Исчезнувшая

Жить в твоей голове

И любить тебя неоправданно, отчаянно

Жить в твоей голове

И убить тебя неосознанно, нечаянно

      — Марк привез вещдоки? — вместо приветствия спросил Мартен, заходя в приёмную.       Даниэль мельком посмотрела на начальника, кивнула. Девушка первый раз видела его таким рассерженным.       — Отмени на сегодня все встречи. Никаких приемов. Никаких посетителей. — Приор скрылся в кабинете до того, как Вейсс успела спросить про состояние Кея и Лу.       Иво влетел в кабинет, очертевший китель отбросил в сторону, расстегнул воротник душащей его рубашки, уперся ладонями в стол, тут же скривился — ладонь горела от боли. Выдохнув, мужчина зажмурился, сжал губы, затем уже более собрано посмотрел на стол. Карта памяти, на которую записывают данные с камер. Сев в кресло, Приор подключил карту к рабочему ноутбуку. Выбрал дату недельной давности, нажал «воспроизвести».       Вот Гюлер кидает Лу на кровать, первый день ее заключения. Девушка лежит несколько часов неподвижно. Затем лицо искажает гримаса боли — очнулась. Пришел Гюлер, началась перепалка. Когда бывший инквизитор начал избивать покалеченную, беззащитную девушку, Иво сжал руки в кулаки, игнорируя разрывающую боль в правой ладони. Приор прикусил губу до крови, перемотал. Гюлер выводит Лу из комнаты, она возвращается целой и невредимой. Пытается разработать руку, но тщетно.       Конец третьего дня. Гюлер снова вывел девушку. Очень долго не возвращается, Иво начал нервно барабанить пальцами по столу. Кадр, как Гюлер вышвыривает голую, завернутую только в полотенце, псионичку на пол. Лу плачет навзрыд, пытается прикрыться, отползти в сторону, но Гюлер улыбается, с особым наслаждением пинает ее в живот, от чего девушка кричит еще больше. Иво вскочил с кресла. Руки начали дрожать, Приор чувствовал, как немеет его челюсть. Дрожащими пальцами он возобновляет запись.       Зад Гюлера закрывает собой уже отчаявшеюся сопротивляться девушку, багрово-красные отметины на ее бедрах окрасились в синий. «Он не посмотрит на тебя. Не притронется. Побрезгует. Шлюха инквизиторская, думала, для меня ноги не раздвинешь?!» — эхом раздается голос насильника.       От удара крышка ноутбука сломалась, запись заела, Мартен слышал на повторе всхлипы Лу и смешки Гюлера. Приор выдернул карту памяти, бросил на пол и с остервенением принялся топтать.       — Но ведь память вернется, верно? Со временем? — даже шокированный, Иво старался сохранить невозмутимость.       Бонт убрала назад челку, устало поправила очки, встретилась взглядом с Приором.       — Месье Мартен, вы часто работали с жертвами насилия? Позвольте поделиться наблюдениями, взятыми из многолетнего опыта: физическое и эмоциональное истощение, путаность сознания, патологическая боязнь темных закрытых пространств, страх любого телесного контакта — это малые и самый «безобидный» набор того, кто подвергся насилию. Мадемуазель Рид пребывала в нем неделю. Неделю. Избирательная амнезия, в данном случая — защитный механизм, включившийся, чтобы не дать психике рассыпаться окончательно. Самые ужасные эпизоды, она, скорее всего, не вспомнит никогда. Надеюсь. Частично, память вернется, но насколько в ней будете присутствовать вы, и насколько ваше присутствие безопасно для психики Лу — вопрос открытый.       Иво вышел в приемную с переломанной картой памяти, положил ее на стол Даниэль.       — Избавься от этого. Чтобы никто никогда не узнал содержимого. — Вейсс кивнула, проигнорировав не самый здоровый вид начальника.       — Марк пытался связаться с вами, Совет недоволен из-за случая на ферме, не хочет стягивать свои ресурсы…       — Передай дело Марку, пусть сегодня же выезжает. Сейчас же. — добавил Иво, набирая Ришара. — Ришар, подготовь Гюлера для допроса. Только ты и я.       Даниэль не узнавала Мартена. Девушке казалось, что перед ней стоит одержимый, безумец, способный на любую жестокость, но никак не сдержанный, рассудительный Иво Мартен, с которым она работала три года.       «Надо узнать у Гране, что с Кеем и Лу. Не нравится мне это.» — Вейсс проводила уходящего Мартена взглядом.

      ***

      Иво смотрел на него. Сжатый, опухший, с культяпкой вместо руки, в грязной от крови домашней одежде. Один глаз так заплыл, что не открывается. И все равно этого было недостаточно. Все равно он должен получить больше.       — Готовы? — прервал момент Ришар, стоявший рядом. Дознаватель должен был остаться за стеклом, пока Иво проводит допрос.       Вместо ответа Приор вошел внутрь. Едва увидев вошедшего, Гюлер задрожал, окончательно вжался в стул. Иво сел за стол, глаза заполнила тьма, он вглядывался в каждую деталь, старался запомнить каждый нетронутый кусочек тела насильника, чтобы затем это исправить.       — Ганс Гюлер, вы обвиняетесь в совершении насилия над сотрудником КС, члена личной охраны Приора Инквизиции, аколита Лу Рид…       — Ого, уже аколит? Не сказал бы, что настолько хороша в постели, хотя вам виднее. — вколотый препарат заставлял Гюлера говорить, несмотря на природную трусость, а, может, он просто хотел поиздеваться?       Приор поднялся, подошел к Гюлеру, тот повернул только голову, наручники мешали развернуться полностью.       — Что ты сказал? — едва различимым шепотом спросил Иво.       — Есть в Термитнике шлюхи получше. — обнажая выбитые зубы, пролаял Гюлер.       Где-то далеко, на задворках сознания, Иво планировал сдержаться. Вести себя профессионально, не уподобляться сидящей перед ним твари. Где-то далеко. Сейчас же, в допросной, Мартен быстрым, хорошо отработанным движением ударил Гюлера в челюсть. Скулеж, выбит еще один зуб. Но Иво это было мало. Еще удар, насильник падает вместе со стулом, заливаясь смехом вперемешку с кровью.       — Я трахал Лу Рид, я отымел подстилку Иво Мартена…       Гул насмешки застрял в голове Иво, бесконечно повторяясь. Приор навис над Гюлером, поставил на грудь ботинок, с силой надавил, отчего преступник засипел.       — Завидно, месье Мартен? Со мной она так кричала… — не обращая внимания на боль, продолжал издеваться Гюлер.       Иво потерял контроль. Гнев поглотил его окончательно, последние предохранители лопнули, отпуская все бешенство Приора наружу. Он принялся колошматить Гюлера обеими руками, лицо, грудь, почки — неважно, главное — ударить.       — И в ванной, и у стенки, и в жопу … — задыхаясь, голосил Гюлер.       — Месье Мартен! — кто-то дернул Иво за плечо.       Мартен отмахнулся, сдавил горло Гюлера. Насильник начал хрипеть, еще немного — и будет сломана трахея.       — Иво, остановись! — Ришар повалил Мартена на пол, блокируя доступ к Гюлеру.       Мартен скинул с себя дознавателя, пнул его под дых, но тот схватил Иво за правую руку. Приор сжал зубы, свободной левой рукой ударил Ришара в ухо, отчего тот поплыл. Разгорающаяся боль в правой руке подействовала на Мартена отрезвляюще. Он так и замер над Ришаром, осмысливая сделанное.       — Анри… — Иво наклонился. — Анри, как ты?       Гнев сменился чувством вины. Что он творит? Избивает собственного сотрудника. Одного из редких друзей.       — Не переусердствуй с ним. Сначала закончи допрос. — хмыкнул Ришар, принимая руку Иво.       Оба инквизитора поднялись, усадили полубессознательного Гюлера снова на стул. Иво сел напротив, Ришар стоял рядом.       — Зачем ты это сделал? — задал вопрос Мартен.       — Не знаю. — шепелявя, пожал плечами Гюлер. — Все из-за нее. Дала бы тогда, и все остались довольны, спокойно бы кувыркалась в постели с Приором, но Рид заупрямилась. Я потерял карьеру из-за нее! — вдруг выкрикнул Гюлер. — Всё потерял! Меньшее, что она могла сделать — это раздвинуть ноги. Надо было сразу ее убить, может, обошлось бы…       Дальше Иво слушать не стал, его начала трясти. Боясь очередной вспышки гнева, Приор покинул допросную, Ришар — за ним.       — Покажи. — Иво подошел ближе к инквизитору, осмотрел след от удара, покачал головой. — Синяк останется.       — Отличный хук слева. — усмехнулся Ришар.       — Анри, я приношу искренние извинения. Я не должен был …       — Иво. — Анри положил руку Приору на плечо. — Все в порядке. Тебе нужно прийти в себя. Тебе нужен отдых. — добавил он серьезно. — Мы с Марком займемся вездесущим Советом, пару дней передышки выиграем. Побудь с ней.       Иво отвернулся. Выражать благодарность не было смысла — Ришар ее видел.       — Ганс Гюлер приговаривается к смерти через сожжение. Приговор в исполнение привести через неделю. Позаботься, — в голосе Иво снова прорезались нотки безумия. — чтобы это были худшие дни его жизни.

      ***

      Мартен наблюдал, как его идеально чистый, отполированный стол окропляют капли крови, просачивающиеся сквозь бандаж. Перестарался. Явно. Устало вздохнув, мужчина достал из ящика начатую когда-то давно бутылку виски, плеснул в стакан. Янтарная жидкость прекрасно отражала измученное недосыпами и нервным перенапряжением бледное лицо.       Он остался один. Совсем один. Теперь уж наверняка. Иво не отличался открытостью или теплотой, прежде всего он хотел видеть себя профессионалом, достойным Приором Инквизиции. Поборником человечества. А потом уже (с не менее высокими требованиями) — достойным партнером и хорошим человеком. В действительности же, он был дураком.       Сначала Лу. Единственная, кому он открылся. Единственная, кто пробилась сквозь железный занавес. Не справился, потерял. Теперь друзья: одного он избил, второго послал выполнять за него работу вместо того, чтобы позволить поехать к дочке. Руководитель из него тоже дерьмовый: Мартен даже не соблаговолил справиться о самочувствии Кея, который надорвался, пытаясь смягчить его, Иво Мартена, ошибки.       Самокопание прервал звук селектора. О, точно, он еще и Даниэль жить не дает.       — Месье Мартен, к вам месье Гране. — испуганно сообщила Даниэль.       Иво напрягся, велел пропустить врача.       — Так и знал. — с теплотой улыбнулся Жак, переводя взгляд с бутылки на Приора. — Это еще что? — он недовольно нахмурился, заметив кровь.       — Лу…?       — Все в порядке. — Иво не заметил, как Жак уже склонился над его рукой. — Приходила в сознание ненадолго, а так спит, восстанавливается, организм сильно истощен. Если пойдет хорошо, то к концу недели можно снимать со снотворных, начинать стационарное лечение. Которое нам втроем еще нужно согласовать … — устало выдохнул Жак. Последнее его явно не радовало.       Иво незаметно улыбнулся. Впервые за неделю.       — Даниэль. — он нажал на селектор, пока Гране занимался раной. — Иди домой. — секундная пауза. — Спасибо.       Иво достал второй бокал. Жак усмехнулся, кивнул.       — Зачем пришел? — Мартен позволил себе расслабиться.       — К тебе. — просто ответил Жак, делая глоток. Врач снял очки, положил их на стол, красноречиво посмотрел на сломанный ноутбук. — Не хотел оставлять тебя одного со всем этим.       Иво молчал. Виски обжигало искусанные губы, медленно ударяло в голову, окутывало горло теплотой. Но чтобы заглушить хотя бы часть боли, нужно больше. Сильно больше. Приор сделал еще глоток, пламя перенеслось внутрь.       — Поговори со мной, Иво. — Жак внимательно следил за Приором.       Жак Гране. Человек, которому добрая половина бойцов КС обязана жизнью. Полевой хирург, знакомый с Иво лет десять. Помнящий его дознавателем, совершившего неудачную вылазку за Периметр. Сам того не зная, Гране выполнял для Иво функции отца — старше и опытнее, с большим, добрым сердцем, он давал моральный ориентир. Вот, каким профессионалом нужно быть. Вот, как надо работать. Будучи псиоником, собственных («биологических», всегда поправлял Гране) детей у него не было, поэтому он удочерил двух нестабильных девочек, в которых души не чает. Иво вдруг вспомнил, как случайно увидел его семью на каком-то околоцерковном приеме: озорные, смеющиеся девочки, так и норовящие сотворить шалость, и Жак, со смехом наблюдающий за ними. Мартена кольнуло — а, может, собственная семья — не такая уж несбыточная мечта? Если все получится. Если.       — Это правда, что сказала Бонт? — тихо прошептал Мартен, поднимая на Жака свои карие глаза.       — Я хирург, Иво. Не психиатр. — покачал головой Гране. — Девочка натерпелась. Если бы не потеря памяти, не думаю, что осталась бы в здравом уме. Сквозь такое пройти … даже представлять не хочу. Но это не значит, что она не должна тебя знать. — заметив обреченность на лице Приора, спешно добавил Жак.       — Что ты хочешь сказать?       — Самое худшее она забыла. И вряд ли вспомнит. Детально. Но самое худшее произошло только в последнюю неделю, а вылетело целых восемь месяцев. Вы же давно начали…? — прямо спросил Жак.       — Да. — Иво и бровью не повел. — Ты предлагаешь повторить?       — Я настаиваю бороться за чувства. Даже если это страшно.

      ***

      Кап. Кап. Звук капельницы уже безумно раздражал: это было первое, что слышала Лу после пробуждения, и последнее перед тем, как снова провалиться в сон. Девушка, наученная горьким опытом, уже не пыталась встать (тело и так скоро заболит, нечего еще и датчики из него вырывать), не пыталась снять уже родную повязку на глазах. Лу уже привыкла к постоянному болезненному ощущению, что-то вроде озноба, который усиливался, пока она бодрствовала: по телу словно разливался горячий, обжигающий свинец, нещадно саднил левый бок, бедра, и, неожиданно, то, что выше — как будто Лу перетрахала весь Термитник.       — Сука, больше не буду так напиваться… — первое, что сказала Лу, когда только пришла в себя.       Затем появился Жак и Элис, которые объяснили, что она в больнице после получения служебной травмы. Выяснилось, что из-за этого Лу не помнит последние восемь месяцев своей жизни, и прочее, прочее… Трудно сказать, сильно ли шокировало это Лу — постоянная «отключка» не давала толком соображать, куда там до переживаний. Лу не думала. Вообще. Только на подсознании отмечала странность — правой руки как будто нет.       — Ого, второй час в нашем мире. Рекорд. — раздался рядом веселый баритон.       Это Жак Гране, один из лечащих врачей Лу. Самый приятный из всех врачей, с которыми Лу доводилось работать: спокойный, добрый, но при этом серьезный, очень легок в общении. За те недолгие часы, когда Лу не находилась во сне, он успел завоевать ее доверие и расположение.       — Как самочувствие? Боль терпима? — продолжил он. Голос раздался совсем рядом, видимо, врач стоял прямо возле кровати.       — Голова не такая ватная, как обычно. — медленно, продираясь через каждое слово, ответила Лу. — Соображается лучше. Бок начинает покалывать. Но терпимо. Не обкалывай меня больше. — Лу повернула голову в сторону Жака.       — В прошлый раз точно также говорила, помнишь? — тоном ментора ответил Жак.       Лу нахмурилась, вздохнула. Если она бодрствовала слишком долго, ее начинала донимать уже куда более серьезная боль, от которой девушка даже кричала. Гране говорил, что это от ран и общего истощения организма, но вытянуть с помощью пси нельзя — слишком частое воздействие может пагубно сказаться на иммунитете девушки, последуют осложнения. Оставалось лечиться «по-старинке».       — Снилось что-то? — перевел тему Жак, двигая к кровати девушки стул.       — Термитник. — недовольно ответила Лу. — Нет бы хотя бы во снах из него выбраться…       — Что ты, это твоя святая обитель. — хмыкнул Жак, шурша листком бумаги. — Что-то конкретное?       — Кажется, ехала куда-то на байке… что-то такое. Думаешь, это воспоминание?       Гране не ответил. Они с Элис много раз повторяли, что у Лу амнезия из-за травмирующих событий. Что впереди будет долгая и трудная реабилитация, что ни в коем случае нельзя торопиться. До Лу только сейчас начал доходить сказанных слов.       «Крэп. Восемь месяцев.» — девушка снова легла на подушку, пока Жак что-то говорил о лекарствах. — «Нехило так стерло. Интересно, я пропустила день рождения Ирмы? Надо спросить, какой сегодня день»       Через несколько дней псионичку сняли со снотворных. Каждый день к ней приходил Жак, рядом постоянно ошивался Йонас, пару раз заглядывал Кей, но ничего путного друзья не рассказали — чтобы не шокировать информацией.       — Итак. Я попала в охрану Приора Инквизиции. — вслух рассуждала псионичка, медленно опуская ступни на пол. — Знать бы еще, что за хер этот Приор … Ну ладно. Мы с Кеем участвовали в подавлении бунта против действующей власти и чистых. Мятежники из той же шайки, что убивала псиоников… Ага. И во время мятежа меня и плюхнуло. Ну здорово.       Собравшись с силами, Лу сделала рывок во тьму, встала. Ноги были как будто пластилиновыми, неподвижная правая рука не давала сохранять равновесие. Качаясь, девушка попыталась шагнуть вперед, но тут же завалилась назад, на кровать.       — Ну что ты творишь. — недовольно шикнул на нее знакомый голос.       Лу не слышала, как он зашел в палату. Йонас приблизился к кровати Лу, коснулся ее плеча.       — Нормально? Не ударилась? — беспокойно спросил он.       — Норм.       Лу раздражало собственное бессилие. Немощность дополнялось слепотой — следующая операция по восстановлению зрения должна быть не раньше, чем через две недели, а сейчас Лу была слепая, как крот — даже без повязки ничего не видно. Лу до сих пор не смогла воспользоваться своим мобильником — он почему-то был разбит, а голосовое управление, она, естественно, не подключала. Псионичку бесило, что она не понимает, где находится, банально не знает, кто и куда ведет ее в туалет, когда она нажимает на нужную кнопку. Не знает, как выглядит. Хотя, судя по ощущениям — паршиво.       — Давай помогу тебе встать. Опрёшься на меня, походишь по палате. — словно прочитав ее мысли, предложил друг.       Лу кивнула. Очередное усилие, девушка встала, тут же завалилась в сторону, на плечо Йонаса. Хилер осторожно обхватил ее за талию, направляя и не давая упасть.       — Двенадцать шагов. — вся обливаясь потом, сказала Лу, когда они дошли до стенки.       — Гране сказал, что тебя переведут в палату побольше, как сможешь начать самостоятельно передвигаться. Так что не привыкай. — Йонас помог девушке вернуться на кровать.       — Как мило. — Лу устало легла обратно на кровать. — И когда это случится?       — Всё зависит от тебя. Если продолжишь падать, то не скоро. — съязвил друг. Лу высунула язык. — У тебя завтра Бонт?       — Ага. Первый сеанс.       Завтра начинался ее курс терапии с Элис Бонт. Лу разговаривала с ней пару раз, Бонт периодически консультировала Жака, звучала очень профессионально и строго. Лу вздохнула. Что-то ей подсказывало, что весело обмениваться шутками, как это было с Гране, они с Бонт не будут.       В назначенный час за Лу пришла медсестра с коляской, помогла Лу сесть и повезла, буквально, в неизвестном направлении.       «Она так может меня на расстрел везти, а я и не замечу» — весело подумала Рид.       Звук открывающейся дверь, в нос ударяет другой, отличный от остальной больницы, воздух. Более чистый. Без примеси лекарств. Пахло жасмином и розой. Это было так приятно, что Лу невольно улыбнулась.       — Мадемуазель Рид. — в нескольких метрах от нее раздался размеренный женский голос. — Меня зовут Элис Бонт, вы сейчас в моем кабинете, начинаем курс психологической реабилитации. — медленно, выделяя каждое слова, произнесла Бонт.       — Добрый день. Да, я знаю. — кивнула Лу, поворачивая голову туда, где, по ее мнению, сидела Бонт.       — Приступим?

      ***

      Длинные невзрачные коридоры больницы сливались в один бесконечный серый поток. Иво, как обычно, весь в черном, держал в руках белоснежный букет лилий — для нее. Шаг за шагом, он все ближе к заветной двери — откроет, и там будет Лу. Он наконец-то сможет с ней поговорить, все объяснить. Наконец-то сможет увидеть. И все будет хорошо. Осознание этого приносило радость, развивающуюся приятной теплотой внутри Приора. Совсем скоро. Вот сейчас. Они снова будут вместе.       Рука тянется к дверной ручке, но тут раздается крик. Иво замирает, оборачивается — к нему шагает Йонас. Глаза хилера залиты кровью, безумный блеск вводит Мартена в ступор.       — Йонас, что случилось?       — Она умерла! — крик хилера оглушает Приора. — Лу сегодня умерла!       Букет вываливается из рук Иво. Йонас подходит к нему вплотную, хватает за грудки. И с силой ударяет об дверь. У Иво подкашиваются ноги, но Йонас не отпускает, продолжает бить его, выкрикивая:       — Лу мертва! Ты убил ее, Иво Мартен! Ты убийца, убийца!       Иво проснулся. Судорожно дыша, сел в кровати, провел ладонью по лбу — он был весь в поту, простыни вымокли насквозь. Очередной ночной кошмар. И снова про Лу. Приор неохотно поднялся, стянул постельное белье, откинул его в сторону, направился в душ. Теплая вода привела Иво в чувства, он выжал напор до максимума, черная грива мгновенно намокла. Мужчина положил руку на кран.       Иво последовал совету Гране, на следующий же день приехал в больницу. Узнав номер нужной палаты, он, вместе с Баретти и свежим букетом, зашагал к Лу.       «Скорее всего, она спит. Но просто посмотрю на нее. Может, стоит оставить сообщение?» — размышлял Приор.       — Куда это ты намылился? — остановил его голос Йонаса.       Псионик стоял перед ним, скрестив руки на груди, перегораживая проход. Светлые брови нахмурены, губы плотно сжаты — всем видом показывает, как он не рад видеть здесь Мартена.       — К Лу. — спокойно ответил Иво.       — Она спит. И понятия не имеет, кто ты. — тут же добавил Йонас. — К счастью.       — Я знаю. Я просто хочу увидеть ее. Попробовать поговорить. — игнорируя колкость, произнес Иво.       — Зачем? — продолжил Йонас.       — Потому что я люблю ее. — чуть тише ответил Иво. — Месье Бэр, пожалуйста, отойдите в сторону.       — И не подумаю. — Йонас шагнул к нему, Иво почувствовал, как напрягся Баретти. Псионик наклонился к Приору, голубые глаза злобно уставились на него. — Лу самостоятельно ходить не может. Ее пичкают таблетками, чтобы она от боли не померла. Она ничего не видит. Правая рука навсегда покалечена, дай бог ложку сможет держать. Спрашивала, какой сегодня день, потому что боится пропустить день рождения Ирмы. — против воли Йонаса, его голос дрогнул. — Лу не знает … не помнит. Что Ирма мертва. Не знает, что Тома в тюрьме. Не знает тебя, месье Мартен. Она каждый раз просыпается и пытается понять, что случилось? Как она оказалась в больнице? — Йонас отпрянул, презрительно посмотрел на инквизитора. — Что ей дала твоя любовь, кроме боли?       Иво вывернул кран. Поток холодной воды вернул его в реальность. Надо работать. У него много работы.       Приведя себя в порядок, Иво сел за бумаги. В кабинет тихо вошел Кей, Мартен даже не удостоил его взглядом. Писк будильника. Приор выдвинул полку, достал нужную таблетку, быстро выпил, вернулся к работе. К полудню ему позвонил Ришар — пора выезжать, все готово. Иво отложил в сторону папку с кандидатурами на должность второго охранника — он посмотрит их сразу после возвращения.       Машина остановилась на пустыре, окруженным лесом — слишком живописное место для казни. Особенного такого человека. Увидев Мартена, Ришар кивнул, указал на Гюлера — тот, как полагается, был привязан к столбу, кляп во рту не давал ему возможности последний раз уязвить Приора.       — Давай. — короткий приказ, после чего солома под Гюлером загорелась.       Иво смотрел, как дергается, пытается улизнуть от пламени тело, но неизбежно проваливается, отчего одежда на нем трескается, сползает, оголяет кожу, делает ее беззащитной перед пламенем. Сквозь кляп слышно мычание.       — Что с тобой?       У Констанции было какое-то чутье — она всегда появлялась в самые отвратительные моменты жизни Иво. И вот сейчас, она, как всегда, без предупреждения ворвалась в кабинет, застав сына за очередным бокалом виски. Женщина хмуро оглядела его, поджала губы, заметив царапины и пластыри на лице.       — Почему хилеры не исправили это? — продолжила она.       — Потому что я не захотел. — лениво ответил Иво, делая глоток.       — Почему?       — Чтобы хоть что-то от нее осталось.       Мартен прикрыл глаза, отвернулся. Не сейчас. Он слишком раздавлен, чтобы противостоять ей. Пусть уйдет. Оставит его в покое.       — Ты Приор Инквизиции. Ты не можешь позволить себе страдать из-за какой-то обертки. — пропитывая ядом каждое слово, сказала Констанция.       — Не смей о ней так говорить. — Мартен встретился взглядами с матерью, пара карих глаз внимательно глядели друг на друга. Иво не выдержал, вздохнул, отвел взгляд первым.       — Иво, брось. — нащупав слабость, лазейку, тут же пошла в атака Констанция. — Ты же знаешь, что такое невозможно. При твоем-то положении. Статусе. Интрижка с охранницей? Банально, но сойдет. Для здоровья полезно. Но не больше. Не это. — она ткнула в него пальцем.       — Я не ожидал услышать другого от человека вроде тебя. — усмехнулся Иво. — Я люблю ее. Люблю ее. И не чураюсь, не стыжусь своего чувства, как бы тебе не было противно. Я люблю псионичку, мама. И хочу быть только с ней.       Констанция резко отпрянула, скривилась. Женщина встала, подошла к столу Иво, оперлась на него.       — Ну и что с ней стало, Иво? — нарочито-мягко спросила она. — Где она сейчас? — скула мужчины дрогнула, Констанция поняла, что попала правильно. — Ты не понимаешь. В твоем положении, чувства — непозволительная роскошь. Ты Приор, Иво. На тебе огромная ответственность. За судьбу человечества. За судьбу тех, кто близок к тебе. Любишь ее — оставь в покое. Оставь в безопасности. В твоей жизни нет места чувствам. Только политика.       Волдыри покрыли тело Гюлера, делая его неузнаваемым. Он почти перестал метаться, позволяя языкам пламени добраться до всего. Иво посмотрел на Ришара, вытянул руку — инквизитор вложил в нее пистолет. Иво прицелился. Вскинул курок. Выстрел. Голова Гюлера разлетелась на части, часть черепа тут же съело пламя. Констанция права. В его жизни нет места чувствам. Только политика.