Череп

      Всадник без головы — бич смертных душ. Призрак, приходящий с туманом из мира мертвых.       Легенда — звучащая в свете костра, наставление — предупреждение.       Колонисты оставляли ему подношения.       Солдаты молили, просили Бога отвести гнев Всадника от них.       Только Жильбер ждал его.       Прикрыв глаза Лафайет ожидает, сжимая тонкими пальцами подлокотник кресла, вслушивается.       Первым приходит холод — бледной коркой покрывая мир, заполняя воздух — после, раздаются тяжелые человеческие шаги. Всадник всегда останавливается у двери, прежде, чем открыть, переступить порог.       — Ваше Превосходительство, — приветствие, — Вас что-то тревожит? — Жильбер читает шаги — сегодня они грузные, царапающие каблуком пол.       — Индейцы, — хриплый выдох.       — Вы сочувствуете им? — Лафайет помнит — помнит запах гари и тлеющих листьев, — Это было необходимо, — он поднимается навстречу, переступая подходит.       — Жильбер, посмотри на меня, — нарушающая равновесие умоляющая просьба — широкие ладони давят на затвердевшие плечи.       — Ты не чудовище, Джордж, — непривычно близко, — Чтобы быть человеком необязательно иметь — людской облик, — нескладные, но искрение слова.       — Но ты не доверяешь мне, — Вашингтон склоняется; поймав запястья Жильбера подносит к своей шее, — Никто не верит, — по-детски прямо.       — Ложь, — Лафайет понимает, хмурится, — Ты, — он сбивается — близость, непривычная-непростительная, — Ты центр моей жизни — вселенной, — Жильбер поглаживает сухую кожу, успокаивает, — Как я могу доказать это? — кончики пальцев чертят неровную линию.       — Посмотри на меня, — повторяет Джордж, — Как на Всадника без головы, — дыхание теряется, срывается с губ.       — И без лошади, — неуместная шутка.       — Нет, — дрожащий стон. Вашингтон опускает лицо, еле слышно скулит.       — Прости! — Лафайет касается щек, — Позволь мне, — извинение. Он гладит, чуть надавливая, жестом просит.       — Ты уйдешь, как *Якоб, — болезненное воспоминание.       — Я не оставлю тебя — никогда, — скользит к скулам, — Поверь мне, прошу, — ласка.       Джордж соглашается, отклоняется, открывая шею, позволяя подхватить под подбородком — поднять.       Из ровного, окружающего горло разреза вырвался огонёк чёрного дыма — мрачная лента. Вспышка тьмы на мгновение скрывает голову, меняя её вид, превращая в череп.       Он мягко ложится в колыбель рук Жильбера.       — Он тёплый, — осторожно придерживая, Лафайет отступает.       Поведя плечом, Вашингтон инстинктивно протягивает руку.       — Доверься мне, — успокаивающая улыбка, — Что это? — Жильбер замечает отверстие — след, тронутый трещинами.       — Выстрел, — голос Джордж звучит приглушённо — тонет в поднимающемся тумане.       — В легенде говорилось о ядре, — Лафайет подносит череп к лицу, замечает неглубокие символы; переплетения узоров, словно, нанесённых острой иглой, — Индейцы оставили их? — сочувствующая догадка.       — Жизнь стала наказанием, — шорох, изменившегося мундира — нити тени пробуют свободу, путаются в шейном платке, — Я не знаю принадлежит ли она мне, — резкий шаг назад. Пламя в камине потухло.       — Почему? — Жильбер вздрагивает, но удерживает.       — Легенда, — Вашингтон кажется выше — зловещей фигурой, — Всадник способен перенять личность, если он заберёт голову, — тьма становится плотнее, больше.       — Ядро оказалось ложью — почему, это должно быть правдой? — Лафайет разворачивает череп, показывая его Джорджу, словно, это могло что-то сказать, открыть.       — Ядро — слух, — Вашингтон настаивает, — *Эйбрахам не мог предать нас — всадник должен был убить его, он никогда бы, — он замолкает, закрывая обрубок шеи тенью.       Отказывается принимать.       — Не оставил нас, — заканчивает Жильбер, он понимает; знает цену привязанности — знает то, как тяжело Джордж подпускает к себе, — Но Икабод видел печать, — тело колосса покрыто трещинами, каждое неверное слово может сделать их глубже, разрушить то, что удалось восстановить.       — Иллюзия, — Вашингтон цепляется за хлипкую надежду; ему легче принять новую, ужасающую сущность, чем осознать предательство, поражение, — Они были друзьями, — горечь.       — Больше вас никто не оставит, — Лафайет поднимает руки, подносит череп к клубку тьмы, — Обещаю, — поворачивая, опуская.       — Кому я могу доверять? — густой дым ласкает ладони, прохладой щиплет, пряча чистоту кости.       — Нам, — напоминание.       Жильбер не отпускал до тех пор, пока кончики пальцев не коснулись живой плоти — тёплой.       Облако сорвалось к потолку, разбиваясь на серые волны — растворяясь, превращая призрака смерти в человека.