Уродство

Место: Дом Дурслей Время: Темное время суток Возраст: Неизвестен       Многое приходилось в жизни учитывать. Происки врагов, за которыми следует пристально следить, знать, о чем каждый из них думает, что ест, в какой одежде ходит и сколько тайных карманов в них существует. Мысли друзей, что могут стать врагами или сделать неугодные вещи. Информация в том числе. Так много людей не следят за тем, о чем говорят, что думают, какие знаки своим телом дают умелому взору, не осознавая. И вот — сами того не понимая — становятся врагами. Мужчина любил, когда друзья становятся непреднамеренными недругами, становятся обязанными ему. Тогда с них можно потребовать соответствующую проступку плату. И им ничего не останется сделать, как заплатить долг. Он любил собирать долги, и сейчас…       Маггловский дом не изменился. Мистер и миссис Дурсль всегда хотели жить в районе с одинаковыми домами, одинаковыми прилизанными лужайками, фальшивыми улыбчивыми соседями, которые каждое утро выглядывают из окна ради сплетен. Быть может, это в какой-то мере было стабильным счастьем, ведь все живы, здоровые, в достатке.       Настолько спокойный район, что дверь оказалась незапертой. Настолько спокойный город. На самом деле в доме особо нечего было красть, чтобы при поимке оказаться в числе преступников. Старенький телевизор? Набор дешевого сервиза? Несомненно, магглы подобрали довольно красивый интерьер, но его красота была в ухоженности, простоте и чистоте. Он любил подобные места. Ничего лишнего, ничего ущербного, пошлого и вульгарного. Достаток измеряется вовсе не деньгами и редкой вычурной дрянью, чем балуются волшебники.       Чулан под лестницей. Место, где хранятся старые вещи, чистящие средства, поломанные вещи. Замка на нем не было, но и оттуда нечего украсть? Конечно, если не знаешь, что представляет настоящую ценность. Мужчина знал. Поэтому он вернулся в этот дом спустя годы. Чтобы убедиться в своей правоте.       Подняв волшебную палочку, он открыл дверь чулана, осветив тесное пространство магической вспышкой заклинания.       На стареньком матрасе лежал чистенький сверток с ребенком. Действительно лежал. В мыслях появилось нечто гневное, наполненное жаждой убийства, но мужчина лишь согнулся и шагнул вперед, неслышно опускаясь на матрас возле большого свертка. Это было странной заботой. Укутывать малыша таким количеством тепла и оставить совсем одного в чулане под лестницей. Но лучше, чем ничего.       Протянув руку к свертку, мужчина отодвинул часть ткани и замер. Темноту комнаты наполнил недоуменный голос вторженца: — Что за уродство?.. Место: Дневник Тома Реддла Время: Сразу после пробуждения Возраст: 16 — Впусти нас, — прошипел Гарри, и от звука его голоса дневник дернулся, распахиваясь где-то на середине и обволакивая тускло освещенную ванную комнату белесым свечением. — Впусти, откройся, мы хотим поговорить. Том с готовностью сжал свою палочку, припоминая, как и чем окончился прошлый неудачный разговор. Второй парень выглядел спокойнее, даже не вооружился, не собираясь открывать противнику сиюминутную возможность к атаке, не давать этим гадюкам шанса вновь вцепиться друг в друга. Судя по лицу «младшего», тот именно это и собирался сделать.       Оказавшись в знакомой мрачной комнате, близнецы осмотрелись по сторонам, но их окружала лишь темнота. Могло ли воспоминание спать? Куда-то отойти? Спрятаться? В любом случае, спятившего Реддла нигде не было видно. Гарри не стал ничего спрашивать у брата, понимая, что за ними могли наблюдать. Считывать их поведение, когда парни думают, что на них не смотрят. Том тоже молчал, по всей видимости, придя к тем же выводам.       Поттер-«старший» вытащил из кармана пижамных штанов заранее припрятанный блокнот и карандаш, спешно там написав: «Его здесь нет. Уходим.»       Разумеется, на это тут же отреагировали.       Братьев буквально сбило с ног налетевшее на них тело, а в лицо Тома прилетел мощный удар кулаком. Следом на его горле сомкнулись руки, без предупреждения и промедления начав сдавливать, душить. «Младший» рефлекторно захрипел, вцепившись в запястье Реддла, который одним своим видом излучал исключительное бешенство. Гарри, пережив тупую боль от удара головы об пол, подтянулся вверх и с силой вцепился в волосы недруга, притягивая того вниз и впиваясь в его шею зубами.       Эффект неожиданности распространялся не только на маггловское нападение, но и на безобразный в своем исполнении жесткий укус. Том практически сразу разжал пальцы, пораженный оперативностью уродливого близнеца, замерев на одном месте на пару секунд, а после с силой ударяя Поттера по виску, заставив того разомкнуть челюсти. Он зашипел ругательство, морщась и кривясь, на несколько мучительных мгновений выпадая из реальности, а «младший» прижал свою палочку из остролиста к горлу спятившего воспоминания.       Том Реддл тяжело прерывисто дышал, глядя на красивого близнеца с ненавистью и превосходством. — Слабак, никчемная немощь, — прошептал он на английском, обращаясь к своему тезке. — Позволил уложить себя на лопатки, ты ничтожество. Слизеринец склонился ниже, не обращая внимания на вдавившийся в шею кончик волшебной палочки. Он оседлал широкие бедра близнецов, полыхая победоносной улыбкой, словно это не его держат под прицелом, словно это не у него на шее алеет окровавленный круглый укус, и словно это не он совсем один, в темноте и забвении на долгие годы. — Будто я разрешал вам сбегать. — Будто нам нужно чье-то разрешение, — прорычал Том, не собираясь менять положение тела, в котором было легче всего проклясть противника. — И мы пришли сюда не для бессмысленных драк. — И не для бессмысленных ругательств, — огорченно прошептал Гарри, уловив приближение именно их. Он прижимал ладони к своей гудящей голове, пытаясь понять, как в несуществующем пространстве можно получать ранения и чувствовать боль. — Ты, чокнутый. Том перевел взгляд на «старшего», и его усмешка стала шире. — А я, думается мне, говорил, что изувечу тебя, едва достанешь записную книжку. Я упустил кое-что, нечто важное, — доверительно признался слизеринец, проведя пальцем по волшебной палочке из остролиста, а затем коснулся запястья хаффлпаффца, заставив того испустить еще одно взбешенное рычание. Реддл мягко обхватил его ладонью, но отнимать оружие от своего горла не стал, ласково скользнув к предплечью. — Имея такое великолепное тело, мозг станет использовать каждое возможное преимущество, так? Находить положительные стороны, облепляя безысходность желанием, так? Ведь мозг должен контролировать тело, чтобы выжить. Так? Парень улыбнулся шире, заметив, с какой злостью смотрит Гарри на эти прикосновения. Второй Поттер, как слизеринец и предполагал, внимательно слушал, совершенно не реагируя на скольжение пальцев по своей руке. Реддл распрямился, и в холодных голубых глазах мелькнул интерес. — Довольно тяжело контролировать тело, используя кандалы и проклятия. Я пытался делать это, удерживая и подчиняя, но не успел. Вкладыш, а успеваешь ли ты? — он мелодично рассмеялся, пребольно впившись ногтями в кожу предплечья, и Гарри озлобленно зашипел. — Хочешь, чтобы я перестал? Хочешь, чтобы я перестал его касаться? Именно этого? «Старший» сощурился, абсолютно не имея представления, какого Дьявола вытворяет воспоминание, чего хочет добиться своим поведением. — Я действительно кое-что понял, — мягко продолжил Том, с любопытством проследив, как по коже «младшего» скатилась капелька крови. — Столько времени на размышления отпущено, и так мало в своем состоянии я способен предложить. — Кто ты? — настойчиво спросил уродливый близнец, незаметно нащупывая в кармане палочку из тиса. — Правильные ботаники-заучки не становятся темными артефактами, они не сходят с ума в подростковом возрасте, они не говорят о Темных Лордах. — Ты это хочешь, а? — заинтересованно распахнул глаза Том. — О ком именно ты говоришь, понимаешь? — не разглядев в выражении лица Гарри того, что искал, он поскучнел. — Но, конечно, вы мне интересны вовсе не… Этим. По правде говоря, в подобном месте мне интересно все, что попадает с внешнего мира. А уж такой лакомый десерт… — Если мы десерт, то ты — лишь сгнивший кусок плесени, — по возможности спокойно парировал Поттер-«младший», скользнув кончиком волшебной палочки по груди слизеринца, и в глазах Реддла мелькнуло отвращение. — Который должен быть благодарен, обязан нам. Что о таком дерьме вспомнили, не уничтожили. Я предлагал отнести тебя Альбусу Дамблдору, и если бы не Гарри… Тебя бы здесь давно не было. — Вот оно как. Том, наконец, поднялся на ноги, отступив от близнецов на шаг назад, чтобы дать им возможность самим встать. В голубых глазах вновь появилось нечто похожее на удовлетворение, будто бы оскорбление никак волшебника не задевало. — Но это лишь означает, что вам требуется помощь, — сладко произнес Реддл, ненавязчиво протянув руку, но братья не коснулись ее, поднимаясь самостоятельно. Поэтому парень убрал конечность за спину, в очередной раз проглотив пренебрежение к своей личности. — И если уж мозг согласился поднести чудо так близко к источнику огня, ситуация становится совсем критической? «Младший» демонстративно отряхнул чистую пижаму от несуществующих пылинок, другой рукой так же демонстративно обхватывая плечи второго волшебника. Разумеется, Том понимал, насколько крепко чужак хотел узнать тайну Гарри, тайну владения Парселтангом, их существования, наличия явно знакомой Реддлу волшебной палочки. На самом деле за привычкой, Поттер успел подзабыть, насколько его брат уникальный, не просто они оба, но сам Гарри, в отдельности.       Наконец, Том посмотрел прямо в глаза слизеринца, опаляя его презрением и ответным отвращением. — К твоему глубокому сожалению, основным источником силы в нашем идеальном дуэте также является мозг, — ледяным голосом ответил тот. — Ты понял все правильно. Тело — подчиняется мозгу, и я контролирую его до последней совместной клетки, более того, способен это делать с… — Поттера прошила ярость, что он вообще использует эти омерзительные прозвища Реддла, а не имена. Идет на поводу, подчинился правилам игры этой мерзости. Слизеринец сверкнул белозубой улыбкой. Он все эти мысли видел как на ладони. «Младший» прикрыл на секунду глаза, расслабляя плечи. И тоже улыбнулся. — Считать себя последним оплотом помощи в наших поисках — твое право. Ты лишь ближайший и простой способ получить ответы, находишься под рукой. Лежишь в столе, такой бесполезный, не люблю, когда какая-то дрянь занимает много лишнего места. Гарри довольно крепко ущипнул братца в бок, пытаясь его утихомирить, но тот уже вошел во вкус и попросту отпихнул от себя кисть близняшки. — Реддл, каково быть самым легким путем? Дешевым магазинчиком информации с плохим обслуживанием? — Твой уродец несогласен, хм? Становится сложнее управлять телом? — Здесь и сейчас говорим мы с тобой, и мой брат… Подчиняется. Воспоминание из дневника посмотрело на «старшего», заставив напрячься. — Если ты попросишь меня, я дам тебе Темного Лорда. Гарри неловко поджал губы, растерявшись до крайности. Ему на самом деле не был интересен этот человек. Близняшка совершенно не объяснила, с какой целью разыскивает Темного Лорда. И с чего бы Реддлу предлагать именно уродливому близнецу? Считает, если он более мягок, то его возможно чем-то удерживать? Подчинять? Гарри не чувствовал, что у этого психопата было хоть что-то, способное заинтересовать.       Но вот интерес слизеринца к брату настораживал. Гарри мог поклясться, что видел ласковые поглаживания. Как на подобное реагировать? Ради чего, зачем, почему, почему? И ведь не спросить без ведома Тома. Они играют в факт незнания им Парселтанга, но на деле — совершенно никакой секретности. Гарри нахмурился, когда ощутил, как на его тощем плече сжимаются пальцы брата. Он хотел, чтобы «старший» ответил.       Гарри вздохнул воздух глубже в легкие, чтобы заговорить, и пальцы вдавились в кожу совершенно безжалостно. Нет. Том хотел, чтобы родственник молчал.       И это в ту же секунду вывело из себя. Тело подчиняется мозгу? Да ни в жизнь. — Дай мне то, что я хочу! — без крупицы просительной интонации приказал Поттер-«старший», выражая взглядом довольно ясную агрессию. Реддл с восторгом рассмеялся, хлопнув в ладоши. — Ты знаешь, у мозга имеется существенный недостаток, — нежно прошептал он, обращаясь к другому Тому. — Когда тело поражает инфекция, его мозг теряет способность к контролю. Юноша приподнял руку и звонко щелкнул пальцами.       Появилось странное ощущение, будто из левого глаза нечто пропало, будто слева отключили свет, сняли бельмо, облили его чернилами. Мимолетные ощущения, и «старший» не был глупым или наивным, чтобы действительно верить в них. Тьма означало только одно, и не нужно было доказательств, ведь тело чувствовалось иначе. Такое облегчение. Гарри медленно повернул голову влево, натыкаясь на пустоту. Затем опустил взгляд ниже. Еще ниже. Тома не было. Парень был один, и тело принадлежало только ему.       «Старшего» всего заколотило в припадке от потрясения, глубинного шока, буквально вывернувшего сердце наизнанку. Его, только его тело. Неискаженное, самое обыкновенное, с правильными пропорциями, настоящее, легкое, с неискривленным позвоночником, такое легкое, легкое. Гарри так же медленно поднял влажный испуганный взгляд на улыбавшегося слизеринца. Тот повел головой, словно разминая плечи. И заговорил без представлений, став в единый миг серьезным, совершенно адекватным: — Хватит игр. Для каких целей ты разыскиваешь Лорда Волдеморта? Место: Больничное Крыло Время: Странных вопросов нового опекуна Возраст: 11       Том враждебно смотрел на директора школы в окружении мадам Помфри и нескольких незнакомых врачей с больницы Святого Мунго, где недавно закатывал постыдную лживую истерику. Если мерзкие волшебники решили, что теперь смеют командовать, диктовать какие-то невнятные условия, правила, то глубоко заблуждаются! Гарри привычно вжимал лицо в шею брата, обвив его тело руками, чтобы не видеть окружающего мира. И «младший» присоединился бы к решению близняшки, но вот только на данный момент защитить их некому, нет ни покрывала, ни тесного чулана под лестницей, ни любого другого места, где можно было бы избежать настойчивых взглядов чужаков, их вопросов, требований. — Мальчики, вам ничего не угрожает, — уже совсем нетерпеливо проворчал доктор из магической больницы. Бесконечное молчание ему страшно надоело. Не помогали даже конфеты и красивая игрушка, а это уже было нонсенсом. — Мы пришли помочь. Том агрессивно оскалился, совершенно как дикий зверек, предупреждая не приближаться. Еще чего. Словно он поверит в эти лживые ловушки. Словно они не в состоянии сами выкрасть целый кулек конфет и самую красивую игрушку. Словно их можно купить. Дадли бы повелся. Но они — не разжиревшая изнеженная свинья без мозгов.       Вот сейчас, прямо сейчас их просто заманят в уличный цирк, примеряют, как выманить наружу, чтобы выкрасть, напасть, Том прекрасно видел эти заинтересованные взгляды, просто маленькое чудовище, занимательная обезьянка, уродец для удовлетворения любопытства. Будто мальчики не видели таких взглядов раньше. Будто они совсем глупые, непонимающие в жизни ничего. — Если вы продолжите играть в молчанку, нам придется…       Совершенно внезапно мадам Помфри выхватила волшебную палочку, и Поттер моментально подобрался, готовый бороться, однако женщина решительно наставила ее на своих ошарашенных подобным поведением коллег. — А ну, выметайтесь прочь! Вы пугаете детей, — недобро воскликнула та, угрожающе двинувшись на мужчин из Мунго. — С этого момента я запрещаю сторонним колдомедикам присутствовать в лечении студентов Хогвартса без моего ведома, без официального разрешения законного опекуна и моего присутствия. Альбус также вытащил палочку, пару раз изящно стукнув ею по своей ладони, и изумленные маги с негромким хлопком растворились прямо в воздухе. Том приоткрыл рот, растерявшись на пару мгновений, но затем его взгляд вновь стал недобрым, подозрительным, угрожающим. Стало быть, местные доктора в школе имеют больше преимуществ и прав, нежели сам директор? Том до сих пор не понимал странных распорядков должностей в Волшебном Мире. Странное, пугающее место.       Дамблдор, будто уловив сомнения своих новых подопечных, мягко произнес: — Если дело касается здоровья студентов, здесь даже я не в силах бороться с решениями изумительной Поппи. Что ж, я не могу сказать, что доволен поведением колдомедиков из Мунго по отношению к детям, однако свою работу они выполняют превосходно, и благодаря анализам, доктора считали кое-что странное. Старик присел на соседнюю койку, откладывая палочку в сторону под пристальным немигающим взглядом «младшего». Тот практически сразу расслабился, принимая привычный невозмутимый вид. — Сэр, — вежливо произнес Том после некоторого времени разглядывания. Никто нападать не собирался. Тем более забирать в цирк или на немедленные операции. — Зачем это все? Зачем нас отвели в больницу? Дамблдор посмотрел на Помфри, кивая, и та ответила вместо опекуна мягким спокойным голосом: — Во-первых, для проверки жизненных показателей и наличия непереносимостей, аллергии на школьную еду или зелья, состояние здоровья твоего брата нас очень тревожит. Недобор в весе в особенности. Я посоветовала многоуважаемому директору пригласить особых докторов, что лечат особые травмы, и это никак не связано с физическим здоровьем. С позволения вашего опекуна мне показали воспоминания миссис Дурсль… — женщина помолчала, обдумывая, что и как сказать дальше, чтобы не травмировать детей еще больше. — Поэтому мне бы хотелось предоставить Альбусу задать вам несколько вопросов. Конечно, только те, что я одобрила за неимением правильного доктора. Том чуть повернул голову и едва слышно прошептал на ухо братику: — Молчи, говорить буду я. Гарри прошелестел согласие, не собираясь покидать уютные мягкие кудряшки родственника. Поэтому Поттер-«младший» торжественно кивнул. Поппи отступила в сторону, к большому окну, и Альбус обозначил свое присутствие тихим покашливанием. — Мой мальчик, как ты себя чувствуешь? Подумав, Том честно ответил: — Устал. — Несколько судов в день, понимаю. Тогда я не займу много времени. Том, сколько ты помнишь из детства? — Думаю, все, — негромко произнес ребенок, совершенно не понимая, чего там вспоминать. Старик вздохнул, почесав длинную белоснежную бороду. Сказать по правде, «младшему» пришла в голову мысль, что ее было бы неплохо сжечь в качестве мести, если опекун не оправдает того восхищения, что Том испытывал к нему в суде. — В воспоминаниях твоей тети было нечто неправильное, — с осторожностью сказал, наконец, Дамблдор. — Мы просмотрели с особой тщательностью эпизоды вашего младенчества, Том. Это совершенно возмутительно, преступно, и Дурсли понесут заслуженное наказание, но этого факта мы уже изменить не в силах. Том, Петуния начала кормить тебя примерно с возраста восьми месяцев. — И что? — недоуменно переспросил мальчик. Он вообще-то привык добывать еду самостоятельно для себя и Гарри. Это не казалось чем-то странным. — Восьмимесячный малыш не способен добраться до молока или детской смеси самостоятельно, — еще мягче ответил Альбус. — Ни Петуния, ни Вернон не озаботились вашим пропитанием, видимо, просто неосторожно забыв, — старик чуть сдвинул брови к переносице. Убить. Вот, что магглы хотели сделать с детьми. — Они не нанимали нянечек, воспитателей, не говорили о вашем существовании кому-либо. А это означает, что в доме Дурслей за вами присматривал посторонний человек. И, как мне кажется, он провел там гораздо больше времени, потому что никто из ваших прежних опекунов никогда не занимался кормлением Гарри. — Я сам… — Том запнулся, начиная понимать. Да, он сам воспитывал, ухаживал и кормил братика, когда тот пребывал в состоянии безвольной амебы. Однако как Гарри выживал до того момента, когда «младший» научился ходить? Научился добывать еду и готовить, да хотя бы просто открывать холодильник? Карие глаза ребенка расширились. — Я не знаю. Поттер опустил взгляд на гладкую макушку под носом. Он не помнил никаких чужаков. Никого, только пустой чулан под лестницей, одинокий, темный, душный, с маленькими пауками, совсем тесный для них двоих. Никто не мог помочь, никто не приходил. Это полный абсурд. Было бы дикостью, не запомнить лица того, кто их кормит. — Ничего страшного, со временем мы попытаемся разобраться в случившемся, — тихо продолжил директор Хогвартса. — Это не плохая новость, и загадочного кормильца следовало бы отблагодарить за помощь. Спросить некоторые важные вещи. Потому что, говоря об анализах, в теле Гарри присутствует странный яд. Его совсем мало, и он находится в костях твоего брата. Судя по всему, это последствие давнего отравления и сейчас абсолютно не причиняет вреда. По воспоминаниям миссис Дурсль, в больницах вы не лежали. Стало быть… Удивительный незнакомец либо помог с лечением, либо поспособствовал отравлению. Первое вероятнее всего, учитывая его заботу о младенцах. Место: Хогвартс Время: Ужаса Возраст: 16       Том с широко распахнутыми глазами смотрел на бессознательного брата, торс которого просто безжизненно повис в его руках. Пульс был, дыхание было, но Гарри никак не реагировал на попытки «младшего» до него докричаться. Хаффлпаффец бил по щекам, щипал, взывал угрозами, ласками, но брат не просыпался. Тогда парень повернулся к спокойно лежащему на каменном полу ванной комнаты дневнику, крепко прижимая к себе недвижного родственника. — Гарри, — пробормотал он, начиная понимать, где сейчас и с кем близнец. Выдать тайну? Вскрыть единственную козырную карту? Прямо сейчас побежать к Альбусу Дамблдору? Что ему делать? Том не ощущал себя таким беспомощным уже очень, очень давно. Даже имея волшебную палочку, запас заклинаний… Заклинаний. — Энервейт. Энервейт! Блять! Не помогало.       Холодный пот прошиб все тело. А если это навсегда? А если своими играми с той мерзостью в темном артефакте Том собственными руками загнал брата в вечную ловушку? Да, конечно, теперь-то Гарри не согласится на операцию. Потому что физически не сможет дать своего согласия, пребывая в забвении. Том не мог даже вновь попытаться навредить дневнику, опасаясь, что это покалечит и самого «старшего».       Беспомощность, незнание, одиночество.       Поттер дрогнул всем телом, когда Гарри в его руках напрягся, а затем пошевелился. Парень быстро отнял его голову от своего плеча, испуганно заглядывая в сощуренные от света глаза, выискивая признаки страха, боли или… Предательства. Том прикусил губу на пару мгновений, переживая волну эмоций в себе. Он чуть перекрутил тело, изгибая позвоночник, чтобы прижаться лицом к лицу родственника, глубоко вздыхая. — Как долго я?.. — Несколько минут, не знаю. Гарри осторожно надавил на лоб «младшего», чтобы посмотреть в его искаженное бледное лицо внимательным взглядом. — Ты посчитал свой козырь важнее моей жизни? Ты просто бросил меня там? С этим невменяемым? — Нет! — лицо перекосилось сильнее, и Том впился болезненной хваткой в плечи близняшки. — Это не так, не так, я... — Прости, — волшебник коснулся влажной от пота щеки второго юноши, беря себя в руки, проглатывая чувство обиды и злости. Том выглядел по-настоящему скверно. Его действительно проняло. Гарри тряхнул головой, и взгляд стал более осмысленным, обеспокоенным. — Послушай, мы обязаны немедленно отнести артефакт директору. Он должен быть уничтожен как можно скорее. Второй юноша тут же оскалился. — Что он сказал? Он сделал что-то? — …Нет. Это спятивший, больной психопат, мы в срочном порядке должны от него избавиться, пока он… — парень запнулся, чуть бледнея. — Просто поверь мне. Поттер отклонился назад и вбок, внимательно глядя на отводящего в сторону глаза брата. Так обеспокоить обычно безразличного к посторонним родственника могло только одно. — Реддл знает, как связать нас вместе навсегда. И где сейчас Темный Лорд. И как с ним связаться. Ты все выяснил. — Нет! — моментально вскинулся хаффлпаффец, выдавая себя с головой, судя по потемневшему лицу сиамского близнеца. — Ничего подобного. Что он может?.. — Гарри вновь прервался, осознав, что и как сейчас происходит, к какому исходу движется. — Мы переспали, были раздетые, мы… — Все, хватит. Том перехватил инициативу, поднимаясь на ноги. Затем взял с пола темный старый дневник, сунув его в подготовленную заранее шкатулку. Взыграть на чувстве ревности? О, тогда следовало бы ничего не делать, просто молчать, потому что «младший» находил это чувство в себе и без фальшивых гадливых признаний. Хотя бы потому что мерзавец решил говорить только со «старшим», находя его более значимым, интересным, достойным этого разговора. Какого разговора? — Я виноват, что не последовал за тобой, — он нашел в себе силы признаться, вычленил их из ярости, предвкушения, ревности, такой же обиды. — Но это наш единственный способ вызнать секреты паскуды, его планы, мысли. И пробудь ты без сознания еще несколько минут, пошел бы к опекуну, сам использовал бы Парселтанг, но вернул тебя обратно. Гарри украдкой улыбнулся, отворачиваясь в сторону, скрывая это. Так просто.       Поттер-«младший» мягко развернул голову родственника обратно, ласково целуя тонкие губы в искреннем извинении. «Я должен найти, чем заинтересовать ту дрянь,» — пронеслось в мыслях. Том прошел обратно в спальню, складывая шкатулку в ящик стола у кровати. Никакого Дамблдора не будет, никакого уничтожения, пусть и весьма желанного, пока он не выжмет из Реддла всю имевшуюся информацию. — «Темный Лорд, я должен узнать о нем все. Куда он пропал десятки лет назад, что с ним стало, жив ли? Остается ли Темным Лордом? Увеличил ли запас знаний, ритуалов, заклинаний? Чем его самого заинтересовать?»       Том посмотрел на свои руки. А затем покосился на завравшегося братца. «Собой?» Место: Дневник Тома Реддла Время: Счастья Возраст: 16       Гарри плевать хотел на этого Реддла.       Это был человек, впервые глотнувший чистого воздуха. Сделавший первый глоток воды после долгого мучительного путешествия. Первый шаг, первый вздох. Первая улыбка матери, если бы она существовала на свете.       Парень медленно провел ладонью по левому боку, чуть замирая, а затем с легким стоном спустился к бедру, впервые в жизни с левой стороны, и ничего не помешало ему сделать это. Его собственное тело. Только его, его, его. Полноценное, великолепное, даже если выглядит столь же уродливо, что и лицо. Гарри сделал осторожный шаг и — не удивительно — моментально потерял равновесие, рухнув вниз. Новый вес, новый центр тяжести, новые ощущения. Отчего-то вспомнился мультик про русалочку, получившую ножки. Выглядело похоже.       Том с интересом наблюдал за действиями своего гостя, больше не задавая никаких вопросов, дожидаясь, пока вторженец сам не обратит внимания на хозяина дневника. Удивительное безобразное чудо, и слизеринец пока что понятия не имел, чего с ним делать. Отпускать не хотелось. Держать при себе тоже удовольствия мало. Разгадает загадку — ну, а дальше? Реддлу очень хотелось, чтобы разгадка не разочаровала, чтобы она была сложной, труднодоступной, интересной, как и путь до нее. Если же итог станет скучен… Том изменит правила, разломав их. Переломав следом и мозг с чудом.       Молчание хаффлпаффца начинало раздражать. Тот продолжал двигать руками, ногами, пытался вновь встать, падал, поднимался, опять падал. Улыбался. Конечно же, Реддл был прав, и мозг этого дуэта желал сохранить уродство существования. Чудо хотело упорхнуть прочь, как и всякое чудо. Отвратительный Том метко попал во все болезненные точки противника только по одной причине — он имел точно такие же. Вдобавок, не мог полностью контролировать чудо, направлять его мысли и желания, не мог заставить следовать своим убеждениям. Просто потому что не понимал то, что обычным людям недоступно. А Том Реддл никогда не был обычным или посредственным. Разумеется, Гарри хотел собственное тело. Его брат мечтал найти Темного Лорда, чтобы подчинить чудо, а Гарри чтобы стать независимым.       Они трое имели абсолютно одинаковые желания, слабости, мечты. Невероятно, удивительно.       Самое интересное в том, что они немыслимым образом действительно нашли Лорда Волдеморта. Но вот кому помогать, Том решит сам. Обе игрушки были интересны. С каждой хотелось поиграть по-особенному. Сначала с мозгом, его стоит сломать в первую очередь, устранить, раздавить угрозу. Слишком похожи. Слишком умен. Хорошо играет, будучи игрушкой. Чудо... Сломать в том случае, если окажется уже недоступным или простым, фальшивым. Том ни в коем случае не мог позволить, чтобы чудо попало в чужие руки или попросту вырвалось на свободу.       Другая проблема — слизеринец банально не мог создать Гарри желаемое тело, просто не умел, не знал способа. Только если это не взрослая версия Темного Лорда. Который, конечно же, заинтересуется этим странным уродцем и его способностью говорить на Парселтанге. Он не мог быть мертвым из-за вполне себе здравствующего дневника-хоркрукса, и Том прекрасно осознавал себя им.       Вторая проблема была в тисовой волшебной палочке. Его палочке. И это могло значить много страшных вещей. Загадочных. Интересных. — Нравится? — не смотря на жажду сдавить эту тощую шею в поисках ответов, Том благосклонно улыбнулся. — Ты этого хотел? Гарри сморгнул рассеянное удовольствие, счастье, удивление, приятное волнение, словно только сейчас осознав, где и с кем находится. Мерцающий взгляд потускнел. — Да, — не стал отрицать подросток, так и оставшись сидеть на полу. Равновесие удержать было практически невозможно без какой-то опоры в руках, а ползти на четвереньках до стены… Поттер еще не опустился до подобных унижений. — Почему я? Мне казалось, тебя привлек мой брат, и ты… Реддл приподнял брови, и парень стыдливо залился легким румянцем, на какой вообще способна его кожа. — Понимаю, — негромко ответил слизеринец спустя минутного молчания. Он подошел ближе, нависнув сверху. Затем указал изящной рукой на шею хаффлпаффца, заставив того замереть. Том обнажил зубы в идеальной улыбке, но того же сумасшествия в ней не наблюдалось. На самом деле он выглядел очаровательно вместе со своей мужественной красотой и непривычной сдержанностью, спокойствием, адекватностью. Это заставило Гарри невольно засмотреться на идеальное лицо. Безумно похожее на лицо брата. Без примеси Джеймса Поттера и легких ноток Лили Поттер. Во внешности Тома Поттера было нечто горячее, пламенеющее, огненное и все те теплые прекрасные вещи. В Томе Реддле был беспросветный холод.       Две фальшивые одинаковые мрази, но до чего разные. — Какие любопытные родственные связи. В некотором роде действительно понимаю. Не стану отрицать, твой вкладыш привлекателен для меня в сексуальном плане, — Том позабавился вспышке гнева в глазах Гарри. — Как и любой другой красивый человек после огромного количества лет одинокого воздержания в стенах этой тюрьмы. Но привлек?.. Какие глупости. Я — мозг. Мне не нужен второй мозг, это бессмысленно. Мы раздавим друг друга, если, конечно, были бы на равных условиях. А так — твой дорогой родственник будет мною поглощен при попытках борьбы. Поттер нахмурился, осмысливая сказанное. Вообще-то весьма походило на желание затащить в постель для выяснения отношений. В душе клубилась ревность. Он коснулся следа укуса на шее, машинально прикрывая от чужого внимания. — Вы занимаетесь сексом? — непринужденно спросил слизеринец, глядя на задумчивого юношу с интересом. — Кто из вас выступает в качестве женщины, а главное как? Гарри замер, пораженный бесстыдством странного артефакта. Да кто подобное спрашивает у незнакомых людей?! — Что еще за фокусы? — сипло прошипел он, сглатывая. — Это не твое дело. Реддл пожал плечами, соглашаясь, а выражение лица вновь поскучнело. — Не мое. Вообще-то я не имел привычки лезть в постельную жизнь посторонних мне людей, это порочит мой статус мужчины, это аморально, совершенно недопустимо, я… — …о, ужас, хранил у себя «Мечи и сказания воинов чести». И держал эту допотопную ебанутую книгу как карманную библию. Том посмотрел на раздраженного волшебника озадаченным удивленным взглядом. Допотопную? Она на пике современности и популярности!.. Была. Слизеринец осек готовый вырваться поток осуждений и возражений. Конечно, между их существованием большая разница, они жили в далеких друг от друга временных рамках.       И, конечно, удивительный Гарри был прав. Эта книга была пособием все юные годы обучения в Хогвартсе, не позволяя пасть в глазах высшего света, в глазах девушек и дам, быть мужчиной с раннего возраста. Дамблдор просто дал прочесть популярную на тот момент книгу, и Том не удосужился вернуть, выкрав заинтересовавшие тексты. Следовал им. Перечитывал правила. Зубрил их. А после — стал хоркруксом. Был Томом Реддлом, жил его жизнью, но оказался в вырванной части души. За первые тридцать лет одиночества переосмысляешь многое. Тем более, если ты — подросток на пике сексуального поиска. — Я удивлен, что об этой книге еще кому-то известно в вашем времени, — задумчиво ответил в итоге слизеринец, не посчитав нужным объясняться. — Судя по всему, ее заповедям вы не следуете. Несмотря ни на что, как выглядят засосы, парень знал. Брат этого Гарри был буквально изукрашен ими от ключиц до подбородка. Реддлу внезапно стало любопытно: как вообще тезка мог хотеть свое уродливое чудо в сексуальном плане, имея такое красивое лицо? А значит доступ к не менее красивым девушкам? Или это был очередной способ завладеть, удержать, привязать к себе? Ведь абсолютно естественно, очевидно, что Гарри с его ужасной внешностью станет испытывать романтические чувства к совершенному телу и лицу. Больше-то не к кому.       Том приблизился к напряженному хаффлпаффцу и изящно опустился рядом с ним на корточки, чуть отдернув брюки.       Даже больше, чем просто любопытно. Мозгу было приятно использовать эту часть тела для самоудовлетворения? Может, он просто закрывал глаза во время близости, представляя красотку? Слизеринец подумал, что он бы смотрел, смотрел и смотрел, чтобы не упустить ни одной детали загадки. А как они ощущают друг друга, как справляются с возбуждением? Мозг на самом деле целиком контролирует нижнюю часть? Бедное, бедное чудо.       В любом случае, это было не его дело. — Тот, кого вы ищите, Темный Лорд Волдеморт, — начал Реддл, отбросив игры и притворство. Лицо излучало ту же адекватную серьезность. Сейчас они говорили о важных исключительных вещах. — Это Я. Поздравляю. Ты нашел меня. Что теперь намерен делать? Гарри отклонил торс назад, отпрянув. Его лицо вытянулось от удивления и неверия. «Слишком много совпадений, подтверждающих слова этого редкостного... Да Господи. Быть того не может! Эта шлюха ведет себя хуже братца. Он просто не может быть Темным Лордом. Бессмыслица...» — Поттер сощурился, дрогнув, пытаясь согнать с себя неприятное наваждение чудовищно знакомого лица. — «Такая бессмыслица, словно я всегда знал, кем является Том Марволо Реддл.»       Слизеринский староста обратил внимание на метаморфозы лица собеседника, и это принесло ему радостное, волнительное возбуждение. — Если быть точным, осколок его души, что создал в пятнадцать лет. Мое существование дарует бессмертие, непресекаемое ничем и никем. Позволь уточнить, уродливое чудо, — вплел мягкую угрозу артефакт, протягивая руку и касаясь тощей непривлекательной шеи парня. Из рта вырвалось низкое свистящее шипение Парселтанга: — Меня невозможно уничтожить. И таких осколков много, судя по моим стремлениям к их созданию. И при любых попытках навредить дневнику… Парень предупреждающе сдавил хрупкое для его пальцев горло хаффлпаффца. — Мы преследуем одинаковые цели, — продолжал шептать Том, вперившись пристальным взглядом в побледневшее лицо сидящего на полу волшебника. — Мне нужно новое тело, чтобы выбраться отсюда. Чтобы обрести свободу, которой жаждешь и ты. Независимость. Собственные ноги, чтобы пойти, куда захочу. Сделать, что мечтаю. Быть человеком. Я никогда не стремился оказаться в этом месте, не предполагал, что хоркрукс после ритуала будет иметь свое сознание. И что им окажусь я. Он с интересом опустил глаза немного ниже, на шею Поттера, пригладив подушечкой большого пальца след от укуса. Слишком хрупкая болезненная кожа, силу хватки явно контролировали, использовали не для причинения вреда. Это могло означать страсть во время близости. Страсть? К вот этому? «Какая нежная гладкая кожа,» — невольно подумалось Реддлу, и он продолжил движение до некрасиво выпирающих ключиц, будто это чудо морят голодом. — «Тогда вполне понятно, отчего вкладыш проявил интерес к этой части тела. Действительно гладкая, скользящая. Уродливая красота. Какие приятные тактильные ощущения. Я люблю змей.» — Эй, перестань, Лорд или кто ты там вообще, — подал шелестящий голос Гарри и перехватил руку слизеринца, сжимая ее за запястье. Из карих глаз пропали страх, трепет и недоверие. — Это отвратительно. Том поднял удивленный взгляд на лицо своего гостя, на самом деле замечая там напряжение, неприятие и отвращение. Неужели? Внутри развернулось нечто злобное, угрожающее и нетерпимое. Парень убрал руку, не выдавая гневных эмоций. Пусть так. — И твой ответ? Поттер повел плечами, глядя куда-то в сторону. Он несколько раз стиснул тонкие губы, обдумывая монолог темного артефакта. «Если он так хочет выбраться из дневника, но все еще здесь, значит, физически не может сделать этого. Значит, нужны другие люди. Помощь. Быть может, темномагический ритуал, жертвы, убийства. Откуда-то же нужно взять новое тело?..» — он посмотрел на свои тонкие костлявые ноги. Собственные. Не общие с братом. — «А на что Я готов пойти, чтобы обрести свободу?» — Нет, я не могу, — прошелестел парень, прикрыв веки. — Помощь от лица Темного Лорда? Будто я не знаю, что за все требуется определенная плата. Колдомедики с Мунго работают над разрешением проблемы, и мне… Мне всего лишь нужно дать согласие после совершеннолетия. По всей видимости, Том ищет Темного Лорда… Тебя для противоположных целей. Я не согласен быть должником и брату не позволю. Сидящий на корточках парень хмыкнул вполне ожидаемому ответу. Было бы слишком просто, разрешись загадка, игра так быстро и неинтересно. Скучно. Посредственно. Гарри не должен оказаться наивным. Хотя бы по причине личности бесполезного вкладыша под боком. — Я не солгал, говоря, что не знаю, где сейчас Темный Лорд. Где я и что со мной. По понятным причинам, — он иронично окинул взглядом темную безликую комнату. — И знаю все твои опаски. Однако не надейся, что светлые маги способны решить проблему с человеческим телом. Потому что эта проблема разом решила бы все беды с болезнями, проклятиями и даже смертностью. Они не способны преодолеть подобное. И тебе в конечном итоге понадобится помощь моей взрослой версии. И тут на сцену вступаю я, — Реддл с удовольствием произнес эту фразу. Честно говоря, слизеринец был в священном восторге от происходящего прямо сейчас. — Мне требуется время. Сделай так, чтобы дневник не оказался в руках Дамблдора, пока я решаю проблему. — Как? Том склонил голову. Во взгляд вплелось раздражение. — Тебе обязательно нужно давать инструкцию что и как делать? — Я знаю, как убедить брата попридержать дневник, самовлюбленная ты шалава, — нетерпеливо прошипел Поттер, сжимая кулаки. — Мне важно знать, что ты задумал. Не смей творить херни в стенах Хогвартса. И доставлять другим людям неприятности, тем более нашему опекуну. «Самовлюбленная шалава? Какая прелесть.» — Разумеется, я не стану ни вас, ни себя подставлять, это не представляет для меня выгоды. Готовься к тому, что дневник… Странным образом пропадет. — Мне плевать. Делай, что хочешь, только чтобы другие люди не пострадали. В особенности Альбус Дамблдор. Ни его репутация, ни репутация его школы, ни здоровье, ни психика, ничего из этого.       Слизеринец благосклонно кивнул головой, отчего темные кудри волос мягко упали на бледный лоб. Он принимал такое безвкусное правило игры. Хогвартс. Значит, нужно всего лишь оказаться за его пределами. И только-то? Том запомнил четыре ауры других волшебников, что принадлежали соседям по комнате близнецов. Осталась только одна «маленькая» проблема. — Согласись дать немного своих сил, — ласково улыбнулся Том Реддл, прекрасно понимая, что фальшивая нежность никаким образом не подействует на этого интересного уродца. Но это было самым забавным. — Я слишком слаб. Мне нужно твое согласие. Я не заберу много. Лишь столько, сколько потребуется, чтобы покинуть школу. Гарри, это не больно и не страшно. Скажи мне «да».       Будто он хоть на секунду поверил этой насквозь лживой мрази.       На самом деле, других альтернатив у Поттера-«старшего» не было. В чем-то Реддл был определенно прав. Дамблдор сообщил бы, найди врачи Мунго действенный способ обрести новое тело. Братик всерьез вознамерился отыскать Темного Лорда, бога ради, даже если он на самом деле когда-то был Томом Реддлом, где гарантии, что он откажет неизвестному подростку в странных просьбах? Где гарантии, что настойчивый, упертый «младший» не отыщет этот способ самостоятельно? И где блядские гарантии, что слово Гарри имеет какую-то ценность для Тома, его Тома?       Это было ужасно. Хотя не менее ужасно, чем то, что задумал родственник.       Гарри молча втирал в кожу его шеи Бадьян, залечивая собственные бордовые засосы, продолжая думать, думать, думать. Вспоминать это ощущение свободы, собственного тела. Мерзкая змея прекрасно знала, что этим маневром только распалит желания своего гостя обрести личность, отдельную от близняшки. Мразь использовала это, однако и сам Гарри Поттер собирался использовать… «Паскуду», как выражался его Том. Если Реддл действительно хоть что-то сможет.       «Старший» уже давно не был запуганным стеснительным ребенком, что боится и носа от братика оторвать во внешний мир. Вскоре перестанет быть наростом, уродливой опухолью, проклятием. И он точно не собирался быть частью подчинения «мозга». Ни мозга, ни заносчивого ублюдка-артефакта. Место: Дом Дурслей Время: Когда посторонние спят Возраст: Неизвестен — Вы уродливые слабые создания, — со вздохом произнес мужчина, держа младенцев на вытянутых руках. Более здоровый на вид уже едва слышно хрипел от слабости, а другой безжизненно свисал вниз, тощий, как смерть. И выглядящий соответственно. — Мне совершенно неинтересно здесь находиться. Вопреки сказанному, причинять вред детям или уходить он не стал. Только осторожно опустил их обратно на матрас, а затем вытащил из принесенной сумки большую бутылку с соской на конце и молоком внутри. Это казалось отвратительным. Выкармливать младенцев. Он на подобное не подписывался. Но оставлять любой магический след на магглах было совершенно недопустимым. Однажды, а в этом мужчина не сомневался, Магический Мир взорвется новостью о существовании сиамского близнеца, и нужные маги выпотрошат все воспоминания нерадивых опекунов-магглов. Да, он провел тщательное расследование об удивительном феномене, и выводы совершенно неутешительные.       С кормлением здоровой части младенца проблем не было. Присосался к бутылочке, сжав малюсенькие кулачки, словно делал это постоянно. Бутылку пришлось держать самостоятельно, и это он также находил мучительным. Глупо потраченное время. А мог бы давно уехать прочь.       Мужчина со вздохом устроил странное тело братьев удобнее на своих коленях, опершись усталой от длительного путешествия спиной о пыльную стену чулана. Теперь приходилось нянчиться с младенцами, и это доводило до исступленной ярости на самого себя, на глупые женские организмы, что порождают подобное, на весь мир целиком. Он тонул в этой молчаливой ярости, но не позволял ей отразиться в мышцах, дабы ненароком не удавить хилых заморышей. Более того, удерживать в скупых объятиях, чтобы те не свалились с колен. Отвратительно.       Второй близнец… И его внешние особенности. Пришлось основательно повозиться. Детскую смесь ребенок не принимал. После двух дней насильственной кормежки, мужчина понял, что еще немного — и просто убьет эту бесполезную амебу, в то время как другой мальчик набирался сил, самозабвенно гадил под себя и даже имел наглость улыбаться беззубым ртом при виде гостя.       Он действовал наугад, честно говоря. Таких случаев на его практике исследований еще не встречалось. Понимал, что если умрет один, умрет и второй: что маги, что магглы сейчас бессильны без последствий дать этим уродцам здоровое существование. Но загубить все труды ленью и бездействием?.. Какая чушь. Уродцы обязаны вырасти, вырасти оба. Хоть какой-то прок от всех мучений, что предстоят мужчине. И это не говоря о только что насквозь промокшей дорогой мантии под телом довольно чавкающего мальчика. Конечно же, опять обгадился. Разве дети делают это так часто? — Маленькая, отвратительная сволочь, — с налетом огорчения прошептал мужчина, продолжая держать бутылочку с молоком под небольшим углом еще несколько невыносимо долгих минут. — На сегодня достаточно.       И ведь это самое начало проблем. Покупка обучающих книг, ведь с детьми он дела не имел. Подгузники. Пеленки. Присыпки. Купание. Прогулки. Ежедневная кормежка. И все эти мучения зачастую предстоят под мантией-невидимкой папаши этих уродцев. Как долго?       И эта морока со слабым умирающим близнецом, который отвергает обычную еду нормальных младенцев. — Нагайна, — прошипел мужчина низким тихим голосом, и позади послышался шорох скользящего по полу огромного тела змеи. Он подтянул длинным тонким пальцем безвольно свисавшую вниз головку второго мальчика, разглядывая бледное нездоровое личико. — Настало время подоить тебя.