Le poids du monde

Ровный звук электрокардиографа казался ускорившимся, линии, отображающие сердцебиение Габриэля, сжались, показывая ускорение его сердцебиения, когда президент вошел в комнату. Он сглотнул, ощущая присутствие мужчины как надвигающуюся клетку. Доктор разговаривал с президентом, на его лице была широкая улыбка. Неудивительно: оказаться лицом к лицу с президентом Республики — редкая честь. Габриэль не мог его за это винить. С другой стороны, Джордан Барделла слева от него заметил перемену в поведении Габриэля. Он уставился на монитор, нахмурившись при виде учащенного сердцебиения. — Габриэль. Голос президента мог бы вызвать у Габриэля еще одну паническую атаку, но ему нужно было взять себя в руки. — Господин президент, мне жаль... Габриэль не мог не отреагировать таким образом. Ему хотелось закричать на этого человека, чтобы тот ушел, кричать до тех пор, пока его легкие не перестанут наполняться воздухом. Но он не мог. — Не извиняйся, я не думал, что ты настолько устал. Зачем он притворяется? Министр посмотрел на мужчину, который улыбался ему искренне, настолько, что Габриэль почти пожалел о своем раздражении. — Ничего серьезного... Его прервал Джордан Барделла, покашляв и затем холодно проговорив: — Вы здесь только сейчас? Габриэль чуть не поперхнулся собственной слюной, слова Джордана застали его врасплох. Президент, однако, казался непоколебимым, хотя в его взгляде появилась холодность. — Господин Барделла, есть какие-то проблемы? Джордан горько усмехнулся, приподняв бровь и скрестив руки. Доктор уже исчез несколько минут назад, оставив Габриэля наедине с двумя мужчинами. — Очевидно, что есть проблема. Господин Атталь здесь уже почти два дня, а вы только сейчас удосужились его навестить? И даже не пытайтесь сказать, что вы заходили, когда меня не было. Я почти не вставал с этого кресла и могу вам сказать, что оно доставляло мне боль в спине. Габриэль, возможно, рассмеялся бы над последним замечанием, если бы ситуация не была столь напряженной. Челюсть президента дернулась, явный признак его раздражения. — У некоторых больше обязанностей, чем у других, господин Барделла. Но я благодарю вас за то, что вы присматривали за Габриэлем и привезли его сюда. Однако теперь вы можете вернуться к своим делам. Я здесь. Мысль о том, что он снова останется наедине с этим мужчиной, совсем не прельщала Габриэля. Он невольно бросил взгляд на Джордана, словно безмолвно умоляя его не уходить. Мужчина несколько секунд смотрел на него, затем прислонился к стене и засунул руки в карманы. — Если ваше предложение подразумевает, что вы хотите, чтобы я ушел, то, к сожалению, должен вам сказать, что я не собираюсь этого делать. Я не сидел здесь два дня, чтобы потом не мог поговорить с господином Атталем. Габриэль не смог сдержать легкий смешок, прорвавшийся сквозь барьер его губ, привлекая холодный взгляд президента. Улыбка тут же сошла с его лица, вернув его к болезненным воспоминаниям, от которых он пытался убежать. Воспоминания нахлынули, заставляя Габриэля поморщиться. 

***

— Я не собираюсь быть с тобой добрее только потому, что ты гей, Габриэль, особенно когда ты флиртуешь с каким-нибудь мужчиной.  — Я не...  — Заткнись! Еще один удар пришелся ему по щеке, вызвав стон боли. Мужчина выглядел безумным, его дыхание было учащенным, глаза горели ненавистью, которую Габриэль никогда раньше не видел. Все это из-за того, что он немного переборщил с министром финансов. Он не понимал, что произошло с президентом в последнее время. С момента своего назначения несколько недель назад он был на взводе и пытался контролировать все, что делал Габриэль. Он даже заказывал ему еду, контролировал время приема пищи и устраивал сцены каждый раз, когда заставал его за едой вне установленного времени. Президент был совершенно не похож на человека, которого Габриэль знал. Но он никогда не злился долго, извинялся тысячу раз и дарил прекрасные подарки, которые Габриэль мог себе представить. Однако это был уже второй раз, когда он его ударил. — Это ненормально! Продолжайте в том же духе, и я уйду в отставку. Вам серьезно нужно лечиться! Габриэль не мог выносить такого обращения. Он сердито посмотрел на мужчину, быстро обошел его и направился к двери. К сожалению, далеко уйти ему не удалось. Рука президента схватила его за запястье и, сжав челюсть, притянула к себе так сильно, что Габриэль поморщился от боли. — Ты не уйдешь, ты моя правая рука. Ты не имеешь права покидать меня. Габриэль собирался ответить, но мужчина прижал его к груди, обнял и уткнулся головой в его шею, прошептав: — Прости меня, Габриэль, я больше так не буду. Габриэль знал, что не должен чувствовать себя виноватым, но в конце концов обнял мужчину в ответ, убеждая себя, что тот просто потерял самообладание и больше так не поступит. Что этот раз был последним. Но он понимал, что когда любишь по-настоящему, так не поступаешь.

***

— Господин Барделла, будьте осторожны со словами. Помните, с кем вы говорите. Джордан Барделла поднял бровь, оттолкнулся от стены и направился к президенту, не останавливаясь, пока не оказался перед ним. — Господин президент, я не одна из ваших пешек. За моей спиной уже три четверти Франции. Неужели вы думаете, что я воздержусь от того, чтобы сказать вам, что у меня на уме? Габриэль почувствовал, что президент вот-вот выйдет из себя. Эммануэль сжал кулаки и продвинулся немного вперед, оставив лишь небольшое расстояние между собой и Джорданом. — У меня такое чувство, что у вас ко мне какие-то проблемы, и они скорее личные. Джордан усмехнулся, похоже, не восприняв этого человека всерьез. — Знаете что? А не пойти ли вам... — Джентльмены, пожалуйста. Габриэль прервал их разговор, прекрасно понимая, что это плохо кончится. Взгляды двух мужчин обратились на него. — Господин президент, я думаю, вам пора идти. Вы, конечно, считаетесь моим попечителем, так что вам решать, подписывать ли разрешение и все остальное. Я буду ждать вас здесь. Эммануэль уставился на него слишком долго, по мнению Габриэля. В конце концов, он все равно отступил назад, покинув комнату, не сказав больше ни слова, оставив министра наедине с Джорданом, который все еще казался таким же злым. — Нет, но у вас с головой все в порядке? Не говорите мне, что я слышал, как вы чуть не послали президента республики? Джордан закатил глаза от раздражения. — Я вам тогда не скажу. — Господин Барделла! Габриэль повысил голос, отчитывая мужчину за его непрофессионализм. Он услышал, как Джордан тяжело выдохнул, двинулся к кровати министра и наклонился над ним, одной рукой схватившись за край кровати, а другой положив на матрас, прямо рядом с бедром Габриэля. Он посмотрел на него, и в его глазах все еще читался гнев, хотя и с оттенком нежности. — Господин Атталь, не думайте, что я обманываюсь. Я прекрасно знаю, что между вами и президентом происходит что-то ужасное, и ваше пребывание в больнице лишь подтверждает это. Габриэль хотел возразить, но Джордан не дал ему этого сделать. — Вы не можете себе представить, в каком состоянии вы были два дня назад. Не можете представить страх, который я видел в ваших глазах при одном упоминании президента. Вы явно сдерживаете себя, убегаете от жизни, избегаете меня и всех вопросов, которые касаются вашей личной жизни. Вы думаете, что я этого не замечаю, но я вижу всё. Джордан наклонился ближе, его лицо оказалось так близко к лицу Габриэля, что тот почувствовал, как к его щекам приливает жар. — Я это вижу, и меня не обманешь. Вы можете отталкивать меня сколько угодно, можете кричать на меня, бить меня и даже оскорблять. Он придвинулся еще ближе, его губы оказались на расстоянии дыхания от губ Габриэля, лишив его самообладания. — Я не отпущу вас ни на минуту. Я не позволю вам оказаться в том же состоянии, в котором вы были два дня назад. И если мне придется сжечь весь мир, чтобы привлечь ваше внимание, я сделаю это без оглядки. Габриэль уже не знал, помнит ли он своё имя. Губы Джордана были всего в миллиметрах от его, голос звучал не громче шепота. Казалось, время остановилось, и единственное, что он слышал, был голос Джордана. Он чувствовал его дыхание на своих губах, его взгляд был прикован к глазам Габриэля, словно он боялся, что тот ускользнет, если он отведет взгляд. И хотя всё говорило о том, что Джордан собирается его поцеловать, тот не сделал этого. Вместо этого он скользнул рукой к талии Габриэля, нежно притянув его ближе и обняв. Габриэль хотел оттолкнуть его, был уверен, что должен это сделать, но не смог. Напротив, его руки сами собой обняли Джордана: одна обхватила его шею, прижимая ближе, другая уткнула его голову ему в плечо. Габриэль почувствовал дыхание Джордана на своей коже и закрыл глаза.  Он поймал себя на мысли, что, возможно, ему больше нужны были эти объятия, чем поцелуй, и что объятия Джордана казались ему самым безопасным местом в мире.