мой король

Эйгон думает, что порядок их рождения должен был быть иным, и Эймонд должен был родиться первым. Эйгон искренне не понимает, как его брат – столь умный и уверенный – не был рожден королем. все его существо с ранних лет излучает такую силу, которая способна принести к его ногам не только железный трон, корону Завоевателя и сердца подданых, но и покорить королевства за морями. смотреть на него для Эйгона – нестерпимо и непостижимо. смотреть на него для Эйгона – словно смотреть на солнце, ярко и больно. соленая капля стекает по щеке, когда Эйгон чувствует тяжесть драгоценной короны на голове. эта корона, что когда-то дала Таргариенам шанс на жизнь, убьет его. худшее непонимание обрушивается на юную голову в тот момент, когда Эймонд встает на колени и клянется в верности ему, Эйгону Второму Таргариену. клянется, что будет рядом в любой момент жизни, трудный или светлый. клянется принести головы врагов на пиках и языки неверных. клянется защищать ценой собственной жизни. клянется и называет его мой король. Эйгону хочется закричать. хочется упасть рядом с ним, сбить колени в кровь, расцарапать собственную грудную клетку и говорить, говорить, говорить, пока брат не откроет глаза на происходящее. это ты должен быть моим королем. ты – единственный, кто достоин называться лордом Семи Королевств. я бы отдал тебе все, что у меня есть, но у меня нет ничего, кроме своего истекающего кровью сердца и помутненного рассудка. прости меня, брат. будто откуда-то издалека Эйгон слышит свое имя из уст сотен человек, и в его груди происходит свой Рок. он отдается головной болью и дрожью в руках – страхом, медленно ползущим по спине. чертова корона тяжело давит на лоб, не дает повернуть голову, но он все равно слышит безмолвное я буду рядом Эймонд думает, что они должны были родиться вместе, в один день и час. и, может быть, тогда его непутевый брат понял бы, что никто из них не истинный король этого государства. Эймонд чувствует в себе часть чего-то давно утерянного. кто-нибудь бы обязательно сказал, что это Древняя Валирия зовет его из тьмы, если бы узнал. но это такая же чушь, как обещанные принцы и пророческие сны. Эймонд чувствует себя цельным только тогда, когда крепкой хваткой прижимает к себе Эйгона, мягко держит его за тонкие запястья, заглядывает в помутневшие от вина глаза, гладит по спутавшимся волосам. поэтому в день коронации он достает его из-под земли, а потом встает на колени и клянется в верности ему, Эйгону Второму Таргариену. клянется, что будет рядом в любой момент жизни, трудный или светлый. клянется принести головы врагов на пиках и языки неверных. клянется защищать ценой собственной жизни. клянется и называет его мой король. прости меня, мой король, что я не могу защитить тебя от этого, но я постараюсь защитить тебя от всего остального мира. прости меня, что не могу ничего изменить. прости меня, что я даю свою руку для сражения, но не для побега. когда-нибудь мы станем одним целым и нам не придется биться не на жизнь, а на смерть. прости меня, брат. смотреть на Эйгона невыносимо – все его существо разбивается на мелкие осколки, пока люди вокруг скандируют его имя. пальцы покалывает желанием сжать дрожащие руки, сцеловать стереть дорожки слез, пройтись по волосам, прошептать я буду рядом