Огни Камелота

Сесилия оказалась не последней, кому понадобилась помощь Салазара. За декабрь и январь он так часто бывал в лесу, что даже терпеливая Пенелопа в конце концов намекнула ему, что ей уже тяжело следить за его перепелками с таким постоянством. Тогда Слизерин словно опомнился, выругав себя всем, что вспомнилось - ведь живот подруги уже был огромным, даже для восьмого месяца. Все еще предпочитая не спрашивать о подобных вещах, он как мог извинился и стал звать к своим птицам одну из соседок, с которой частенько спал и у которой хватало мозгов, чтобы запомнить, как ухаживать за перепелами. Конечно, ей приходилось платить, но деньги не были его проблемой. Зато теперь он не мог прятать политических преступников у себя дома, так что нашел в лесу пещеру в глухом месте, наложил на нее все знакомые ему заклятья защиты и теперь сюда приводил перевести дух всех, кому это было нужно. А нужно было многим. Число беженцев увеличивалось вместе с тем, как ускорялось заключение мирных договоров между королевствами. Большинство бежало с юга на восток, стараясь укрыться в глухих местечках Норфолка вроде Хелвы. Не обо всех узнавал камелотский патруль, но, тем не менее, Кандида каждый раз запоминала маршруты патрулей (а память у нее была великолепная) и передавала Слизерину через Годрика. Бывали случаи, когда патруль все же подходил очень близко - тогда рядом обязательно оказывались знакомые следы копытц дикого кабана, и Гриффиндор, Теодор или Мордред, заметив их, тут же старались увести товарищей в противоположную сторону. А когда в отряде не было друзей, Слизерин придумывал другие фокусы, иногда позволяя себе повеселиться - развязать ремень на штанах какого-нибудь рыцаря, послать птичку капнуть прямо на голову другому или заставить третьего подскользнуться на лисьем помете. Это была своеобразная маленькая плата за те изможденные лица с застывшим в глазах страхом, которые он находил в оврагах и за буреломами. Сэл маскировал магией их следы, ходил к Гаюсу за травами и лекцией о первой помощи раненым, если его найденышам нужна была помощь врача. Иногда это были дети, иногда беременные женщины, иногда мужчины с бОльшим количеством морщин, чем прожитых ими лет. Он помогал им найти дорогу в лесах, приносил купленные в городе якобы для охоты карты, еду, приготовленную неутомимой Пенелопой. И впервые за последние два с гаком года чувствовал себя на своем месте. Он ощущал, что делает что-то правильное, а не просто плывет куда-то, куда его тащит лучший друг. Тогда, в далекой Мерсии, потеряв дом, семью и имя, он не знал, что делать со своей жизнью, кто он теперь и как должен жить. А сейчас знал - вот оно, вот его путь. - Как его зовут? - спросил однажды Гриффиндор, развалясь на скамейке в его доме. - Лукан, - ответил Салазар, делая изящные пасы руками над столом. Овощи сами собой нарезались, разогревались и укладывались нужным образом. - Я его нашел позавчера. Он славный малый. - Ты же сказал, ему сорок лет? - прищурившись, друг попробовал стащить магией поджаренную картошку из-под руки повара, но тот магией же остановил овощ и вернул на место, даже не глядя. - Ну да, - пожал плечами Сэл. - А мне двадцать семь. Мы отлично поладили. У него столько баек про старые времена... И ругается он похлеще нашего Мерлина. - Уже хочу посмотреть на этот фрукт, - искренне удивился рыцарь, потому что Мерлин ругался так, что это было искусством. А потом Годрик вдруг посерьезнел и нахмурился. - Слушай, где ты сказал, ты его нашел? - У старицы. С западной стороны города. - Тогда я знаю этого человека... Он убил двоих рыцарей в недавней стычке и сумел уйти. - Он защищался, - ответил Салазар, открыв мановением руки дверцу и позвав из-за нее банку. - Обычное дело. - Не скажи, - протянул Годрик. - Насколько я слышал, он напал на отряд рыцарей, встречавших партию купцов из Мерсии. - Ага, попробуй узнать правду у победителей, - фыркнул друг. - Мне Лукан сказал, что это они его увидели первыми и напали. - Значит, у нас что, две стороны, которые говорят разное? - Ну, думай, как хочешь, я-то верю Лукану. - Потому что он "славный малый"? - Он маг. Почему я не могу ему верить? - Не уходи в крайность, не все маги хороши. Взять ту же Моргану. Слизерин мог бы сейчас рассказать другу, что Лукан знает Моргану и ищет ее, чтобы вновь присоединиться к ее армии. Но...не скажет. Почему? А зачем? Если он скажет, Годрик тут же сочтет это веским доказательством вины Лукана и потребует отвести к нему, чтобы вызнать расположение войск Морганы. Но во-первых, Лукан не сможет сказать, где точно дочь семейства Пендрагон разместила свою армию, да и не станет, ни под какими пытками, он даже на костер пойдет. А во-вторых, Слизерин не сможет его предать. Он дал слово, что выведет его из лесов Камелота живым. И он выведет. - А чем плоха Моргана? - равнодушно спросил Сэл, залез в ящик с перепелиными яйцами и принялся отбирать некоторые из них. - Целеустремленная сильная женщина. То, что вы с ней по разные стороны баррикады, не может мешать признать, что она достойный враг. - Достойный?.. - не поверил своим ушам Гриффиндор. - Издеваешься? Она хладнокровный убийца, она животное без капли чести. - Она всего лишь мстит за боль, которую ей причинили. Она вершит возмездие. У нее была магия, ее притесняли, ее запугали. И она просто возненавидела всех до того, как все возненавидели ее. Разве не справедливо? - Я тоже маг, Сэл, - возразил рыцарь. - И Мерлин маг, и Пенелопа, и Кандида, и Мордред, и ты. Но мы что-то не поднимаем революции, мы хотим решить дело миром. Моргана воюет не за свободу магии, она только удовлетворяет свои амбиции. - Все потому, что Утер был гораздо более решительным и кровожадным, чем его сынок. Моргана знала, что ей может грозить от такого папаши. - Сэл, она убила. Своего. Отца! - Я ее понимаю. - Это ненормально. - А что, - Слизерин обернулся к другу, внимательно и насмешливо глядя на него, - хочешь сказать, ты бы не убил своего, если бы был шанс? Как он и ожидал, Гриффиндор резко замолчал, помрачнев, как туча. Он с ироничной полуулыбкой наблюдал, как рыцарь стушевался и теперь старался найти выход в своих мыслях. Мыслях явно не слишком уж благородных. - На эмоциях - возможно, - наконец признал Годрик, - но позже я бы об этом пожалел. И ты бы пожалел тоже. - Нет, - спокойно качнул головой Салазар, снова принимаясь за яйца. Они помолчали. Хозяин дома методично перебирал яйца, откладывая некоторые на стол, а другие сортируя в ящике. Рыцарь угрюмо молчал. А потом пробурчал, как обычно сводя тяжелые споры в шутку: - Вот как мне с этими разговорами про детей-отцеубийц домой возвращаться к беременной жене, а? Слизерин тихо посмеялся, и Годрик облегченно улыбнулся, снова вернувшись к своей беспечной манере разговора. - Я вот не знаю, каким чудом Пенелопа на свет появилась, потому что... Меня Сафир пугал, что беременные женщины в час ночи с ножом у горла требуют соленой рыбы с малиновым вареньем да пережаренных грибов с мороженым. Мне говорили, что беременные часто истерят и скандалят, а моя Пенелопа только плакать стала чаще... Правда, не знаю, от чего. В смысле, каждый раз из-за нового. Из-за всякой ерунды. То у нее пирог не получился, то спица сломалась, то она не может придумать имя ребенку... Ты не представляешь, как мне страшно становится, когда она плакать начинает. Я уж не знаю, куда бежать и с кем драться, чтоб она успокоилась. Но в остальном она просто ангел. Я даже и не знал, что идеальные жены существуют. - Я тоже не знал, - хмыкнул Салазар. - Но как увидел нашу королеву Гвиневру, все сомнения сразу отпали. Вообще-то в его тоне отчетливо слышалась ирония, но Годрик отчего-то задумался. - А они и похожи очень, по-моему. Мне все говорят, что я на Артура похож характером в чем-то, а я думаю, что Пенелопа похожа на Гвиневру. Только она лучше, королева, говорят, мужу изменила однажды… Слизерин даже яйцо уронил от неожиданности. Яркая желтая клякса украсила носок его сапога, что вызвало у него гримасу отвращения. Заспешив, как будто это была ядовитая змея, он шепнул в ладонь древние слова и тщательными мановениями отмыл все до последней капли слизи со своей обуви. - Да ладно? - запоздало выдохнул он с удивлением. - Ага, - кивнул Гриффиндор, со смехом наблюдая за его манипуляциями. - Прямо перед свадьбой. С каким-то рыцарем. - Не верю, - взяв влажную тряпку, Салазар принялся тщательно вытирать руки. - Да они самая умильная парочка в Альбионе, аж тошнит от того, насколько они довольны друг другом. - Ну, значит, он ее очень любит, - пожал плечами рыцарь. - Значит, он дурак, - невозмутимо резюмировал Слизерин. Годрик с удивленной заинтересованностью воззрился на него. - Если он простил измену, он точно идиот. - Ты же не знаешь причин. - А ты их знаешь? Гриффиндор не ответил, что означало именно то, что ожидал его друг. - Вот то-то и оно, - убежденно кивнул Салазар. - Если женщина изменила однажды, она изменит снова. - Я знаю только то, что королева очень хорошая жена. - Конечно, хорошая. Она же его терпит. Годрик закатил глаза и предпочел не развивать эту давно знакомую ветку спора. - Так, по-твоему, он должен был просто забыть ее и то, что мог быть с ней счастлив? - По-моему, он вообще не должен был в нее влюбляться с самого начала. - Ну-у, знаешь... - широко улыбнулся рыцарь. - Я серьезно! - вставая, заявил Сэл. - Он же был наследным принцем! О чем он думал, когда женился на служанке? Его брак должен был укрепить Камелот, а вместо этого он получает служанку, которая, к тому же, еще и изменяет ему накануне свадьбы. - Ты говоришь, прямо как призрак Утера. Какая разница, какого она происхождения, если она достойный человек? - Большая, - Слизерин сложил банку с яйцами в сумку, затянул на ней ремни и посмотрел на друга, уперев руки в бока. - Как ты думаешь, Гриффиндор, для чего заключаются династические браки? Чтобы приданым была политическая, экономическая и военная поддержка королевства невесты. А какая польза королевству от невесты-служанки? Годрик смешно насупился, пытаясь придумать, что возразить. Думал долго. Потом воскликнул, сдаваясь: - Но он и так добился союза со всеми! - Теперь. А тогда он рисковал. Это каприз, - победоносно завершил спор Слизерин, закинул на плечо сумку и пошел к двери. - Бывай. Не заводи патрули на запад. *** Ему и не пришлось. Загадка о том, кто же все-таки напал первым в той стычке позавчера решилась очень просто и очень быстро. Гриффиндор был в патруле недалеко от южных ворот города, в стороне от того места, где, по словам Сэла, прятался Лукан. Ему не нравился тот факт, что он знал, где скрывается убийца двух его товарищей, и не говорил остальным, давал ему сбежать. Но...это явно была защита. И даже если бы он сказал, что хорошего бы это дало? Погоню? Розыски? Во-первых, он бы обманул Слизерина, а во-вторых, подставил, потому что где Лукан, там и Сэл. И в новой схватке могли бы погибнуть новые рыцари, его товарищи, его братья по оружию или его лучший друг. А хуже всего то, что он не знал бы, чью сторону занять. Поэтому единственным способом избежать резни было просто дать этому Лукану уйти. Конечно, по сути, он нарушал закон, то есть нарушал свою клятву рыцаря...но, будучи магом, он и так был вне закона, так что... Вот только ничего решать ему не пришлось. Когда луна уже высоко висела над верхушками деревьев, патруль услышал чьи-то неосторожные шаги и резко обернулся в нужную сторону. Перед ними был явно тот самый сорокалетний Лукан, потому что он выглядел на свой возраст, а в темноте не было видно его рано седеющих волос, о которых рассказывал Сэл. Он, видимо, собирался остаться незамеченным, подкрадываясь к патрулю с поднятыми для заклятья руками, но у него это не получилось. Бывший командиром отряда Борс узнал мага, и в ту же секунду рыцари ринулись на врага с целью схватить и предать суду. Годрику ничего не осталось, как присоединиться. К тому же, намерения колдуна были ясны, он хотел их сразить, поэтому для рыцарей большая удача, что они успели застать его врасплох. Зазвучали команды и звон клинков, несколько рыцарей бросились вперед, пытаясь схватить мага за руки, и были отброшены назад. В Гарета Лукан сумел магией воткнуть его собственный меч, прежде чем ему все же заломили руки и повалили за землю. Рыцари сгрудились над врагом, словно давкой могли не дать ему использовать магию, и это сыграло на руку Годрику, потому что в какой-то момент его пронзила тревожная догадка, и он, обернувшись, вовремя заметил, кого искал. Слизерин с перекошенным от страха и злости лицом уже хотел выпрыгнуть из темноты чащи на поляну, освещенную луной и факелами воинов. Охваченный эмоциями, он совершенно не думал о безопасности, поэтому Гриффиндор, воспользовавшись общей занятостью, вскинул ладонь, и его магия волной снесла его друга с ног, отталкивая назад в чащу и заставляя чуть скатиться с холма. Затем, пока никто не видел, он метнул в эту же чащу меч. Товарищи, связав пойманного колдуна своими ремнями, подняли и, ликуя, решили отправиться сразу в город, тем более, что время их патруля уже заканчивалось и нужно было поскорее отнести тяжело раненых к Гаюсу. - Я вас догоню, - сказал Годрик, - у меня этот гад меч выбил, кажется, куда-то в чащу улетел. Пойду поищу и догоню. - Давай, только недолго, - ухмыльнулся Борс, счастливый одной только радостью отомстить за убитых в прошлой стычке товарищей. - А то вся слава нам достанется, делиться не станем. - Мне моей хватит и без этого, - хмыкнул в ответ Годрик и поспешил вниз с холма в темноту чащи. Позади удалялись шаги рыцарей, отряд уходил, а маг очень быстро почти напоролся на широкими шагами идущего ему навстречу друга. Слизерин выглядел, как восставший из гроба мстительный призрак: бледный, часто дышащий, с яростно сверкающими узкими глазами и колыхающимися у лица белесыми волосами. Как и всегда в те редкие моменты, когда выходил из себя, он походил на бешеного хищника. - Что ты сделал?! - зарычал он, с такой силой оттолкнув Годрика двумя руками, что тот отлетел и рухнул на прошлогоднюю листву. - Они его схватили! Ты меня остановил! Рыцарь как можно быстрее поднялся и ринулся вслед за слишком ловко поднимающимся по склону другом. Догнал и схватил сзади за руки, пригвоздив своим весом к месту. - Я остановил, потому что ты несся прямо к своей смерти! - рявкнул он на ухо бесившемуся Слизерину. - Ты же собирался магией вырвать этого Лукана из рук рыцарей! Тебя бы вместе с ним повязали! - Нет, они бы полегли от моей магии, и я бы не дал им забрать Лукана! - рыкнул Сэл, пытаясь вырваться, но друг висел на нем, медвежьими объятьями удерживая на месте. Только Годрик не предвидел, что Салазар может вдруг пойти назад и с силой вдарить его в дерево. Охнув, Гриффиндор не успел остановить удар друга, пришедшийся ему в челюсть. - Очнись, идиот! - заорал тот ему в ухо. - Ты сейчас позволил увести на казнь нашего собрата! - Я... - кашлянув, Годрик перевел дыхание и упрямо вперился взглядом во взбешенного Слизерина. - Я позволил увести убийцу, который собирался напасть на нас, Сэл! Тебя не было здесь, я был! Я видел, как он собирался напасть. Что он делал на южной дороге? Он должен был быть на западе! Зачем бы он сюда приперся, если бы не был круглым подонком? - Я не знаю, может, вы прошлись патрулем по западным лесам, вот он и вынужден был идти на юг... - Салазар выругался себе под нос и снова зашагал вверх по склону. На этот раз Годрик среагировал правильно: он рванул следом, подсек ногу другу и встал коленом ему на спину, руками прижав его плечи к лесному перегною. - Слушай меня, революционер проклятый, - выдохнул он поверх болезненного ворчания друга. - И слушай внимательно. Не хочешь верить рыцарям - хорошо. Но ты же веришь мне? Так вот, клянусь тебе родительским домом, твоими перепелками и моими будущими детьми: я собственными глазами видел, как этот колдун крался к нашему отряду, собираясь напасть. Мы напали лишь в ответ. Тоже собственными глазами я видел планы и маршруты патрулей, их же тебе передала Кандида. Сегодня в западные районы не должно было уйти ни одного кордона. Ни одного, хорошо расслышал? Слизерин не отвечал. Он ворчал от боли в спине и плечах, он тяжело дышал в землю и упрямо молчал. Годрик ждал, не ослабляя хватку и молясь о благоразумии друга. Молясь, чтобы оно победило его эмоции. Чтобы друг поверил ему, а не какому-то здорово ругающемуся убийце просто потому, что тот маг. Потому что если нет, то он не будет знать, что делать. - Я понял, - наконец глухо ответил Сэл. - Не слышу. - Понял! Слезь с меня, чертов медведь! Гриффиндор отнял руки, убрал колено, поднялся и подал ладонь другу. Слизерин все еще тяжело дышал и все еще злился, но крепко схватился за его предплечье и позволил помочь встать. Годрик магией позвал меч и, словив его на лету, сунул в ножны. Наверх к дороге они пошли молча. *** Слизерин считал, что ему нечего делать на казни. Зачем ему смотреть на смерть человека, которого он не смог спасти? Но в итоге просто не смог удержать себя дома. Он напрочь забыл о перепелках, налил себе полный кубок вина и сел, уставившись на него и сжав руками голову. Стук молотков, сооружавших на площади эшафот, казалось, отскакивал от стен и звучал колокольным звоном в голове. Этот стук, надоедливый и страшный, ненавистный и вездесущий, звучал все громче и громче, не оставлял его в покое, гремел, наверное, прямо над ним, как будто еще нужны были напоминания о том, что он сделал. Он не спас человека, к которому проникся симпатией и уважением за несколько дней знакомства. Он обещал ему, что выведет его из Камелота живым, он дал ему слово, он поклялся, и он не вывел! Он оплошал, он провалился, он не успел... Если бы он пораньше пошел в лес вчера, если бы он быстрее сообразил, куда мог пойти Лукан, когда того не оказалось на его стоянке, если бы он не дал Годрику остановить себя... Не сдержанное слово горело, словно выжженное на теле клеймо. Стыд, вина и презрение к себе сжигали заживо. Он бросался ходить по комнатам, как загнанный зверь, не находящий выхода из клетки. Он так и не прикоснулся к вину. Он вцепился побелевшими пальцами в столешницу, когда стук молотков прекратился. А потом просто сорвался с места и, даже не запирая дверь, вылетел на улицу, в один вдох, наверное, оказавшись на площади. Лукана уже ставили на скамейку, и Слизерин порадовался, что тот не смотрел на толпу, потому что взгляда преданного им друга он бы не выдержал. Лукан смотрел только вверх, на балкон, где в суровом спокойствии стояла королевская чета. Король закончил пересказывать преступления, за которые был вынесен смертный приговор. На лице преступника застыла мрачная решимость. Веревочная петля легла ему под подбородок. Салазар не заметил, как невольно вдохнул. Король махнул рукой. Палач выбил скамейку из-под ног смертника. Женщины в толпе отвернулись, многие мужчины хмуро закивали, словно видели что-то, достойное одобрения. Сэл не видел ничего, кроме лица Лукана, он неотрывно смотрел, как искажаются смертью его черты. Он не упустил ни единого мгновения, в которое жизнь покидала тело уважаемого им человека. Сам бледный, как смерть, он остался смотреть, как палач вынимает тело из петли и куда-то относит. В горле стояла пустыня. Слизерин резко вздернул голову, чтобы увидеть, как король и королева разговаривают между собой. И замершее от потери сердце снова забилось с удесятеренной силой от ярости. В ушах зашумело, магия забилась в ладонях так сильно, что ему показалось, что его трясет. Но он глаз не спускал с этих паршивых убийц, спокойно разговаривавших на балконе, а потом ушедших в замок. Ярость и боль требовали выхода. И нашли во всплывшем в лихорадочно мечущейся памяти неважном вчерашнем разговоре. *** Гвен сидела в библиотеке, наслаждаясь в свободную минуту интересной книгой. В какой-то момент сюжет так ее захватил, что она встала и принялась наворачивать круги, один раз чуть не сбив с ног Джеффри. Библиотекарь со смехом извинился и сообщил, что король просил ее дождаться его здесь и не убирать никуда бумаги, которыми она занималась. Когда же она кивнула, старик взял какие-то книги и ушел из библиотеки, а королева продолжила читать на ходу. Именно поэтому она не заметила появление второго старика. - Простите, - громко повторил гость, и Гвен наконец подняла голову. - Ах, прошу прощения, я зачиталась, - улыбнулась она, с сожалением откладывая книгу. - Что вы хотели? Старик поклонился как-то слишком низко, а когда поднялся, на его лице была широкая улыбка, больше похожая на ухмылку. Это был высокий худощавый старец с залысиной, раскосыми зелеными глазами и длинной серебристой бородой, делавшей его скуластое узкое лицо каким-то строгим. Вероятно, для своих внуков этот дед был большим авторитетом. Гвиневра не знала его, но неудивительно, знать всех подданных Камелота в лицо не получится. - Ваше Величество, - вкрадчиво произнес гость, - я пришел засвидетельствовать вам свое почтение. Позволю себе заметить, что сегодня вы бесподобно выглядите. - Благодарю, - улыбчиво кивнула Гвен, сложив руки на юбке. - Однако что вас ко мне привело? - А почему меня не могло привести сюда восхищение вами, моя королева? - еще шире улыбнулся старик. Гвиневра нахмурилась, ее улыбка дрогнула. Что-то в тоне гостя мешало воспринимать это как добродушные стариковские комплименты. И исключительным правом обращаться к ней "моя королева" обладал лишь Гвейн, так что в устах допотопного старикана эти слова звучали как-то...неприлично. - Я вас не понимаю, объяснитесь, - строже заявила женщина. Гость не переставал улыбаться. - О, вы недооцениваете свою красоту, - так же вкрадчиво продолжал он, делая шаг к ней. - Она способна привлекать сюда не только такую рухлядь, как я. Как еще все рыцари не бьются друг с другом за ваше расположение - не понимаю. И как король вас не держит взаперти, ведь ваша красота опасна. А мы ведь не хотим, чтобы из-за вас пострадали невинные люди? - Прекратите, - холодно отрезала королева. - Вы не в себе. Уходите, или я позову стражу. В коридоре зазвучали приближающиеся шаги, но сумасшедший старик навис над ней, и его зеленые глаза как-то слишком недобро сузились. Гвен отступила, глядя на него исподлобья, но старик снова сделал шаг вперед. Шаги стали совсем близкими, и когда ей показалось, что кто-то зашел в библиотеку, сумасшедший, словно змея, дернулся в ее сторону. Его узкое лицо на секунду оказалось у самого ее лица, сухая щека коснулась ее носа, но в ту же секунду Гвен вскинула руку и залепила мерзкому наглецу звонкую пощечину. Она даже, судя по всему, перестаралась, потому что старик отлетел на шаг и согнулся. Гвиневра вспыхнула от гнева, потом развернулась...и смешалась, потому что на пороге стояли Артур и Годрик. - Я... - заговорила она, хотя даже не знала, что хочет сказать, но муж поднял руку, останавливая ее. - Я все видел, - лицо его было стянуто в каменную маску, а от голоса веяло ледяным холодом, когда он обратился к своему рыцарю: - Сэр Годрик, проводите сейчас же этого человека в темницы. Ночь в колодках в одной из нижних камер явно прочистит ему голову. Почему-то бледный Гриффиндор, не сводивший странного взгляда со старика, немедленно кивнул. - Да, сир. Он подошел к криво улыбавшемуся старикану, завел ему за спину руки и, подтолкнув к двери, угрюмый, необычно мрачный, вывел его из библиотеки. Супруги молча слушали их удаляющиеся шаги. Потом Артур подошел к жене и взял ее руки в свои. - Ты в порядке? - Да, - немного растерянно ответила королева. Потом выдохнула и обняла напряженные плечи мужа. - Отмени наказание. - Что? - недоуменно нахмурился король. - Он был не в себе, - тихо пояснила Гвен. - Он просто сумасшедший старик. Его наверняка ищут волнующиеся внуки. А ночь в колодках в морозной камере он не выдержит. - А домогаться королевы - это он выдержал? - Он больной. И он ничего не успел сделать, ты же видел. Он после такой ночи сляжет с лихорадкой или вообще не вылезет из колодок. Ему же лет восемьдесят, он не разогнется. - Значит, нужно было думать, прежде чем лезть к тебе, - холодно отрезал мужчина. - Артур, - Гвиневра коснулась ладошкой его щеки и заставила смотреть себе в глаза. - Ты собираешься ревновать к древнему старикашке с залысиной? Король мрачно молчал. Потом вздохнул, снова став собой. - Значит, когда я стану старикашкой, ты меня разлюбишь? - хмыкнул он, зарывшись лицом в ее волосы. - Хорошо, буду жить и ждать, когда же ты оставишь меня и влюбишься в кого-нибудь получше. Гвиневра не смогла сдержаться и весело засмеялась, поглаживая широкие плечи и чуть ероша светлые волосы. - Просто не понимаю, как я раньше считала тебя самоуверенным, - со смехом простонала она. - Ты же просто сплошной комок неуверенности в себе! - Скажи это Мерлину, - вредным голосом проворчал Артур. - Мерлин знает. Помнишь, как он привел тебя к Экскалибуру? *** Стражник передал приказ об изменении наказания, и как только старик отсидел три часа в небольшой, в меру холодной камере на соломе, Годрик почти схватил его за шкирку и потащил окольными путями в темный закоулок. Там этот старик превратился в Салазара Слизерина, и друг, ни слова не говоря, потащил его к нему домой. Слизерин не сопротивлялся, и вообще на его лице было какое-то удовлетворенное выражение, дополнявшееся довольной кривой усмешкой, которое еще больше выводило рыцаря из себя. Он едва дотерпел до дома, втолкнул друга внутрь, махнул рукой, разом захлопнув ставни на окнах, заперев дверь и закрыв все звуки от улицы, и тут же налетел на хозяина дома, вдарив его спиной в стену. - Зачем ты это сделал?! - взорвался Гриффиндор, локтем нажимая на плечи Слизерина так сильно, словно желая вдавить в эту несчастную стену. - Зачем, черт тебя дери?! Салазар был спокоен, как удав. Он смотрел на взбешенного друга так, словно тот был смешной игрушкой. Узкие губы все еще кривила не желавшая сходить довольная улыбка. - Просто так, - равнодушно ответил он. - Ты же знал, что она не купится! - Знал. - Тогда зачем?! - Чтобы позлить их, - улыбка Слизерина стала еще шире, словно он вкушал победу. - Позлить его. Годрик ошарашенно отступил, опуская руки. В голове звенело от диссонанса. Перед ним был человек, использовавший магию, чтобы пробраться во дворец и домогаться королевы на глазах короля, просто чтобы позлить их. Человек, поступивший гнусно, подло и мерзко. Но в то же время это был его лучший друг, его брат, за которого он сто раз готов был продать свою жизнь. Друг, в котором он ни секунды не сомневался до сих пор. Друг, которого считал своей частью, который был надежен, как скала, который был верен. Друг, ради которого он был готов отказаться от жизни в Камелоте, потому что Салазар Слизерин был слишком важен для него. Это был тот мальчишка, дурачества с которым в лесу были для него глотком свежего воздуха между чарами отца. Человек, которого, как ему казалось, он знал лучше, чем самого себя. Он чувствовал себя так, словно приподнял пеструю ткань со знакомого с детства забора и вдруг обнаружил, что там было змеиное гнездо. - Тебе это доставляет удовольствие? - в шоке спросил Годрик. - А тебе нет? - пожал плечами Сэл. - Как люди забавно злятся? Особенно сын Утера. Гриффиндор не сдержался и зарядил кулаком в стену рядом с ним. Слизерин равнодушно проследил за этим, не сделав ни единого движения. - Артур! Не! Утер!!! - рявкнул рыцарь. - До тебя это до сих пор не дошло?! Я думал, ты изменил свое мнение после того, как он не казнил тебя! Когда твоя мамаша требовала, чтобы тебя сожгли. Глаза бледного Слизерина сверкнули от злости, но Годрику сейчас было плевать, что он лезет на больную тему. Что угодно, чтобы выбить из этой ледяной скалы всю глупость и заставить вернуть ему его друга, его нормального, умного и благородного друга. - А как же! - уже громче саркастично хохотнул Салазар. - Да, он другой, ну и что? Он не такой ненормальный, как Утер, и он не лицемер, а действительно верит, что делает что-то хорошее, но что это меняет? Скольких его папаша зарубил и выжег? Десятками, сотнями! И никакого возмездия! Ты знаешь, что у Лукана были дети и жена? И их всех убили в Великую Чистку. А они даже не все были магами! Их просто убили, потому что они были его родней, а значит, были под подозрением. - И ты решил, что эта маленькая пакость что-то изменит?! Да наоборот, если Артур узнает, что перед ним был маг, он будет ожесточен еще больше! - И пусть, - сплюнул Слизерин. - Он все равно ничего не сможет сделать. Гриффиндор даже замолчал на минуту, тяжело дыша и пытаясь понять, в какой момент его друг стал считать всю эту ересь истиной. В какой момент, который он упустил, Сэл стал похож на Моргану. - Почему ты думаешь, что он ничего не сможет сделать? Слизерин резко хохотнул и тут же презрительно фыркнул. - Ты серьезно? На нашей стороне магия, куда ему... - Это ТЫ сейчас шутишь, - рыцарь пораженно покачал головой. - Ты правда не понимаешь? Ты правда думаешь, что магия - высшая сила? - А что может быть сильней? - Все! Ты, я, он - мы ничто поодиночке! Но вот вместе мы почему-то чего-то стоим, не странно? - А-а, ты сейчас про силу любви и дружбы, - растянул губы в колючей от сарказма улыбке Салазар. - Ты знаешь, что я думаю по этому поводу. - Магия может иссякнуть. - А близкие могут предать. В доме настала резкая тишина. Гриффиндор смотрел на своего друга и не узнавал его. У него закончились слова. Он ничего не мог противопоставить ледяному спокойствию в зеленых глазах Слизерина, похожих на кожу ядовитой змеи. Ему стало страшно. И он был слишком зол, чтобы выносить этот надменный холодный тон еще хоть минуту. Он развернулся, не говоря ни слова, отпер дверь и вышел из дома.