Запомни, ангел мой

      Высокие и сухие деревья мрачно покачивались из стороны в сторону. Мелкий снег сильно заметал всю землю, не прекращаясь. Вокруг абсолютно никого. Лишь лёгкий свист от ветра и негромкое топанье ног по снегу. Возле большого дерева лежала женская фигура. Её грудь тяжело вздымалась, а рука крепко зажимала рану в области рёбер, но это было совсем бесполезно. Было ясно только одно — она умрёт. Её белые волосы почти сливались со снегом, и лишь алая кровь на них и вокруг неё отмечали силуэт.       Юки ещё никогда не чувствовала себя настолько униженной. Ей хотелось прямо сейчас разрыдаться от ноющей раны и от ситуации. В голубые глаза закралась пелена, не давая ей нормально рассмотреть ненавистный ей силуэт, что слегка навис над ней, с самодельной ухмылкой наблюдая за её медленными мучениями и дожидаясь её предстоящей смерти.        — Теперь, глядя на тебя, я понимаю, что ты оправдываешь своё имя, Юки, — Фёдор расплылся в улыбке, словно Чеширский кот, и присел перед ней на колени, проводя большим пальцем по окровавленной щеке. — Невероятная картина.        Ей было невыносимо мерзко от прикосновений его холодных рук. Хотелось отодвинуться, убрать голову, лишь бы не ощущать его руки на своём теле, но сил совершенно не хватало. В глазах мутнело, а голова не могла толком пошевелиться.        Она не могла поверить, что это творится именно с ней. Юки помнила, как Дазай пообещал ей, что Фёдор и пальцем не тронет её, но… Она не злилась, ведь не на что. Далеко не каждый сможет обыграть хитрую крысу.        Достоевский поднялся, напоследок окинув девушку пронзительным взглядом, и от него никак не ускользнуло то, с какой ненавистью она смотрит и, наверное, уже не один раз проклинает его.        — Этим зрелищем можно любоваться вечно, но… Впрочем, неважно, — Фёдор призадумалась, решив, что не закончит начатую мысль. — Прощай, Юки.        Он уже собирался уйти, и кое-как девушка нашла в себе малые силы, чтобы подняться, опираясь о ствол того самого огромного дерева. Всё тело дрожало, а из раны хлестала кровь, которую закрыть чем-то было уже невозможно. Ничего ей не поможет. Гемоглобин упал, в глазах темнело, и из последних сил она зовёт того дьявола, старясь удержать равновесие и случайно не упасть обратно на кровавый снег.       — А ты стойкая, — Достоевский хмыкнул, а на лице скользнула лёгкая ухмылка. — Любой другой уже бы наверняка валялся весь в собственной крови и рвоте. А ты даже умудрилась замедлить кровотечение. Похвально.        Юки аккуратно взглянула на рану и удивилась. И правда, кровь стала течь в разы медленнее, но и это, к сожалению, вряд ли спасёт её.       — У меня, к сожалению, нет времени возиться тут с тобой, Юки, — Фёдор снова развернулся всем корпусом, но тихий и слегка хрипловатый женский голос заставил его остановится.       — Кем ты себя возомнил? Каковы твои цели? Зачем ты всё это устроил? — Юки была совершенно спокойна, хотя нервы были уже на пределе, как и сознание.        — Слишком много вопросов. Тем более тех, ответы на которые тебя знать не нужно, — Фёдор устало выдохнул: ему определено не нравился весь этот бессмысленный диалог. — Это всё? Если да, то я пойду.        Девушка сжала ветку дерева, которая находилась не так уж и высоко, и сорвалась на крик. Было очень тяжело.       — Ты! Ты — бессердечный урод, который готов пойти по головам всех людей, лишь бы исполнить свой блядский план! — выкрикнула Юки, но ни единый мускул на его лице так и не дрогнул. — Я уверена, что тебе это говорили явно не один раз, но я буду повторять ещё столько, сколько понадобится, чтобы ты понял, насколько ужасен. Хотя, с твоим комплексом бога это очень мало вероятно.       Фёдор молча смотрел ей за спину, будто бы всерьёз раздумывая над её словами. Она была права — он очень часто слышит эти слова, и сейчас вновь, от Юки, поэтому удивляться или злиться было совсем ни к чему. Но всё же он решил ненадолго задержаться вместе с ней.       — Всё сказала? — спокойно спросил Фёдор, и молчание послужило как ответ.       Мгновение, и его уже не было на прежнем месте, где он стоял раньше, и Юки запаниковала. Было страшно, живот неприятно покалывал, смешиваясь со всей остальной болью в теле.        Слишком неожиданно было то, что на неё нападут сзади и грубо повалят в снег. И правда крыса. С болезненным стоном она упала на землю, чувствуя, как боль приливает с новой силой. Фёдор прижал её всем своим весом, не давая возможности снова подняться, хотя теперь она вряд ли сможет сделать это.        Достоевский сначала аккуратно прошёлся пальцем вокруг области раны, а потом длинными фалангами вошёл в небольшую дырку, ещё сильнее растягивая её и вызывая у девушки громкий истеричный крик.        — Повтори, что ты там говорила? — Фёдор двигал ими, наблюдая за спектром эмоций на лице Юки.        Она молчала, крепко сжав челюсти, чтобы подавить громкие крики.        — Молчишь? Хорошо, — Достоевский вытащил кровяные пальцы и вытер их об её щёку.       Перевернув Юки так, чтобы она лежала на спине, он прошёлся по ней взглядом и был очарован тем, как великолепно выглядело её, искалеченное и всё в крови, тело.        Кровь снова начала течь, пачкая ещё больше пространства рядом. Конечности давно онемели и не хотели двигаться, иногда немного пекли.        Фёдор приблизился к ней ещё ближе, сокращая расстояние между их губами. Своим дыханием он обжигал её, но ей было плевать. Пустыми глазами она смотрела будто сквозь него, словно его здесь и не было.        Пару секунд подумав, он сократил эти миллиметры, властно и грубо впиваясь своими шершавыми и потрескавшимися губами в её пухлые и мягкие с привкусом металла.        Приподняв её голову и сжав часть волос, он всё ещё чувствовал совсем лёгкое сопротивление, ведь на большее она была и не способна.        Отстранившись, он напоследок чмокнул её в лобик, будто ничего не произошло, и прошептал на ухо:        — Запомни, ангел мой, что молчать — хорошо, красиво и безопасно.        Это было последнее, что она услышала перед тем, как её глаза начали закрываться, окутывая её во мрак.        Исход был очевиден ещё с самого начала.