Воздух здесь был другим — горячее и суше, чем внизу, насыщенный металлическим привкусом и острыми травяными нотами. Где-то рядом натужно гудели вентиляционные чары, борясь с поднимающимся жаром.              Она двигалась вдоль галереи, проверяя каждый подозрительный узел. Как бы осторожно она ни ступала, решетчатый металлический настил все равно отзывался тихим звоном. У главного распределительного узла коммуникации сплетались в причудливый узор, напоминающий застывший танец медных змей. В центре этого хаоса располагался массивный клапан — настоящее сердце системы, от которого зависела подача основы для большинства зелий. Защитные чары мерцали едва заметной сеткой — нетронутые, все еще работающие в полную силу.              Вдруг воздух внизу задрожал, подернулся рябью, как поверхность пруда в жаркий день. Гермиона скользнула за массивную трубу, вжимаясь спиной в теплый металл. У стены пустого цеха материализовалась Доркас Медоуз.              Она пошла вверх по лестнице, оглядываясь. В полумраке галереи ее силуэт казался угловатым, почти хищным, каждое движение выверено, экономно — ничего лишнего. Уже случившееся час назад повторялось с неумолимой точностью механизма, где Доркас была одной из шестеренок, следующих заданной траектории.              Доркас замерла у перил, сжимая в руке палочку — ждала. Минуты капали одна за другой. Гермиона прикрыла глаза и сползла по котлу вниз, прислушиваясь к гудению труб. Время тянулось медленно, как резина. От бездействия ныли мышцы, но Гермиона не двигалась. Сквозь решетчатый пол были видны лишь блики на начищенных котлах внизу.              В голове крутились обрывки мыслей. Почему именно сейчас? Почему фабрика? Наверняка целью Доркас было избавиться от Волдеморта, но где-то она ошибется. Убить его можно было и в менее людном месте, где не пострадали бы невинные. Или это попытка его дискредитировать?              Гермиона прикусила губу, пытаясь разгадать мотивы члена Ордена. Был ли это план Дамблдора или Доркас работала в одиночку? Она всегда славилась своей расчетливостью и не стала бы действовать импульсивно, из одной лишь жажды мести. Хотя… разве не Волдеморт приказал захватить ее мужа?              Но если так, то почему здесь, среди десятков невинных людей? Доркас, которая ей представлялась, никогда не поставила бы под удар гражданских. Или отчаяние произошедшего настолько изменило ее? А может, она видела в этом какой-то высший смысл — разоблачение Волдеморта, демонстрация его истинной сущности перед всем магическим сообществом? Превратить его триумф в его же погибель?              Ладони Гермионы взмокли. Она уже знала, чем все закончится — взрывом. Успеет ли она вмешаться и это исправить? Сможет ли остановить Доркас, не выдав себя? И главное — если она изменит события этого вечера, не запустит ли это еще более страшную цепочку последствий?              Звук шагов и голосов внизу прервал ее размышления. Делегация вошла в цех — Волдеморт впереди, за ним министр и остальные. Гермиона увидела саму себя. Это зрелище вызывало странное чувство раздвоения. Она — та, что внизу — держалась ближе к Волдеморту, чем того требовали приличия. Ловила каждое его слово, бросала быстрые взгляды, когда думала, что никто не замечает. Со своего места Гермиона могла оценить, насколько очевидным это выглядело со стороны. Наблюдение за собой оставляло неприятный осадок — словно подглядываешь в замочную скважину чужой жизни, которая случайно оказалась твоей собственной.              Рядом с рослой фигурой Волдеморта она казалась совсем миниатюрной. Сейчас, глядя на эту сцену сверху, Гермиона поняла, как сильно изменилась за последние месяцы — движения стали увереннее, спина держалась прямо. Даже жест заправить выбившуюся прядь за ухо стал каким-то другим, более светским, что ли.              Пар вырывался из клапанов с мерным шипением, а в воздухе витал сложный букет из ароматов десятков зелий. Доркас Медоуз застыла на верхнем ярусе, сливаясь с тенью от балки, и наблюдала за своим двойником внизу. Ее пальцы нервно сжимали палочку.              — А здесь у нас расположен главный распределительный узел, — голос Теодора эхом отражался от металлических конструкций. Он держался уверенно, словно прирожденный руководитель производства, а не случайно оказавшийся здесь путешественник во времени.              — Впечатляющие масштабы, — министр Багнольд окинула взглядом помещение. В ее тоне сквозило плохо замаскированное раздражение человека, который предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь.              — Благодарю, мы старались учесть все современные требования, — Гермиона, та что внизу, излучала спокойную уверенность.              Она стояла рядом с огромным чаном, а ее голос звучал чисто и звонко. Волдеморт скользнул ладонью по отполированному металлу резервуара, придирчиво изучая конструкцию. Барти и Регулус застыли по обе стороны от него, словно часовые на посту. Их внимательные взгляды непрерывно скользили по помещению, отслеживая каждое движение министерской охраны.              — В этом котле, например, варится Доксицид в промышленных масштабах, — вкрадчивый голос Волдеморта разносился по помещению. — Раньше его можно было готовить лишь малыми порциями — испарения столь токсичны, что даже минутное воздействие может быть фатальным для человека…              Он указал на толстую трубу, уходящую вверх:       — Весьма элегантное решение, не находите?              Доркас внизу сказала, что ей нужно в туалет. Гермиона заметила, как она сама отходит в сторону, провожая взглядом удаляющуюся спину Доркас. Тут ее вторая версия начала действовать — шагнула ближе к распределительному узлу и подняла палочку в сторону клапана. Гермиона легким взмахом создала под ними непроницаемую пленку защитных чар — теперь голоса снизу доносились как сквозь толщу воды. И вышла из тени, наставив палочку на Доркас:              — Остановись, Медоуз.              Та обернулась плавно, с кошачьей грацией. Маховик времени поблескивал на ее шее тусклым золотом. В ее глазах мелькнуло что-то похожее на усталое разочарование, а губы искривились в горькой усмешке.              — Я должна была догадаться, — в ее голосе звучала горечь. — Ты всегда появляешься некстати, Селвин. — Она склонила голову набок, разглядывая противницу. — Тоже играешь со временем? Только на этот раз ты проиграешь. Раз ты пошла за мной — мне все удалось.              Гермиону эти слова заставили усомниться в своем решении. А что, если действительно так? Что, если все ее действия приведут к уже случившемуся? Хотя нет, они с Тео переместились в прошлое и уже изменили слишком многое. Временные парадоксы сводили с ума.              Эта мысль немного поколебала ее уверенность, но Гермиона заставила себя сосредоточиться на происходящем. Внизу Тео увлеченно показывал министру какие-то схемы, а Регулус что-то объяснял, склонившись к уху Волдеморта. Они были так близко к месту будущего взрыва, что у Гермионы перехватило дыхание.              — Ты убьешь не только его, — она сделала осторожный шаг вперед по металлической платформе. Под ногами тускло поблескивали заклепки, соединяющие листы обшивки.              — А скольких убил он? — голос Доркас звенел, как натянутая струна. Она стояла, чуть наклонившись вперед, и ее напряженная поза напоминала готовую к прыжку пантеру. — Сколько еще убьет? Мы обе знаем, что он не остановится.              Палочка в ее руке описала замысловатую фигуру, оставляя в воздухе легкий след серебристого свечения. На поверхности крана проступила руна, похожая на искривленную молнию. Гермиона среагировала мгновенно — короткий шепот «Фините», и знак растаял, словно его и не было.              — Ты с ними недавно. У тебя еще есть шанс оценить беспристрастно. Неужели действительно встанешь на защиту убийцы? — Ее палочка прочертила в воздухе короткую дугу, и новая руна вспыхнула на металле зловещим багровым светом.              — Я встану на защиту людей.              Гермиона вновь отменила заклятие. Снизу доносился приглушенный гул голосов. Волдеморт стоял в опасной близости от места будущего взрыва. Тео, нахмурившись, посматривал через плечо в сторону, куда ушла Гермиона, и что-то старательно записывал в блокнот с кожаной обложкой. Регулус, собранный и серьезный, демонстрировал министру показания магических датчиков на панели управления. Белла красовалась перед репортерами в своем вечернем платье на фоне начищенных баков.              — Людей? — Доркас издала короткий, лающий смешок. В ее глазах плескалась застарелая боль. — Как Фишер или Блэк? Как Лестрейнджи? Они все здесь чудовища, повязанные кровью. — Она дернула подбородком. — Или ты забыла, как эта веселая компания пленила моего мужа? Как собиралась пытать меня? А, прости, ты же была с ними и им помогала!              — Ты не знаешь всей картины.              — Я знаю достаточно, — отрезала Доркас. Ее слова падали, как удары хлыста. — Ты выбрала сторону. Их сторону. — Она склонила голову, разглядывая Гермиону, словно впервые ее видела. — И знаешь что? Может, это и к лучшему. Теперь я точно знаю, что ты тоже враг.              Доркас обвела палочкой защитные чары вокруг, как раз в тот момент, когда Тео активировал их для демонстрации министру. Голубоватое сияние охватило весь периметр.              — Пара мощных заклинаний, и вся эта красота рассыплется, как карточный домик, — она холодно усмехнулась, не сводя глаз с переливающегося барьера. — А потом… — Доркас не закончила фразу, но ее многозначительный взгляд, устремленный на массивный бак, сказал больше любых слов.              — И ты готова рискнуть жизнями всех присутствующих? — Гермиона сделала шаг вперед, чувствуя, как вибрирует под ногами металлическая решетка настила. — И министра, которую защищаешь?              Доркас по-совиному склонила голову набок:       — Ради того, чтобы остановить его? Без колебаний. — Ее губы изогнулись в холодной улыбке. — Не беспокойся, тебе самой ничто не угрожает.              Она посмотрела на часы — небрежный, почти театральный жест:              — Кстати, у тебя осталось примерно десять секунд, чтобы решить — либо ты даешь мне закончить начатое, либо мы узнаем, кто сильнее в дуэли.              Волдеморт, заложив руки за спину, неторопливо обходил резервуар — его длинная тень скользила по бетонному полу. Мысли Гермионы скакали как в лихорадке. Позволить Доркас действовать? На мгновение эта идея показалась почти соблазнительной — взрыв не убьет Волдеморта окончательно, но даст им с Тео драгоценное время на поиски крестражей. Сейчас, когда он на пике своего могущества, выкроить момент и уничтожить частицы его души практически невозможно. А если он окажется без тела…              Но что-то глубоко внутри противилось этой мысли. Что-то помимо рациональных доводов и холодного расчета. Дело было даже не в том, что попытка бесполезна из-за крестражей. И не в том, что она почему-то не могла заставить себя желать его смерти — когда это случилось? Когда он перестал быть для нее просто монстром из учебников истории?              Причина крылась совсем в другом… Взгляд Гермионы прыгал по помещению. У системы клапанов Регулус что-то объяснял министру, и в его спокойных движениях не было ни тени тревоги. Тео замер в узком проходе между котлами — прямо рядом с тем, которому суждено взорваться. Репортеры, чиновники, обслуживающий персонал — десятки невинных людей, которые просто оказались не в том месте и не в то время. Нет. Какими бы ни были ее чувства к Волдеморту, какой бы заманчивой ни выглядела возможность ослабить его, она не может позволить всем этим людям погибнуть. Это не тот путь.              — Последний шанс отойти, Селвин, — в голосе Доркас звучала почти что скука. — Ты же понимаешь, что если что-то случилось, ты это уже не исправишь?              — Ты же понимаешь, что я не могу не пытаться.              Не тогда, когда она начала видеть проблески надежды на то, что можно направить амбиции Волдеморта в легальное русло. Покушение на официальном мероприятии, десятки жертв — и все покатится под откос, превратится в неконтролируемую спираль насилия и мести. Волдеморт, если выживет, никогда не простит такого удара, никогда больше не станет рассматривать возможность действовать в рамках закона.              — Значит, будем считать это официальным объявлением войны. — Доркас подняла палочку с небрежной элегантностью фехтовальщика. — Не думала, что придется опять драться с тобой. — Она прищурилась. — Но знаешь что? Может, так даже лучше. Давно хотела проверить, действительно ли ты хороша, или в прошлый раз тебе повезло.              Ее первое заклинание прочертило воздух ослепительной дугой, словно раскаленная добела проволока. Сноп золотых искр брызнул из трубы над головой Гермионы, когда заклятие врезалось в металл. Та загудела от удара, низкий вибрирующий звук прокатился по конструкциям. Гермиона нырнула за переплетение коммуникаций, чувствуя, как дрожит платформа под ногами. Второе заклинание ударило в трубу слева, оставив на металле глубокую вмятину, похожую на след от гигантского кулака.              — Просто отойди! — голос Доркас перекрыл гул работающего оборудования. Новая серия проклятий прорезала воздух, заставляя металл петь от ударов. — Дай мне закончить то, что должно быть сделано!              В полумраке вспышки заклинаний окрашивали металлические конструкции то багровым, то изумрудным светом, превращали технический этаж в зловещий театр теней. Из поврежденной трубы со свистом вырывался пар, окутывая пространство вокруг подобно адскому туману. Если бы не защитные чары Гермионы, отсекающие звуки и свет, фейерверк заклинаний произвел бы внизу настоящий фурор.              Она прижалась спиной к толстой трубе, чувствуя ее вибрацию позвоночником. Доркас методично, словно дятел, долбила по укрытию заклинаниями. С каждым ударом оно вздрагивало все сильнее, и вдруг Гермиона похолодела: это же та самая труба, отводящая ядовитые испарения доксицида! Если она лопнет… В памяти всплыли схемы: одна пробоина здесь — и токсичное облако накроет весь цех. Десятки людей внизу просто задохнутся. Взорвавшийся котел был рядом с этим ничем. От удушающего газа исходила куда большая угроза.              Она торопливо укрепила защитные чары вокруг трубы, стараясь действовать максимально аккуратно, и бросила в Доркас оглушающее. Та элегантно отклонилась, и заклятие прочертило воздух красной стрелой над ее плечом. Волдеморт что-то увлеченно объяснял министру, изящным жестом указывая на резервуар. Никто из находящихся внизу даже не подозревал о смертельной дуэли над их головами.              Фиолетовая вспышка прорезала воздух, и Гермиона отшатнулась вправо, чувствуя, как волосы на виске опалило жаром. Режущее проклятие — достаточно мощное, чтобы вспороть металл как бумагу. Доркас не играла в поддавки. Ее движения стали резкими, дергаными, будто каждая секунда промедления причиняла ей физическую боль. Она не могла позволить себе упустить этот момент — единственный шанс, который она явно долго вымаливала у судьбы.              — Ты действительно готова убить всех здесь? — Гермиона выпрямилась, посылая связывающее заклятие. Серебристые нити прочертили воздух. — И умереть сама?              Доркас отмахнулась щитовыми чарами с такой яростью, что заклинание не просто рассыпалось искрами — его отбросило в сторону, как огненный шар. В глазах Доркас плескалось что-то темное, древнее — та самая жажда возмездия, что веками толкала людей за грань разумного. Она походила на загнанное животное, которое наконец-то увидело путь.              — Он убил десятки! Сотни! — каждое слово вылетало как отдельное проклятие, удары становились все яростнее. Металлические конструкции вибрировали от магической перегрузки. — Целые семьи! — Ее лицо исказилось в гримасе боли и ярости, отблески заклинаний превращали знакомые черты в демоническую маску. — Ты видела, что осталось от дома Боунсов? Нет! А я видела! Я выносила оттуда тела! — голос сорвался на хрип. — Три месяца я ждала этого момента. Три! Месяца!              Гермиона быстро укрепила защиту вокруг особенно уязвимого стыка труб, где металл уже начал прогибаться. Ее заклинание слилось с грохотом очередного удара, и платформа под ногами задрожала, как в лихорадке. Где-то в глубине фабрики тревожно завыл датчик давления.              — И ты станешь как он? — Гермиона создала каскад щитов, прикрывая критические точки системы. Воздух вокруг нее подернулся радужной пленкой защитных чар.              Доркас рассмеялась — высоким, почти истерическим смехом.              — Как он? Нет! — Она на мгновение замерла, и Гермиона увидела, как по ее щеке скатилась одинокая слеза. — Я стану той, кто его остановит! — в ее голосе звенела чистая, незамутненная жажда возмездия. — Они все умерли, веря, что кто-то отомстит! Что справедливость восторжествует! — Она яростно тряхнула головой, словно отгоняя воспоминания. — И ты не остановишь меня. Не сегодня.              Она больше не была хладнокровным бойцом Ордена — сейчас перед Гермионой стояла женщина, чья душа выжжена горем и местью дотла. Новое заклинание врезалось в перекрытие, высекая сноп искр. Запах озона наполнил воздух — густой, тяжелый, как перед летней грозой. Магия сгущалась вокруг них плотным коконом. Внизу кто-то из делегации министра поднял встревоженный взгляд к потолку, привлеченный глухой вибрацией, но защитные чары скрывали происходящее наверху.              Гермиона быстро оценила ситуацию: времени почти не осталось. Труба с токсичным газом прогнулась под градом заклинаний, как тетива лука. В местах попадания проклятий защитные чары мерцали, истончаясь с каждым разом. Еще пара прямых ударов — и они рассыплются. Доркас заняла идеальную позицию у опорной балки, наполовину загородившись ею, и методично наносила удар за ударом, как опытный кузнец по наковальне.              Гермиона создала яркую вспышку, на мгновение превратив технический этаж в миниатюрное солнце. Доркас не отвлеклась на обманку и легко уклонилась от последовавшего Ступефая, словно в танце. Ее тень на секунду мелькнула по стене.              — Скажи, а когда ты переступила свою черту? Когда решила присоединиться к ним? — Доркас сделала паузу, и ее следующие слова упали как капли яда: — Или может… к нему?              Гермиона выпустила серию оглушающих заклинаний, заставив ее отступить на шаг. Металлическая балка под их ногами отозвалась тихим, зловещим скрипом. Один точный удар — и выбора уже не останется.              — Ты не понимаешь.              — О, я прекрасно все понимаю, — Доркас подкрепила свои слова особенно мощным проклятием, от которого воздух задрожал. — Видела, как ты смотришь на него. Как слушаешь. Как пытаешься найти в нем что-то человеческое. — Она создала каскад режущих чар, и те засвистели в воздухе, как стая разъяренных пикси. — Но знаешь что? В нем не осталось ничего человеческого. И если ты этого не видишь, значит, ты либо слепа, либо… — ее губы искривились в жестокой усмешке, — уже слишком глубоко увязла.              «Нет, — мысленно возразила Гермиона, — ты ошибаешься». Но что-то внутри нее дрогнуло от этих слов. Она видела его другим — блестящим, харизматичным, способным очаровать любого собеседника. Видела, как в его глазах вспыхивает интерес во время их дискуссий, как он внимательно выслушивает ее мнение, как… Она резко оборвала эту цепочку мыслей. Сейчас нельзя сомневаться, не время анализировать сложность их отношений. Сейчас важно только одно — спасти людей внизу.              Металлические перекрытия содрогались под напором заклинаний Доркас. Ее чары становились все яростнее — уже не просто атаки, а настоящие удары отчаяния. В каждом движении сквозила болезненная решимость человека, который знает, что это его последний шанс. Очередное заклятие врезалось в стык труб, и пространство наполнилось протяжным металлическим стоном, от которого заныли зубы.              Гермиона ощутила, как накаляется воздух вокруг — защитные чары мерцали тревожным багрянцем. Труба вибрировала, словно готовая вот-вот лопнуть струна.              — Знаешь, сколько раз я была рядом? — прошептала Доркас севшим голосом, не прекращая атаковать. — Каждый раз… — Она задохнулась, словно слова причиняли ей физическую боль. — Каждый раз я говорила себе — еще не время. Слишком много свидетелей. Слишком много невинных вокруг.              Доркас вскинула руку, целясь в самое уязвимое место трубопровода — точку соединения, где металл уже пошел трещинами под ее предыдущими атаками. На кончике палочки закручивалась спираль темно-фиолетового света — мощное заклинание, способное разом пробить оставшиеся защитные чары.              — А теперь? — В ее смехе звенели слезы. — Теперь у меня нет выбора. Он строит империю, набирает влияние. Еще немного, и его будет не остановить. — Ее рука дрожала, но взгляд оставался твердым. — Лучше умереть сейчас, зная, что забрала его с собой, чем…              Гермиона быстро оценила ситуацию внизу — ей удалось достаточно задержать Доркас. Волдеморт вместе с остальными гостями двинулся дальше — их разговор с министром переместился к системе расфасовки в конце зала. Прошлая версия Гермионы подходила к Тео вдоль стены, он сделал пару шагов ей навстречу. Под ними с Доркас образовалось пустое пространство.              Решение пришло само собой — чистая математика, один против многих. Оно ударило под ребра тупой болью — необходимостью выбирать, кем пожертвовать. Если защитные чары на трубе с ядовитым газом выдержат, никто серьезно не пострадает. Гермиона направила палочку на стальную балку чуть в стороне от Доркас. Один удар. Всего один. «Прости», — мысленно произнесла она, не уверенная, к кому обращается — к Тео или к себе.              — Бомбарда!              Взрыв показался оглушительным. Гермиона вцепилась в злосчастную трубу, чувствуя, как вибрация проходит сквозь металл прямо в кости. Доркас пошатнулась, когда балка лопнула и пошла вниз. Ее глаза расширились в момент осознания — под ногами больше не было опоры. Время растянулось, как в замедленной съемке. Ее пальцы судорожно схватили воздух, косички взметнулись вверх, маховик на цепочке сверкнул в свете магических ламп, отбрасывая радужные блики.              В этот момент все звуки исчезли, словно кто-то наложил Силенцио на весь мир. Гермиона видела, как искажается лицо падающей Доркас — от шока к ужасу, от ужаса к обреченному пониманию. Внизу министр подняла голову на звук взрыва, от которого пали скрывающие чары, отделяющие технический этаж. Регулус дернулся вперед, инстинктивно выставляя руку. Рабастан замер с бокалом у губ.              Громкий всплеск разнесся по помещению, когда тело Доркас упало в котел. Маховик при контакте с зельем вспыхнул ослепительно. Гермиона зажмурилась, но это не помогло — картина все равно отпечаталась в памяти.              Секунда тишины — и котел взорвался.              Грохот ударил по ушам, словно гигантский колокол. Раскаленная волна швырнула Гермиону об перила, выбив воздух из легких.              — Протего Максима! — прозвучал голос Волдеморта.              Золотистый купол щита развернулся над министром магии и гостями со стремительной грацией. Осколки котла зазвенели о него подобно граду по стеклу. Милисента Багнольд, чье лицо приобрело оттенок свежевыстиранной простыни, вцепилась в рукав Темного Лорда так, словно это был единственный якорь в море хаоса.              Запах паленой ткани заполнил пространство вокруг. Сквозь дым Гермиона видела, как гости внизу бросились врассыпную. Чей-то фотоаппарат со звоном разбился о пол и тут же оказался затоптан. Гермиона зашипела от внезапной боли в правой руке — шальной осколок распорол ткань мантии и оставил длинную царапину. Звон в ушах медленно таял, уступая место симфонии паники: крики, топот десятков ног, чей-то сдавленный плач. Однако все живы!              Охлаждающие чары сработали с тихим гудением. С потолка закапала вода, превращая пыль и копоть в грязные разводы, похожие на неумелое суми-э. Воздух наполнился меловым привкусом и запахом мокрой штукатурки.              Сквозь редеющую дымовую завесу Гермиона заметила Тео, прислонившегося к дальней стене. Рядом с ним что-то мелькнуло — золотистая вспышка, отблеск сработавшего маховика времени, и ее прошлая версия растворилась в воздухе, отправившись навстречу неизбежному выбору. Их с Тео взгляды встретились.              Гермиона бросилась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Мокрые подошвы скользили по металлу.              — Это так ты все исправила? — прошептал Тео, когда она оказалась рядом. В его глазах читалось возмущение пополам с усталостью.              — Не спрашивай, — ее голос напоминал карканье вороны, в горле саднило от едкого дыма. — Это оказалось меньшим из зол.              Внезапный смех прорезал воздух — звонкий, почти истерический, но с нотками искреннего облегчения:       — Надо же, ты выжил, Фишер! Даже не знаю, что способно тебя убить.              Беллатриса появилась справа, словно соткавшись из остатков дыма. Ее кудри растрепались сильнее обычного, на щеке темнела полоска сажи, но глаза лихорадочно блестели. Гермиона удивленно моргнула. В голосе Беллы не было привычной злости или насмешки — только какое-то почти искреннее торжество. Ее взгляд быстро, по-хозяйски и с неожиданной внимательностью оценивал состояние Тео. Белла наклонилась вперед и резким движением вытащила из его плеча обломок трубы, не обращая внимания на возмущенный вскрик.              Гермиона, тоже наконец вспомнив о его ранении, достала из расшитой бисером сумочки флакон с экстрактом бадьяна. Янтарные капли упали на окровавленное плечо, шипя и пузырясь, будто недовольные своей работой. Тео поморщился, когда кожа начала затягиваться — бадьян не славился приятными ощущениями. Опрокинул в себя и кроветворное зелье.              Регулус возник рядом с ними бесшумно, как тень. Его некогда безупречная мантия теперь была припорошена серой пылью, а в волосах блестели капли воды.              — Все наши в порядке? — спросила Гермиона, пряча пузырек обратно в сумочку.              — Да, — он кивнул, окидывая взглядом разрушения вокруг. — Темный Лорд вовремя поставил щит.              Чуть в отдалении Волдеморт поддерживал министра под локоть. Милисента Багнольд пыталась восстановить остатки достоинства, механически отряхивая испорченный костюм. Ее пальцы мелко подрагивали, выдавая нервозность.              — Прошу прощения за этот… инцидент, мадам Багнольд. — Голос Волдеморта источал заботу, словно один из производимых на фабрике лечебных бальзамов. — Мы сейчас же проведем расследование. Это диверсия.              Гермиона осторожно выпрямилась, борясь с головокружением. Зала качнулась, но она устояла на месте. Почувствовала на себе взгляд Волдеморта — он скользнул по ее фигуре, задержавшись на обожженной руке. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на тревогу, — быстро, как вспышка фотоаппарата.              — Мне нужно проверить отводящие газ трубы, — пробормотала она, поворачиваясь к Тео. — Если хоть одна повреждена…              — Я с тобой.              Он поднялся и облегченно ощупал зажившее плечо. Они начали пробираться через лабиринт из металлических осколков. Тео покачивался, но упрямо держал темп, словно боялся вновь отпустить ее одну.              Гермиона молчала, механически переставляя ноги. Перед глазами, как в сломанном омуте памяти, снова и снова всплывало лицо Доркас в последний момент — удивленное, будто она до конца не верила в случившееся. В этом удивлении не было ни ненависти, ни страха — только чистое недоумение, словно жизнь сыграла с ней злую шутку.              «Я не хотела этого», — мысль кружила в голове, как сорванный лист на ветру. Но правда была в том, что она хотела. В тот момент, когда выбирала между одной жизнью и десятками, она точно знала, что делает. И это знание теперь будет жечь ее изнутри сильнее, чем любой ожог. По крайней мере, она предотвратила настоящую катастрофу — смерть всех окружающих… и Волдеморта. Сейчас, шагая по усыпанному обломками полу, она могла только надеяться, что действительно меняла цепочку событий, ведущую к тому кошмарному будущему, которое она помнила.