Мы идем ко дну вместе

Выхожу из аптеки и плетусь к месту, где оставила Голубина. — Ну как ты? — присаживаюсь перед ним и начинаю обрабатывать раны на лице перекисью. — Да нормально, пройдет, -отмахивается он, недовольно щурясь от боли. — Потерпи немного, — я аккуратно прикладываю ватный диск, смоченный перекисью, — и, вообще, ты нахуя полез в это дерьмо? — недовольно фыркаю я, заканчивая с лицом. — Никуда я не лез, — шипит Голубин в ответ. — Заметно, Глеб, заметно, — усмехаюсь я и  тянусь к его рукам своими, — давай руки уже, — начинаю обрабатывать разбитые руки, — тебе бы переодеться. — Я же не на модном показе, — оглядывает свои грязные вещи Глеб, — забей. — Хорошо-хорошо, — киваю я и заканчиваю с руками парня. — Выпьем чего-нибудь может? — предлагает блондин и встает с места. — Не хочется, — отрицательно машу головой я, — давай просто прогуляемся?! Все равно уже в парке. — Идем, — кивает в ответ Глеб и хватается за мою руку, но сразу же отпускает ее, — извини… — Ничего, — улыбаюсь уголками губ. Кожа горит огнём от его прикосновений. В сердце вновь полыхнуло пламя. — Саш, слушай, что на счет поехать в Москву на пару недель? — неожиданно выдаёт Голубин, когда мы идем по парку, — посмотришь город, мало ли, решишься. — Исключено, — твердо отвечаю я, — я не поеду, Глеб. Кому я там нужна? — Ты мне нужна, — он останавливается и хватает мои руки в свои. Рассеченная бровь, опухший нос, капли запекшейся крови под ним, разбитая губа. Зеленые глаза, изучающие меня взглядом. Теплые ладони. Громкое дыхание. И запутанные белые волосы. — Слушай, я…- только начинаю говорить, как меня перебивает Голубин. — Ты мне нужна любая, — уточняет блондин, — я тебя два ебаных года отпустить не могу, понимаешь? И я не могу, Глеб. Не могу и не отпущу, кажется, уже никогда. Но и допустить отношения между нами я тоже не могу. Молчу. — Саш, давай попробуем? — он заглядывает в мои глаза, касается рукой моей щеки, — я подожду сколько тебе нужно, просто скажи «да». — Ты представляешь себе это? — спрашиваю я, отводя взгляд, — я конченая наркоманка, мы не общались последние два года… у тебя деньги, любимое дело, девушки… а я сломанная, разбитая. Ты уверен, что готов к этому? Я — нет. — Ты даже выдумать себе не сможешь столько, на сколько я готов, — заверяет меня Голубин, — я люблю тебя любой, — его губы касаются моих. Чувствую во рту привкус крови и целую нежно, боясь сделать больно. Закрываю глаза, запускаю пальцы в его запутанные волосы, перебирая их. Руки ложатся на мою талию. Сминает ткань футболки длинными пальцами, скользит вниз по спине. *** Кажется, я, все еще, чувствую его руки на себе. Чувствую и жаркие поцелуи, оставленные на губах, щеках и шее. Тянусь рукой за таблетками, что лежат в кармане джинс. Глотаю сразу две и прикрываю глаза. Поворачиваю голову, касаюсь щекой холодной подушки и внимательно вглядываюсь в черты лица парня. Темнота скрывает половину его лица, но под лунным светом, все же, достаточно четко просматриваются его пухлые приоткрытые губы, плотно сомкнутые веки и, разбросанные по подушке, длинные волосы. Улыбаюсь. Какая-то непонятная тревога накрывает меня с головой. Я знаю, что все будут против. Слава, родители Глеба, московские друзья. Но что-то неводомое заставляет меня задуматься над предложением Глеба. Довериться ему и забыть этот отвратительный городишко, словно самый страшный ночной кошмар. И я прокручиваю это в голове несколько раз перед тем, как погрузиться в сон, под действием заветных веществ, что сладким дурманом бьют в голову. *** Открываю глаза, из-за яркого луча солнце, блуждающего по моему лицу. Глеба возле себя не обнаруживаю. Прислушиваюсь к шуму в квартире. Из кухни доносится тихий разговор, с лёгкостью разбираю голос Глеба и Славы. Аккуратно поднимаюсь с кровати, касаюсь босыми ногами пола и медленно плетусь туда, но фраза Михайлова заставляет меня остановиться у выхода в коридор и замереть так на какое-то время: — Блять, да ты ебанутый? — фыркает Слава полушепотом, — она через пару месяцев на герыч сядет, нахуя тебе это? — Ты меня жизни не учи, — делает замечание Голубин, — она перестанет торчать, все нормально будет у нас. — Нормально? — вспыхивает парень и с шумом бросает что-то на поверхность стола, — у нее из кармана выпало. Подумай хорошо нужно ли тебе это. Я за тебя же переживаю, придурок. Глеб молчит. Долго, затяжно так и печально. А я хлопаю себя по карманам и не обнаруживаю пакетиков с порошком и колесами. Черт! В голове проносится вчерашний конфликт с Олегом и понимание того, что стаффа больше нет. — Ну че ты заткнулся, м? — с усмешкой произносит Михайлов, явно довольный самим собой, — думал, что я тебя пиздеть буду?! — Бля, Морт, завали ебало уже, — бурчит тихо Глеб, — и не ори так, Саша спит. Вздрагиваю. — Да пожалуйста! — нарочито громко произносит Слава. Слышу приближающиеся шаги и быстро ныряю обратно в кровать. Но в комнате никто не появляется, лишь хлопает входная дверь. Я набираюсь смелости и иду на кухню, где сидит Глеб, мрачный, поникший и злой.