Спокойствие. Счастье. Семья

Будучи девушкой необычной, Эда имела свои странности, не совсем понятные остальным людям. Кто-то просто принимал ее особенности, кто-то скептически фыркал и просто игнорировал их существование, кто-то даже перенимал какие-то из ее привычек, находя их если не полезными, то хотя бы очаровательными. Такой же была привычка давать дням слова. Каждый вечер девушка подводила итог, своеобразную черту, после которой она могла собираться ко сну. Такой личный вечерний ритуал, который помогал концентрироваться на завтрашнем дне. Без него день для девушки считался каким-то кособоким, неоконченным. Поэтому иногда она могла оставаться в постели долгое время, прокручивая события дня, чтобы решить, какие слова подходят ему лучше всего. Их должно быть всего три — ёмких, четких, после которых можно было бы протянуть понимающее «А-а-а» и успокоиться. Называть дни своими словами девушка начала давно, примерно через полгода после смерти родителей. Наверное, в каком-то смысле это помогло ей не скатиться в дебри клинической депрессии, когда и жить не хочется, и существование кажется невыносимым. Поняв, что в течение недели все дни протекают под девизом «Скучно скучная скука», Эда решила для себя, что должна это изменить. Не только ради родителей. Ради себя. Какое-то время после более темного знакомства с Серканом Болатом девушка забросила свою привычку — слишком сильно были наполнены ее дни событиями, даже не выделишь что-то конкретное в этой чехарде из работы и доведения господина-робота до ручки. Точнее, выделить-то она могла. Только признаться себе боялась. Селин. Серкан. Сомнения. Любовь была тем, из-за чего завертелся весь этот снежный ком — пусть это была и ложная любовь, неискренняя, привычная любовь к Селин в-девичестве-Атакан, которую Серкан боялся сбросить как любимые, но изношенные тапки. Несмотря на все немного негативные моменты, это была любовь. К другу, к детским воспоминаниям. Глядя на спящего мужа, на груди которого устроилась, сладко посапывая, их недавно рожденная дочь, Эда понимала, что любовь стала в том числе и тем, к чему все в итоге пришло. Сватовство. Свекровь. Суженый. Несмотря на то, что дни бегут с неумолимой скоростью, она помнила день настоящего сватовства как будто он случился вчера. Ее теперь-уже-точно-но-тогда-еще-не-совсем свекровь приехала к ним с тетей в цветочный и заперлась с Айфер на кухне, что-то очень долго обсуждая. Под конец их очень тихого разговора (нет, правда, даже с Фифи и ее невероятными способностями ничего нельзя было расслышать) приехал будущий жених, светясь как начищенная медная тарелка. Успокаивающий поцелуй в макушку Эде нисколько не помог — тогда она не предполагала даже, о чем мог быть разговор будущих сватов. Справедливо рассудив, что толку от очередной помолвки просто нет — от предыдущей не особо отошли, женщины посоветовали девушке готовиться к свадьбе. От переизбытка эмоций та тут же отключилась, чем изрядно напугала всю делегацию и близких. Свадьба. Секрет. Синяки. День бракосочетания Эда тоже помнила в целом довольно отчетливо, хотя воспоминания все же немного поплыли из-за впечатлений от одного секрета, который разрывал девушку весь вечер, не дав спокойно насладиться своим статусом невесты. Чтобы не уснуть от перенапряжения девушка щипала себя за правое предплечье так часто, что уже к вечеру кожа на руке заплыла розовато-фиолетовым. Жених, конечно же, запаниковал, подозревая внутреннее кровотечение, болезнь крови и еще с десяток неизвестных ей заболеваний, так что пришлось срочно успокаивать мужчину издревле известным способом — поцелуем. Поэтому, когда пришел момент говорить «Да» за столом регистрации, жених-а-потом-уже-муж чувствовал себя хорошо. Немного пьяно, но исключительно от медово-сладких губ своей теперь-уже-точно-жены. — Я покорю на любую гору и проплыву любой океан вдоль и поперек, если это станет залогом того, что я буду с тобой, — шептал мужчина, обнимая в танце хрупкую женскую фигурку в белом. — Я починю все мосты, что сломал и сжег своими руками. Потому что ты. Потому что ты — причина, по которой мне хочется жить, а не существовать. Ну как тут не расплакаться? Сила. Страсть. Союз. Выгибаясь под тяжелым мужским телом, Эда понимала, что никогда в жизни не чувствовала себя такой любимой. И даже жалко было, что в скором времени такие вечера и ночи временно закончатся. Но пока что… Хриплый от желания голос, сильные руки… Пока что можно смаковать эти моменты как самое вкусное вино (раз уж настоящее вино теперь под запретом…) Страх. Смятение. Смирение. Родов побаивались все: молодой муж, начитавшийся всяких страстей; свекровь и свекр вместе с тетей Айфер, потому что могут; сама Эда, которой просто было страшно. А что, если она не справится? А что, если что-то пойдет не так? А что, если.? Все вопросы отпали сами собой, когда женщина впервые прижала дочку к груди, вдыхая ее запах. Как она вообще могла подумать, что что-то с этой малышкой пойдет не так? Маленькая девочка с пока еще почти прозрачными волосиками была просто потрясающей, самым настоящим чудом в жизни молодых родителей. Рядом с этой прелестницей всегда уверенный господин — муж Эды — расчувствовался и смутился, чуть ли не плача, впервые взяв дочь на руки. Воистину волшебные моменты. Эда моргнула, возвращаясь из воспоминаний в реальный мир, где ее маленькая копия (пока не в натуральную величину, но то ли еще будет) доставляла неудобства своему отцу, который, еще не совсем отойдя от сна, пытался удержать от падения неугомонную младшую госпожу Болат. — Спи, Серкан, — шепотом, чтобы сильно не беспокоить мужа, проговорила Эда, подхватив малышку на руки, укачивая. Мужчина и так натерпелся ночью — сегодня была его очередь куролесить с дочерью. Даже несмотря на то, что, скорее всего, женщина спать будет мало, и день ей покажется бесконечным, она знала, что назвать сегодняшний (и любой последующий) день своими словами ей будет несложно. Спокойствие. Чувство, с которым она засыпала и просыпалась, провожала дни и встречала рассветы. Счастье. Чувство, поселившиеся в ее душе уже много времени назад, но только сейчас пустившее корни. Семья.