О воспитании

- ...Галина Борисовна, какие у вас были отношения с сыном? - Наилучшие. Мать Никитина пришла на допрос к Штольману ожидаемо в чёрном. Но к трауру прилагалось изрядное количество золотых украшений, а также шапка из чернобурки, которую женщина не стала снимать в помещении. - Будьте добры, расскажите о ваших отношениях подробнее. - Владислав был умным, талантливым, преуспевающим человеком. Таким сыном гордилась бы любая мать. К тому же, он очень уважал меня, прислушивался ко мне. Чего же больше? - Однако жену он выбрал, не считаясь с вашим мнением? - Из чего вы сделали такой вывод? - Вы всячески дали понять нашим сотрудникам, что недолюбливаете свою невестку. Женщина поджала губы. Судя по морщинам вокруг рта, это выражение лица ей было привычным. - У Владислава были серьёзные резоны для заключения этого брака. Он изложил их своему отцу и мне, и мы не смогли с ним не согласиться. Но мы тогда совсем не знали Людмилу. - А потом узнали лучше? - Мой муж - нет, к счастью для него. А мне пришлось познакомиться с ней поближе, когда два с половиной года назад я овдовела и переехала из Вологды к сыну в Ленинград. - Ваш сын попросил вас о переезде? - Конечно. Я никогда не стала бы навязываться. В Вологде у меня была вполне налаженная жизнь и даже работа. Но Людмила ждала второго ребёнка и Владислав полагал, что им может понадобиться моя помощь. - Однако в Ленинграде вы большую часть года жили не на Моховой, вместе с невесткой и сыном, а на даче покойного академика Родницкого в Комарово, ведь так? В чём же заключалась ваша помощь? - В том числе и в присмотре за этой самой дачей, если угодно. Кроме того, я приезжала посидеть с внуком, стоило Владиславу только попросить. - С внуком или с внуками? - В моём понимании сидеть с восьми- или девятилетним мальчиком уже нет никакой необходимости, - отрезала Никитина. - А Сашенька этим летом провёл у меня почти три месяца. - И ваша невестка не возражала расстаться с младшим сыном на столь долгое время? - Ах, да что она могла возразить! - поморщилась Никитина. - Кроме того, никто не запрещал ей навещать ребёнка. - И она навещала? - Да. - Галина Борисовна, а всё-таки, почему вы столь категорично настроены против своей невестки? - "Категорично"? - Никитина пожала плечами. - Ну, что ж, пожалуй. - Отчего же так? - Я мать, товарищ следователь, и кроме профессиональных достижений я хочу... - Женщина замолчала и на короткое мгновение прикрыла глаза. - ... хотела для своего сына личного счастья, какое было у меня с его отцом. А Людмила была неспособна дать Владиславу даже тень этого самого счастья! Эта женщина некрасива, неумна, слабохарактерна до бесхребетности, начисто лишена темперамента, да и как хозяйка совершенно безнадёжна. Ума не приложу, как мой сын выдержал рядом с ней девять лет. - Вы сказали, "неумна". Однако Людмила - кандидат физико-математических наук. Женщина презрительно усмехнулась. - От умной женщины муж не гуляет. Умная женщина умеет не только привлечь мужчину, но и удержать его неослабевающий интерес, окружить его заботой, создать дома уют, чтобы туда хотелось возвращаться. А Людмила не просто всего этого не умеет, она в этом... катастрофически бездарна. А её диссертация, которую она защищала в институте, где её отец был деканом, а потом и проректором - недорогого стоит. - Галина Борисовна, но ведь ваш сын тоже защищал диссертацию на факультете своего тестя. - А какое это имеет значение?! - ощетинилась женщина. - Владислав стал золотым медалистом, поступил в ЛЭТИ, закончил его с красным дипломом и начал учёбу в аспирантуре без всякого участия академика Родницкого. Вот о его дочери этого сказать точно нельзя... - Но вы же не будете отрицать, что академик Родницкий поспособствовал научной и профессиональной карьере вашего сына? - Я не знаю, кто донёс до вас все эти сплетни, но... А впрочем, да, поспособствовал. Протекция сама по себе не позор. - Эта протекция была весомой частью тех резонов для заключения брака, о которых вы говорили прежде, не так ли? Никитина побелела: - Откуда вы..? Как вы..? Из каких источников вы берёте вашу информацию?! - Поверьте, Галина Борисовна, у нас есть самые различные источники достоверной информации, - ответил Штольман, проведший всю первую половину дня в аудиториях и кабинетах ЛЭТИ и в очередной раз убедившийся в том, что люди с научными степенями в общем и целом сплетничают не менее охотно, чем простые смертные. Женщина напряжённо о чём-то размышляла. Потом вскинула на него светлые глаза и спросила: - И насколько далеко зашли эти ваши источники? - Галина Борисовна, вы совершенно по-разному относитесь к вашим внукам. Это ведь потому, что старший из них, Антон, вашим внуком не является? Никитина молчала, наверное, полминуты, прежде чем ответить: - Достойная у вас, однако, работа - копаться в чужом грязном белье... Да, мой сын помог академику Родницкому скрыть позор дочери. Людмилу Владислав взял с приплодом. Поэтому Родницкий был ему обязан и помогал, чем мог. Действительно помогал, с Петром Николаевичем у Владислава были прекрасные отношения. За зятя тому точно никогда не было стыдно, в отличие от... - Вам известно, кто отец Антона? - Ну, что вы! Владислав тоже не знал, это была тайна за семью печатями. Но судя по тому, как тщательно это скрывалось, отец мальчишки был очень далёк от... академических кругов. - Ваш сын изменял жене? - А разве вас это удивляет после того, что вы только что узнали? - Будьте добры, ответьте на вопрос. - Свечку я, как вы понимаете, не держала. Но Владислав был настоящим полнокровным мужчиной со всеми естественными потребностями, которые его жена была совершенно не в состоянии удовлетворить. - В голосе женщины шипело и пенилось презрение. - То есть наверняка вы ничего не знаете? - Я не знаю имён, но... Владислав неоднократно за последние два года просил меня, если кто-нибудь спросит, подтвердить, что он ночевал на даче. - Вы случайно не помните, на какие именно дни ему требовалось алиби? - Наизусть не помню, но у меня всё записано на всякий случай. - Вас отвезёт домой один из наших оперативников, будьте добры, передайте с ним список всех дат. - Хорошо. Это всё? - Нет. Как вы полагаете, а Людмила любила вашего сына? - Владислав говорил, что она его любит, смотрит ему в рот и ради него на всё готова. - А вы так не считаете? - Я считаю, что в любви между мужчиной и женщиной должно быть больше достоинства. А в рот смотреть и собака хозяину может... - Скажите, Галина Борисовна, вы кого-нибудь подозреваете в убийстве вашего сына? - Вы хотите, чтобы я назвала вам подозреваемого? Разве это не ваша работа? - Как вы полагаете, ваша невестка может быть как-то к этому причастна? Никитина посмотрела на Штольмана в крайнем изумлении, а потом вдруг рассмеялась странным лающим смехом. - Нет, Людмилу я не подозреваю, - сказала она наконец. - А вы, судя по всему, не услышали ничего из того, о чём я вам говорила. Для того, чтобы кого-нибудь убить, тем более, собственного мужа, нужен ум, характер, сила воли... то есть всё то, чего у моей невестки нет и в помине. Что она могла? Рыба снулая... Когда за Галиной Борисовной закрылась дверь, Яков Платонович перевёл взгляд на Володю, просидевшего весь допрос на своём обычном стуле в углу у окна. - Что скажешь? - спросил он. Сальников поднялся на ноги и потянулся: - Скажу, что если сынок был похож на свою мамашу, то нет ничего удивительного в том, что кому-то захотелось его придушить... А если серьёзно, то Людмилу жаль. - Жаль, - согласился Штольман, - но вполне возможно, что свекровь её недооценивает. - Ясно, что недооценивает. Людмила совсем не показалась мне дурой, да и с чего бы - при кандидатской степени и отце-академике? Ты её подозреваешь? - Конечно. Она странно вела себя в день похищения, она не может опознать убийцу, хотя видела того с близкого расстояния, от Васильева к ней потянулась ниточка, муж, вероятно, изменял ей налево и направо, после его смерти она остаётся наследницей всего имущества и хозяйкой своей жизни. Все эти факты вместе не могут не наводить на размышления... Ты в Вологду дозвонился? - Так точно. Выяснил, что наша Галина Борисовна, считающая дурой свою невестку, доцента кафедры высшей математики, и изображающая из себя Шамаханскую царицу на покое, тридцать пять лет - и до, и после войны - проработала секретарём главврача в первой горбольнице. Первый раз в двадцать лет она выскочила замуж за завхоза этой больницы, а десять лет спустя поспешно развелась с вернувшимся с фронта мужем, чтобы сделать куда более выгодную партию. - Вторым мужем стал главврач? - Даже не буду спрашивать, как ты догадался. Да, главврач Александр Витольдович Никитин, на двадцать лет старше нашей героини... Штольман поднял бровь. - Нет, конечно, мы с тобой последние, кто может осуждать женщину за роман с мужчиной намного её старше, но я скорее поверил бы в полное достоинства личное счастье, если бы она сменила главврача на завхоза, а не наоборот. - Всякое бывает, Володя. - Э-эм, Яков Платонович, - протянул Сальников, - мне так понравилась эта твоя фраза, сказанная в пятницу о нас с Риммой и о Марте с Платоном, что будь добр, не употребляй её всуе. - Хорошо, я постараюсь, - усмехнулся Штольман. - От первого брака у Галины Борисовны были дети? - Есть старший сын, Валерий Анатольевич Дюмин, 1940 года рождения, в настоящее время живёт и работает где-то на Дальнем Востоке. - А ведь брата не было на похоронах, Володя. - Да, я тоже об этом подумал. - Нужно будет спросить у Галины Борисовны, почему, и выяснить, где именно этот Дюмин живёт и работает. - Слушаюсь, товарищ полковник! Так, Штольман, ты ничего не хочешь у меня спросить? - Зачем? У тебя и так на лице написано, что вы с Риммой Михайловной утром успели в ЗАГС. Думаю, сегодня после работы мы с тобой за это выпьем... В этот момент в дверь постучали, и почти тут же в кабинет Штольмана заглянул лейтенант Лепешев: - Яков Платонович, можно? - Добрый день, Сергей Викторович, заходите. Вы командировочные получили уже? - Ещё нет. Как раз собирался, но тут позвонил оперативник, который с утра начал слежку за Бережной. Полчаса назад он её задержал, когда она пыталась сжечь мужскую рубашку за гаражами возле своего дома...