Замëрзшие

      Больше недели шли разбирательства. Директор приглашал в свой кабинет каждого студента по очереди, но виновников, как и ожидалось, не выявили. Хансен ликовал: его студенты оказались невиновны. Гермиона с каждым часом всё сильнее ненавидела это место: ледяные скалы, ледяной замок и ледяных людей-убийц. Несмотря на неприязнь, дополнительные занятия с Ривзом она не бросила. Только теперь была на них куда более сосредоточенной, не позволяла себе отвлекаться и витать в облаках — как-никак, до турнира оставалось слишком мало времени. Профессор и сам ощущал, что между ним и студенткой возникла огромная пропасть, но не собирался опускаться до выяснения отношений, а лишь продолжал выполнять договорëнности.       Заработать баллы, оценки или хотя бы уважение среди сокурсников и профессоров теперь не было самоцелью для Гермионы. Только одно заботило гриффиндорку: выжить самой и помочь Малфою добраться до финиша.       Бросать его не хотелось. Когда-то враг теперь казался настоящим соратником. Драко быстро шëл на поправку: синяки и шишки сошли, кости срослись, но он почти сутками спал, изредка приходя в сознание. Он ничего не говорил. Лишь водил заплывшими кровью глазами и слабо глотал предложенную кашу.       Из комнаты Гермионы его так и не забрали. Как выяснилось, в Дурмстранге было принято болеть на своей личной койке. Борг наотрез отказался прикасаться к изувеченному соседу, должно быть, опасаясь той же участи, зато услужливо притащил пожитки Малфоя. Выглядел он так, словно это решение принял вовсе не сам. Застыл на какое-то время в дверях, словно намереваясь что-то сказать, но что именно — осталось тайной: в его глупых глазах было трудно что-то прочесть. Гриффиндорке пришлось взять заботу об искалеченном парне на себя.       Вероятно, поэтому хищных взглядов она стала ловить гораздо больше, и поэтому её обеденные собеседники отсели за другой стол. Помимо угрожающих гримас ведьма видела и другие: наглые ухмылки своих сокурсников. Насчитала семнадцать человек. Тех, кто точно был в ту ночь с Малфоем. Кто зверски избил его и бросил с лестницы, имитируя падение. Тех, на ком остались отметины: постепенно сходящие синяки и ссадины. Слизеринец без боя не дался.       Гермиона не раз порывалась пристально осмотреть путь от коридора четвёртого этажа до библиотеки, чтобы выяснить, где именно произошло нападение, но останавливала себя: бродить по замку в одиночку ночью было глупо и опасно. Просить о помощи преподавателя Тëмной Магии не хотелось. Ведьма была убеждена — ему нет дела до произошедшего. Единственной просьбой стало пользование преподавательской ванной комнатой и уборной, в общую студенческую она больше не совалась.       Вылазки на ночные занятия — единственное, на что решалась Грейнджер во внеучебное время. Она была осторожна: прислушивалась к каждому скрипу и заглядывала за каждый угол, прежде чем повернуть. Это изрядно утомляло и доводило до паранойи. «Если бы дружная компания Мародëров хоть месяцок поучилась в Дурмстранге, я бы сейчас не мучилась» — пыхтела себе под нос ведьма каждый раз, как оказывалась в собственной спальне.       За несколько дней до злосчастных соревнований Драко стал приходить в себя чаще. Гермиона знала: сознание его окрепло. Но он продолжал молчать и странно косился на ведьму. Девушка старалась не беспокоить его разговорами, ощущая вину за произошедшее. Не будь она такой дурой, не стала бы врать про библиотеку. «Он бы остался в спальне и с ним...»       — ... Это всё равно бы произошло, — вдруг прошептал Драко.       Гермиона вздрогнула и высунула голову из под одеяла.       — Что?       Блондин, пыхтя, повернулся на бок и встретился взглядом с карими глазами.       — Они нашли бы меня где угодно, раз уж решили проучить, — отозвался он.       Девушка сползла с постели и направилась к «пациенту». По обыкновению повертела его голову в поисках лопнувших капилляров, приложила ладонь к бледному лбу и убедившись, что жара нет, пригладила спутанные белые волосы. Всё это время две капельки ртути пристально разглядывали морщинку между тонких бровей.       — Каждый раз ты так делаешь, — прохрипел Драко, нахмурившись, — Трогаешь волосы.       Гермиона растерянно взглянула на свою ладонь и пожала плечами:       — Мама всегда меня так гладила, когда я болела. Мне тебя жаль, — и, заметив недовольство Малфоя, добавила, — Вернее, я сожалею. Если бы я была там...       — Было бы два трупа, а не один калека, — подытожил слизеринец, — Боец из тебя куда хуже, чем лекарь.       — Лекарь из меня ничего, — усмехнулась ведьма.       — Кстати, где ты была? Очевидно, не пряталась, — голос Драко прорезался, но всё ещё ломался после стольких дней молчания, — Там же, куда бегаешь каждую ночь?       Девушка напряглась. Одним из условий Ривза для продолжения занятий было строгое неразглашение. Но Малфой ждал ответа, и не утолить его любопытство сейчас казалось настоящим преступлением.       — Я тебя подставила, — прошептала Гермина, зажмурившись, — Я соврала тебе, и вот что вышло.       На секунду повисла тишина, за которой последовал шумный вздох.       — Мерлин, да сколько можно? Я сам виноват, ясно? — прошипел блондин, — Они услышали, что я сказал Ривзу про тебя. Точнее, про нас. Точнее, я пошутил, но...       Девушка уставилась на Драко с нескрываемым удивлением:       — Ты бредишь, что ли?       Малфой едва не взвыл от негодования. Объяснить странный разговор с преподавателем накануне побоища он был не в силах: сам не понимал, зачем наговорил этой ахинеи.       — Забудь, — отмахнулся парень, — Ты не виновата, я не виноват, все уроды. На этом и закончим.       Ответ Гермиону не устроил, и она собралась было продолжить разговор, но Драко завозился и отвернулся к стене.       Все те дни, что он провалялся на соседней от маглорождëнной ведьмы койке, в его голове творилась натуральная вакханалия. Сначала он винил её во всех грехах и обещался растерзать грязнокровку собственными руками, как только те изволят работать. Затем решил, что виновен сам. У него ведь был замечательный план: сдружиться с местными аборигенами против грязнокровки и припеваючи закончить школу, а он взял и всё испортил. Теперь же, когда разум окончательно прояснился, Драко понял: он благодарен. И ему стыдно.       Стыдно за мысли, что крутились в голове. Стыдно за идеологию, убедившую его ненавидеть Гермиону Грейнджер по умолчанию. Он не мог поверить, что это случилось так скоро. Что это в принципе произошло. Немногим больше недели, и всем убеждениям пришëл конец. И верить больше не во что. Драко искал причину, почему так легко расстался с этой глупой верой, но не находил. Казалось, хватило пары взглядов, пары слов и неловких касаний к предмету ненависти, чтобы она развеяла все предубеждения. Она не мерзкая. Не падшая. Не гнусная, не ужасная и точно никакая не дикарка среди аристократов-волшебников. Она единственная в этом чëртовом замке, кто решил о нëм позаботиться. У неё другая жизнь, но в остальном она ничем не отличается. Она слабая. Здесь, в этой тюрьме, набитой мужланами и маглоненавистниками, она будто кролик среди волков. И самое ужасное, что осознал для себя Драко — ему не нравится, что кто-то, кроме него, может ей навредить. Гермиона всё ещё раздражала его до сжатых зубов и ноющей боли в висках, но только лишь по своей натуре. На фоне одержимых идеей своего превосходства она всё равно казалась куда более нормальной. За что её ненавидеть?

***

      В день перед состязанием нервы Гермионы натянулись до предела. Было трудно делать вид, что она не замечает угрожающих жестов, что посылали ей однокурсники. Уроков не было, чему гриффиндорка была несказанно рада, но есть хотелось, поэтому в столовую явиться ей всё же пришлось. Усевшись за пустой стол, она попыталась абстрагироваться и полностью сосредоточиться на похлëбке, как вдруг рядом с ней опустился чей-то поднос.       — Тут неплохо, — буркнул Драко, неуклюже опускаясь на стул.       Конечности его всё ещё не слушались.       Брови Гермионы поползли к переносице. Она бросила ложку и зашипела:       — Ты в своëм уме?! Во-первых, разгуливать по замку тебе ещё рано. Во-вторых...       — Нахрена я уселся с тобой за один стол? — усмехнулся блондин, — Я живу в твоей комнате, и все об этом знают. Ну, скорее всего все, кроме директора. Хуже уже не будет.       Ведьма закатила глаза и вернулась к обеду. Безрассудство слизеринца её возмущало. Не прошло и суток, как он оклемался, а уже суется в самое жерло неприятностей. Разумеется, ни одна пара глаз сейчас не смотрела куда-то в сторону — все взгляды были устремлены на студентов-обменников, и от этой мысли пропадал всякий аппетит. Но вдруг, произошло чудо.       Внимание студентов притянул вошедший в столовую директор. Хансен прошествовал к столу преподавателей и громко провозгласил:       — Тишина! Прошу поприветствовать наших гостей!       Воцарилось молчание, которое нарушал лишь звук шагов, разносившийся по помещению и эхом отзывающийся в голове Гермионы. В массивные двери вошли двое, и ведьма едва сдержалась, чтобы не броситься навстречу.       МакГонагалл, гордо вышагивая плечом к плечу со Снейпом, безостановочно бегала глазами в поисках своих учеников. Северус же выглядел больше свирепым, чем взволнованным. Он не сводил озлобленного взора с директора Дурмстранга и что-то тихо бормотал, явно обращаясь к своей спутнице.       Драко и Гермиона переглянулись, безмолвно обменявшись впечатлениями, и, вторя остальным студентам, поднялись с мест. Блондин не особо разделял восторга гриффиндорки, но глядя на её счастливую мину, усмехнулся.       — Профессор МакГонагалл и профессор Снейп прибыли, чтобы.., — недовольно взялся Хансен, но Минерва его перебила.       — Позвольте, Александр, — бесцеремонно обратилась она к директору, — Мы в силах объяснить своё присутствие самостоятельно. Недавно в стенах данного института произошëл страшный инцидент, в результате которого пострадал студент Хогвартса. К сожалению, с нами связались не самым оперативным способом, потому прибыли мы с запозданием. Но это не значит, что произошедшее останется без внимания нашей школы.       — Вместо завтрашнего соревнования, — в свойственной ему манере заговорил Снейп, — Каждый из вас, кто не имеет твëрдого алиби на момент происшествия, будет приглашëн на допрос.       В столовой поднялся гул, но лишь на секунду — директор одним брошенным взглядом угомонил недовольство толпы.       — Состязание мы перенесëм на следующую неделю, — успокоил Хансен своих студентов, — Попрошу учеников Хогвартса проследовать за своими попечителями.       Приглашение было не нужно. Гермиона вмиг сорвалась с места, но Драко ухватил её за шиворот, останавливая, и прошептал:       — Не веди себя как ребёнок, поговорим с ними снаружи.       Ведьма насупилась, но послушно осталась стоять. Всё же, Малфой был прав: нужно держать себя в руках. Но стоило профессорам скрыться в дверном проëме, как блондин сам рванул на выход, несмотря на хромоту.

***

      — Нет, это неприемлемо! Мы сейчас же забираем вас отсюда! — распалялась Минерва, стоя посреди комнаты Гермионы, — Поселить разнополых студентов в одну спальню? Северус!       Снейп, до сего момента хранивший молчание, цокнул языком.       — Неприемлемо, — согласился он, своей немногословностью доводя МакГонагалл до детонации.       — Ну... Вообще-то нас не селили в одну спальню, — неловко пробормотала Гермиона, теребя рукава, — Малфой оказался тут после...       Политкорректного названия произошедшему она так и не придумала, опасаясь, что слово «избиение» слизеринец не оценит.       — После случившегося, — нашёлся блондин, — Теперь я могу сам о себе позаботиться, сегодня отнесу свои вещи обратно к Боргу.       — К одному из этих маньяков? — прищурившись, процедила Минерва.       — Лучше ему остаться под одной крышей с юной леди? — выгнул чëрную бровь Снейп, и женщина стушевалась.       — С этим мы разберёмся сами, — отчеканил Драко, уже изрядно утомлëнный странной опекой, — Сэр, можем мы поговорить наедине?       Малфой кивнул в сторону выхода, и зельевар, не мешкая, направился в коридор. Казалось, он был счастлив убраться подальше от свирепой коллеги.       Оставшись наедине с профессором трансфигурации, Гермиона не сдержала слëз. Будто всё, что она старательно прятала внутри, вырвалось наружу. МакГонагалл и сама еле сдерживалась. Она притянула свою ученицу в объятья и опустилась на постель.       — Представить не могу, как ты испугалась, — вздохнула она, — Что же здесь творится?       — Не знаю. Здесь все сумасшедшие, — не прекращая рыдать, бормотала гриффиндорка, — Я боялась, он останется калекой или вовсе не выживет. Они настоящие звери.       Минерва укачивала свою ученицу, словно дитя, незаметно утирая слëзы.

***

      Укромное местечко Малфой обнаружил ещё в первые дни своего пребывания в Дурмстранге: выход на забытый всеми балкон скрывался на одном из лестничных пролëтов за несуразной каменной колонной. Находиться здесь дольше десяти минут было невыносимо: ледяной ветер пробирал до костей. Вероятно поэтому он и пустовал. Снейп подпëр спиной стену и выжидающе уставился на Драко.       — Если ты хочешь услышать, как я в это вляпался — сам не знаю! — выплюнул блондин, — Родители в курсе?       — Смотря о чëм речь, — поморщился зельевар, — О том, что тебя едва не убили? Да, в курсе. Если ты имеешь в виду свою дружбу с маглорождëнной...       — Мы не друзья, — по-привычке скривился Малфой, — Чтобы я стал якшаться с этой...       — Не нужно спектаклей! — оборвал его Снейп, — Мне можешь не врать. Если боишься, что твои родители об этом прознают, не переживай. Даже если это произойдёт, твоя связь с маглорождëнной им сейчас только на руку.       Драко прищурился.       — Отца преследуют?       Северус молча кивнул.       Этого Малфой младший и боялся. Люциус совершенно свихнулся на своих убеждениях. Наверняка попытался собрать единомышленников и полностью подчинить магическую Англию. Драко догадывался, что жажда власти когда-нибудь полностью высушит отцу мозги, но не предполагал, что это случится так скоро.       — А мать?       — Тоже под пристальным надзором, — нехотя произнёс Северус, — Если так пойдёт и дальше, боюсь, тебе будет некуда возвращаться.       От этих слов Малфой поëжился, но впадать в отчаяние не собирался.       — Если их загребут под стражу, а поместье продадут, я поселюсь у тебя, — ухмыльнулся парень.       Снейп закатил глаза, но всё же улыбнулся краешком губ:       — И не мечтай, щенок.