Корми демонов по расписанию

В лечебницу друзья возвратились вместе. Практически по приходу тех перехватила медсестра, приглашая пройти в кабинет. — Что снова? — поинтересовался Тарасенко, как только устроился напротив стола. — Заведующая только что огласила срочную смену правил. — С чего это? Оливия в это время осталась торчать у выхода. — Как я тебе в прошлый визит говорила, шизофрения в один момент закончила быть непередаваемой, — продолжила Татьяна. — Как это выяснилось? — ровным тоном произнес Макс. — Её констатировали почти у половины больницы, за утро произошло около трёх убийств. Шатен замялся, не осознавая происходящего. Все это больше смахивает на абсурд, сколько он не жил в одних стенах с больными, ни разу не было подобного, максимум — самоубийства. — Вследствие этого закрывается столовая, все пациенты сидят в своих палатах, у тех, кто не имеет в комнатах уборной будет предоставлен выход в коридор, больные помещаются в изолятор, однако, это не все. Шатен молчал, лишь один раз перебросившись взглядом с Оливией. — Мы...можем идти? Женщина прокашлялась. — Ты свободен, мне надо со Стар поболтать. Внутри парня прокрались подозрения и страх оставлять черноволосую, но тот все же повиновался, освободив стул и покинув кабинет. *** Тарасенко объявился в жилище. Скорее всего, по приходу подруги их отсек запрут, и они будут заточены в жутком кабинете с выходом в еще худший коридор, в ожидании прохода болезни. Даже спустя час Макс сидел совершенно один, пока со стороны выхода не послышались шаги, а следом — ожиданный звук замка. Шатен сразу подорвался с места и выскочил наружу. — Ты чего так долго? — обеспокоенно обратился он к только вошедшей девушке. — Пройдем в палату, там расскажу, — черноволосая начала приближаться. Впустив ее внутрь, Максим облакотился об дверной косяк. — Короче, меня заставили сдать повторный тест, — со вздохом начала Стар. — Видать, на меня подозрения падают, что я источник распространения. — И? Оливия поставила руки на подоконник. — Это подтвердилось, а еще она решила, буд-то я не пила таблетки, — с ноткой возмущения произнесла она. — А ты пила их? Черноволосая колебалась, стоит ли сообщать парню, что все это время пренебрегала лечением, ведь это повлияло на обоих, а не только на неё. — Нет...я боюсь их принимать, — девушка осела на пол, спрятав лицо в колени, а сердце забилось как после километровой пробежки. — А ты...будешь теперь? — в надежде спросил Максим, не зная ответа поинтереснее. Стар помотала головой. — Я не знаю, мне угрожали, что запрут в изоляторе, если я добровольно не стану есть таблетки, — ее голос малость надорвался, но глаза оставались сухими. Шатен присел рядом на холодную плитку. — Ты же обещаешь, что начнешь? Оливия понимала, правда слишком горькая для разглашения, поэтому черноволосая коротко пробубнила: — Да... *** Очередная ледяная ночь и очередное пробуждение среди неё. Макс вновь совершил десяток кувырков на постели, но так и не смог добиться сна. Наконец тот протер глаза и постарался просто в сидячем положении пялиться во мрак, каждую ночь поглощающий эту старую комнатку. Однако его внимание обратила пустая койка, на которой прежде располагалась Оливия. С чего бы это ей посреди ночи покидать кабинет? За все время, что юноша ворочался на кровати она ни разу не появлялась в дверях. Поняв, что сон не придёт уж совсем, Тарасенко отбросил одеяло и начал натягивать вещей, так как в отсеке по-прежнему царил жуткий холод. Ухватив в руку фонарь, он выбрался за дверь палаты и внимательно провел лучом света по стенам коридора, но даже тут и след простыл. Опасаясь наихудшего, шатен приблизился к главной двери, выводящей вон из бывшего морга, после чего хорошенько исследовал замок. Тот был открыт, скорее всего, запасным ключом, ведь за несколько дней, проведённых тут, Тарасенко вскользь запомнил вид основного. Это только сильнее вводило в страх неизвестности и волнения за черноволосую подругу, мало ли что ее болезнь надумала совершить именно сегодня. Задерживаться в коридоре юноша не стал, позади оставался кабинет с душевой и уборной, где Оливия врят ли решила остановиться; остальные помещения были закрыты ещё с начала их перемещения сюда, поэтому он быстро закрыл за собой дверь и спустя мгновение оказался в коридоре. Так же, как и в жилище, тут стояла тьма, правда, облегчаемая ночными фонарями снаружи двора, но даже это не остановило жуткую атмосферу. Длинный коридор выглядел довольно устрашающе, а из-за «карантина» он 24/7 пустовал. Тяжело вдыхая воздух, шатен поочерёдно водил фонарём по табличкам, гадая, где бы могла скрываться Стар. Заглядывать в каждую комнату было бы чистым невежеством, так что Макс сделал обычную прогулку вокруг. На первом же повороте его внимание привлек чей-то мучительный стон по сторону дверей одной из лабораторий. Внутри парня прокрался дополнительный мороз. Подойдя ко входу вплотную, тот затаил дыхание, навострив уши. Подозрительных звуков оттуда больше не исходило, словно шаги заставили того, кто внутри насторожиться. То же чувство испытал шатен. Постучав костяшками в дверь, он негромко произнёс: — Оливия? В комнате что-то с металлическим стуком грохнулось на пол. Будь внутри кто-то из персонала, он, вероятно, ответил бы на вопрос Максима, так что шанс того, что он застанет Стар в лабораторной повышался. Дернув ручку, он без приглашения вошёл внутрь. Помещение было полностью темным, за исключением небольшой лампы у койки, на которой с полу опущенными веками лежала черноволосая. Ее правая рука была вытянута, у сгиба локтя кровавое пятно, струя из него стекалась на зелёную пелёнку, а на полу рассыпалась стальная посудина с множеством медицинских приборов, в составе которых нож с пятном крови на конце. — ОЛИВИЯ! — в миг запаниковал Тарасенко, роняя фонарь и бросаясь к девушке. Ее реакцией было молчаливое открытие глаз и слежкой за действиями юноши. Макс наклонился над ней и взял ее руку в свои. — Ты что, резалась?! Молчание. Судя по количеству вытекшей крови, Стар здесь недавно, поэтому пребывала в сознании. Опешив, до парня дошло, что неплохо бы перевязать рану и выяснить, какого черта она здесь делает. В спешке Максим обшарил ящики стола заново поднятым фонариком, и в первом же отсеке отыскал жгут. Вернувшись, он стиснул им выше пореза и затянул потуже. Оливия не двигалась, тем временем снова закрыла глаза, но было заметно, что та в сознании. Шатен потряс ее за плечо. — Ты что здесь забыла? Почему не спишь? И какого ты себе руку режешь? — с нажимом налетел он. Видимо осознав, что притворяться мёртвой не удастся, черноволосая распахнула глаза, сфокусировавшись на Тарасенко. — Ну да, я хотела это сделать, и что с этого? Думаешь, остановив меня, ты остановишь мои намерения? — с издевкой просипела Стар, подняв туловище с койки. — Проваливай, пацан, не мешай мне. Ее рука потянулась к ножу. Вовремя среагировав, Макс спихнул его на пол. Раздался разъедающий уши звон. Лицо Оливии исказилось от ярости. — Ах ты ублюдок, я тебя щас собственными ручищами прикончу! Руки девушки полетели к парню, заставив того отступить на два шага, из-за этого она потеряла равновесие их грохнулась вниз. — Ты что творишь, дура? — склонился над ней шатен. — Ты в адеквате? Оливию выдавал ее же безумный взгляд и неукротимая дрожь по всему телу. Смачно ударившись об кафель, та, потирая ладонями лоб, медленно подняла голову и уставилась на Тарасенко. — Успокойся, — мягко произнёс Максим. Присев на корточки, он продолжил. — Расскажи мне, почему ты здесь? Оливия тяжело выпустила воздух. Видимо, ей придется поддаться здравому смыслу и положиться на единственного близкого человека, отдав все свое доверие, а не строить из себя хрен пойми кого... Однако это не помешает приступу явиться вновь, в этот раз овладевая над черноволосой безвозвратно. — Я не хочу в изолятор. — Так ты ведь пьёшь таблетки! — Ложь. Друзья встретились взглядами. Горло Стар угрожающе заболело в готовности пустить слёзы. — Я...я боюсь их п-пить... — заикаясь, прошептала та. — Почему? Они горькие, неприятные? — Макс дар речи не терял, в отличие от подруги. — Ладно... Ту радость, которую я почувствовала при первом приёме сильно испугала меня, я ведь почти никогда в своей жизни не испытывала ее. Мне казалось, благодаря им я могу забыть, кем являюсь.... Это ведь я в тот день лишила жизни Алину, — выдала черноволосая, ожидая шока со стороны парня. Тот лишь кивнул, ожидая продолжения истории. — Я бы не совершала этого, не будь ты моим возлюбленным. Получив отказ, сумасшествие во мне только сильнее выдиралось наружу, так что я предприняла попытки отомстить тебе, дабы ты никому в конце-концов не достался, — говорить становилось все труднее. — Ум перемкнуло после того, как я проснулась ночью от удушья и поняла, что теперь убийцей станешь ты. Именно в ту ночь до меня дошло, на что я действительно способна, мне стало буквально противно от себя, своей внешности, мыслей и всего, что угодно. Обыкновенное извинение не ублажило мой дух, поэтому ты видишь меня здесь, мой дорогой... Поддавшись всхлипам, Оливия отвернулась, стараясь воспроизводить как можно меньше шума. Максим по-немногу вникал в сказанное, хоть и до этого не сомневался в его подлинности, правда, тот вечер, когда Стар призналась в чувствах напрочь вылетел из головы! Все это время он думал, что причиной всему есть шизофрения, но это оказалось лишь половиной мотива. — Получается, — тихо произнес шатен. — Ты убивала и норовила это сделать только...из-за любви? Смахнув слезы, Оливия повернула к нему покрасневшее лицо и кивнула. — Можешь бежать в администрацию, доложить и смотреть, как меня запирают в камеру строгого режима, если просто не казнят на месте, — равнодушно бросила девушка, усевшись поудобнее. — Иди, я жду. Тарасенко не шелохнулся с места. Он сам малость был неравнодушен к черноволосой. Самостоятельное признание имело бы право существовать, если она не имела болезни, привязанность позволяла это сделать. Как тот думал ранее, Макс обещал себе ценить Стар, а если недуг излечиться любовью, то... — Лив, дело в том, что... — сообщить об этом было парню неимоверно тяжело. — Верь, не верь, но ты нравишься мне. У черноволосой отвалилась челюсть, это заставило ее обернуться к шатену. — Это как понимать? — Я не хотел связываться с тобой только из-за твоей болезни, но когда я понял, что это поможет излечиться тебе, то решился, — лицо юноши приобрело красный оттенок. — Ты не против встречаться?... После этого он закусил губу так, что на ней выступили капельки крови. Тем временем лицо Оливии изменилось блаженством и удовлетворением, ее переполняли противоречивые чувства, их отдавали чужие голоса. — Я согласна, — твёрдо выговорила она, негативных мыслей как и не было. — Ты обещаешь мне бросить всю эту чушь и осознанно взяться за лечение? Черноволосая потянулась к Максиму. — Обещаю.