Токсичная связь

Анна стояла у окна, глядя на лес, и ощущала, как на душе всё больше тяжелеет. Она только что завершила свой первый день работы в Логосе, и мысли снова вернулись к Колмогорову, который не оставлял её в покое, несмотря на её решение разорвать с ним все связи. Но сейчас её беспокоили не только его слова, но и непростые отношения с коллегами. Когда она шла по коридору, Вадим Уваров снова мелькнул в её поле зрения, и его взгляд не предвещал ничего хорошего. Она всё ещё помнила их последнюю встречу, когда он с презрением говорил о её «связях» и «карьерном росте через постель». Его слова долго сидели в её голове, хотя она и пыталась их игнорировать. Но это было непросто. Он не был просто раздражённым старым другом, его злость на неё и скрытая зависть бросались в глаза. Он её не простил за успех, который он сам когда-то считал своим. А теперь её жизнь в Логосе становилась всё сложнее. Ученики интересовались её прошлым, и она чувствовала, что всё внимание сосредоточено на её связи с Колмогоровым. Статья в прессе не добавляла уверенности, но что было удивительным, так это то, что никто, казалось, не осуждал её за это. Быть на виду и тем более быть частью мира, где её прошлое могло стать её будущим, не было простым выбором. В тот же вечер, после работы, она задержалась в кабинете. Работы было много, но что-то тянуло её оставаться и думать, размышлять о том, что делать дальше. Она не могла сбежать от своего прошлого, но, может быть, могла бы научиться жить с ним. И в этом Логосе, с его собственными тайнами и проблемами, она искала не только убежище от внешнего мира, но и какое-то утешение для себя. В тот момент, когда она собралась уходить, её прервали тихие шаги. Обернувшись, Анна увидела Викторию, которая осторожно заглядывала в дверь. — Анна Александровна, можно? — спросила Вика, её голос был настороженным, но в то же время открытым. Она, казалось, была готова спросить что-то важное. Анна кивнула, приглашая её войти. — Что-то случилось? — спросила она, заметив обеспокоенность в глазах девушки. Вика молча присела на стул напротив. Несколько мгновений они сидели в тишине, прежде чем Вика решилась заговорить. — Я… я нашла кое-что о вас, — сказала она, чувствуя неловкость. — В интернете… о вашей карьере. О вашем прошлом. Анна моментально насторожилась, но не выказала этого. Она ожидала такого вопроса, но это не облегчало ситуацию. — И что же ты узнала? — спокойно спросила она. Вика нервно поигрывала карандашом в руках. — Я знаю, что вы были не просто гинекологом, а на самом деле одним из самых успешных в своей области. И то, что ваш успех был связан с вашим наставником, Колмогоровым. Это правда? — её голос был мягким, но в нём ощущалась скрытая тревога. Анна чувствовала, как её сердце сжалось. Вика была умной девушкой, и она поняла больше, чем было нужно. Но теперь всё зависело от того, как она отреагирует. — Это не совсем так, Вика, — начала Анна, её голос был ровным, но с лёгкой усталостью. — Да, Колмогоров был моим научным руководителем, но это не означает, что я добилась всего только благодаря ему. Я упорно работала, вкладываясь в свою карьеру. Люди часто пытаются найти лёгкие пути, но никто не говорит о тех, кто действительно вложил в это всё свои силы и душу. Вика смотрела на неё с уважением, но всё же не могла скрыть сомнений. — Я не хотела вас обидеть, — прошептала она. — Я просто… мне трудно понять, почему вы выбрали Логос, если у вас было всё. Вы ведь могли бы остаться в своей больнице, продолжить карьеру. Почему здесь? Анна вздохнула и встала, подойдя к окну. Туман вечерней ночи заполнил её взгляд, и она почувствовала, как прошлое снова накатывает на неё, но теперь она уже не хотела скрываться от этого. — Потому что мне нужно было что-то изменить, — ответила она тихо. — Мне нужно было уйти, чтобы понять, кто я. Логос дал мне возможность начать с чистого листа, без оглядки на прошлое. Здесь я могу быть просто человеком, забыть про переживания в операционной. Вика молчала, словно переваривая её слова. Потом встала и подошла к Анне. — Спасибо, что рассказали мне, — сказала она. — Я просто… хочу понять, что происходит здесь, в этой школе. Но я не буду вас судить. Всё, что я могу сделать — это быть рядом. Когда Вика ушла, Анна осталась стоять у окна, задумавшись о том, что ждёт её в будущем. Но одно было ясно: она не могла больше убегать от своего прошлого. Сейчас ей предстояло заново осмыслить свою жизнь, и Логос стал тем местом, где она могла начать этот путь. Написав короткое смс Колмогорову она направилась к себе в комнату: «Юрий Алексеевич, я не выйду на этой неделе на свои смены. В пятницу у меня не будет уроков, я заеду в клинику, нам надо поговорить». Ответ не заставил себя долго ждать: «Заезжай в любое время, Анечка, буду ждать тебя».

***

Урок физкультуры уже подходил к концу, когда Слава Харитонов, отставая от класса, подошёл к Уварову. Он топтался сзади, но всё же решился спросить: — Вадим Юрьевич, можно один вопрос? Уваров остановился, слегка удивлённый вниманием Харитонова, и молча кивнул, ожидая продолжения. — Это насчёт Анны Александровны, — Слава понизил голос, будто собирался поведать настоящую тайну. — Говорят… ну, что она всего добилась не просто так. Мол, Колмогоров ей помог, особые условия создал… Вадим Юрьевич приподнял бровь, и на его лице мелькнула едва заметная усмешка. Он внимательно посмотрел на Славу, а затем, будто решившись, перешёл на спокойный, но твёрдый тон. — Знаешь, Харитонов, мне всегда было интересно, откуда у людей столько фантазии, чтобы сочинять подобные глупости. — Он сделал паузу, словно давая Славе возможность обдумать его слова. — Анна Александровна добилась всего сама, своим трудом и головой. Если кто-то распространяет слухи о ней и её успехах, значит, у них просто не хватает воли признать её талант. Слава ощутил лёгкую неловкость от того, что его вопрос воспринимается как что-то наивное и недальновидное. Но Вадим Юрьевич продолжил, смягчив тон: — Поверь, я знаю её много лет и могу сказать с уверенностью: никто ей не подставлял подушку. Её успех — это заслуга её ночей, потраченных на учёбу и эксперименты, её силы характера. А все эти «особые условия», о которых любят сплетничать, — лишь очередная фантазия, в которую легче поверить, чем в чужой труд. Слава растерялся, но решил не отступать: — Но Колмогоров же помогал ей? Ну, как-то особенным образом? Уваров вздохнул, как будто устал повторять очевидное: — Колмогоров был её научным руководителем. Это его работа — помогать студентам, давать советы, направлять. Если для тебя это «особенное отношение», то, скажу честно, тебе надо пересмотреть свои взгляды на науку. Это нормальная работа между студентом и наставником, и всё, что за этим стоит, — результат Анны, а не чей-то протекционизм. Харитонов замолчал, осознавая, что даже самые резкие слухи меркнут перед простой истиной. Уваров же, заметив его задумчивость, добавил: — Тебе стоит понять одну вещь, Слава: люди, которые чего-то добиваются, делают это не благодаря мифам и чьей-то поддержке, а потому что работают. И Анна Александровна — один из таких людей. С этими словами Вадим Юрьевич перевёл взгляд на остальных учеников, призывая их продолжить тренировку. После окончания урока физкультуры, когда последний ученик наконец вышел из спортзала, Вадим почувствовал, как усталость вместе с лёгкой злостью навалилась на него. «Пресса, слухи…» — он мысленно вздохнул, напоминая себе, что Анна, как всегда, не обращает внимания на глупости, даже если у них немало сторонников. Но в памяти всплывал день, который остался для него особенно ярким. Это было несколько лет назад, на третьем курсе. Он, Анна и ещё несколько студентов из группы готовились к сложному коллоквиуму. Все сидели в библиотеке, за каждым столом кипела своя работа. К тому моменту он уже успел возненавидеть Смолину. Её успехи были чем-то недостижимым для остальных, и он не раз слышал об этом шёпотом. Да, она была целеустремлённой, но слухи о её особых отношениях с Колмогоровым тоже ходили, и Вадим не упускал случая усмехнуться и подколоть её при каждом удобном случае. В тот вечер он выскочил из библиотеки за кофе и встретил пару своих знакомых из другой группы. Не прошло и пары минут, как начались разговоры об Анне. — Слушай, Уваров, — начал один из ребят. — Как тебе такое? У неё же связи, да? Вот и результат: Колмогоров ей всё на блюдечке преподносит. Он тогда лишь кивнул и усмехнулся в ответ, чувствуя какую-то странную удовлетворённость. Когда он вернулся, Анна всё ещё сидела за столом и упрямо перелистывала учебники, делая записи в блокноте. Её глаза были красными от напряжения, но она не собиралась сдаваться, даже не заметила, как кто-то подошёл к её столу. — Вадим, не мог бы ты дать мне свои записи по лекции Колмогорова? Я… кое-что пропустила, — вдруг попросила она, нарушив привычное молчание между ними. Тогда, едва скрывая своё раздражение, он сунул ей конспекты, заметив, что она, кажется, не слышала ни единого слова, которое о ней болтают за спиной. В тот момент что-то в нём ёкнуло. Её сосредоточенность, её усердие, её игнорирование глупых разговоров — всё это было настоящим. И именно тогда он поймал себя на мысли, что её успехи — это не результат помощи Колмогорова, а упорство и труд, но конечно он ей об этом не скажет, особенно после того дня. Смолина не нуждалась в поблажках, она сама прокладывала себе дорогу. Спустя столько лет он вспомнил тот вечер в библиотеке, впервые осознав, что именно тогда между ними началось это непонимание и одновременно уважение. Может, сдержанная улыбка, с которой она вернула ему конспекты, и была первым знаком признательности, которого он тогда просто не понял. Теперь, защищая её перед школьниками, он чувствовал то же, что и тогда, — смесь раздражения и тихого восхищения. Анна справилась со всем сама, а он оказался тем, кто наконец готов это признать, разумеется, не перед самой девушкой.

***

Пятница. Анна вошла в кабинет Колмогорова с твёрдым шагом, не обращая внимания на мрачную атмосферу, которую создавал его офис. Окна были плотно закрыты, воздух, казалось, стал гуще, а свет из лампы, направленный на его стол, делал всё вокруг ещё более удушающим. Она чувствовала, как её сердце бьётся в груди, но этот страх давно уже стал ей знаком. Она собиралась завершить дело раз и навсегда. — Здравствуй, Анечка, — его голос был почти ласковым, но в нём ощущалась холодная угроза, скрытая за мягкостью. Он сидел в своём кресле, перебирая бумаги, и не сразу взглянул на неё. Но когда его глаза встретились с её взглядом, они сразу же стали жёсткими и требовательными. — Я пришла, как и обещала, — сказала она, чувствуя, как её голос дрожит от сдерживаемой ярости. — У меня есть заявление на увольнение. Колмогоров поставил ручку и, не спеша, откинулся на спинку кресла. Его взгляд стал ещё более проницательным, словно пытаясь проникнуть в её мысли. — Увольнение? Ты что, с ума сошла? — он усмехнулся, и его смех прозвучал тяжело, как металлический звук. — Ты понимаешь, что это значит, Аня? Ты же не просто уволишься. Ты уйдешь из всего — из проекта «Ровес» и из «Ингрид». Ты потеряешь всё, что я тебе дал. Ты останешься без поддержки, без ресурсов. Анна стояла, не двигаясь. Внутри неё поднималась буря, но внешне она оставалась спокойной. Она не отводила взгляда от его холодных глаз, как будто пыталась выжечь в своём сознании этот образ, который она так долго пыталась игнорировать. — Я знаю, — сказала она, не давая себе права на колебания. — И это не пугает меня. Колмогоров немного наклонился вперёд, его пальцы начали стучать по столу. С каждой секундой он становился всё более напряжённым. — Ты уверена, что ты понимаешь, что делаешь? — его голос стал резким, и в нём почувствовалась угроза. — Тебе кажется, что ты можешь уйти от меня так просто? Ты думаешь, я позволю тебе просто сбежать и уйти в неизвестность? Это не так работает, Аня. Ты — часть моего проекта, моего мира. И если ты решишь выйти, я просто вычеркну тебя из этого мира, устраню. Анна сделала шаг вперёд, её решимость крепла с каждым словом, который он произносил. Она знала, что этот момент не будет лёгким, но она не могла больше подчиняться. — Я не боюсь. — Её голос звучал твёрдо, как камень. — Всё, что я сделала, я сделала сама. Я не нуждаюсь в твоих «поблажках», в твоём контроле, твоих проектах. Я выхожу. И если ты решишь меня «устранить», как ты говоришь, это будет твоё решение, но мне всё равно. В его глазах на миг мелькнула тень гнева, но она сразу же исчезла, когда он стиснул челюсти. Он встал и подошёл к ней, его высокий силуэт угрожал и одновременно притягивал. Он остановился в нескольких шагах от неё, но это расстояние казалось бесконечным. — Ты не понимаешь, Аня, — его голос был низким и уязвимым. — Это не просто твоё решение. Ты не можешь просто взять и уйти. Ты никогда не сможешь вернуть то, что теряешь, и, поверь мне, ты этого пожалеешь. Она подняла голову, гордо смотря на него, и впервые за всё время не чувствовала в себе ни страха, ни сожаления. В её глазах была твёрдость, которую Колмогоров давно уже не видел. — Я не жалела, когда решала уйти, и не буду жалеть и сейчас, — произнесла она, словно это было последнее слово в их разговоре. Он замолчал, и его взгляд стал всё более холодным, от чего Анна почувствовала, как ей сжалось сердце. Но теперь она знала, что не может вернуться. И если это значит, что он устроит ей проблемы, она будет готова. — Хорошо, — сказал он, и в его голосе не было ничего, кроме пустого равнодушия. — Если ты настаиваешь. Но знай одно, Аня. Ты об этом ещё пожалеешь. Анна развернулась и, не оглядываясь, направилась к двери. За её спиной оставался только тягучий, ползущий по стенам запах страха и угроз, но в этот момент для неё это было неважно. Она сделала свой выбор, и теперь ей предстояло жить с ним.