Ужасы в поисках магазинчика

-Вернуться... Что? - наверняка сейчас Леон походил на умственно отсталого. Он ведь прекрасно расслышал слова Шина. И смысл их хоть с опозданием, но достиг его разума. Он просто никак не мог поверить. Детектив и представить себе не мог, что кто-то из местных допустит такую мысль в своей голове. Сразу вспомнились первые дни его пребывания в этом мире... *** -Как вас зовут? - отчеканил грубый, скрипучий голос прямо в ухо. -Леон...Леон Оркот. - поморщившись и стараясь увеличить расстояние между собой и говорившим, ответил детектив. Картинка в глазах все ещё расплывалась, во рту ужасно пересохло. Он без особых проблем мог сидеть, но предпочел бы вновь заснуть. Во сне его дыхание поддерживали аппараты искусственного жизниобеспечвания, сейчас же приходилось дышать самому. Горло жгло, а грудную клетку сдавливало при каждом выдохе. Леону приходилось сосредотачиваться на дыхании (если он не хотел задохнуться), а делать это во время допроса становилось ещё труднее. -Откуда вы? - все так же в ухо, но теперь ещё громче. Воняло у мужика изо рта знатно.... Или это Леону только кажется? В глазах потемнело, черт он опять забыл вдохнуть. -И-из Америки... - Леон закашлялся, в приступе изо рта полилась какая-то черная жижа. Его тошнило толи кровью, толи какой-то вонючей жидкость. На этом его первый допрос был приостановлен. Во второй день он проснулся от противного писка аппаратов. Он опять забыл дышать. Открыв глаза, он тут же сделал первый рваный вдох, горло после вчерашней рвоты жгло ещё сильнее. На зов аппарата прибежали медсестры. Их копошение над головой человека мешало вновь заснуть и хоть Леон прибывал в сознании уловить суть их действий он не мог. Своим плавающим разумом он уже понимал, что находится в больнице, но было здесь что-то не так. Эта мысль плавала на грани сознания детектива, но он все никак не мог за неё зацепиться. Ему сделали укол. Леон ясно почувствовал, как длинная, холодная игла входит в вену. Сразу после этого по руке потекла ледяная, ободряющая жидкость. Тогда детектив не знал какую гадость ему ввели, но положительный эффект почувствовал мгновенно.  Ощутив прилив сил, он разлепил глаза. Горло все ещё болело, но дышалось свободнее, будто оковы сцепившие его грудную клетку наконец спали, дав легким возможность раскрыться полностью. Он огляделся, теперь объекты не расплывались, зрению вернулась четкость. Никогда ещё Леон не чувствовал себя так хорошо. Уже обрадовавшись он попытался подняться, но не смог. -安靜 (Тише, тише) - чья-то рука слегка надавила на его грудь, укладывая обратно на койку. Где-то сверху шептал нежный голос, на незнакомом Оркоту языке. -Что? - Леон был уверен, что до этого с ним разговаривали на английском. Может тогда его состояние и оставляло желать лучшего, но такой противный голос и вонь просто не могли ему почудиться. Присутствие чужой, непонятной речи дезориентировало. -Она просит вас успокоиться. - послышалось из другого конца палаты. Приподняв голову Оркот обнаружил сидящего на стуле мужчину. Держать голову в таком положении было трудно, но все же он смог его разглядеть. Это был статный молодой человек, в больничном халате накинутым на деловой костюм. Выглядел он богато, вел себя надменно, этакий пижон. Стоп... Чуть сощурив глаза Леон рассмотрел шокирующую деталь. Из-под собранных в хвост кудрявых волос, вместо человеческих ушей, выглядывали заостренные оленьи уши. Открыв для себя этот факт Леон по-другому взглянул на его лицо. Нос, отсюда казавшейся просто точкой, на деле действительно оказался плоским, как у животных. Лицо не просто приплюснутое, а вообще с другими, не свойственными для человека пропорциями. Лицо самого детектива вытянулось от изумления. -Что ты такое? - на невежественный вопрос у загадочного существа дернулся глаз. -Мое имя - Климент Хектор. Я временно исполняющий обязанности главного секретаря из министерства по защите и охране измерений. - отчеканил Климент. -Кто-кто? - все это звучало как бред. Все ещё не способный даже приподняться Оркот покрутил головой из стороны в сторону. В соседнем углу палаты нашлась, судя по всему медсестра, это низенькая девушка с самым обычным носом и ушами. Покрайней мере она точно должна оказаться человеком, ну Леон на это надеялся. -Нет смысла уточнять, вы все равно не поймете. - выдохнул временный секретарь. - мы понимаем, что это шокирующая информация, но просим вас воспринять её без лишних эмоций. Хотелось бы обойтись без осложнений. - Леон напрягся, вслушиваясь в каждое слово. -Восемь дней назад, тридцать первого декабря в семь часов вечера ваш самолет потерпел крушение. -Замечательно! - перебил его саркастическим выкриком детектив. - И где я теперь? - Хектор сверил его недовольным взглядом. -В другом мире. - сухо ответил секретарь. *** Поверить сразу в сказанное было трудно. Первая реакция Оркота - рассмеяться в лицо глупцу, что бы не молол ересь. Как можно оказаться в другом мире? Это невозможно, их существование даже никто ещё не доказал. Но смех застрял в горле, так и не вырвавшись наружу. Вспомнился опыт общения с Графом. А из общения с ним Леон многое вынес. Например, то, что перед тем как отрицать существование какой ни будь ерунды, нужно убедиться, что это ерунда. Оркот замолк, готовый слушать до конца. -Понимаете, на данный момент существует девяносто три мира. – Климент говорил не хотя, с таким пренебрежением на лице, что аж тошнило. -Все они свободно плавают в пустоте, друг за другом, обычно никогда не сталкиваясь. -В пустоте? – не выдержав переспросил Оркот. -Да в пустоте. – стиснув зубы повторил Хектор. – это что-то на подобии космоса, но без звезд. – разъяснил он. -А. – Леон выдавил из себя звук понимания, временный секретарь метнул в его сторону раздражительный взгляд. -Но между ними не так много места, дрейфуя в пустоте они все же сталкиваются, и тогда образуются дыры. -Дыры? – опять перебил его Оркот. -Дыры, трещины, называете как хотите! – Климент раздраженно махнул руками. – только не перебивайте! Дослушайте до конца, у меня и помимо вас много работы. –Леон любезно промолчал. – Дыры – искажения в пространстве, их часто сравнивают с тоннелями, с их помощью можно перемешаться из одного мира в другой. – Леон опустил голову на подушку и прикрыл глаза, если происходящее сейчас – реальность, то на счет того что произошло с самолетом у него уже появилась догадка. – это и произошло восемь дней назад. Ваш мир столкнулся с нашим и открылась большая дыра, по случайному стечению обстоятельств прямо на пути пассажирского самолета. – Вот значит, как…. Леон вздохнул. -И что с самолетом? -Он совершил аварийную посадку в болотах, к северу от города. – Оркот напрягся. -А что с остальными пассажирами? На борту было двести человек, если не больше! Где они? -Из комы пока что вышли только вы. – Климент говорил быстро, без эмоционально. – Вы правы на борту было двести шестьдесят человек, но до нашего прибытия дожили только пятнадцать. – он перечислял эти цифры с совершенно спокойным лицом. Будто гибель двести сорока семи человек – сущий пустяк. Хотя… Леон ещё раз окинул его облик взглядом. Это существо не человек, какое ему дело до жалких людишек? – до больницы доехали только восемь, трое скончалось во время операции. Из пятерых оставшихся только вы пришли в себя. – по спине у Леона невольно пробежали мурашки. Он приподнял голову. – ещё рано делать какие-либо выводы, но скорей всего вы останетесь единственным выжившим пассажиром того рейса. – взгляд Леона встретился с глазами временного секретаря. В них не было сочувствия, какой ни будь ободряющей поддержи или надежды. В них была только скука и раздражение. – примите мои поздравления. *** Прогнозы Климента оказались правдой. Четверо бедолаг покинули этот мир в течении недели. Но не из-за травм, полученных при падении самолета. Как позже выяснил Леон самолет не разбился, а лишь обцарапал корпус да поломал одно крыло при жесткой посадке. Жизни двухсот пассажиров унесла здешняя болезнь.  -Как ваши руки? –дверь в палату резко распахнулась, вошел седой старик. Это первый дознаватель Оркота – Демид Бахтин. Дед с прескверным нравом и ужасным запахом изо рта. Он посещал его через день, чередуясь с Климентом Хектором. У этих двоих была вполне ожидаемая, и ненавистная для Оркота задача – оформить его юридически в новом мире. Бумажная волокита началась в первый же день пробуждения Леона и с каждым новым днем становилась все невыносимее.  -Без изменений. – Леон взглянул на свои перебинтованные конечности. Он до сих пор не чувствует своих рук и не способен ими двигать. Врачи убеждают его что этот паралич в скором времени пройдет. А полностью чувствительность и контроль поможет вернуть терапия. И детектив верит им, в тайне по-настоящему боясь остаться инвалидом. -Это хорошо, это нормально. – покивав головой он уткнулся своим длинный клочковатым носом в принесённые им же бумажки. В тоне Демида тоже отсутствовало участие, он спрашивал Леона о самочувствие для вида, отвечал тоже для вида. И все ответы его были одинаковые, Оркоту казалось, что точно так же, с видом наигранного облегчения, он будет кивать если руки человека отсохнут и вовсе отваляться. – итак, вчера мы получили ваш паспорт, посмотрите. – Бахтин достал из нагрудного кармана кожаную карточку и тыкнул ею в нос Оркоту. Что бы разглядеть хоть что-то пришлось чуть-чуть отклониться. О ужас… Леон был наслышан о проклятье фото на паспорте, но всегда думал, что оно обошло его стороной. На своем американском паспорте он вышел красавчиком, да и на заграничном получился неплохо. Вообще он считал себя очень фотогеничным, но маленький портрет в левом углу карточки подорвал всю его веру в себя. Изображенный там мужчина был бледен как смерть, с грязной головой, ссадинами и подтёками под глазами. Когда это вообще его снимали? Леон припоминал с трудом, да и по фотографии видно, что не очень хорошо ему было в тот момент. Демид принявший молчание Оркота за одобрение убрал паспорт на тумбу. А в голове самого Леона крутились опасения, что в случае чего ему придется умереть, чтобы доказать, что это именно его паспорт. – и теперь с приобретением паспорта вы становитесь полноправным гражданином Брэртона! Вот здесь ваши СНИЛС, медицинская карта, социальная карта, ваша страховка, рабочая книжка и анализы по мелочи, но это я передам медсёстрам. – на ту же тумбочку поверх уродского паспорта приземлилась толстая папка. – А ещё хочу вас обрадовать, упуская руки… -он бросил косой взгляд в сторону рук Оркота. – ваше самочувствие – прекрасно! Через пару дней вас переведут из реанимации в обычную пятиместную палату. И можно будет начинать ваше обучение! – тут Леон скривился, про перевод ему говорили, но про обучение он слышит впервые. -Что? По-вашему, меня чему-то надо обучать? Я закончил школу девять лет назад! -Конечно, конечно… 但那是在另一个世界 (но это было совсем в другом мире) – добавил он на местном и покинул палату с чрезвычайно счастливым лицом. Что ж, старый пердун наглядно доказал, что обучаться есть чему, но желания учить новый язык не было. Леон покосился на стопку макулатуры справа. Через прозрачную пленку удалось разглядеть написанное на верхней бумажке. Все в непонятных ему иероглифах… Леон вспомнил что и на паспорте все данные обозначены такими же закорючками. С тяжелым вздохом он осознал, что даже не сможет проверить, не допустили ли эти бюрократы ошибок в его имени. Не очень-то хотелось превратиться из Леона Оркота в какого ни будь Ленивого Орка.   С уходом Демида в палате он остался один. Делать было нечего, его уже второй день одолевала смертная скука. В палате телевизора не было, да и Леон сомневался существует ли он в этом мире вообще. Было радио, старое, квадратное с огромной антенной торчащий с боку, оно стояло на окне, но никогда не включалось, хотя Леон был бы не против послушать хоть что-то. Последнюю неделю всеми развлечениями Оркота были сон, уколы, разговоры с Хектором и Бахтином и прочие процедуры. Сейчас Бахтин ушел, все утренние процедуры были пройдены, а спать не хотелось. Взгляд сам собой возвращался к рукам. Леон уже мог ходить, он даже пару раз прошелся по коридору, правда только с помощью медсестры. Голова все ещё кружилась если выпрямиться в полный рост, так что свободно перемешаться ему не разрешали. Леон с силой закусил губу, то что скрыто под бинтами он видел не один раз. Повязки меняли раз в два дня, и это процедура не самая приятная. Бинты скрывали скукожившуюся, почерневшую кожу, скрюченные пальцы и местами уродливые швы. Глядя на руки можно было подумать, что Леон не разбился на самолете, а заживо горел, уж слишком сильно конечности по цвету напоминали угли. -Это проклятье. – пояснил Климент, когда Леон впервые увидел, что стало с его руками. – болезнь, пожирающая миры и причина гибели остальных пассажиров. Дело в том, что у местных, проживавших в зараженных мирах со временем образуется какая-никакая устойчивость к болезни, а вот у пришлых из новых миров её нет. Большинство людей погибло мгновенно, подышав зараженным воздухом. – Климент присел на стул, намного ближе к кровати Леона чем раньше. Теперь человек мог взглянуть секретарю в глаза прямо, не щурившись. На удивление сейчас, эти куски льда были переполнены печалью. Тон Хектора потерял твердость и уверенность, мужчина говорил тихо, не отрывая взгляд от пола. – были те кто оказался сильнее, но их убило первое же физическое соприкосновение. Ваш самолет приземлился в болоте, проклятое место, кишащее демонами – распространителями проклятья. Они забрались на борт мгновенно, и обожгли проклятьем всех, кто ещё был жив. – он поправил одеяло Леона, сползавшее на пол и взглянул ему прямо в глаза. – вы поистине удивительный человек Оркот, достаточно совсем малюсенького прикосновения, чтобы убить неподготовленного пришлого, а вы выжили с такими сильными ожогами. Если вы надумаете заниматься магией, я гарантирую вам великое будущее. – Леон на это никак не реагировал, он слушал речь Климента одним ухом и честно пытался вникнуть в суть, но думать было трудно. Видеть свои руки такими – непривычно, жутко, страшно, прочие подобные синонимы. У Леона была опасная работа, он сталкивался со смертью, часто приходилось глядеть ей прямо в глаза. Он думал о собственной гибели, почти не страшился её. Но остаться калекой или уродом… Он никогда даже и не задумывался о таком исходе. -Не волнуйтесь, руки заживут, это мы вам гарантируем. После выздоровления, если исправно принимать лекарства и ухаживать за повреждённой кожей ожоги больше будут походить на татуировки, чем шрамы. – тут Климент ослабил собственный галстук, чуть опустил воротник рубашки, оголяя шею. – вот смотрите. – Леон сфокусировал взгляд на его шеи. Там от правого уха будто трещины на гладкой коже тянулись черные полосы. Одни маленькие и тонкие, другие большие и длинные, они обвивали шею и уходили дальше к ключицам. Действительно выглядело так, будто секретаря мастерски измазали чернилами. Вот только трещины были под кожей, будто что-то инородное. Мужчина чуть сильнее наклонил голову и трещины стали выпуклыми, было видно, как сильно натянулась кожа в этом месте и как пульсируют черные разводы под ней, будто ответвления от паразита. Но мужчина выпрямился, трещины ушли во внутрь и теперь снова походили на рисунок. Леон был поражен. -У вас тоже? – прошептал он. -Господин Оркот, вы находитесь в мире под номером двадцать семь. – Хектор потуже завязал галстук. – это один из самых старинных миров. – он наклонился поближе к Леону, четко проговаривая слова. – семьдесят восемь процентов нашего населения заражено проклятьем. Знаете, как называют миры подобные нашему? – Леон промолчал, но Климент и не ждал ответа. -  миры где не существует старости, а знаете почему? – ещё один риторический вопрос. – зараженные проклятьем – умирают сразу, но эта смерть в непривычном для нас понимании. Да, ваше сердце ещё бьётся. – он легонько коснулся груди Оркота в том месте, где находилось сердце. – Да вы ещё дышите. – он провел вдоль груди, опустился к желудку. – пищеварение работает, все остальные функции организма исправны, НО! – выкрикнул он, надавливая на точку в районе пупка, и на это не значительное прикосновение каждая клеточка тела детектива отозвалась колющейся болью. – ваша душа выпала из общего круговорота жизни. – секретарь наконец отстал от Леона, ровно садясь на стул. – зараженные проклятьем не стареют, они застыли в одном мгновении, между жизнью и смертью. И выход из этого состояния – лишь одна пустота. *** Мозг Леона отказывался думать, в последнюю неделю он узнал и услышал слишком много. Новую информацию выплеснули на его неподготовленную голову резко, будто окотили водой из ведра. Каждый день при разговоре с ним Климент использовал новые термины и понятия, иногда забываясь и переходя на местный язык. Он говорил много, желая ввести человека в курс дела, но на тщательные объяснения у секретаря не хватало терпения. В итоге Леон лишь больше путался и меньше понимал. -Эх проблемы, одни проблемы… - разговор уж точно был закончен, но Климент изменяя своим обычаям не торопился уходить. Сегодня он вообще вел себя ни как обычно. В начале он изменил своему любимому стулу у стены, расположившись на диване, затем просто встал и вот уже минут пять бродил туда-сюда, бормоча что-то под нос. Время было десять, разбуженный в пять Леон уже готовился к дневному сну и вид ходившего туда-сюда Хектора раздражал. -Это какие там тебе проблемы спокойно жить не дают? - поинтересовался Леон. -Эх прошу извините за назойливость. - Климент облокотился на оконную раму, устало выдохнув. - но эти пришлые выводят меня из себя! - его глаза были переполнены раздражением. - неужели сами не понимают, что своими жалкими попытками помощи только доставляют проблемы? - он оттолкнулся от рамы, вновь прошелся вдоль палаты. - вот вы просто не представляете, нет вы точно не представляете, как это трудно принимать по шесть делегаций пришлых по дню. И ладно если бы по разным вопросам, так все они ещё с одним и тем же! Предлагают забрать наших детей. - он развел руками в стороны. - и ведь действительно хорошее предложение, но как же проект сложен в исполнении!! - Климент обессилено плюхнулся на диван. - придется разлучать детей с родителями, делать анализы, собирать данные по всем миру, организовывать масштабные переправки в другие миры, обеспечить детям связь с их семьями, проследить за тем где и в каких условиях их будут содержать. - он устало потер переносицу. - для всего этого придется набирать специальный, обученный персонал, создавать фонды, ведь полностью финансировать свое собственное предложение они отказываются. Я уж молчу о том, что для вступления проекта в дело нужно собрать государственный совет и опросить само население. А самое забавное - у меня просто на просто нет прав принимать подобные решения! Я могу только выслушать и записать, но они упорно этого не понимают, они ждут ответа, требуют, чтобы я сейчас же позвал директора, но ведь я по тысячу раз на дню повторяю, что он, и сам секретарь находятся в командировке, у меня даже на бейджике написано, что я временный сектерать!! - Климент уже взвыл от бессилия. - ну почему нельзя их просто насильно отправить обратно в родные миры и запретить врываться в наш... - он закинул голову на спинку дивана. - как же хочется вернуться в.... -Подожди! - перебил его жалобную тираду Оркот. - что ты имеешь в виду под отправить обратно в миры? Разве это возможно? -Ну конечно, мы знаем о существовании параллельных миров более двухсот тысяч лет! Было бы странно, если бы не научились свободно перемешаться между ними. -Значит я могу вернуться домой? - в вопросе слишком много надежды. -Это исключено. - Климент тут же выпрямился, на лицо вернулось высокомерие, тон сделался жестким. - посмотрите на свои руки Леон. Это проклятье в его самой легкой форме. Вы больны, вы носитель этого заболевания, но благодаря лекарствам не заразны. Но что по-вашему произойдет, если вы забудете принять таблетки и сделать укол? - Климент разговаривал с ним как с малолеткой, как же все-таки раздражает. -Болезнь выйдет из-под контроля, так? - предположил Оркот не разрывая зрительный контакт. -Именно! Ожог начнет распространяться по вашему телу, начнет все больше и больше поражать вашу душу. Как только он заразит её полностью, вы перестанете быть человеком, вы превратитесь в демона, в распространителя проклятья. В любом новом мире, не знакомом с проклятьем для избавления от демона потребуется время. К тому моменту как они научатся изгонять вас, если вообще научатся, их мир уже будет заражен. Во избежание гибели и заражения других миров мы запрещаем покидать миры зараженным. - Климент говорил быстро, раздражаясь вновь из-за того, что приходиться разъяснять, казалось бы, такую очевидную вещь. -Могли бы научить новые миры избавляться от демонов. И не было бы проблем. -заворчал Оркот. Климент тяжело вздохнул. -Вы не понимаете, существует соглашение, запрещавшее нам вмешиваться в ход истории и развития новых миров. Мы можем быть лишь наблюдателями, можем охранять их мир, зашивая трещины, при этом оставаясь в тени. -А кто же те пришлые, кто предлагал вам помощь? -Те же выходцы из первых сорока пяти миров. - Климент все больше мрачнел, ему Леон со своими вечными вопросами напоминал ребёнка, детей он к слову не любил, они всегда казались ему слишком надоедливыми. Леон кажется хотел спросить что-то ещё, но тут в дверь сдержанно постучали. Выдержав после стука около секунды дверь отворилась, в щелку протиснулась голова юной девушки. -抱歉，探视时间结束，病人需要休息 (Извините, время посещения подошло к концу, пациенту нужно отдохнуть) – оповестила Хектора медсестра. -Да, мне как раз пора. - Хектор поднялся с дивана и уверенно прошел к двери, игнорируя пристальный взгляд Оркота. - ах да. - он остановился в дверном проёме, чтобы бросить на последок. - впредь не допускайте мысли о возвращении, помните, побег уголовно наказуем! - и он ушел не попрощавшись. В палате Леон снова остался один, наедине со своим негодованием. Не допускать мысли о возвращении... Ага, конечно. У него вообще-то осталась пара не законченных дел, которые он уже чисто из принципов забросить не мог и обязан, да просто обязан довести до конца. Тут взгляд опять упал на руки, судьба превращения в демона не льстила, а в его мире наврятли продается волшебное зелье с за мудрёным названием, останавливающее распространение проклятья. Все что говорит Хектор правда, в этом Леон не сомневался. Взгляд обратился к тумбочке, там, где-то в ящиках были разложены его вещи, спасённые с самолета вместе с его телом. Среди них лежит рисунок Криса... Леон ещё не видел внешнего мира, все время он проводит в больнице, но разговоры с Климентом и Бахтином дали понять, что проклятье творит с местными жителями. Ему бы не хотелось такой судьбы для брата и его семьи... Ему бы совершенно точно не хотелось становиться причиной бед для всех живых существ в мире, ведь от проклятья пострадают не только люди, но и животные, а это уж точно не понравится Ди... Да, рядом с жизнью всего мира простые желания Окота и близко не стоят. Но все же, было бы здорово вернуться... С этим эгоистичным желаниям человек ничего поделать не мог. *** -тебе же хочется вернуться домой? - очень глупый, но такой неожиданный вопрос. Хочет ли Леон вернуться домой? Конечно. Ведь прошло уже пять лет, а Оркота по-прежнему преследуют тени прошлого. Вкус здешнего пива, привкус сигарет, музыка, язык, обычаи, литература, даже внешность жителей - все чужое и ничего родного, да проживи Леон здесь сотню, тысячу лет, мир двадцать семь не станет заменой старого дома. В его мире, которому здесь присвоили номер семьдесят девять, все иначе.  Да может не так разнообразно, но привычнее, там у Леона были приятели, коллеги, семья. Родной город, страна, любимая футбольная команда... А здесь только половина комнаты в общежитии да надоедливый сосед. На языке горчило, сигарета оставляла после себя неприятное послевкусие, его хотелось тут же чем-то перебить. Леону вспомнился глинтвейн на новогоднем столе, захотелось пить, а вместе с жаждой голову посетило озарение. Новогодние ночи Леон не любил, в это время на него накатывала целая гора непере варимых эмоций, и в этой мешанине эмоций совершенно невозможно разобрать что именно ты испытываешь. Но почему-то именно в эту минуту Леон отчетливо почувствовал, что скучает. Да он смертельно соскучился, соскучился банально по сигаретам, по своей повседневной одежде, по запаху улиц, по снегу, по дождю, да черт возьми по всему! Леону хотелось пить, хотелось нормального табака и да, хотелось вернуться домой. Но что-то в этом желании было не так, оно казалось не полным. Оркот ещё раз прогнал у себя в голове вопрос Шина. Казалось бы, такой банальный вопрос, навел Леона на удивительные мысли. Замусоленный местными разговорами о вселенных Леон совсем потерялся в обозначении дома. Разве может он называть весь семьдесят девятый мир домом? Нет, этот мир родной для него, но слишком большой для обычного, невзрачного в сравнении с ним человека. Так что же это за дом, воспоминания о котором будоражат все чувства и пробуждают тоску? На протяжении долгого времени домом для Леона была однокомнатная квартира в Лос-Анжелесе. Там он прожил пять лет, достойная цифра. Квартира вполне заслуживает называться его домом, но по уровню привязанности сравнивалась с его нынешней комнатой в общежитии. Возвращаться туда не хотелось, да к тому же было невозможно, ведь ободранную хату детектив продал больше шести лет назад. Леон мог бы считать своим домом коттедж родителей в котором вырос, но он съехал оттуда после смерти матери. И сейчас там жили тётя с дядей и их детьми. Этот дом подаривший Оркоту детство больше не принадлежал ему, возвращаться туда бессмысленно и глупо. Больше Леон нигде подолгу не жил. Неужели и как такового дома, по которому он так скучал не было? "Хотел бы ты вернуться домой" - первая возникающая мысль - да! Но если подумать, Леоном управляло лишь чувство ностальгии, желание вновь вернуться к привычным вещам, но ведь ему не было куда возвращаться. Какая разница в каком он находится мире, что там, что тут его ждут одинокие скучные будни. И слово дом, в его сакральном значении останется чем-то из давно прожитого прошлого. Прошлого.... Леон зацепился за это слово, как за соломинку. В его прошлом был один эпизод, было одно незаконченное дело, был человек (не совсем) с которым понятие дома покинуло жизнь Оркота, был детский рисунок в дальнем ящике стола. Спустя пять лет желание отыскать Ди бывшего детектива не покинуло. -А разве это возможно? - Леон пытался придать голосу скептицизма и насмешки, но минутная пауза и замешательство в глазах создавали обратный эффект. -Не существует ничего невозможного, мой дорогой сосед! - Шин с облегчением выдохнул, он уже понял, что не ошибся, предложив эту аферу Оркоту. - через государственную границу нам как зараженным не пройти, но всегда можно сбежать через Антикварную лавку! Поверь у меня есть прекрасный план. - Вейбер скрестил руки у груди и высоко задрал подбородок, показывая соседу насколько он крут. -Бредовый план. - Леон обреченно вздохнул. Сам для себя уже понимая, что готов и на более бредовые свершения.