Древний хаос

Конфликт в Ванахейме приобрел новые краски в виде войны. Переговоры закончились яростью богини смерти, которая больше не сумела выносить вранья и такой омерзительной самонадеянности. Хела прорывалась вперед, снося сотни солдат на своем пути. Ее руки работали быстро, жестко и четко выкидывая десятки острых и черных лезвий, прорезая тела насквозь. Ее шлем стал пугающе огромного размера, в очередной раз доказывая, что она на пределе. Уже почувствовала вкус крови и битвы. В черном небе громыхали ослепительные голубые молнии невообразимых размеров, настолько громкие, что у некоторых лопались барабанные перепонки. Удар за ударом, разряд за разрядом. Тор Одинсон поддерживал сестру с воздуха, каждый раз взлетая высоко вверх и пронзая врагов электрическими мощными разрядами. Большие растрепанные облака, приобретающие ярко-зеленое свечение, сигнализировали об вмешательстве третьего из Асгардской семьи — Локи Лафейсона, который будучи самым осторожным, действовал с помощью иллюзий обмана и магии. Он пробирался вперед, обходя сгоревшие трупы, и прячась за спиной Королевы, бог овладевал слабым разумом врагов, сильно облегчая задачу своей семье. Его золотой и рогатый шлем блестел от каждого удара Одинсона, заставляя солдат щуриться. Асгардцы пробирались по каменному мосту все ближе ко дворцу, стоящему на огромных булыжниках с высеченными узорами. Крыши были конусообразные, полностью состоящие из золота, хотя точно уступали в этом дворцу Асгарда. Вокруг был огромный водопад, с дымящейся горячей водой, пар от которой поднимался вверх, сильно ухудшая видимость. Спустя считанные минуты боги справились с еще большим количеством врагов. Тор, преимущественно находясь в воздухе, видел, как глава Ванахейма наблюдал за ними из комнаты, находящейся на самой высокой точке дворца. — ХЕЛА! — Тор крикнул, дожидаясь, пока сестра посмотрит на него. — Я ДОСТАНУ ГЛАВНОГО! Тор раскрутил секиру, стремительно и быстро улетая в сторону дворца. Лафейсон кашлял, отмахиваясь рукой от запаха гари, который появился из-за горящих деревьев, на которые попали искры от молний. Ванахейм утопал в огне и дыму. — Локи, идем! — Одинсдоттир отвлекла бога от бездельства, вынуждая его бежать за ней. Но путь ко дворцу был сложнее, ведь теперь у них не было поддержки с воздуха. В любом случае, в этой вселенной нет ничего, что могло бы остановить разъяренную Хелу. Лафейсон действовал без остановки, то протыкая врагов кинжалами, то заставляя Ванов видеть бредовые воспоминания, при этом игнорируя одышку и жжение в области легких, появившуюся от пожара. Он пытался отвлечься от навязчивых мыслей о том, что Виктория все же найдет способ попасть сюда. Бог верит в ее непослушание, но в его голове крутится лишь один вопрос — почему она все еще не здесь? Что происходит в Асгарде? Следит ли Хеймдалль за происходящим и тут, и дома? Выставил ли Скурдж войско по всей территории Асгарда? Высекая последних присутствующих здесь солдат, они подошли к дворцу. Хела тяжело дышала, с оскалом наблюдая за деревней в другой стороне от здания, которая уже начинает гореть. Истошные и испуганные крики жителей, плач детей и женщин, беспомощные старики, которые не в силах двигаться достаточно быстро. Асгардцы бились с Ванами, а население окутано своей битвой — Гражданской войной. Люди перебивали друг друга, выламывая стекла в домах, воруя все, что попадется под руку, пытаясь сбежать подальше от неминуемой смерти. Если и существует что-то страшнее войны, то это, определенно, мародёрство. За интересы других всегда гибнут невинные. Резкий треск, сопровождавшийся падением огромных камней, оторванных от дворца, был из-за развернувшейся битвы в воздухе. Тор и Ван летели пугающе быстро. Они с земли видели, что его глаза загорелись небесным цветом, готовясь к очередному раскату молнии, которая незамедлительно и мощно откинула врага вниз, прямо в ноги Королевы. Одинсдоттир сразу же ударила его ногой в грудь, прижимая к земле. — Доволен ли ты результатом своих действий? — богиня яростно рычала, обводя ладонью ужас, захвативший целое государство. — Ты проиграл, жалкий урод. — Нет, это ты проиграла… — Ван кашлял, тыкая ладонью в свое обгоревшее тело. — В Асгарде корона Суртура, не так ли? Братья замерли от шока, теперь совсем не волнуясь о море крови, пожаре, что скоро захватит и дворец, о пронзительно жалких криках людей. Они подошли ближе, разглядывая сестру, лицо которой обрело еще большую ярость. — О чем ты говоришь? — она говорила шепотом, который точно не предвещал никому ничего хорошего. — Мы отвлекали вас, но, видимо, это не сработало, ведь ты все также сильна… — Мужчина закашлял, отхаркивая кровь в сторону. — Не удивлюсь, если все из-за той девчонки. Твоя возлюбленная, вроде? О, думаю, она защитила вас ценой своей жизни, ведь удар от копья Гунгнира, что вы держите в хранилище, ей точно не пережить… Мучительный взрыв адреналина и гнева, который заставил Хелу оцепенеть. Руки Лафейсона посинели, давая великану внутри завладеть его телом. Бог нанес удар ногой, настолько сильный, что шея Вана практически вывернулась в другую сторону. Одинсон сдерживал брата, пока что оставаясь самым трезвым и собранным, ведь если и он поддастся эмоциям, как его семья, они не сделают ничего полезного. — УБЛЮДОК! — Хела перерезала его глотку, быстро лишая жизни, лишь потому что у нее не было времени на это, особенно после таких слов. Она подошла к обрыву, с бешеным выражением лица смотря на дворец. — Хела? ХЕЛА! — Одинсон одной рукой держал Лафейсона, который отчаянно рвался к трупу Вана, желая расчленить его. Другой рукой призывал сестру собраться и идти. — У нас нет времени! Скоро здесь все разлетится. Одинсдоттир ничего не слышала. Она встала в стойку, сильно расправляя плечи и начиная махать руками в сторону здания. Прямо из обрыва вылетели огромные черно-зеленые глыбы, похожие на те, что Хела метает из своих рук, но теперь это было что-то ужасно сокрушительное. Она метнула сразу две, отчего дворец начал падать с оглушительным треском. Богиня повернулась в сторону деревни, собираясь уничтожить все живое. — УБЕЙ ИХ ВСЕХ! — Лафейсон закричал, пребывая в такой же ярости, как и Королева. Он противно засмеялся, находясь в каком-то сумасшедшем бреду. — УХОДИМ! — Одинсон отбегал от падающих стен и крыш, пытаясь устоять на ногах и удержать брата. Богу приходилось кричать, иначе его совсем не было бы слышно. В ушах стоял мерзкий звон, пронзающий каждую часть черепной коробки, именуемой головой. Весь лес был охвачен пылающим огнем, дым и гарь полностью заполонили пространство, в котором не было видно ничего, кроме оранжевого сияния и оглушительных разрушений. Богиня метнула кинжал в деревню. Части, некогда выглядящие, как дворец, летели вниз и вот-вот окончательно уничтожат здесь все. Началось землетрясение. Братья покосились в сторону, но Одинсон все же успел сохранить равновесие и схватил почти падающую сестру за руку, и прижимая обоих к себе, крикнул. — ХЕЙМДАЛЛЬ, МОСТ! Радужный мост за долю секунды исчез. Ванахейм был уничтожен.

Асгард

Врываясь в Асгард грязными, почерневшими от пожара, и разъяренными, они встречают Хеймдалля, который выглядит весьма растерянно и даже испуганно. Хеле задают вопросы, но она ничего не слышит. Она смотрит на Асгард и видит, что он в порядке. Богиня никогда не подумала бы, что этот факт ее расстроит. Пока Лафейсон бежит за сестрой, Тор остается около Хеймдалля. — Ваны прорвались в Асгард? — увидев кивок, он продолжил. — Как? — Также, как Локи однажды пустил Ётунов. Где-то осталась лазейка с открытым порталом. — Что с Викторией? Увидев поджатые от досады губы Тор напрягся. Его начало тошнить. — Мертва, полагаю. — Что значит полагаю? И как ТЫ мог ЭТО допустить?! — Одинсон зарычал, угрожающе приближаясь к стражнику, который замер от стыда и страха. Тор никогда не повышал голос. — Я следил за войной, Господин. О том, что сюда проникли Ваны, я узнал от Скурджа. Когда я перевел взгляд на дворец, увидел, что Виктория падает, держась за рану в груди. После этого я услышал ваш крик и открыл портал. — Ты слепая бестолочь, Хеймдалль. Пронзая стражника до невыносимости больным заявлением, Одинсон раскрутил секиру, улетая в сторону дворца. Он бежал к хранилищу, успевая догнать свою семью. — Госпожа, Ваны проникли в хранилище, но все хорошо… — солдаты окружили Хелу, нервно бормоча в один голос и треща доспехами. — О-О-О, ДА! ОЧЕНЬ ХОРОШО! — Лафейсон истерично и звонко закричал, замахиваясь на них кинжалом, отчего они в страхе отскочили назад. Тор схватил брата за руку, уводя его вперед. Хела прошла сквозь уже открытый механизм, быстро спускаясь по лестнице. Ее зеленый плащ развивался, пугающе отливаясь ядовитым цветом. Глаза, обычно голубые, теперь стали полностью зелеными, сигнализируя о ее болезненном и безумном состоянии. Она не спешила убирать свой шлем. Братья следовали прямо за ней, и когда они свернули за угол, все трое остановились, в оцепенении смотря на пол. Он весь был в крови. Это не пара капель и даже не лужа, это, по крайней мере, около пяти литров. Братья смотрели на длинный коридор и спину Хелы, которая напряглась от несвойственной ей сутулости. Руки сжались в кулаки и она сделала шаг вперед, стараясь игнорировать то, как ее ботинки топчут плещащуюся кровь, которой, кажется, не было начала и конца. Братья обошли сестру, вставая по обе стороны. В одну линию они шагали вперед, не желая видеть то, что скрывается в конце коридора. — Какого черта… — Одинсон прошептал, не в силах повысить голос. В крови валялся мужчина, в таких же доспехах, как и все Ваны. Его лицо было изуродовано до неузнаваемости. В прямом смысле — лица вообще не было. Лишь ошметки кусков мяса и отвисшая челюсть с зубами. В хранилище вбежал Скурдж, а за ним четыре солдата. Боги повернулись к ним с безумным выражением лица, Хела быстро следовала в их сторону. — Где она? — она схватила Скурджа за глотку, и он с огорчением подумал о том, что это уже второй раз за этот день. — Я не видел ее с тех пор, как вы отправились в Ванахейм, Госпожа. — Где ты шлялся пока она билась здесь с Ванами? — голос богини срывался от гнева и боли, разрывающей ее сердце. Не услышав ответа, она прорезала брюхо Скурджа клинком, с удовольствием слушая то, как он жалобно кричит. Одинсдоттир откинула его в сторону, разъяренно смотря на солдат. — Сестра, сейчас не лучшее время для… — Одинсон тоже был под властью мрачных эмоций, но старался не усугублять и без того плохой ход событий. — Вы видели ее? Она была здесь?! — Хела кричала, раздраженно наблюдая за тем, как их доспехи слегка задрожали. — Она вырубила стражников, что делали утренний обход, и проникла сюда. — Уходите прочь, — Лафейсон понял, что от них нет толку, разве что для того, чтобы помочь богине убавить пыл посредством их убийства. Тор смотрел, как солдаты утаскивают с собой раненого Скурджа, и обернувшись увидел, что Локи и Хела пошли вперед, видимо, намереваясь найти Викторию. Он пошел с ними с гудящей от боли головой, понимая, что обязан сказать им то, что слышал от Хеймдалля. Когда Асгардцы прошли мимо огня, входя в помещение, под которым внизу раньше находились захороненные солдаты и Фенрир. Они перевели взгляд вперед, увидев еще одного Вана, который лежал в неестественной изогнутой позе, держа в руке Корону Суртура. Одинсдоттир подошла к нему, сильным пинком переворачивая его с живота на спину, отчего корона вылетела из его безжизненной, уже посиневшей руки. Она присела на корточки, внимательно и недоуменно оглядывая его тело, а после прижала руки к бедру, и сжимая их в кулаки, пыталась не дрожать от холода. Лафейсон настороженно оглядывался не понимая в чем дело. Он выдохнул, с ужасом заметив, что здесь минусовая температура. Из его рта шел пар. — Что-то здесь не то, — Тор думал о том же, о чем и сестра, срывчатым от температуры голосом он невнятно бормотал. — Как он умер, если у него лишь царапина на лице и плече? От такого нельзя погибнуть. — Он точно бился с Викторией. Уверенный и холодный голос Лафейсона заставил покрыться их мурашками. Особенно после упоминания вампирши. — С чего ты взял? — голос богини был тихий, ослабший от страха и недоумения. — Это от ее когтей, — бог обмана указал пальцем на лицо, на котором было четыре широких линии. — Она всегда бьет именно четырьмя когтями, большой палец не использует. Давно уже заметил. Одинсон обхватил себя руками, оглядываясь по сторонам. Не видел ни одного признака того, что здесь была Виктория. — Я говорил с Хеймдаллем, — родные повернулись, смотря на него с безжизненным выражением лица. — Он сказал, что Виктория мертва. Точнее, он так полагает. — Бред. Она бессмертна, — Лафейсон засмеялся, выглядя, как умалишенный психопат. Одинсону показалось, что он вот-вот на него набросится. — Если это было копье, то… — Замолчи, Тор, прошу, — голос Хелы приобретал все больше ноток ярости и безумства. Одинсон вздохнул, потирая окаменевшие руки. Лафейсон уставился в одну точку, не шевелясь и не дыша. Богиня склонилась над трупом, а после встала и подобрала корону. — Что еще сказал Хеймдалль? — Хела равнодушно оглядывала символ ее погибели в своих руках. — Видел, как Виктория падает на пол с раной в груди. — Тогда где она? И почему, блять, здесь так холодно?! — Лафейсон стал сипеть от того, что слишком много повышал сегодня голос. Он раздраженно взмахнул руками, уходя прочь из комнаты, попутно распинывая кровь, которая заполонила весь коридор. — Тут даже не было следов от обуви, ни тут, ни там, — Тор указал в сторону помещения и в конец коридора. — Отсюда никто не выходил. Хела медленно подняла голову, разглядывая брата со слезящимися глазами. Она выдохнула с громким всхлипом. — Я оставила ее здесь, — богиня сильно зажмурилась, презрительно поджимая губы от отвращения к себе. — Она хотела пойти с нами. — В этом нет твоей вины, Хела. Мы обязательно… — ТЕССЕРАКТ! — они вздрогнули, поворачиваясь в сторону бегущего Локи. — Его нет! — Что? — Тор и Хела возмущенно воскликнули, быстро шагая за Локи, который привел их к стойке, где обычно стоял куб. — Видите? Его нет, — Лафейсон развел руками в стороны, наблюдая за их молчанием, которое раздражало его все больше. — Не чувствуете связи? Тессеракта нет, Виктории тоже. Достаточно ясно выражаюсь? Глаза Хелы обрели маленькую каплю надежды. —Как она добралась до него будучи настолько раненной? Почему нигде не было кровавых следов? Почему второй Ван умер от незначительных ран? Почему в той комнате так холодно? — Тор пытался вразумить брата, глаза которого сужались после каждого вопроса, — Локи, сперва лучше найти ответы на эти вопросы, а не тешить себя надеждой, которой нет подтверждения. — Ты задолбал меня нервировать! Очевидно, она взяла его еще до того, как началась драка. Когда в груди расцветает горечь от утраты близкого, ты начинаешь верить всему подряд, лишь бы обрести то, что хоть немного успокоит сердце, пропускающее удары от настолько сильной боли. Локи и Хела действительно верили в то, что израненная, измученная и пораженная мощнейшим копьем, смогла использовать Тессеракт. Одинсон помнил, как сражался с помощью того копья против Хелы во дворце. Если оно смогло повредить броню богини смерти, то у вампирши не было ни шанса. Тор тоже хотел бы верить в лучшее. Виктория не была ему близка так, как его брату и сестре. Тем не менее, он к ней привык. Да, она творила плохие вещи. Много вещей. Но и он в свое время был готов топить в крови государства ради забавы и игры в войнушку. С возрастом он спустился с небес своей слепой гордости, именно поэтому принял тот факт, что вампирша никакой не монстр. В самом деле, она даже лучше, чем большинство богов. В ней есть человечность. И благодаря ей их жизнь заиграла новыми красками. А теперь погасла, ему точно казалось, что с ее уходом все обрело серость. Может, он бредит. — Это чушь, Локи… — Одинсон огорченно покачал головой, относясь к этой версии весьма подозрительно. Он старался проговорить это максимально спокойно. — Да что ты? Я смотрю ты не особо волнуешься! — Лафейсон ударил брата в грудь, отчего тот отлетел к стойке, которая раскололась на пополам. — Я стараюсь быть объективным и не тешить себя выдумками. От этого еще больнее будет, Локи! — Лучше заткнись и перестань делать вид, будто тебя вообще расстраивает ее смерть, — Локи прижал клинок к горлу Тора. — Беги к своей девке, расслабься в кроватке и радуйся жизни! Лицо Тора поникло, глаза приобрели блеск. Его брат и вправду считал его настолько бессердечным, обвиняя в безразличности и лицемерии. Он перевел взгляд на сестру, она не выражала никаких эмоций. Даже не пыталась ему помочь. — Знаешь что я думаю? — губы Тора изогнулись в усмешке, за которой он прятал боль и подступающие слезы. Услышав, что Локи хмыкнул, он сказал то, что принесет Лафейсону столько же боли. — Виктория умерла еще до того как сумела бы воспользоваться Тессерактом. И ее тело мы вряд ли найдем. Лафейсон ошарашенно ахнул, отходя от брата, как от кого-то столь противного, как от чего-то заразного и опасного. Лицо Хелы также приобрело крайней степени возмущение. Она не могла поверить в то, что эти гадкие слова были из уст Тора. Не дожидаясь их ответа и не желая больше находиться в утопающем от крови месте, Одинсон быстрыми шагами покинул хранилище.

Ночь

Тор Одинсон сидел на крыше дворца и молча наблюдал за деревней. В небо улетали сотни огоньков, нежно и мягко разлетающихся к звездам. В воду запускались маленькие деревянные кораблики. Похоже на поминки. Хела вышла к народу, который был крайне обеспокоен. Она объявила о том, что Асгард в целости и сохранности лишь потому что Виктория с гордостью и смелостью самого настоящего воина отстояла государство. Речь богини была настолько глубокая и душераздирающая, граничащая с истерикой, что Тор в какой-то момент намеренно перестал слушать. Он не мог этого выносить, поэтому устало упал назад, бездумно разглядывая скопление звезд. Бог помнил как во время поминок его матери Один сказал, что Фригга с честью и достоинством ушла из этого мира, поэтому она превратится в маленькую красивую звездочку, которая при наступлении ночи будет оберегать Асгард и своих родных. Одинсон задыхался от кома в горле, все тщательнее оглядывая в небе звезды. Может, Виктория уже превратилась в одну из них.

Хела

Закончив речь перед жителями она ушла раньше положенного. Ее разрывало от истерики, и быстро следуя к своим покоям, она еле как сдерживала слезы, предпочитая просто с бешенством закрывать свой рот, не позволяя всхлипам вырваться. Она бы предпочла остаться в Хельхейме до конца своих дней в полном одиночестве. Одинсдоттир ненавидит себя, сейчас искренне желая просто исчезнуть. Захлопнув за собой дверь, она сделала глубокий вдох, зажимая грудь руками. Тяжело дышать. — Видел, как Виктория падает на пол с раной в груди. Виктория перенесла что-то столь ужасное и болезненное лишь из-за того, что вновь ослушалась ее приказа. Она билась за государство, которое даже не является ей домом. Могла вовремя сбежать, но не сделала этого. Хела не хочет думать о том, как вампирша выглядела посреди той кровавой комнаты с дырой в груди. Медленно закрывая глаза. Мучаясь от боли. Одинсдоттир видит эту ужасную картину, которую ей предоставляет разум. Богиня падает на ковер, хватаясь за живот. Ее рвет без остановки. Все тело горит от боли. Удивительно, как много ужаса приносит чувство вины. Она разбила все стеклянные предметы в комнате, лишь бы не видеть свое отражение. В ту ночь богиня не заснула.

Локи

Лафейсон не присутствовал на мероприятии. Он считал это полнейшим бредом, из-за чего они с Хелой успели поссориться. Как же ему невыносимо сложно быть сияющим разумом посреди оглупевшей семейки. Локи уверен, что Одинсдоттир сама не верит в произошедшее. Это был лишь мимолетный неосознанный порыв, так как сегодня на ее плечи свалилось неоправданно много груза, в частности, сжирающее чувство вины и чудовищной боли. Скоро она придет в себя и пожалеет о том, что похоронила Викторию, подтверждения смерти которой нет. Гневно расхаживая по темному лесу, он оглядывался по сторонам и шел в знакомом направлении. Доходя до деревянного дома, сильно покрытого цвелью, отчего он прекрасно сливался с зеленой гущей леса, бог агрессивно толкнул дверь, встречая острые, как кинжалы, зеленые глаза ведьм. Все трое были похожи, так как обладали одинаково бледным цветом кожи и черными волосами. Черты лица отличались лишь немного, и на сколько богу известно, они могут менять свой облик. Может, он никогда не видел их настоящей внешности. Женщины оглядывали его с долькой ярости, но все же не стали возмущаться, хотя могли. Его растрепанный и грязный вид в сочетании с красными глазами заставил их относиться к нему более снисходительно. В целом, чародейки всегда существовали в Асгарде. Даже его «мать» владела магией. Но те женщины, которые находятся в этом доме, должны быть ликвидированы, таковы правила государства, в котором нет места черной магии. Лафейсону было плевать. Он всегда пытался иметь под боком полезных людей. Эти ведьмы неоднократно помогали ему, а он, взамен, держал их жилища в секрете. — Что с Викторией? Она жива? — он не стал церемониться, грубо выкидывая вопрос, считая, что ему обязаны ответить. Бог знал, что они следили за исходом войны с Ванахеймом и могут знать про вмешательство в хранилище. Они также осведомлены об его дружбе с вампиршей еще с самого ее появления. Лафейсон мог бы пойти к богиням Судьбы, но от этих молчаливых и суровых женщин нельзя выудить ни капли информации, в которой не содержалась бы поговорка на неизвестном языке. — Все мы в глубине души живые, — ведьма кружила над золотой чашей, пока другие рылись в ящиках, доставая неизвестные склянки и книги. — Агх… — бог закрыл рот, из которого почти вырвались матерные слова. — Виктория исчезла из хранилища, как и Тессеракт. Покажите мне что там произошло! — Показать можно всё, но не всё можно увидеть. — Что за бред? Главная из ведьм усмехнулась, совершенно не удивляясь тому, что ее не понимают. Она приказала другим покинуть помещение. — Ты связан с ней дружбой, не так ли? — после его кивка она указала на стул напротив. — Я использую ресурсы твоего организма, ты будешь видеть то, что видела она. Но видение может оборваться если у тебя закончатся силы. — Что требуется? — Локи протянул руки, положив их по обе стороны от чаши. Она накрыла их своими — Расслабься и получай удовольствие. Лафейсон закатил глаза, а после сосредоточился и закрыл их. Женщина достала черную толстую книгу, уголки которой были окровавлены. Она заговорила на мертвом языке, из ее уст вылетали непонятные, но страшные слова. В ушах появился мерзкий звон, оглушительно болезненный и жестокий. Его грудь стала болеть и гореть, кости будто посыпались от треска, низ живота стал гудеть. Бог закричал, сильно сжимая ладони ведьмы, но глаза не открывал. Она не обращала внимания, все быстрее читая заклинание. Лафейсон увидел перед собой Вана, который наносит удар в грудь и он падает, смотря на потолок. Точнее, Виктория. Бог начинает задыхаться, теперь не столь от боли, как от того, что он видит перед собой. Огромная дыра в груди Виктории, ее трясущаяся кровавая рука сжимает рану, а после слабо тянется к Тессеракту. Он слышит звук, отдаленно напоминающий крик, но он не принадлежит вампирше. Бог отчаянно хочет увидеть то, что происходит, встать, но не владеет ситуацией. Везде кровь. Море крови. Все красное. Болезненное дыхание Виктории слышится болезненным эхом в его ушах, он все чувствует, и начинает плакать от того, что ей никто не в силах помочь. Она совсем одна. И больше не борется. Он видит слабое моргание, которое учащается с каждой секундой. Сильный холод пронзает его конечности, заставляя трястись и поджимать губы. Такой же, как был в той комнате. Захлебываясь от истерики и раздирающего душу видения, он вдруг замолкает, заметив расплывчатую тень на стене в коридоре, в сторону которого ушел Ван. Темнота. Лафейсон резко открывает глаза, заметив то, что женщина смотрит на него с нескрываемым испугом и потирает руки. — Что… — он ошарашенно смотрит на нее, вытирая слезы. — Какого черта ты остановилась? — Я не останавливалась, ты увидел все что должен был, — она встала, потушив все свечи на столе и закрыв книгу. — Кстати, твои руки были омерзительно холодные. Это плохой знак. — Я просто замерз. Может, там был сквозняк? — он встал из-за стола, но тут же его голова закружилась и он был вынужден схватиться за стол. — Нет, милый мой, — ее глаза заблестели, она на миг отвернулась в сторону окна, разглядывая темный лес и сияющую луну, на которую уже вовсю выли оборотни. — Это было похоже на могильный холод. — Что ты видел в конце? Когда замерз, — раздался голос сзади, и он слабо повернулся, заметив, что остальные ведьмы уже здесь. — Какую-то… тень, силуэт. — Тень… — женщина задумчиво вглядывалась в его черты лица с бегающими глазами, будто пытаясь что-то вспомнить, а после ушла с другой чародейкой на улицу, оставляя огромную загадку в воздухе. — Думаешь она мертва? — Локи сел на потрепанный диван, потирая глаза, которые уже полностью высохли от слез. — Ты изначально задаешься не теми вопросами, — ведьма села рядом, оглядывая его своими сияющими глазами. — О чем ты? Разве интерес к выяснению того, мертва ли моя подруга, можно так охарактеризовать? — услышав в его голосе сильную обиду, она помотала головой, показывая, что он не так ее понял. — Ты спрашиваешь меня о ее смерти, но игнорируешь факт того, что видел тень. — Да, но там был Ван… — Лафейсон, — она перебила его и возмущенно закрыла лицо руками, понимая, что он потратил все свои силы и теперь совершенно ничего не понимает. — Он мертв. Твоя подружка не могла даже встать на ноги, не так ли? Вана убила не она. И раз их всего двое, а твоя вампирша сильно ранена, значит там был КТО-ТО еще! — ведьма интонационно выделила слова, терпеливо дожидаясь пока в его голове закрутятся шестеренки. — Вы видели признаки присутствия посторонних? — Наоборот, — бог вспоминал каждый их шаг в хранилище, — там было пугающе много крови, несколько литров. Но дело в том, что следов обуви не было. — Как это? — В комнате с артефактами было чисто. Кровь охватывала помещение с вечным пламенем и оба коридора, тот, что перед пламенем, и тот, что после, ведущий к мертвому Вану. Но он лежал на животе… я… не понимаю, — Локи сжал волосы, пытаясь выразить свои мысли более четко. — Таинственное нечто точно должно было оставить следы. По крайней мере, при убийстве обычно так и случается, — ведьма хмыкнула, прокручивая в голове то, что сказал ей Локи. Они с ведьмами наблюдали преимущественно за войной, а вот то, что было в хранилище, к сожалению, осталось в хранилище. — У Виктории был Тессеракт, может, она смогла воспользоваться им? — Ну… — ведьма откинулась на спинку дивана, а после недоуменно посмотрела на бога. Она забыла про Тессеракт и долго молчала, нервируя его все сильнее. — Ей бы не хватило сил. Значит, это и вправду сделал кто-то другой. — Постарайся изъясняться как можно проще, сейчас я совсем не соображаю. — Нечто, что ты увидел, забрало и Тессеракт, и Викторию. Зачем — неясно. Но раз оно не оставило следы, но точно добралось до вампирши, значит, что, вероятно, умеет летать, либо вообще не имеет физической оболочки. — Ты можешь знать кто это? У вас в книгах полным полно всякой нечисти, — Лафейсон заметно оживился, двигаясь ближе к женщине. — Нет, ничего похожего я не припоминаю… — женщина ущипнула себя за шею, а после разглядывала бога, который близок к эмоции под названием «облегчение». — На твоем месте я бы не спешила радоваться. — Это еще почему? Виктория может быть жива! — С чего ты взял, что нечто забрало ее из добрых побуждений? — Согласна с ней, это все звучит жутко, — появление другой ведьмы заставило Лафейсона дернуться. — Отвалите, я верю в лучшее. Когда пришла третья ведьма, самая старшая, она влила в этот спор еще больше огня. Слова, которые расстроили сразу всех. — В ваше хранилище, насколько я знаю, ведет лишь одна дверь. Нечто появилось сразу в другом конце помещения. Не наводит на мысль? — ведьма повела руками, разглядывая подруг и бога, которые тупо уставились на нее. — Оно умеет телепортироваться. Тессеракт в этом случае бесполезная хрень. Тень пришла именно за Викторией, а не просто прихватила ее заодно с магическим кубиком.

...............

Темнота. Серые глыбы. Звезды повсюду. Небо черное и охвачено всеми цветами радуги. Холод, не приносящий боли или дискомфорта. Все плывет и темнеет. — Ах, соизволила очнуться. Честно говоря, на это не надеялась.