The Night Dragons

Глава 21: Дуэль с друзьями

Джон

Джон стоял на утесе Драконьего Камня, наблюдая, как Дрогон, самый большой из драконов, вернулся вместе с Дейенерис после нескольких дней отсутствия. Глядя на его величественный облик, Джон пытался осознать, что дракон мог вырасти до таких размеров. Он задумался, достигнут ли когда-нибудь его собственные драконы такой же силы и размеров если смогут пережить войну. Позади него Рейгаль и Визерион лежали рядом, словно терпеливо ожидая возвращения матери и брата. Внимательно наблюдая за драконами, Джон заметил, что Рейгаль был самым спокойным, Дрогон — самым громким, а Визерион находился где-то между ними. Вдруг Дрогон резко спикировал в его сторону, и земля содрогнулась, когда он приземлился. Джон обернулся и увидел, как дракон смотрел на него, словно хищник, выбравший свою жертву. Дрогон начал наступать, излучая небывалую мощь, но остановился прямо перед Джоном, будто испытывая его. Он медленно обнюхивал Джона, сверкая глазами, в которых отражалась смертельная угроза. Джон чувствовал волнение, но страха не было. Он осторожно снял одну из перчаток и протянул руку к Дрогону, приближая её медленнее с каждым движением. Дрогон оскалился, и его рычание заставило землю под ногами вздрогнуть. Его драконы, Игрис и Лиаррас, всегда были дружелюбными с ним, но эти драконы были чужими. Когда его ладонь коснулась морды Дрогона, и они оба немного успокоились. Джон чувствовал силу и внушительность этого существа, но также уловил в нем что-то знакомое — это напоминало ему Призрака больше, чем собственных драконов. Когда Дейенерис слезла с его спины, Дрогон отступил, оставив их вдвоем, и направился к своим братьям. Джон снова надел перчатку, когда она подошла ближе. — Ты особенный, Джон Сноу, — произнесла она. — Он никогда не подпускает никого, кроме меня. Это просто невероятно, что он позволил тебе прикоснуться к нему. Она обернулась, глядя, как Дрогон удобно устроился рядом с братьями. — Правда, они невероятные? — Если честно, это не первое слово, что приходит на ум, но в них есть нечто божественное, — ответил Джон. Дейенерис бросила на него строгий взгляд. — Для меня они не просто звери, а дети. Ты сам называешь своих драконов дочерьми. — Если честно, это придумали мои братья из Ночного Дозора, и это прозвище так и осталось. Они оба двинулись в сторону её драконов. — Ты долго отсутствовала, — сказал Джон. — Да, — коротко ответила она. — И что? — спросил он, и она чуть усмехнулась. — И у меня сегодня меньше врагов, чем вчера. Её слова заставили Джона насторожиться. Он знал немало женщин, участвующих в битвах, но в Дейенерис чувствовалось спокойствие, даже холодное равнодушие к самому событию. — Ты сама не до конца знаешь, что чувствуешь, — сказал он. — Нет, мне не до этого, — ответила она спокойно. Джон давно понял, что война отличается от рассказов: она не приносит славу и не возвышает, а лишь оставляет за собой кровь и разрушения. — Сколько человек погибло, когда твоя армия отбивала Винтерфелл у Болтонов? — спросила она. — Тысячи. Я бы предпочел убить одного, но такой выбор был невозможен. Если бы Рамси не оказался таким монстром, у Севера было бы больше солдат, а не фермеров и детей, чтобы сражаться с мертвыми. Дейенерис выглядела слегка удивленной. — Ты благороден, раз хотя бы пытался. Некоторые просто бросились бы вперед, не задумываясь о том, сколько людей погибнет рядом. Джон вздохнул. — Я не хочу никого обидеть, но битва выглядит иначе, когда ты находишься в центре хаоса, — тихо произнес он. — Мы оба стремимся помогать людям, — ответила Дейенерис. — Но чтобы помочь, нам нужно обладать силой. А иногда сила может быть ужасной. Эти слова напомнили Джону время когда он был лордом-командующим, когда он был вынужден казнить сира Аллисера и других предателей. Он почувствовал руку Дейенерис на своей спине и остановился, встретившись с ней взглядом. — Когда ты впервые пришел сюда, сир Давос сказал, что ты принял нож в сердце за свой народ, — тихо сказала она. Джон с трудом сдержал реакцию. Ему не хотелось говорить об этом. Как можно обсуждать такие вещи? Он также не хотел лгать, но чувствовал, что должен что-то ответить. — Сир Давос склонен преувеличивать, — сказал он, пытаясь улыбнуться, но улыбка вышла неубедительной, и Дейенерис заметила это. — Значит, это просто фигура речи? — спросила она с подозрением. Джон почувствовал себя загнанным в угол. Может, ему стоило бы рассказать ей правду — у него ведь есть шрамы, подтверждающие это. Но он ненавидел их видеть, так же как и те, кто замечал их впервые. Прежде чем он успел ответить, Джон заметил нескольких дотракийцев, сопровождающих кого-то. Один из них был знаком ему по имени — Кхоно, телохранитель Дейенерис. Кхоно что-то произнес на дотракийском и отступил в сторону, пропуская вперед незнакомца. Это был человек из Вестероса, и что-то в его облике показалось Джону знакомым. Дейенерис, казалось, была рада видеть гостя. Она заговорила с ним теплым, почти радостным тоном. Мужчина опустился на одно колено. — Ваша светлость, — сказал он, поднимаясь. Затем он взглянул на Джона с настороженностью. — Джон Сноу, это сир Джорах Мормонт, мой старый друг, — представила его Дейенерис. Сын лорда-командующего Мормонта — вот откуда Джон его знал. Если бы у Джораха был такой же грузный вид, как у отца, он был бы точной его копией. — Я служил с вашим отцом. Он был великим человеком, — сказал Джон. Джорах опустил взгляд, когда ему напомнили о смерти отца. — Вы выглядите крепким. Вам удалось найти лекарство? — спросила Дейенерис у Джораха. — Да, если бы не нашел, меня бы здесь не было, — ответил он. — Я бы хотел вернуться к вам на службу, если вы меня примете. — Это будет для меня честью, — сказала она, и Джон заметил, что она выглядела счастливее, чем он когда-либо видел её на острове. Она обняла Джораха, выражая неподдельную радость, и это был первый раз, когда Джон видел проявление такой привязанности с её стороны. Он ощутил странное чувство, похожее на укол в животе, но не смог понять, что именно его беспокоило. Дейенерис направилась обратно в замок вместе с сиром Джорахом и дотракийцами, но Джон остался стоять на месте. Она обернулась и посмотрела на него. — Ты не идешь? — Я бы хотел немного побыть на свежем воздухе, ваша светлость. Она слегка улыбнулась, приподняв бровь. — Не закончил размышлять? — спросила она, словно видела его насквозь. После секунды колебания Джон решил все же пойти вместе с ними. Сир Джорах пошел рядом и заговорил первым. — Я много слышал о вас в Цитадели. Один человек сказал, что у вас есть драконы. Это правда? Джон кивнул. — Да. Они вылупились в Черном Замке и сейчас защищают мою семью в Винтерфелле. Мой брат называет их Ночными Драконами. Джорах сдержанно кивнул, скорее настороженно, чем удивленно. — Я всегда думал, что лютоволки — единственные легендарные существа Севера. — Яйца нам передал мейстер Эймон Таргариен. Он скрывал их много лет. Когда он умер, мы положили их на его погребальный костер, и так вылупились драконы. Я был первым, кого они увидели, и они привязались ко мне. Джорах выслушал его с изучающим взглядом, который показался Джону несколько холодным. — И как названый брат Ночного Дозора освободился от своих обетов? Насколько я знаю, они пожизненные, — заметил Джорах. Джон заметил, как Дейенерис вздрогнула, когда Джорах задал этот вопрос. Даже она не знала всей правды. Джон выпрямился, чтобы дать более дипломатичный ответ, стараясь не раскрывать деталей. — В Черном замке произошел мятеж. Многие офицеры были недовольны тем, что я пропустил одичалых через Стену, — ответил он, стараясь быть как можно более убедительным. — Тебе повезло, — сказал Джорах. — Тебе дали второй шанс не только жить, но и действовать. «Если бы ты только знал…» — подумал Джон, но промолчал. Позднее в тот же день Джон углубился в изучение книг, оставленных мейстером Эймоном. Перед его отбытием Дейенерис разрешила ему пользоваться библиотекой Драконьего Камня, и к своему облегчению Джон нашел там несколько томов, которые помогли ему лучше понять древние тексты. Он все еще с трудом разбирался в материалах, но надеялся, что найденные книги внесут некоторую ясность. Однако библиотека располагалась в глубинах замка, где царила сырость и полумрак. Желая воспользоваться редким солнечным днем, Джон отправился искать открытое место. В попытке найти балкон, он несколько раз сбился с пути и попал в части замка, населенные дотракийцами и прислугой. Наконец он открыл дверь и с облегчением обнаружил, что она ведет наружу. Это был не балкон, а скорее сад, напоминающий богорощу. Территория была окружена густыми деревьями, кустами диких роз и прудом. Колючие кустарники и редкие клюквенные заросли придавали этому месту запущенный, но естественный вид. Однако больше всего внимание привлекала высокая, темная статуя дракона. Он выглядел не свирепым, но загадочным, словно ожившая тень, олицетворяющая древние времена. Под темным дубом Джон нашел достаточно чистое место, чтобы сесть и продолжить чтение. Он перевернул страницу одной из книг, посвященных истории драконов и их приручению. Вскоре на его колени упал листок бумаги. Джон поднял его и понял, что это записка или письмо, с датой вверху: «Весна 281 г. н. э.». Возможно, это была запись в дневнике, которую кто-то использовал как закладку. В записке говорилось: > «Я слышал, как это шептали за моей спиной много лет назад, но только теперь начал задумываться о правде этих слов. Говорят, когда рождается Таргариен, Боги подбрасывают монетку: выпадет ли она на безумие или величие? Чувствую, что моя монета упала прямо посередине. Я знаю, что мне предстоит исправить хаос Вестероса, но мои сны и видения преследуют меня, как тень. Я боюсь рассказать об этом, чтобы не прослыть безумцем, как мой отец. Но молчание словно тисками сжимает меня. Я одинок… Тяжесть, которую это накладывает, невыносима». Джон перевернул листок, но других записей не нашел. Он задумался о том, кто мог оставить такое послание. Судя по всему, это писал кто-то из последних Таргариенов. Дата, 281 год, приходилась на период ложной весны, когда королем был Эйерис II. Принимая во внимание упоминание о «безумном отце», Джон предположил, что это письмо, возможно, принадлежит принцу Рейегару Таргариену, человеку, которого он знал как похитителя и насильника его тети Лианны Старк. Осознав это, Джон начал размышлять о том, что написал Рейегар. Возможно, это было признание принца в том, что он впал в безумие, которое привело его к похищению тети. Но о каких видениях и снах он говорил? — Я не ожидала найти тебя в саду, изучающим книги, — сказала Дейенерис, неожиданно приблизившись к Джону. — Я думала, ты на тренировочном дворе со своими людьми и моими дотракийцами. Джон даже не заметил ее присутствия, пока она не удивила его. Он положил страницу с записями Рейегара на одну из своих книг и встал. — Я бы, наверное, так и сделал, но мне не с чем и не с кем тренироваться. Ваши люди, похоже, не горят желанием позволить мне вооружиться даже учебным мечом, — съязвил он, чем вызвал улыбку Дейенерис. Это был первый раз, когда она улыбнулась ему. Это вызвало дрожь в животе Джона и заставило его почувствовать себя непринужденно. — Я устрою так, чтобы тебе и твоим людям дали разрешение, — сказала ему Дейенерис. — Некоторые из моих людей горят желанием увидеть тебя в бою. Они были недовольны тем, что им пришлось пережить на Золотой дороге. Они говорят, что люди в железных одеждах бегают так же плохо, как и дерутся. — Я обязательно брошу им вызов, — ответил Джон с фальшивой улыбкой. Было ясно, что она не пыталась превратить битву в шутку, но он видел, что она все еще не понимает эмоций от участия в ней. — Я не ожидал, что кто-то найдет меня здесь. И я не знал, что это сад, — добавил он, меняя тему. Дейенерис тепло улыбнулась ему и указала на замок. — Это Сад Эйгона. Или, скорее, то, что от него осталось. Я увидела тебя с балкона своей комнаты и мне стало любопытно. Я не видела, чтобы кто-то ступал сюда с момента моего прибытия. — Я думал, что это богороща. Хотя теперь, когда я смотрю, я нигде не вижу сердечного дерева. Дейенерис подошла к нему поближе, почти на расстояние вытянутой руки. — Я провела собственное исследование. Увидев резьбу в пещерах из драконьего стекла, я заинтересовалась самим островом. Они оба начали бесцельно бродить по траве мимо диких роз. — Что ты нашел? — спросила она. Дейенерис вздохнула. — К сожалению, не так уж много. Все, что было написано до того, как мои предки поселились здесь, исчезло. Единственной вещью была карта острова до того, как был построен замок. На ней были показаны пещеры Драконьего стекла, где вы их нашли, но больше почти ничего не было. Никаких упоминаний о резьбе внутри. Джон посмотрел на сад, размышляя о том, какой была земля до того, как был построен замок, когда она была домом для Детей, которые делали резьбу. — Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что когда-то, когда здесь жили Дети, здесь, возможно, был целый лес чардрев. Интерес Дейенерис достиг апогея. — И почему ты так предполагаешь? — До прихода первых людей чардрева были более распространены, чем сосны и дубы. Но теперь их можно найти только в садах и богорощах замков, за исключением острова Годсай. Если это место было таким, то когда-то здесь мог быть лес. — Я видела чардрево только один раз в молодости, путешествуя по Эссосу. Мне было страшно смотреть на это завораживающее лицо, но, вспоминая об этом, я вижу его таинственную красоту. Лес из них был бы прекрасным зрелищем, — ответила она. Она снова посмотрела на стопку его книг у дерева, под которым он сидел до ее прихода. — А как насчет тебя? Твои чтения оказались плодотворными? Джон не мог не улыбнуться от смущения от своего ответа. — Если я понимаю, что читаю, то, может быть. Но я не очень хорошо знаю высокий валирийский. Дейенерис подняла бровь. — Я могу помочь тебе с этим. Пожалуйста, покажи мне. Они вернулись к его книгам и вместе сели в тени дерева. Джону потребовалось некоторое время, чтобы осознать это, но он наконец понял, насколько близка ему королева Дейенерис. Он начал чувствовать, что становится нервным, но не понимал почему. Они просто разговаривали, и он ничего не чувствовал раньше. Он взял одну из книг мейстера Эймона и открыл ее на странице, на которой у него был наибольший успех. — Больше всего мне помогают заметки по бокам и переводы. Их написал ваш великий… — Ему пришлось остановиться и подумать, насколько великим был мейстер Эймон, — двоюродный дедушка, мейстер Эймон. Но слова автора… Я запомнил только несколько фраз и слов, но это все. Дейенерис наклонилась и посмотрела на надписи. — Я прекрасно могу это прочитать. Почему бы тебе не попробовать сначала? Джон прочистил горло и начал читать вслух: — Се перзи…перззисси зелдри…соти си говмагон хози-хозиайсво… Он замолчал, когда Дейенерис начала смеяться над ним. Он почувствовал, как краснеет от смущения. — Неужели все так плохо? Она успокоилась, но продолжала улыбаться его попытке. Это был первый раз, когда он увидел ее улыбку от чистой радости. Она выглядела очень красивой в этот момент, и Джон почувствовал трепет в животе, глядя на нее такой. Что эта Королева делала с ним? — Ты пытаешься изо всех сил, и это самое важное. Но звучит, как будто ты коверкаешь слова, и выходит что-то совершенно иное. Она на мгновение задержала взгляд на Джоне, и он вдруг ощутил некое тепло от ее прикосновения, в то время как ее смех казался искренним, а не издевательским. Дейенерис взяла книгу и плавно прочитала фразу на высоком валирийском, звучавшую в ее исполнении совершенно иначе, мелодично и красиво, словно музыка. Джон невольно залюбовался тем, как естественно она читает язык, древний и сложный, который ему было сложно понять. Она продолжила переводить ему, показывая на слова, и с каждым объяснением Джон начинал лучше понимать смысл написанного. — Ты все это понимаешь? — спросил Джон, впечатленный. Он чувствовал себя чуть неловко от того, что учится у нее, но, тем не менее, был благодарен за помощь. — Я изучала язык с раннего детства, — ответила Дейенерис. — Когда я жила в Эссосе, знание высокого валирийского давало мне возможность чувствовать связь с моим домом, с тем, что у меня оставалось от моей семьи. Он был важен для моего брата Визериса и для меня, как напоминание о том, кто мы. Джон смотрел на нее, задумавшись о том, как они оба, будучи наследниками древних родов, потеряли свои семьи и были вынуждены выживать в чужом мире. Хотя их судьбы разошлись, сейчас они оба оказались здесь, на Драконьем Камне, бок о бок, и находили в этом месте неожиданное взаимопонимание. Дейенерис, заметив его взгляд, смягчила тон и добавила: — Я могу учить тебя, если ты захочешь. А ты, возможно, расскажешь мне о чардреве и богорощах. И я хочу узнать больше о твоем брате, о драконах. Это было бы полезно для нас обоих. Джон почувствовал, как что-то сжимается внутри него. Он еще не привык открываться другим, но предложение Дейенерис выглядело искренним. — Я бы не отказался от помощи, — признался он, слегка улыбнувшись. Дейенерис успокоилась, но продолжала улыбаться, заметив его попытку поддержать её. Это был первый раз, когда Джон увидел её улыбку от чистой радости. В этот момент она выглядела невероятно красивой, и у Джона затрепетало внутри. Что эта Королева делала с ним? Дейенерис положила руку на его руку, которая держала книгу, и начала читать — Se perzyssy zaldrīzoti sia sia gaomagon khozyaystvo isse se ēlī jēdri īlis kipagozi. Hēnkirī, tegon se ñuqir kustittan se tegor se teptan rōvēgrie havor isse se ūndegīon vys. Она произнесла это без ошибок и так бегло, что Джон почувствовал себя побежденным сильнее, чем когда-либо в поединке с Роббом. — Это значит: «Огни драконов использовались в сельском хозяйстве в первые годы их приручения. В сочетании с землей пепел укреплял почву, принося самые богатые урожаи в известном мире», — пояснил он. Дейенерис посмотрела на него с удивлением. Её интерес к драконам оказался таким же искренним, как и у Джона. — Я и представить не могла, что они могут не только разрушать, но и создавать жизнь. — Раньше и я так не думал, — признался Джон. — Если хочешь, я могу найти и перевести для тебя больше информации на эту тему. Мне бы и самому было интересно узнать, что там ещё написано. Он улыбнулся, и она ответила ему тем же, но затем его взгляд стал серьёзным — он собрался задать вопрос, который давно мучил его. — Почему ты хочешь стать королевой? Она на мгновение задумалась, а потом спросила в ответ — А почему ты хочешь быть королём Севера? Джон закрыл книгу и передал её ей. — Я не стремился к этому. Меня выбрали лорды Севера. Я бы отказался, если бы мог, но тогда это казалось лучшим выбором для моего народа. — Ты бы действительно отказался от короны Севера? Джон кивнул. — Короны нынче больше проблем приносят, чем решают их. Моего брата короновали, и он потерял армию и семью. Ренли Баратеона убил его собственный брат. Станнис ради своей цели сжёг собственную дочь. А Томмен… хоть я и не любил лже-Баратеонов, его смерть и смерть Маргери Тирелл — это был ужасный исход. В этот момент Дейенерис неожиданно взяла его за руку, и он встретился с её взглядом. Валирийские глаза смотрели прямо в него, и он почувствовал их силу. — Я хочу стать королевой, чтобы изменить мир. Чтобы сломать колесо власти, которое безжалостно давит людей. У меня есть три дракона не случайно. Я готова служить тем, кто будет верен мне. Я не стану тираном, как мой отец. Обещаю тебе. Джон хотел, чтобы она поняла — он бы преклонил колено, если бы мог, но знал, что его народ этого не примет. Он не хотел её разочаровывать, но и не мог сразу принять её предложение. Он выскользнул из её руки и вернулся к своим книгам. — Нашёл кое-что интересное, — сказал он, протягивая ей бумагу. — Кажется, это написал твой брат, принц Рейегар. — Что? Она взяла бумагу, читая её слова с удивлением. — Это действительно писал мой брат? Я никогда не видела ничего, что принадлежало ему. Я даже не понимаю половины того, что здесь написано. Дейенерис выглядела опечаленной. — Я слышала о нём от людей, которые его знали. Они говорили, что он был полной противоположностью моему отцу. Но это… я никогда не думала, что он мог чувствовать такое… — Одиночество? — догадался Джон. Дейенерис кивнула. — Да, и он был прав — это ужасно, — тихо ответил он. Она посмотрела на него, затем опустила глаза, словно ей было больно продолжать смотреть на него. — Можно я оставлю это у себя? — Конечно. Это твоё. Дейенерис аккуратно сложила бумагу и спрятала её в карман своего платья. — Сегодня вечером мне нужно поговорить с тобой о кое-чем важном. Если ты сможешь прийти. — Мне скоро нужно идти надзирать за работой в шахтах. Но вечером я никуда не пойду, — Джон встал и протянул ей руку. Она любезно пожала её, и они в последний раз взглянули друг на друга, прежде чем Дейенерис ушла, не сказав больше ни слова. Это был первый раз, когда Джону показалось, что он увидел в ней страх. Но страх перед чем — оставалось вопросом. Он не хотел, чтобы всё закончилось так; на самом деле, он начинал чувствовать в своём сердце, что может доверять ей без всяких сомнений. Но он был всего лишь одним северянином против тысяч, которые не чувствовали того же или, скорее, не хотели бы. Джон собрал свои книги, которые брал, и вернул их в библиотеку, стараясь запомнить путь, чтобы снова не потеряться. После этого он направился на пляж, а затем в пещеры шахты драконьего стекла. Когда он добрался до пещер, один из дотракийцев, помогавших в добыче, ждал его у входа. Его звали Аброко, и он был одним из немногих дотракийцев, кто мог говорить на общем языке. — Сноу, — сказал он, — мы только что закончили наш кинжал из стекла, — и передал его Джону, который был поражён мастерством работы. Лезвие напоминало зуб дракона и было крупнее, чем любой из кинжалов, найденных на Кулаке Первых Людей. У него была рукоять из оленьего рога, и держать её было удивительно удобно. — Значит, тебе надоело его добывать? — пошутил Джон, по-разному перехватывая оружие. Аброко рассмеялся и передал Джону меховые ножны, чтобы вложить клинок. — Мы хотели посмотреть, насколько большим сможем сделать его. Неудачи шли на наконечники стрел, — Аброко открыл небольшой мешочек и показал более дюжины стрел из драконьего стекла, затем закрыл его и передал Джону. — Оба для тебя. Джон удивлённо посмотрел на него, поражённый его щедростью. Он уже имел оружие против мертвецов и чувствовал себя готовым к бою. Работа же Аброко заслуживала сохранения у своего создателя. — Аброко, я не мог бы… — Это не подарок, — прервал его Аброко с ухмылкой. Это вызвало любопытство у Джона. — Зачем же тогда ты мне их отдал? — Я проиграл пари и обязан заплатить, — ухмыльнулся дотракиец, направляясь обратно в пещеры. Джон не помнил, чтобы когда-либо делал ставки с Аброко. — На что была ставка? — крикнул он. Аброко рассмеялся и ответил: — Неважно, жив ты сейчас или нет. К несчастью для меня, ты жив! Джон почувствовал лёгкое предательство. Проведя достаточно времени с Аброко, он считал его другом, но, видимо, дружба дотракийцев — нечто иное. Прошло несколько часов, и работа в шахтах шла отлично. Хотя Джон не знал, как добывать руду, он помогал в тяжёлой работе. Но его прервал Кхоно, появившийся в пещерах с Длинным Когтем в ножнах. Он подождал, пока Джон подошёл к нему, и Аброко, чтобы перевести. После слов Кхоно Аброко усмехнулся и передал сообщение Джону: — Он слышал, что ты — величайший боец в своей стране, и хочет знать, можешь ли ты это доказать. Джон усмехнулся. Сначала Рамси, теперь Кхоно. Он задавался вопросом, кто распускает такие слухи. Он не хотел хвастаться, но в его опыте был бой с Белым Ходоком. — Я никогда не утверждал, что я величайший, — сказал он. Аброко перевёл, и Кхоно дал свой ответ: — Не все мужчины должны утверждать то, что они есть. Джон редко хвастался, но у него давно не было настоящего спарринга, и он не держал Длинный Коготь с тех пор, как передал его дотракийцам. Он улыбнулся Кхоно и протянул руку к своему мечу. Кхоно пригласил его наружу, и Джон пошёл за ним вместе со всеми шахтёрами. Перерыв им не помешал бы. На пляже Кхоно вытащил свой аракх, а Джон пристегнул Длинный Коготь к бедру, почувствовав привычную тяжесть меча. Когда он вытянул клинок, металл звонко зазвучал в воздухе. Дотракийцы и северяне, сидевшие поблизости, начали делать ставки на победителя. Джон надеялся, что его люди верят в своего короля. Джон размял плечи, и Аброко встал между ними. Он вынул серебряную монету и поднял её над головой: — Когда монета коснётся земли, начнёте, — и повторил это Кхоно. Монета полетела вверх, а Аброко поспешно отступил. Когда она упала на песок, Кхоно ринулся вперёд, размахивая аракхом. Джон парировал удар, но его едва хватало на защиту, так как Кхоно атаковал быстро и ловко. Джон увидел возможность увернуться за спину противника, но когда он попытался, локоть Кхоно ударил его по виску, дав понять Джону, что бой будет кровавым. Джон перешёл в наступление, нацеливаясь на центр Кхоно, надеясь, что тот потеряет равновесие, но Кхоно был опытен и не допускал таких ошибок. Толпа вокруг них начала кричать громче. Джон отразил очередной удар, прежде чем Кхоно, использовав импульс, развернулся для нового удара. Джон встретил его лезвие Длинным Когтем, и аракх дотракийца оказался чисто рассечён в месте удара. Толпа замолчала, поражённая увиденным. Аброко прервал тишину: — Никогда не видел оружия, которое могло бы разрезать дотракийскую сталь. Что это за меч? Джон тяжело дышал после дуэли: — Это валирийская сталь, редчайшее и самое прочное оружие. Аброко кивнул и перевёл его слова для остальных. Кхоно подошёл к Джону: — Хороший бой, — сказал он, удивив Джона, и вытащил кинжал, намереваясь срезать свою косу, как знак поражения. Джон схватил его за руку, остановив жест: — Это была не настоящая драка, просто дуэль. Не смотри на это как на проигрыш, а как на обучение чему-то новому. Мы, северяне, сражаемся лучше, чем бежим, — сказал Джон, и Аброко перевёл его слова. Кхоно улыбнулся и протянул руку, которую Джон принял с благодарностью. Когда они отпустили руки, Джон вложил меч в ножны и хотел вернуть его Кхоно, но тот вернул его обратно, громко сказав что-то, что вызвало смех у дотракийцев. — Что он сказал? — спросил Джон. — Он сказал, что доверяет тебе и что ты оставишь свой меч при себе, — ответил Аброко. — Что в этом смешного? — не понял Джон. Аброко снова рассмеялся: — Я скажу, когда не будет добычи, — и отправился в пещеры, а Джон вернулся к замку. Когда он дошёл до её комнаты, там было темно и пусто. Всё было перевёрнуто и разбито, а на кровати лежало письмо с печатью Кракена. Джон взял письмо и открыл его. Миссандея стояла рядом, когда он начал читать: — Тем, кто верен Королеве Драконов. Я отвел её на Соляной Трон — она моя. Она умрёт, когда я привяжу её к валуну и столкну в море. Она умрёт, когда я подниму свой топор и обрушу его на её голову. Она умрёт после того, как я позволю всем своим людям сделать с ней всё, что им заблагорассудится, а затем покажу им, как правильно «забавляться» с королевой. Она умрёт, если только Король Севера не предстанет передо мной. Она умрёт, если Север не будет сдан королеве Серсее. Она умрёт, если головы всех, кто носит имя Старк, не будут покоиться на пиках. Она умрёт, если Маленький Теон не сможет вырастить новый член между своих ног. У вас есть время до следующего полнолуния. Джон сжал письмо в руке, когда колокола Драконьего Камня начали звонить. Он посмотрел на Миссандею, которая была потрясена содержанием письма. — Эурон забрал её, — произнёс Джон, отбросив письмо и выскочив в коридор. — Они не могли уйти далеко! Если у них есть корабль, он только сейчас отплывает. У нас всё ещё есть шанс остановить их! Он бросился бежать, не оборачиваясь, чтобы увидеть, следует ли за ним Миссандея. Когда он добрался до балкона с видом на редко посещаемую часть острова, взгляд его напряжённо скользил по морю, выискивая любое движение, но горизонт оставался пуст. Миссандея наконец догнала его, и за ней появились шесть дотракийцев. Один из них что-то сказал ей, и она повернулась к Джону с тяжёлой новостью: — Двенадцать дотракийцев найдены мёртвыми на одном из пляжей час назад. Насколько они смогли увидеть, не было никаких следов кораблей. Джон обернулся ко всем, обеспокоенный и встревоженный: — У них Дейенерис.