ПОЗОРНАЯ ДЕСЯТКА

Еще никогда в своей жизни Баки не испытывал такого шквала сладостных ощущений. Не пытаясь быть красивым, умелым и опытным, без единой мысли он будто тонул в удовольствии, не в силах насытиться прикосновениями Брока, его кожей, его губами. Почти не отлепляясь друг от друга, не разрывая объятий, не переставая целоваться, они врезались в стену, когда пытались попасть в спальню Брока. Чуть не сползли по ней, вжимаясь друг в друга, неистово и жадно лаская друг друга обеими руками. Прошедший мимо них Джек открыл дверь и вежливо кашлянул, и Брок, как по команде, потянул Баки в ту сторону, сам оказавшись у стены, а потом толкнув его к ней и таким образом перемещаясь в нужном им направлении. Баки едва замечал это: ему было все равно, ему было слишком хорошо. Все его тело сладко ныло и будто плавилось от прикосновений Брока, хотелось трогать, гладить, целовать его, дышать его запахом, лизать его напряженную вкусную шею. Баки растворялся в этих ощущениях, его больше не было — остались только жажда и радость. Он едва ли заметил, какой в спальне беспорядок, и что кроме широкой двуспальной кровати там нет ни единого предмета мебели, просто его колени в какой-то момент уперлись в ее край, и Брок толкнул его на спину, потягиваясь и играя мышцами. Под полным желания и торжества жарким взглядом его глаз Баки ловко избавился разом от штанов и белья и потянулся к Броку, обхватывая его ногами и расстегивая ремень. Брок поймал его ладони и прижал их к своему животу, гладя себя руками Баки так, словно пытался втянуть их в себя сквозь кожу, опьяняя своим терпким мужским запахом прямо через поры. Баки подвинулся еще ближе, потянулся губами к рассеченному и проткнутому штангами правому соску Брока, на автомате справляясь в это время с его ширинкой. Баки никогда еще не случалось трогать губами и языком модифицированные соски и, как ни страшно ему было даже думать о чем-то подобном, совершаемом без согласия, Брок тут же отозвался на его ласку, на посасывания и толчки языка бесстыдно чувственным стоном и, обхватив голову Баки за затылок, лишь ближе притянул его к себе, настойчиво выпрашивая еще и еще ласк. И Баки сам застонал, теряясь в потоке немыслимо ярких ощущений: упругой плоти и бесстрастного металла штанг под своими губами, узких бедер и поджарых сильных ягодиц под ладонями. — Хочешь мой член? Хочешь меня, парень? — настойчиво и чувственно, как демон-искуситель, выдохнул над ним Брок. — Хочешь попробовать меня? Я знаю, что хочешь, точно знаю. Из его уст это звучало как слова давно и крепкой любимой песни, которые можно произносить, почти не задумываясь: они сами ложатся на знакомую мелодию и встают на свои места. Баки почти растерянно отстранился, глянул в пах Броку и не разобрал десятки скабрезных надписей, не заметил множества страшных шрамов. Член Брока, как и сам Брок, был невероятно хорош и гармоничен. Все его тело кричало о своей маскулинности, дышало ей, оглушало и сбивало с толку. Баки почти ничего не соображал, готовый позволить вести себя и во всем подчиниться желаниям Брока. Он только кивнул и сглотнул, позабыв все слова. — Ах ты какой бесстыдный мальчик, — заурчал Брок, сам избавился от остатков одежды и поставил ногу на кровать рядом с Баки, а потом обхватил его рукой за затылок, зарываясь пальцами в волосы, сминая ладонью затылок, впрочем, скорее поглаживая Баки, нежели принуждая его. — Что ж, я разрешу тебе попробовать меня, но только если я смогу сам попробовать тебя в ответ. Баки кивал и тянулся к нему. Сейчас он был согласен в постели на все. К Броку влекло как на магните. Не ощущалось ни неловкости, ни неправильности происходящего. И на вкус его член был просто неописуемым. Никогда раньше Баки не казалось, что он любит сосать члены. Был опыт, которым он не гордился, и было желание доставить удовольствие Стиву, потому что объективно Баки понимал, что это приятно. Но от ощущения члена Брока у себя во рту он испытал столь острое необъяснимое наслаждение, что совсем перестал понимать, что происходит вокруг. А Брок творил с ним нечто немыслимое. Брок вылизывал его тело в ответ, вопреки своим словам не пытаясь доминировать над Баки, ласкал его везде так дурманяще сладостно и приятно. Затащив его на кровать и устроив поверх себя, так что бедра Баки оседлали его плечи, Брок творил своим ртом какую-то магию страсти со всеми его интимными местами. И в какой-то миг Баки мог уже только скулить и хныкать от желания, уткнувшись лицом в горячий член Брока, в то время как тот то настойчиво и нежно сосал ему попеременно то мошонку, то член, большими пальцами оглаживая и раздвигая анус. — Сядь назад, — подсказал ничего не соображающему от удовольствия Баки Джек и, аккуратно подхватив его за плечо, помог подняться на корточках над лицом Брока. И в следующий миг Баки ощутил его язык между пальцев. У себя в заднице. Баки запрокинул голову и закричал от силы и яркости этих ощущений. Ему было так хорошо. Ему никогда такого не делали. Задыхаясь от физической жажды, изнемогая, плавясь, тая на языке и пальцах Брока, Баки рассеянно посмотрел перед собой и увидел Джека, присевшего на корточки между спущенными с края кровати ногами Брока и планомерно, привычно и умело дрочившего ему член. Заметив, что он смотрит, Джек одобрительно улыбнулся Баки и сказал: — Он лучший любовник на свете. Гордись тем, что тебе повезло попасть в его лапы. Баки не соображал, как гордиться, он почти не понимал слов, которые ему говорят, только то, что ему не желают зла, и удовольствие, которое он получает сейчас, вполне обоюдно. И он хотел, неистово хотел тоже доставить Броку максимум возможного наслаждения. Они сплетались и расплетались телами, катаясь по кровати, и было непонятно когда и откуда возникла смазка. И в какой-то миг вынырнув из моря страсти, Баки обнаружил себя упирающимся обеими пятками в грудь навалившегося на него Брока, задыхающимся от удовольствия, потому что их бедра были крепко прижаты друг к другу, и Брок уже был внутри, и они двигались будто в танце, отталкивая и притягивая друг друга. И глаза Брока были как янтарь, как вино, и Баки был пьян им. Удовольствие кипело и бурлило в его теле: внутри и снаружи. Казалось, каждая клеточка пела, Баки тонул в радости, парил, горел, изнемогал от удовольствия и хотел еще и еще. Оплетая руками шею Брока, он без малейшего стыда призывно и жадно вскрикивал, требовательно ненасытно сжимая его у себя внутри и не желая никак отпускать. — Хочешь? — глухо и требовательно спросил голос Джека позади Брока, и тот откровенно застонал, откидывая голову назад на плечо своего друга и возлюбленного. И по мгновенному напряжению и последовавшей за ним непроизвольной агонии хаотичных толчков Баки догадался, что Джек взял Брока сзади. Но ведь он не мог… Баки же правильно понял? Он же видел почти плоский пах Джека под трусами, когда тот снял штаны. — Люблю смотреть, как тебя накрывает и крышу сносит, — с нежностью прошептал Джек в шею Броку, обнимая его сзади, а потом отступил, и кровать просела под его весом слева от них. Баки на автомате глянул в его сторону и увидел, как Джек переключает что-то на маленьком пульте у себя в руке. — О, блядь! — прохрипел Брок резко прогибаясь назад, и, с вызовом глянув Баки в глаза, вдруг за ногу рывком перевернул его на живот. Ощущение прокрутившегося внутри члена обожгло почти что на грани, но смазки внутри было так много, а движение Брока оказалось отточенным и безошибочным. А потом Баки вмяло в кровать, Брок навалился ему на спину, Жарко дыша в загривок, обхватив обеими руками грудь и живот и жадно вбиваясь внутрь бедрами, раздираемый между собственным желанием и тем, как Джек с мягким довольным смехом переключал режимы игрушки. — Джек, блядь, — прохрипел Брок между поцелуями-укусами в плечи Баки, прижимаясь мокрым ртом к его спине и крупно дрожа всем телом. — И эта робкая щекотка — это все, что ты можешь мне предложить? — Хочешь жестче? Как скажешь, жеребец, — невозмутимо ответил Джек и поменял что-то в настройках. И Баки с Броком обоих снесло, расплющило, раздавило и смяло, одновременно выдергивая, рывками унося куда-то в недостижимые выси совсем уже запредельного дикого, острого, ненормального, слишком крепкого и яростного наслаждения, разрывая их там на части, обсасывая и пожирая каждую из корчащихся от невыносимой телесной радости частей. Баки не понял ни как, ни когда, ни сколько раз кончил. Трогал ли он себя при этом, и трогал ли его Брок. Его просто скрутило и выжало до последней капли, уничтожило и поглотило удовольствием. Наверное, он потерял сознание, во всяком случае точно уж отключился, потому что, когда он открыл глаза, Брока рядом не было, где-то за стеной шумела вода, а Джек лежа читал бумажную книгу на незнакомом Баки языке. — Восстал из мертвых? — доброжелательно спросил он у Баки, увидев, как тот шевельнулся. — Не уверен, — честно ответил Баки, а потом, поскольку это казалось естественным, подвинулся ближе к Джеку и положил голову ему на грудь. — Что читаешь? — Историю восстания Спартака, разбор причин его побед и поражений, — без какой-либо эмоциональной окраски ответил Джек. Баки зябко поежился и приподнялся, надеясь обнаружить на кровати одеяло или плед, но ничего подобного не увидел. Тогда он просто зевнул и от души потянулся, невольно поморщившись от хорошо знакомого дискомфорта ниже пояса. —Брок ебет, что надо, но иногда заебывает, — знающе улыбнулся наблюдавший за ним Джек. Он лежал так расслабленно, спокойно, его могучее мощное тело излучало надежность и комфорт. И Баки, совсем не раздумывая, подвинулся к нему и положил голову ему на грудь, снизу вверх глядя на широкое суровое лицо Джека. — Брок — огонь, — тихо признал он и добавил: — Я не собирался соблазняться, а сам не заметил, как оказался… ну… здесь. — Я думаю, это феромоны, — лениво пожал плечами Джек. — И у него, и у тебя, Солдатик. — У меня? — удивился Баки. — А как ты думаешь, работает химия соблазнения? Рецепторы улавливают запах подходящего партнера, критичность восприятия снижается, управление перехватывает нижний мозг, — из-за поврежденных лицевых мышц, улыбка у Джека выходила немного перекошенной, так что сложно было угадать, она действительно грустная или просто кажется. — Все решает запах. Уж поверь мне, на что наш Брок ходок из ходоков, но так сразу он обычно из трусов не выпрыгивает. — И ты тоже так в него влюбился? Унюхал и навсегда? — спросил Баки, усиленно вдыхая собственный очень спокойный запах Джека и пытаясь определить, что он чувствует. В ответ Джек негромко засмеялся и постучал себя пальцем левой руки по переносице. — Сломанный нос. У меня вся начинка морды лица была всмятку, не только глаз, — ответил он. — Вообще никаких запахов не различаю. Так что, чем бы меня Брок не совратил в самом начале, уже много лет как я тушу с ним за его честные глаза и добрую душу. — Оооо, — глубокомысленно ответил Баки, а потом, не удержав своего любопытства, спросил: — А зачем ты вставил ему еще игрушку? Прямо в процессе. Джек немного насупился и сказал: — Ну вот такой вот я извращенец. — Все нормально, Джек, можешь сказать ему, — прозвучало от двери санузла, и оттуда явился дышащий влажным жаром Брок. — Ну или я сам скажу. Эй, Зимний, а ну брысь с моего Джека. Баки послушно скатился в сторону, заодно воспользовавшись этим, чтобы еще раз полюбоваться великолепным телом Брока. Сделать это было легко, тот был полностью наг и очевидно нисколько не смущался своего полувозбужденного состояния. Баки непроизвольно облизнулся и сглотнул, чувствуя, как его тело само собой реагирует на это зрелище. Тем временем Брок, будто напрочь забыв о нем, по-хозяйски забрался верхом на Джека, потерся своим пахом о его пах и наклонился вперед, нависая над тут же отложившим в сторону книгу партнером на руках. — Причина очень проста: мне сложно кончить, — низким мягким голосом, будто соблазняя Джека, проворковал Брок. — Могу трахаться хоть весь день, но без протечек. Джек в курсе и старается меня спровоцировать. Потому что считает, что мне это нужно. Как будто бы я мало ему в разные дырки спустил за столько лет, — Брок почти игриво ткнул пальцем в один из звездообразных шрамов на животе у Джека. — Я когда-нибудь тебя этим попрекал? — большие ладони поймали лицо Брока, погладили от бровей по вискам, зарываясь пальцами в волосы. — Засунь в жопу свое прощение, Джек. Достаточно и того, что я сам себе этого никогда не прощу, — с вполне искренней обидой огрызнулся в ответ Брок и снова обвел пальцами очертания шрама. — Я отлично помню, как сперма и кровь булькали вокруг моего члена. Череп был прав, низшему животному не следует сеять свое дурное бесполезное семя в того, кто лучше него. — Прекрати, Брок, — очень строго и однозначно нахмурился Джек. — Просто прекрати. Не возвращайся туда даже в мыслях. Смотри мне в глаза. Я здесь. Мы оба живы. Мы выжили. Мы ушли оттуда. Все хорошо. Все закончилось. От этих слов все напряженное, сведенное будто судорогой тело Брока вдруг ослабло, и он, выскользнув из ладоней Джека, уткнулся лицом ему в шею. — Джек, блядь, просто трахни меня… — глухо произнес он оттуда. — Скажи Солдатику, пускай трахнет. Я там все смазал. Не надо готовить. Я не люблю. Пусть просто трахнет. Все прекрасно слышавший Баки растерянно посмотрел на Джека, но тот просто молча кивнул и сделал движение, показывая Баки пристроиться позади Брока. И обнял своего любовника и товарища обеими руками за спину, когда тот послушно приподнял бедра и раздвинул ладонями ягодицы. У Баки даже язык не повернулся сказать, что он никогда не… что он вообще-то так не умеет. Впрочем, все казалось довольно не сложным, сам принцип был как раз ему хорошо понятен. Баки оседлал бедра Джека позади Брока и взглянул на открывшуюся его взгляду картину. Брок был несказанно хорош в любой позе, в любом качестве, он умудрялся оставаться собой, не терять ни своей хищной грации, ни акцентированной яркой мужественности. Баки непроизвольно втянул ноздрями его запах: феромоны или нет, но к Броку тянуло. Тянуло несмотря на то, что объективно сознание Баки не находило сексуальным ни вид подставленной смуглой дырки, жирно поблескивающей от смазки, ни то, как пальцы Брока вдавливались ему в ягодицы до белых вмятин. Ни прекрасно видные в такой позиции совсем простенькие, примитивные рисунки в виде маленьких членов с волосатыми яйцами и непропорционально крупными головками, из щелок в которых брызгали капли, вырезанные на его пояснице и заднице. Злые детские рисунки, оставленные рукой жертвы на теле своего мучителя, который сам выступал в их истории в роли такой же жертвы. Баки увидел, как Джек успокаивающе поглаживает Брока по спине, и решил, что должен дать им то, о чем они просят. Прикрыв глаза, он взялся за свой член и пару раз провел по нему ладонью, стараясь думать о том, что возбуждало его. И сразу вспомнилось сиденье в аэрокаре Стива, и ощущение задранной клетчатой юбки, запах шерсти, и Стива, и запах лета. Ощущения его рук, ощущение его члена в себе. Баки понял, что у него стоит так, как надо, и поспешил скорее надавить членом на предложенную ему дырку. И, черт, на мгновение задохнулся и потерялся от ощущений. Потому что это было… ну совершенно другое. Член сжало так тесно и жарко, так одуряюще прекрасно, совсем не так, как рукой, совершенно… совершенно иначе. Баки задохнулся, замер, весь поглощенный тем, что чувствовал сейчас совсем не в том месте, которое считал точкой сосредоточения своих телесных желаний. Сердце громко колотилось в груди. Он даже не заметил, когда Брок убрал ладони, и Баки сам вцепился в его бедра для устойчивости. Перед глазами все плыло. Он неловко толкнулся, и, хотя он ввел лишь головку, ему вдруг показалось, что глубже не получится, что просто некуда. Но тело хотело двигаться, и он неумело подался назад, потом снова толкнулся вперед. — Срань господня, да он девственник! — прохрипел Брок и глухо засмеялся. — Тшшш, не сбивай его, — шикнул на Брока Джек и вдруг согнул правую ногу в колене, подтолкнув Баки снизу под ягодицы. — Давай, солнышко, просто доверься нам. — Мы совратили шлюху-солдата, — продолжая посмеиваться, Брок сам подался ему навстречу. — Я больше не шлюха! — устав от того, что о нем снова разговаривают в третьем лице в его присутствии, почти рявкнул Баки и сильнее двинул бедрами. — Не слушай его, — сказал Джек и вдруг притянул Брока в поцелуй, одновременно уверенно подталкивая Баки сзади, и тот даже не совсем понял, к кому из них Джек обращался. Но просто решил послушаться. И доверился своему удовольствию, тесному жару тела Брока и настойчивым подсказкам Джека. Он трахал Брока и смотрел сверху на то, как эти двое самозабвенно целовались под ним. Закрывая глаза, он погружался в жадную радость тела и думал, что именно это ощущали все те, кто когда-либо трахал его. И Брок тоже. И… Стив. Он знал теперь, что именно он давал им. Какую простую и страстную жажду они утоляли, используя его. А, открывая глаза, он видел Джека и Брока. И грубые пальцы, зарывшиеся в темные волосы, и непроизвольное стремление их тел друг к другу. Да, это он имел Брока, но Джек толкал Баки в него, а Брок подавался навстречу настойчивее и яростнее, чем Баки когда-либо посмел бы дергать партнера к себе в такие моменты. И, нет, Баки не чувствовал себя третьим лишним, но намеренно сдерживался от того, чтобы не навалиться на Брока сверху, оставляя им иллюзию того, что они вдвоем, и близость их на двоих. Миг оргазма накатил совершенно иначе, чем когда он кончал под кем-то. И это было и непривычно, и как-то бледнее что ли? Баки даже слегка растерялся, поняв, что… ну… это все. — Не вынимай! — приказал ему Джек, скользнул под ними, сдвигаясь лицом к паху Брока, обхватил их обоих руками за бедра и зарылся лицом в пах Брока, вбирая его член себе в рот. — Да, да, да! — глухо взвыл Брок, неистово терзая руками их несвежую простынь. Мышцы его спины вздыбились, отчетливее, светлее проступили шрамы, рисунки и надписи. А потом Брок начал нестерпимо сжиматься внутри, коротко вздрагивая всем собой, пока не повалился на Джека с удовлетворенным выдохом. — Я воспользуюсь вашим душем, — пробормотал Баки и ретировался из комнаты. В ванной было все еще жарко и влажно после недавнего мытья Брока, и Баки едва смог разглядеть свое всклокоченное отражение в зеркальной поверхности двери с внутренней стороны. Он по-прежнему ни о чем не жалел, но, стоя под прохладным душем, отчетливо осознал, что здесь ему больше нечего делать. Джек и Брок делили друг с другом не только совместную историю, не только ад, который прошли вместе, не только шрамы и травмы, но нечто несоизмеримо большее. Они принимали нужды друг друга, они не держали обид. Они думали друг о друге, заботились и защищали. Баки не знал, это ли настоящие люди называли таким большим и серьезным словом “любовь”, но внезапно все его обиды на Стива показались ему такими мелочными и незначительными. Недостойными смешными капризами. Потому что он все равно хотел быть со Стивом. В его углу в комнате близнецов его ждало больше дюжины записок с признаниями и извинениями, ни на одну из которых он так и не ответил. Это теперь казалось ему таким глупым. Вся эта история с его уходом и избеганием Стива казалась глупой. Баки только знал, что он несказанно рад, что на долю их со Стивом отношений, их чувства, как бы оно ни называлось, не выпало таких чудовищных испытаний, как у Брока и Джека. Обсушившись инфракрасной сушкой, Баки вышел и увидел Брока с Джеком, тесно сплетенных друг с другом на кровати. Без одеяла они выглядели замерзшими. Баки без раздумий сходил в соседнюю спальню, которой явно не пользовались, и там, в шкафу, нашел хоть и немного колючий, но большой и приятный плед из синтешерсти. Вернулся и накрыл им их обоих. — Зачем это? — полушепотом удивленно спросил Джек. — Так уютнее, — пожал плечами Баки. — Хозяйская болонка, — пробормотал откуда-то у Джека из-под мышки Брок, про которого Баки решил, что он спит. Но ни один из них не сделал и попытки сбросить с себя покрывало. — Я, пожалуй, пойду, — сказал Баки, присев на корточки рядом с кроватью, и мягко поверхностно поцеловал Джека в торчащий наружу локоть. — Спасибо вам. — Не за что, — хмыкнул Джек. — Мы тебя просто выебали. — Вы мне очень многое объяснили и показали, — Баки улыбнулся ему, поднялся и тихо собрал свои вещи. Одевался он уже во внешней гостиной, а потом негромко притворил за собой дверь. Комната Ванды встретила его измученной тишиной. Пьетро лежал на кровати, на боку, лицом от них. Яркие белые волосы у него на затылке свалялись и выглядели запущено и неопрятно. Ванда сидела возле него на полу. Увидев Баки, она посмотрела на него опухшими красными глазами, а потом подняла левую руку и, сложив ее знакомой гусиной мордочкой, сказала: — Ты вернулся, вернулся! Прости меня, Баки. Я была не права. Мне так страшно. Я не знаю, что делать. Я устала. Прости, что обидела тебя. Баки бросился скорее к ней, подхватил на руки и прижал к себе. — Ванда, Ванда, ну что ты? Я совсем не обиделся. Она принюхалась к нему: — Только что помылся, — метко заключила она. — А до этого был с мужчиной. Не со Стивом. — Да, — признал Баки. — Хочешь, я тебе тоже ванну сделаю? И посижу с тобой? — Да, — совсем слабо и жалко согласилась она. При довольно скромных размерах комнаты Ванды и Пьетро, в ванной у них была настоящая купель. Не отпуская Ванду с рук, Баки наполнил ее теплой водой, помог Ванде раздеться и сам опустил ее туда. А потом сидел с ней рядом и пытался развлечь тем, что описывал ей, как они с Броком и Джеком играли в карты, и какие яркие на них были картинки. Баки говорил чуть преувеличенно весело, изо всех сил стараясь делать вид, что не видит, как она молча плачет. Потом очень осторожно помыл ее, спустил воду, вытер и завернул в махровый халат с капюшоном. И снова на руках отнес до ее кровати. Когда он уложил ее и наклонился, чтобы максимально невинно поцеловать в теплую щеку, Ванда вдруг судорожно обняла его и сказала: — Ты сегодня уйдешь. Насовсем. — Не уйду, если нужен тебе, — под давлением момента ответил Баки, но Ванда однозначно замотала головой. — Иди, — сказала она. — Ты все равно будешь рядом. А я… я соглашусь на предложение Чо и Старка. Я хочу, чтобы Пьетро жил. Я не могу отнять у него этот шанс. — Ты самая лучшая, Ванда, — искренне ответил Баки и крепко обнял ее. — Лучший друг и самая лучшая сестра. И очень-очень хороший человек. — И ты тоже, Баки, — совсем сонно ответила она. — Ты правильно сделал, что решил вернуться к Стиву. — Она прикрыла глаза и продолжила говорить с ним будто во сне. — Стив, он… Тем, кто не знает нас, он кажется огромным и несокрушимым титаном. Всем куклам… всем бесправным людям Земли видится, что он шагает огромными шагами, сминая старый мир на своем пути, и вместе с ним движется революция. Он несет Наташу в руке, как пылающий яркий факел. Старк и мы все - всего лишь его руки и ноги. Но его сердце — это ты, Баки. Никто этого не знает, но это так. Поэтому ты должен вернуться к нему. Потому что титан без сердца — чудовище. Баки не знал, что ей на это ответить, поэтому просто поправил на ней одеяло и погладил ее мягкие волосы. Убедившись, что она уснула, Баки прошел к своей раскладушке, по-военному быстро собрал вещи и упаковал их все в ту же сумку, с которой явился сюда. Потом снял с постели восстанавливаемое белье, убрал его в мешок, чтобы отдать в переработку, сложил саму раскладушку. Огляделся, чтобы проверить, не забыл ли чего. Записки Стива осуждающе белели на узкой консоли возле стены. Виноватые: “Прости меня, я такой дурак”, “Я знаю, что обидел тебя. Я не хотел! Баки, пожалуйста. Ты очень мне нужен. Мне нужен только ты!” Призывные: “Пожалуйста, я очень хочу с тобой поговорить”. “Баки, я не имею права ни к чему тебя принуждать, но, прошу тебя, хотя бы не избегай меня”. Даже осуждающие: “Знаю, то, что я сказал, было не правильно. Это были не те слова. Но неужели ты предпочел бы, чтобы я скрывал от тебя? Или стыдился?”, “Даже не представлял, что ты можешь быть таким жестоким. Ты же спас меня. Я не верю, что это конец”. Баки сгреб их и сунул одной кучей в сумку. Он не знал, зачем решил забрать их с собой. Ведь он в любом случае шел к Стиву, чтобы наконец поговорить с ним. Была уже глубокая ночь, и он никого не встретил в коридорах на обратном пути к комнате Стива. Три дня назад того отпустили из больничной палаты к себе, и Баки знал об этом вовсе не потому, что следил за местонахождением и перемещениями Стива, чтобы случайно с ним не столкнуться. Баки просто следил за всеми новостями о его состоянии и даже знал от одной из медсестер, что Стиву начали колоть какую-то экспериментальную сыворотку, разработанную Абрахамом и Брюсом, чтобы стимулировать восстановление тканей. На самом деле Баки всерьез переживал из-за этого. Дверь Стива привычно открылась по отпечатку его правой ладони. Внутри пахло разом и знакомо, и как-то чуть-чуть иначе, видимо система кондиционирования успела почти полностью избавиться от его собственного запаха за то время, что он здесь не появлялся. Стив спал. В свете теплой ночной подсветки из-под кровати Баки хорошо был виден его силуэт под одеялом. Когда Баки поставил сумку и стал решительно раздеваться, складывая вещи на стул, как обычно делал, Стив шевельнулся и повернулся к нему: — Ты все-таки пришел, — будто сам себе не веря сонно произнес он. — Да. И я все еще на тебя обижен. Подвинься, — Баки залез в кровать на свое привычное место. — Спи дальше. Завтра поговорим. — Баки, — с огромной нежностью в голосе ответил Стив, но Баки только шикнул на него и сердито обнял со спины, прижимаясь всем телом.