Мы идем ко дну вместе

Закрываю в дверь комнату громким хлопком, дрожу от страха и боли. С грохотом хлипкая дверь открывается и в мою комнату влетает разъяренный отчим. Удары тяжелой рукой и вязкая кровь, стекающая на губы. Глотаю слезы. — Не трогай меня, сука! — кричу я, получаю удар по рёбрам, становится тяжело дышать. Сворачиваюсь на полу, пытаясь выровнять дыхание, сплевываю кровью. Слышу громкий хлопок в коридоре и вспоминаю о коротком разговоре с Глебом. «Точно, это Глеб!» — проносится в голове и я решаю подать признак жизни на его крик: — Саша! Где ты? — разносится его голос по квартире, отчим перестаёт осыпать меня ударами и заинтересованно оглядывается на дверь. — Глеб! — кричу в ответ, стараясь найти в себе хоть немного сил, чтобы подняться. В момент Голубин оказывается в моей комнате. Он подбегает к отчиму и, не раздумывая, прикладывается кулаком по его лицу. Парень наносит еще несколько ударов, когда отчим падает на пол, и Глеб оставляет его. — Ублюдок! — ругается Голубин, — еще раз ее тронешь, я тебя нахуй убью! — он бросает последний взгляд на мужчину, подходит ко мне и присаживается на корточки, — малышка, ты как? — Забери меня отсюда, — слезы градом катятся из глаз и я крепко хватаюсь за его теплую ладонь. «Держи его за руку, так крепко, не отпускай» — твержу сама себе в мыслях. — Иди сюда, — он тянется ко мне и легко подхватывает на руки, обвиваю руками его крепкую шею, проводу пальцами по татуировке, — ты зачем пришла вообще? — Нужно было вещи забрать некоторые, — говорю я и глупо, виновато улыбаюсь. — Так, и где они? — Глеб аккуратно открывает дверь и мы выходим в коридор. — Вон, — указываю рукой на рюкзак, стоящий на тумбочке в коридоре, — давай я сама пойду?! — Садись давай, — Глеб опускает меня на ту самую тумбочку, закидывает за спину мой рюкзак, находит у двери свою спортивную сумку и перекидывает ее через плечо, — кроссовки твои? — парень тянет мне пару моих потрёпанных кросс, согласно киваю, — обувайся. Послушно натягиваю обувь, завязываю шнурки и встаю на ноги, снова беру его руку в свою и одними губами шепчу: «спасибо». Получаю поцелуй в лоб: — Ничего не забыла? — удостоверился Глеб, перед тем, как мы покинули эту ужасную квартиру, где раньше все было хорошо. Где была мама, папа, маленькая я и счастье. Где можно было верить в лучшее. Где мы любили и ценили. Но это место уничтожено подчистую. Залито крепким дешевым алкоголем, смешанным с ебучими наркотиками, и подожен огнём ненависти. Ненависти к жизни. У меня больше нет дома. Я больше не нужна здесь никому. — Саш?! — Глеб дергает мою руку, когда мы оказываемся на воздухе, — ты в норме? — Да, спасибо, — заверяю я и притягиваю парня в крепкие объятия. — У нас до поезда еще 3 часа, что делать будем? — спрашивает Голубин, утыкаясь носом в мои запутанные волосы. — Мне бы умыться, — говорю и утираю остатки крови с лица. — Пойдем тогда магазин искать?! — Глеб внимательно осматривает мое лицо, — сильно болит? — он указывает взглядом на губу. — Нет, — честно отвечаю я, — через пару дней там ничего и не останется, — хватаю его руку снова, крепко-крепко, — идем?! Там на проспект круглосуточный магазин есть. Мы выходим на широкий пустой проспект и направляемся к небольшому супермаркету, вывеска которого светит неоном в предрассветной темноте. Заходим внутрь, на нас бросает неприветливый взгляд продавщица, явно уставшая сидеть за прилавком целую ночь. — Купим чего-нибудь в дорогу еще? — спрашивает Глеб и ведет меня к полкам с едой. Набрав полную корзину снэков и напитков, мы находим на пыльных полках пачку салфеток и направляемся на кассу. Глеб оплачивает покупки и мы выходим на улицу. — Так, давай-ка умойся и поедем на вокзал, — парень ставит вещи на скамейку и достает из пакета бутылку воды и салфетки. Он легко открывает ее и льет мне на руки ледяную воду. Умываю лицо. Вытираю запекшуюся кровь салфетками. — Спасибо, — улыбаюсь уголками губ, — мы отсюда можем пешком дойти до вокзала, минут 20, — заявляю я, прикидывая примерный маршрут в голове. — Пойдем тогда? — отвечает улыбкой Голубин, поправляет челку, спадающую на лицо, берет в руки пакет и спортивную сумку. Я же хватаю из его рук свои вещи и мы, снова схватившись за руки, направляемся по самому кратчайшему пути к городскому вокзалу, откуда уедем в неизвестность. От этой мысли сердце начинает биться сильнее и в жар бросает. Но я вновь доверяю себя Голубину и забываю совершенно обо всем. Мы идем в тишине. И каждый из нас молчит о чем-то своем. Первые лучи солнца пробиваются сквозь облака на горизонте, становится светлее и за нашими спинами розовеет рассвет нового дня.