Исчезнувшая

– Когда это началось? – коротко спросил Иво, усаживаясь в машину. Мартену не требовались пояснения или аргументы – выражение лица эмпатика говорило само за себя. – Примерно час назад. Я сразу позвонил Лу, но она не брала трубку. Потом поехал в Инквизицию. – выдохнул Кей. Псионик старался сосредоточиться, настроиться на «волну» Лу. Он прикрыл глаза. – Кей? – скрывая волнение, спросил Иво. – Частота и глубина похожа на шок. Слишком высокий градус. Или сильное переживание. Внезапное беспокойство. – псионик открыл глаза, покачал головой. – Больше не уловлю. Иво кивнул. Мужчина старался не поддаваться панике. С Лу должно все быть в порядке. Да, ранена, но несерьезно. Угрозы жизни нет. Близкие тоже в порядке. Переворот удался. Что могло с ней случиться? Ничего. Все под контролем. Кей постучал в дверь. Тишина. Еще раз. Позвонил. Парень сделал глубокий вдох, просканировал ближайшее пространство – пусто. Псионик нахмурился, посмотрел на ручку – цела, квартира не взломана. – Месье Мартен, в квартире пусто. – потеряно произнес эмпатик. – Вызываем подкрепление? Чтобы проверить… – Спецназ. – сухо, начиная терять терпение, перебил Мартен. – Открывайте дверь, Стоун. Сами разберемся. Дверь оказалась незапертой, ручка легко поддалась на нажатие Кея. Следов погрома в квартире не было. На кухонном блоке стоял стакан воды и пустая ампула из-под обезболивающего. Кровать смята. Как будто хозяйка отлучилась на секунду и вот-вот должна вернуться. Из картины выбивался только разбитый телефон Лу, лежащий у порога. Иво наклонился, поднял его, девайс все еще работал. Мужчина переключил голограмму, открыл переписку с ним. Судорожно выдохнул. Достал свой собственный телефон, набрал Вейсс. – Даниэль, мне нужны записи с камер наблюдения в квартире Лу, а также записи из ее подъезда. Кто входил и выходил. Сейчас. И вызови ко мне Марка.

***

Лу сначала подумала, что бредит. Какого черта здесь делает Гюлер? И, вообще, где это «здесь»? – Что вы здесь делаете? – не желая разгадывать загадки, прямо спросила девушка. Лицо бывшего инквизитора перекосила червивая улыбка. Гюлер подошел к кровати, где лежала Лу, посмотрел на наручники, хмыкнул, снова перевел взгляд на псионичку. – Вы уверены, что задали правильный вопрос, Рид? – хмыкнул он, присаживаясь на корточки. Лу видела, как бегают его маленькие темные глаза. – Где я? – не сводя с него взгляда, пытаясь сфокусироваться, спросила Лу. Гюлер не ответил, еще раз выразительно посмотрел на цепи, затем резко поднялся, схватил Лу за левую руку и вколол блокатор. – Ублюдок, уберись! – закричала девушка, но Гюлер крепко вцепился в нее и не отпустил, пока не вколол все до конца. «Сука, только блокатора не хватало» Девушка одарила Гюлера взглядом, полным ненависти. «Значит, это был он. Похитил меня? На кой черт? Хочет обменять обратно на должность?» – размышляла девушка. – Лицо попроще, Рид. – хмыкнул он. – Мера предосторожности. – он кивнул на шприц. – Мало ли, что вы учудите. Кровать сломаете еще, придется вам на полу спать, можете простудиться. – Мать твоя простудилась, когда тебя увидела. – почти прорычала Лу. Гюлер дал ей пощечину. От удара лицо Лу аж развернуло, левая щека тут же загудела. Лу снова посмотрела на бывшего инквизитора, тот облизнул нижнюю губу языком, нахмурился. – Мартен так и не смог приучить тебя к этикету. Хотя, чего ожидать от шлюхи из Термитника. Ну ничего. Я за тебя возьмусь. Итак, – Гюлер склонился над ней. – Что ты сказала? – Иди нахуй. – Лу плюнула ему в лицо. Что происходило потом, псионичка помнила очень смутно. Первым точно был удар в челюсть. Потом, возможно, в живот. Гюлер что-то шипел, но Лу не слышала – собственный крик боли оглушил ее. В глазах снова помутнело, комната начала расплываться, и девушка снова отключилась. К счастью.

***

– Что с рукой? – спросил Гюлер, медленно выдыхая табачный дым. Девушка снова пришла в себя спустя несколько часов. Он уже начал переживать, что перестарался и забил ее до смерти, но старое доброе ведро холодной воды сделало свое дело – окатил, и тут же очнулась. Умылась заодно. Он кинул ей старое полотенце, чтобы псионичка стерла кровь. Девушка не с первого раза нашла его, как будто не видела, делала все на ощупь. Гюлер удивился: что с ней могло произойти? Это так блокатор действует? – Повздорила с пирокинетиками прошлой ночью. Не дала сжечь магазин. – хмыкнул девушка, осторожно ощупывая руку. – Откуда бинты? – Гюлер кивнул на перевязанное туловище. – Выполняла свою работу. Вам не понять. – процедила псионичка. Гюлер ухмыльнулся. Мерзкая девчонка. Довела его, теперь лежит, вся такая избитая, жертва. Еще будет учить его, Ганса Гюлера, работе. Бывший инквизитор снова посмотрел не нее, отметил, что даже со следами избиения лицо остается привлекательным. Черт, сука. Все она. Все она. – Мне нужно обрабатывать швы. И руку специальным раствором. Иначе загниет. – спокойно сказала Лу. Даже не боится его. – Что-то еще? – издевательски скривился Гюлер. – Капли для глаз. Чтобы восстановить зрение после использования телекинеза. И шею твою на виселице. – разбитыми губами улыбнулась девушка. Гюлер тут же вскочил, замахнулся. Рид закрыла глаза, напряглась, приготовилась к удару. «Уже не такая безбашенная. Хорошо» – отметил про себя Гюлер, так и не ударив. Мужчина покинул подвал, закрыл на задвижку дверь, и рухнул на диван, стоявший неподалеку. – Мерзкая девка. – чуть ли не плача, выдохнул он. Ганс Гюлер не знал, что ему делать. Иво Мартен, которому он так верно служил, которому он так старательно вылизывал зад, просто взял и унизил его перед элитой Инквизиции! И за что? За то, что нашептала ему эта змея Рид? Гюлер не осуждал то, что Мартен трахает псионичку – он бы сам очень даже хотел ей присунуть, но та забрыкалась. Но слушать ее? Эту дрянь мутантскую? Мартен совсем что ли? Озлобленный на весь мир и конкретно на Лу Рид, Гюлер засел в баре, параллельно наблюдая за выступлениями Приора и Юнала. Чудно, еще и без Викария остались. Чудесный день. Когда Гюлер вернулся домой, он полез в свой стол за папкой с данными Рид, посмотрел адрес. Алкоголь и злость заставили его действовать импульсивно: с наступлением темноты Гюлер приехал к дому Рид, постучал. У него не было никакого плана, ничего – он просто хотел посмотреть на нее. Увидеть в ее глазах раскаяние. Но вместо этого она довольно, даже счастливо улыбалась, глядя в телефон. Гюлер не сдержался, ударил ее служебным шокером, который еще не забрали. На лестничной площадке послышался звук поворачивающегося в замке ключа – кто-то выходил из квартиры. Гюлер запаниковал и схватил Лу, спешно выбежал к машине, затолкал туда девушку и привез к себе. Запер внизу, в подвале. Гюлер понятия не имел, что с ней делать. На следующее утро, когда до него дошло, что он натворил, исправлять было поздно – Рид очнулась, вернуть назад не получится. И что вообще с ней делать? Убить? Гюлер вздохнул, затянулся догорающей сигаретой. Убивать ее ему не хотелось. Он никогда никого не убивал. Даже приговоры такие не выносил, а самому это сделать… Бррр. Черт, в каком же он дерьме.

***

Иво снова и снова перечитывал сообщение Лу, которое она так и не успела ему отправить. «Советники очень озабочены твоим здоровьем. Особенно Монтепен. Как ты?» «Не спится. Хочу к тебе. Монтепену привет» Записи с камер показали, как Лу ворочалась в кровати, затем вколола себе препарат. Вот она берет телефон. Читает его сообщение. Улыбается. Печатает и идет открывать дверь. До двери камера не достает, видно лишь кусок, как девушка заваливается назад, роняет телефон и исчезает в дверном проеме. – Месье Мартен. – робко позвала его Даниэль. Иво пересмотрел эту запись несколько раз. Изучил каждую деталь. Промотал каждую секунду. Лишь бы что-то найти, хоть какую-то зацепку. Ничего. Совершенно ничего. Лу просто пришли и забрали. На его любимую напали, похитили, пока он сидел в кабинете и переворачивал бессмысленные бумажки. – Месье Мартен, камеры в доме или возле подъезда Лу отсутствуют. – несмотря на его молчание, сказала Даниэль. – Я попробую найти сеть местных магазинов, у них должна быть своя система видеонаблюдения, Термитник же. Иво кивнул, заново запуская запись. Лу улыбается, когда читает его сообщение. Так же, как улыбается, когда видит его. Или целует. Или обнимает. Вот она. Это очаровательная улыбка, которая сводит Мартена с ума. – Спасибо, Даниэль. – привычно-безразличным тоном ответил Мартен. – Иво… – секретарь, стоявшая за его спиной и наблюдающая бесконечный повтор записи, положила свою руку ему на плечо. – Мы найдем ее. Обязательно найдем. Иво кивнул, закрыл компьютер, встал из-за стола. Нужно продолжать работу. Вскоре пришел Марк. – Я провел допрос Киньяра и Маркса. Никаких распоряжений по захвату Рид у них не было. – первым делом сказал Жонсьер. – Нужно повторно допросить Бэр, она одна из лидеров Манифеста. Мартен показал Марку запись, Жонсьер нахмурился. – Нападать в таком положении. Трус. – презрительно бросил он. «А я идиот. Отпустил главного врага Манифеста после революции в Термитник, где ночью ее чуть не сожгли» – думал Иво. Надо было оставить ее в больнице, в палате. В безопасности. Или настоять на Инквизиции… Оставить охрану возле ее дома. Он не досмотрел. Не подумал. Не побеспокоился. Просчитал все шаги, чтобы свергнуть Жана-Франсуа, но не удосужился удостовериться в безопасности собственной возлюбленной. И кто он после этого? Халтура. Халтура! Быть Приором для него важнее, чем быть любящим, заботливым партнером. Важнее, чем быть Иво Мартеном. «Она не задумываясь прыгнула под пули из-за меня, а я ее предал. Предал. Я не заслуживаю такой любви. Я не заслуживаю тебя, ангел» – Стоун, у вас сегодня выходной, не имею права вызывать … – С радостью сопровожу вас, месье Мартен. – тут же ответил эмпатик. Кею тоже было плохо. Он переживал за подругу и хотел помочь ее найти. Он уверен, что Лу жива. Кей пытался уловить еще какие-то ощущения, но бесполезно. Что косвенно было хорошим признаком, значит, ничего страшного с ней сейчас не происходит.

***

– Меня же уже допрашивали. Не запомнили? – съязвила Ирма, едва Мартен вошел в камеру. Бэр во всем призналась еще Жонсьеру. Однозначная виселица, без вариантов. Приор смотрел на девушку, которая чуть не пристрелила свою собственную подругу, чтобы добиться своего. И сделала бы это еще раз, был уверен Мартен. – Меня интересует дальнейшие распоряжения манифестантам. Были ли указания предпринимать какие-либо действия, в случае провала? – проигнорировал колкость инквизитор. Ирма рассказала то, что он и так знал: кто за что отвечал, к кому прислушивались больше. Как распределяли обязанности по ведению толпы. Мартен уточнил детали, связанные с церковниками, кто за кем следил, кто из Инквизиции был под наблюдением. Дошло до Лу. – То есть, в случае оказания сопротивления со стороны Лу, Манифест бы оказал давление на ее мать? – безэмоционально спросил Приор. – Да. – спокойно ответила Ирма. – Лу знала об этом? – Узнала в ту ночь. Я ей сказала. Но не подействовало, постель с чистым дороже матери, как видите. – сквозь зубы процедила Ирма. Иво никак не отреагировал на выпад. Лишь в очередной раз удостоверился, что виселица – самое то для Бэр. – Были ли указания непосредственно на счет Лу? – продолжил он. На лице девушки мелькнуло непонимание. – Например, распоряжения ворваться к ней в квартиру, избить, похитить, причинить какой-либо вред? Оказать той или иной вид давления. – Вы за зверей нас совсем держите? – вспыхнула Ирма. – Нет, не было. – она осеклась. – Я о таком не слышала. – А распоряжения оставляли? – Нет! – гневно выпалила она. – Я люблю свою подругу, месье Мартен. Даже несмотря на то, что она стала подстилкой палача. – И поэтому выстрелили в нее. – спокойно заметил Иво. – Я стреляла в вас. – глаза Ирмы налились кровью. – Пуля предназначалась вам, Иво Зола. Вы должны были умереть тогда. Ирма отвернулась. Ей не сообщили, что Лу жива. Свидания с братом и близкими были под запретом. Впрочем, со стороны Йонаса просьб о встрече и не поступало. – Жалеете, что выстрелили? – Я жалею, что потеряла подругу из-за Палача. Что не попробовала отговорить от работы на КС. Может быть, тогда бы вы не запудрили ей мозги, не использовали ее как щит, как игрушку на ночь. – Вы не ответили на вопрос. – Лу приняла решение сама. – на глазах Ирмы заблестели слезы. – Она не знала, что ее ждет, она не знала, что лишь очередная на твоем пути. Но решила все сама. – Манифестантам был известен адрес проживания Лу? Назовите имена тех, кто знал ее адрес. – решил закончить допрос Иво. Кей, слышащий все через стекло, сочувственно посмотрел на вышедшего из камеры Мартена. Эмпатик ощутил подавленность на фоне разрастающейся тревоги. – Проверить этих. – Мартен передал список подошедшему Жонсьеру. – Половина из них либо мертва, либо в камерах. – Значит, первым делом допросить их. Подключи Ришара, введи в курс дела. – Будет сделано. Иво посмотрел на часы, покачал головой. Он, как никто другой знал, что для Лу критична каждая минута. Жертвы похищений долго не живут. Любое промедление может стоить жизни. Но у него нет никаких зацепок, никаких догадок, как можно ее найти. Собственное бессилие пожирало его изнутри, а слова Ирмы только усиливали это чувство.

***

К вечеру следующего дня ничего не изменилось: манифестанты не знали ни о каких планах на организованное похищение Лу Рид, а те, кто еще не сидел за решеткой, найти пока не удавалось – Даниэль наводила справки в моргах. По списку подозреваемых, и по Лу. Ситуация усугубилась, когда в администрацию Мартена начали поступать звонки от близких Лу. – Месье Мартен, охрана задержала Йонаса Бэра, он пришел узнать по поводу Лу… – Пропусти. – устало выдохнул Мартен. Он толком не спал. Проверял отчет за отчетам, искал по базам манифестантов, изучал записи с камер других районов на предмет подозрительных машин – ничего. Ни одной зацепки. Когда сдавали нервы, Мартен принимался за свою обычную работу, привычная рутина странным образом расслабляла – эти дни Иво был продуктивен как никогда. – Где Лу? – вместо приветствия спросил Йонас. Хилер мрачно смотрел на Приора, подметил, что выглядит тот плохо. Как будто заболел. Иво указал на кресло напротив, Йонас решил не устраивать сцен – просто сел. – Лу пропала. – коротко сказал Мартен. – Ебать новость. Я знаю. Мы заметили. – процедил врач. – Где она? Иво поднял глаза на псионика. Йонас насторожился – в глазах не было прежнего блеска силы, уверенности, наоборот – Приор Инквизиции был растерян. Даже напуган. – Совсем пропала? – тихо прошептал Йонас. Он из Термитника. Он хорошо знает, чем заканчиваются подобные истории. Иво молча показал ему запись с камеры. Поделился предположениями насчет манифестантов, опустив только допрос Ирмы. Йонас покачал головой. – Зачем им это? Все же кончено. – Наказать. – просто ответил Иво. Он обдумывал это сотни тысяч раз. – Если это так, то Лу сейчас болтыхается в какой-то сточной канаве. Без головы. – врач нахмурился еще больше, покачал головой. Не выдержал, встал и принялся ходить взад-вперед. – Нет, этого не может быть. Я наведу справки, кто из отморозков тусовался неподалеку в ту ночь. Слышал-видел может. Поспрашиваю своих. Иво приподнял уголки губ. Не зря рассказал. – Спасибо, Йонас. – Приор посмотрел на хилера, тот отвернулся. – Это для нее. Не для тебя. – врач хотел было уйти, но у самого порога развернулся. – Значит, не просто секс? – А сам что думаешь? – У тебя вид как у брошенной малолетки во время пьянки. – хмыкнул врач, довольный собственной шуткой. – Значит, не просто секс. Чувства есть. – Есть. – Иво посмотрел в глаза псионику. – Вопреки общественному мнению. – Еще бы к Лу их не было. Череда встреч, звонков, финальное согласование – Мартен должен был посетить вечер в честь «Нового мира». Очередной пир стервятников. Иво уже заканчивал сборы, как вдруг раздался стук в дверь, затем вошла Даниэль. – Есть новости? – с надеждой спросил Иво. Зацепка, след, что угодно. – Нет, то есть … по поводу вечера. – потупила взгляд Вейсс. Лицо Мартена приняло привычное выражение. – Она будет там. Лично сообщила. Иво тяжело вздохнул. Только этого не хватало. Вишенка на торте. Его мать явно чувствовала, что ему плохо, поэтому решила усилить страдания. Семью Мартена нельзя назвать плохой: обеспеченные, чистые родители, стремящиеся дать своему единственному сыну лучшее. Однако отношения внутри семьи точно нельзя назвать теплыми: острыми, холодными, непростыми на грани абьюза. Но никак не теплыми. Сын Филиппа и Констанции Мартен должен быть идеальным во всем: безупречные манеры и знание этикета, блестящие оценки, статная фигура, игра на музыкальном инструменте, близкая к профессиональной. После результатов теста Иво не хвалили, а спрашивали – лучший ли он в классе. Если у кого-то был балл выше – он должен был объяснить, почему. А потом приложить все усилия, чтобы «исправиться» и стать лучшим. Его не били. На него не кричали. С ним разговаривали. Преимущественно мать. Отец нечасто принимал участие в жизни сына – он был посредником между Церковью и Советом, «был на побегушках», как говорила мать, дома старался появляться редко. Констанция не любила мужа – женщина всегда хотела попасть в Совет, но ни ее работа в администрации (хоть и на почетном месте), ни работа мужа не позволяли ей этого добиться. Тогда ставка была сделана на сына. – Это все твое влияние! – Констанция не выдержала и закричала на мужа. Первый раз на памяти Иво. Это был его последний вечер «дома». Он собирал свои вещи и готовился к переезду в cеминарию, строить карьеру в Инквизиции. Он решил это давно, возможно, здесь не обошлось без элемента бунтарства – на зло родителям, матери, которая мечтала попасть в Совет, хотя бы через сына. Отец умер, еще когда Иво был дознавателем. Когда Иво стал Приором, в какой-то мере осуществилась и мечта матери – ее стали охотно звать на заседания Совета, на светские вечера, просто в качестве наблюдателя. Чтобы если что иметь давление на Приора Инквизиции, понял Иво. Примерно в это же время Констанция заинтересовалась личной жизнью сына . Никто во всем Нью-Пари не желал знать о сексуальной жизни Иво Мартена больше, чем его мать. – Ты спишь с ним? – прямо спросила она у Даниэль, спустя несколько месяцев ее работы на Приора. Девушка потерялась, не знала, как ответить – даже на вечеринках, даже пьяные советники такого себе не позволяли. – Прошу прощения, мадам Мартен, я не имею права распространять сведения о жизни Приора. – испуганно выдавила из себя Дани. Иво тут же вышел в приемную, окинул взглядом мать. Поджал губы. – Распространение лживых сведений о сотрудниках Инквизиции грозит исправительными работами сроком до 10 лет. – тоном, от которого кровь стынет в жилах, отчеканил Иво, смотря в глаза матери. Та усмехнулась и покинула приемную. Она ждала его на вечере. Наблюдала, как он общается с одним советником, с другим, обменивается любезностями с кардиналами. Удивилась, что рядом нет помойной шавки, которую он таскает к себе в постель. Неужели одумался. Довольная собственным предположением, Констанция приблизилась к сыну. – Вижу, к тебе вернулся вкус. – вместо приветствия произнесла она, кидая презрительный взгляд на Кея. Иво все понял. Констанция знала, что ее сын не сковывает себя старыми догмами в виде воздержания и целибата – заметила, еще до его поступления в семинарию. Она наблюдала за ним во время светских вечеров, вечеринок – нет-нет, но каменная маска инквизитора менялась легкой улыбкой, чтобы завести девушку в постель. Констанция не вмешивалась – в конце концов, любовницы – это не важно. Важно – жена. Когда он нанял к себе в охранницу псионичку, Констанция вздохнула, сразу поняла, что дело закончится постелью. Ей это не понравилось. К псионикам она относилась чуть лучше, чем к собакам, а собак терпеть не могла. – Рада, что с тобой все в порядке. – сухо произнесла она тогда в кабинете. Разговор состоялся вскоре после перестрелки на приеме Сарду. – Благодарности можешь выразить мадемуазель Рид. Если бы не она, пуля бы оказалась во мне. – ровно, без единой эмоции, ответил Мартен. – Благодарить псионичку? Пффф. Это ее работа. Само собой разумеющееся. Служить чистому. – Констанция усмехнулась. – Заканчивал бы ты с ней спать, это может повредить репутации. Иво отреагировал резче, чем рассчитывала Констанция. Губы сжались, в черных бездонных глазах на секунду мелькнуло что-то, похожее на злость. Ненависть. Констанция невольно подалась назад. – Не смей. Никогда. Ничего. О ней. Говорить. – медленно, вкладывая опасность в каждое слово, произнес Мартен. Констанция заметила, что Иво выглядит хуже, чем обычно: слишком бледен, под глазами пролегли синяки, взгляд несосредоточенный, мужчина словно находился в другом месте. – Поздравляю с победой. – она изобразила на лице улыбку, подняла бокал. Он сдержанно кивнул матери. – Полагаю, эта мадемуазель Рид больше не с нами. Нашел кого-то на замену? – Информация о сотрудниках Инквизиции является секретной и разглашению не подлежит. – монотонно процедил Приор. – Иво, прошу. – словно почувствовав надлом в сыне, Констанция решила продолжить туда давить. – Я видела записи с Площади. Хорошо натренировал девчонку, молодец. Но, ты меня прости, конечно, но что ты в ней нашел? – Констанция на секунду отвлеклась, помахала кому-то рукой. – Найдем тебе другую девушку. Саманта. – Констанция мило улыбнулась подошедшей брюнетке. – Ох, прошу прощения, месье Мартен. – девушка виновато улыбнулась. Но Иво было не до неё. Приор обернулся на звук разбитого бокала. Кей, все это время стоявший позади, прикрыл глаза, пальцами давил на виски, стремясь избавиться от боли. Эмпатик сжал губы с такой силой, что проступила кровь. – Кей? – тихим, упавшим голосом спросил его Мартен. Кисти рук еле заметно дрожали. – Боль. – с усилием произнес эмпатик.

***

«Это какой-то прикол. Сон. Я сплю. Сейчас проснусь где-нибудь в больнице» – Лу лежала с закрытыми глазами, контролировала каждый вздох и выдох, иначе боль усиливалась. Девушка хотела кричать, но у нее не было сил. Левая скула горела, будто в пожаре, глаз отказывался открываться. Живот сдавливало тупой болью, как будто на нее положили бетонную пластину. Домашняя футболка промокла – швы на боку разошлись от удара, из них сочилась кровь. Лу начала стонать, чем привлекла внимание Гюлера. Бывший инквизитор недовольно хмурился, когда увидел пятна крови. – Мне нужно в уборную. И душ не помешал бы. – решила рискнуть Лу. Гюлер сомневался, но потом кивнул, видимо понял, что в таком состоянии девушка встать-то еле сможет, не то, что сбежать. Он снял с нее наручники, сделал два шага назад. – Вставай. И без глупостей. Лу потребовались все ее силы, чтобы просто сесть. Выдохнув, она спустила ноги с кровати, еще раз простонала. «Сука, как же болят швы. Ублюдок, все разодрал. Ну ничего, я тебе голову об эту стенку размажу, ты у меня еще попрыгаешь» По щекам девушки потекли слезы, но она встала. С удивлением обнаружила, что зрение относительно в норме – Гюлера она видит довольно четко. Как и камеру на стенке напротив. Решив не подавать вида, девушка сощурилась, сделала шаг вперед, устояла. – Где дверь? – продолжая играть немощную, спросила она. Гюлер довольно оскалился. – Направо. Девушка послушно развернулась, медленно закостыляла. Гюлер открыл дверь, она услышала его дыхание за свой спиной. «Как воняет, ужас» Она вышла в явно не жилой этаж. Старый черный диван стоял в нескольких метрах от двери, возле него – ванная. Прямо от дивана еще дверь, видимо, в основную часть дома. Лу старалась запомнить как можно больше деталей, не забывая при этом играть. – Дальше куда? – Налево. Гюлер проводил ее до двери, недовольно буркнул: «У тебя пять минут», и закрыл в ванной. Первым делом Лу посмотрела в зеркало. «Пиздец. Просто пиздец». Даже в Термитнике такое не делали. Только если совсем не конченные отморозки. Как Лу и ожидала, левая сторона лица опухла, покраснела от пощечины, глаз посинел. Умывшись, она осмотрела бок. Осторожно сняла остатки бинтов. Охнула. Превозмогая боль, заставила себя промыть и эту рану, чтобы избежать заражения. – Теперь рука… Правая рука была относительно цела, если не учитывать то, что Лу толком шевелить ей не могла. «Нужно принимать лекарства, иначе ничего не заживет. Но я сомневаюсь, что Гюлер предусмотрел это» Закончив все процедуры, Лу постучалась обратно, даже раньше отведенного времени. Гюлер молча отвел ее назад. Бросил взгляд на затянувшуюся коростой, но со свежими следами крови, дырку на боку, потом на практически атрофированную руку. Мерзко улыбнулся. Такую и приковывать не нужно. Почти не видит, а с такими повреждениями ничего ему сделать не сможет. Хах. Приковывать Лу обратно он не стал. «Пиздец, пережить Термитник, свергнуть психа ненормального, чтобы меня потом похитил и запер в своем подвале другой псих. Ну, охуеть» – заключила Лу, лежа на кровати. «А ведь у него нет никакого плана относительно меня» – поняла девушка, когда на следующий день/ночь, Гюлер принес ей еды. – «Да, я его пленница, но что с этим делать, как использовать в свою выгоду, он понятия не имеет» Он заходил еще несколько раз, в основном поиздеваться – Ирму казнили. Гюлер все сокрушался, что Лу лично не присутствовала на этом «чудесном зрелище» – Ничего, на твоей казни поприсутствую. Не сомневайся. – Лу одарила его такой ненавистью, что Гюлер тут же смолк. «Зря я лезу на рожон, конечно» – девушка пыталась остановить кровь из сломанного носа, но никак не получалось. Она понимала, что ей нужно как-то продержаться. Её найдут. Или она выберется сама, как только Гюлер потеряет внимание. И швы перестанут так сильно болеть. Сейчас, даже без блокатора, Лу не могла использовать свою силу – банально нет сил. Невозможно больно. Но скоро она попробует. И этому больному ублюдку мало не покажется. Вот он снова ведет ее в ванную. Лу заметила, что Гюлер как будто злее. Щеколда замка. Лу подходит к зеркалу, выдыхает, решает снять футболку – так удобнее обрабатывать раны. «В целом, пока все сносно. Если так будет пару дней, то вполне хватит на прорыв. Пока ублюдок не очухался» – Лу аккуратно промыла водой кожу под грудью, смыла остатки крови, прикусила губу, осторожно касаясь, смыла засохшую кровь с раны. Вот так. Всё будет хорошо. Звук щелчка раздался слишком рано. Гюлер так и замер на пороге, вылупив глаза на полуобнаженную Лу. Девушка тут же прикрыла грудь левой рукой, лицо исказила гримаса гнева. – Выйди, ушмарок! Пяти минут не прошло! Но Гюлер не двинулся с места. Он продолжал смотреть на грудь Лу, на торчащий из-под пальцев, неприкрытый сосок. Мужчина с каждым днем убеждался, что он в тупике. Что рано или поздно девушку найдут, а его в лучшем случае повесят. А до этого Иво Зола пропустит его через всевозможные пытки и унижения. Потому что он взял то, что принадлежит ему. Тупик. Он совершенно беспомощный. Прям как она сейчас. Совершенно беспомощная. Совершенно одна. Выразительное, красивое лицо не изуродовать даже побоями. Статная фигура, безупречная осанка сохранялись даже сейчас. Взгляд Гюлера упал на упругую, идеальную грудь. Он нехотя оторвался, посмотрел в голубые глаза девушки. Теперь там был страх. Настоящий, первобытный страх. Она поняла, что никуда не сможет деться. Что она в его власти. И что он может делать с ней все, что захочет. Гюлер улыбнулся от уха до уха, обнажая мелкие зубы, сделал шаг к девушке, та сжалась в раковину. – Не подходи! – закричала она. – Не подходи! От ее крика у Гюлера встал. Мужчина не спеша снял ремень, сбросил его, приблизился вплотную к девушке. Лу окончательно уперлась в раковину, скрестила ноги, здоровой рукой пыталась оттолкнуть Гюлера, но тот перехватил, завел за спину, заломив ее. – Я с удовольствием ее сломаю, если будешь себя плохо вести. – Гюлер навис над ней, прижался пахом. – Ну же, Рид. Столько раз раздвигала ноги перед Приором, раздвинь разок и для меня, ну? Лу закричала, пыталась вырваться, мужчина второй рукой схватил ее за шею, надавил на гортань, запечатывая крик. Псионичка хрипела, пыталась вырываться, изо всех сил сжимала ноги, но Гюлер играючи раздвинул их, уперся в нее уже твердым членом. Осталось спустить штаны. – Строптивая какая. Сама виновата. – с наслаждением выдохнул он, впечатывая затылок Лу в зеркало. Лу начала задыхаться от боли. Она чувствовала, как неприятно похолодело позади головы, потеряла ориентацию, безвольно осела вниз. – Нет, пожалуйста, не надо! – по щекам заструились слезы. – Не надо, нет! Гюлер, не церемонясь, вошел в нее. Грубо, резко, почти со скрежетом. Внутри Лу все разрывалось от боли. Еще один толчок, уже более уверенный, Гюлер с удовольствием навалился на нее, начал кусать грудь, движения участились, он почти рычал. Девушка не могла пошевелиться, сзади была стена, спереди – Гюлер. Она закрыла глаза, молясь о том, чтобы это поскорее закончилось. Чтобы она наконец-то проснулась. «Иво, пожалуйста, спаси меня. Вытащи меня отсюда»