Врата закона

Ориджиналы
Джен
В процессе
R
Врата закона
Daingean
автор
Описание
Пишу медленно и не сказать что по многу. Если найдете произведение интересным, то не бейте за большие сроки выхода глав.
Поделиться
Содержание

Служебные будни

      Утро следующего дня началось с боя большого бронзового колокола, висевшего в башенке храма. Это означало, что император решил выступить перед народом. Регулус соскочил с кровати, быстро подкрепился куском хлеба с молоком, надел свои доспехи, окрашенные в чёрный с золотым и пошёл к конюшне - он должен был командовать конным заграждением. Дойдя до места назначения, он запряг своего белого коня Диллия и поскакал на площадь. Ему не пришлось долго ждать свой отряд, так что он мог в лишний раз полюбоваться красотой площади, выложенной брусчаткой из кварца. Посередине этой городской поляны стояла статуя одного из консулов -Агнеса. Он стоял в полный рост, опираясь на щит. Его плащ как будто развевался на ветру, а меч, казалось, вот-вот достанут из ножен и начнут крушить им врагов.       Площадь потихоньку заполнялась шумной массой горожан и колонов, приехавших продать свои товары. Некоторые уже начали недовольно перешептываться, когда на трибуну вышел император в сопровождении понтифика. Правитель был юношей лет двадцати, белокурым,с большими зелеными глазами. Точнее глазом. Левую часть его лица закрывал металлическая маска, под которую была надета повязка, связанно это было с сильным ожогом: все органы выполняли свои функции вполне исправно, но показывать мирному народу страшные раны было бы неправильно. Одет он был, как и полагается высокопоставленному лицу в пурпурные одежды с длинным плащом, под ними виднелась кольчуга. Контраст ему составлял Алексиос. Он был уже глубоким, хоть и весьма крепким стариком с хитрыми черными глазами, одеяние которого состояло из алой накидки, которая полностью закрывала его тело. Если присмотреться, то под ней можно было разглядеть германские жёлтые одеяния, так тсчательно скрываемые плащом и простыми чарами иллюзии.       Тэмо откашлялся, постучал в микрофон - разведка, побывавшая по ту сторону Врат узнала некоторые подробности о технологиях людей, живших там, и радио начало распространяться в империи. -В суровый час, возможно, судьбоносный в нашей истории, я обращаюсь к каждому своему подданному в метрополии и провинциях.       Преисполненный глубоким чувством к каждому из вас, я говорю с вами лично, так, будто сам переступил порог вашего дома - начал Тэмо - В нашем весьма затруднительном положении практически не осталось надежды на дальнейшее существование в этом бренном мире, что заставляет предпринять крайние меры. Прибегая помощи богов, мы открыли портал в другой мир, но пока он весьма нестабилен, и мы не можем ручаться за безопасный переход большого количества граждан.       По итогу голосования сената было принята резолюция, говорящая о наборе первопроходцев, которые отправятся со мной и моим штатом за Врата. С критериями отбора вы сможете ознакомиться через некоторое время, придя к специальной комиссии. Наша первостепенная задача - изучить и подготовить новый мир к стабилизации Врат. Во имя этой великой цели, я взываю к моему народу здесь рядом со мной и к моему народу далеко за морем, считать данную волю собственной.       После речи император ещё раз окинул взглядом толпу, улыбнулся и направился в сторону лесенки, сходящей со сцены. Неожиданно среди нависшей тяжёлой тишины прогремел возглас: "Romam Romani!", после чего в сторону подиума полетела бутылка с зажигательной смесью. Пламя охватило деревянную конструкцию, но тут же было рассеяно понтификом, невесть откуда взявшийся струёй неестественно блястящей воды. Регулус подал знак к перестроения в защитную позицию, параллельно пытаясь понять откуда прилетел огненный подарок. Но ему не потребовалось много времени на поиски повстанцев - из ошеломленного скопища выбежали около 20 вооруженных человек. Они тут же ринулись к построению конницы, крича что-то об автокефалии. Центурион быстро сориентировался в сложившейся ситуации и принял решение ответить агрессией на агрессиию - опустив пики, линия стоявшая напротив мятежников понеслась вперёд. Практически все бойцы противника были убиты на месте, но буквально пара человек прорвалась черед железный заслон и быстро приближалась к императору. Тогда командир лично вступил в бой. Первый был проткнут и отброшен назад с такой чудовищной силой, что проломил стоявший на его пути столб. Со вторым, не имея второго копья и времени на разбег, Регулус был вынужден разбираться в пешем бою. Противник был неумел и пытался засыпать воина градом размашистых ударов, которые последний с легкостью отражал. Найдя окно в этой комбинации, легионер загнал свою спату в грудь врага, после чего отрубил ему голову.       - Чёрт знает что творится... Где преторианцы? Кастор, почему твоих подчинённых нет на площади? - сказал Регулус, вытирая меч. Из-за балки сцены показался человек среднего роста, одетый в лорику сегментату. Его лицо скрывал капюшон плаща, накинутого поверх брони. На поясе болтался арбалет, рядом с ним пара одноручных топоров. - Дейн, успокойся, я решил не выдвигать ребят сегодня, после вчерашней миссии они.. - Во-первых не называй меня по старому имени, во-вторых я понимаю, что бойцы тоже люди и могут уставать,но любой командир должен ставить в приоритет выполнение поставленных руководством команд. - Ладно, ладно. Отчитаюсь перед императором, когда он начнет принимать "гостей". Пока надо сопроводить его до резиденции.       Оставшийся день прошел весьма смазано: беготня с установлением личностей напавших и отправкой единственного выжившего мятежника в больницу(как ни странно этим выжившим оказался брошенный в столб Регулусом повстанец), сопровождение императора за пару десятков километров за город... Кастор был помилован, хотя в который раз его взяли "под присмотр", связанна такая маленькая степень наказания в связи с огромной ценностью претора как кадра.       Окончательно очнулся Регулус только когда сидел на крыше казармы, потягивая что-то среднее между лимонадом и вином, в Риме этот напиток называли "loci potum". Центурион на автомате начал перебирать планы на завтра, но довольно быстро перешёл к близкофилософским рассуждениям о войне и человеке.