Лети, бабочка, лети

      «Вот и всё? Неужели это и правда конец?»       Глухой хлопок. Столкновение с землей выбило весь воздух из лёгких, резкая вспышка боли охватила тело.       Проще было бы получить пулю в лоб, упасть в ту же секунду, будто кто-то внезапно выключил свет.       Не могу поднять голову, выпученные от шока глаза безумно бегают в кромешной темноте в поисках хоть какого-то проблеска света. По ощущениям — кости выбились из коленных чашечек. Не чувствую рук. Грудь прерывисто вздымается: вместо ровного дыхания наружу выходит лишь хриплое постанывание, с каждой моей попыткой втянуть воздух, металлический привкус крови тошнотворно заполняет полость рта, кажется сердце бьётся где-то в глотке. Теплая, липкая жидкость ползла от затылка и почти добралась до лопаток.       «Оставайся в сознании, дыши, прошу, только не сейчас… Вдох. Нет, не могу. Как же хочется спать».       Веки слипаются. Чувствую, что дальше меня ничего не ждёт, кроме спокойствия. Может вот она, моя долгожданная свобода. Если были бы хоть какие-то силы, я бы звонко рассмеялась наступающей смерти в лицо. Сквозь сомкнутые губы просачивалась кровь, уголки дрогнули в легкой улыбке. Свобода. Больше не будет больно и страшно.       «Вот же хреновы сказочники, никакого света в конце тоннеля, никакой лестницы наверх. А ангелы. Ах, Ангелы — они давно там не живут».       Плесень, затхлость, запах пластика и заржавевшего металла. Капли, стекающие откуда-то сверху, назойливо били в бровь, затем, образуя единый поток прокатывались по виску и заполняли ушную раковину.       Кап.       Кап.       Кап.       «Жаль, он не узнает, какое воспоминание пронеслось перед глазами».

***

      Ливень, словно узник, вырвавшийся из столетнего заточения, обрушился на базу «Адам», зло хлестал по лицу, сеял вокруг тоску и холод. Капли ударялись об прилипшую к телу одежду, заставляя чувствовать себя обнаженной. Я — тень, иду за ним по пятам, страшась и одновременно ожидая момента, когда он наконец обернется. Фигура Дмитрия то отдалялась, рассеиваясь в темноте, то наоборот оказывалась так близко, что от накатывающего волнения враз перехватывало дыхание, ощущение будто кто-то ударил под дых. А иногда мне казалось, что он замирает, задевает меня боковым зрением, но в конце концов напоминает о невзаимности чувств — продолжает идти. Маленькие ниточки, за которые я так усердно пытаюсь ухватиться всё это время, обрываются от его тяжелой руки.       Его шаг ускорился, мужчина срезал путь от левого крыла здания. Спешно перескочив через несколько ступеней, оказался на пороге главного входа. Стена дождя мешала четко рассмотреть его силуэт. Сердце выпрыгивало из груди, я вот-вот сорвусь и побегу к нему через улицу.       Дмитрий почти скрылся из виду, но чудом мне удалось сохранить его в поле зрения и не выдать себя. Все вокруг кружилось: арки, потрескавшиеся плитки, заваленные коридоры — казались ненастоящими. Он всего на секунду замер у входа в свою комнату. Какое-то странное чувство заставило вжаться в стену, остаться в тени, почти не дыша. Услышала, как он открыл дверь, ручка громко ударилась об бетонную стену. Дрожа всем телом, я обхватила себя руками и сползла на пол.       «Зачем я это делаю? Какая же глупая».       Слёзы застелили глаза, точно маленький дикий зверек, сжалась пытаясь согреться, уткнувшись носом в сложенные на груди руки. — Выходи — словно раскат грома прозвучал приказ генерала. Сожмурив глаза, вцепилась пальцами в мокрые волосы. Я не сдвинулась с места.       Генерал шумно втянул воздух, затем раздались тяжелые шаги. Я мотнула головой и вскочила на ноги, стыдливо пряча глаза. И вот он передо мной. — Что произошло? Почему ты в таком виде? — Он обхватил мои плечи и потряс как тряпичную куклу.       Я подняла глаза, молчание заняло место слов. Вдруг он отдернул руки, ладони зависли в воздухе, больше не прикасаясь ко мне. На лице сменилось несколько эмоций, он заговорил тише — Кира… — Непривычная обеспокоенность в его голосе. Дмитрий осторожно коснулся кисти руки глазами выискивая возможные раны и ссадины. — Я… — Начала говорить, не зная как продолжить, к горлу подступил ком. — Прости.       Дмитрий выглядел крайне напряженным, но, кажется, он даже не думает отчитывать. Мужчина откинул со лба несколько вьющихся мокрых прядок, обошёл меня, скинув с себя пальто, накинул на хрупкие плечи. В груди что-то защемило. Ткань, согретая теплом его тела, окутала меня со всех сторон, словно это были самые настоящие объятия.       Я обернулась, встретилась с его лицом. Он едва качнул головой, словно говоря: «Не надо». В ответ же молилась лишь об одном:       «Не оттолкни. Прошу не оттолкни, ведь мне так тебя не хватает, пусть тебя у меня не было никогда. Останься. Разреши быть ближе».       Колит и болит, пульсирует. Мой зеркально чистый лёд дал трещину, под толщей замерзшей воды — лишь страх. Его запах смешался с запахом дождя, проник мне под кожу. Будто в бреду я тянусь к Дмитрию на носочках, протягиваю руки к его щекам, кончики пальцев чувствуют покалывание щетины.       Он замер, точно статуя. Мои губы нашли его, сухие. Короткий отрывистый поцелуй, затем ещё и ещё. Капля упала с его мокрых волос, прокатилась по мизинцу и застыла на тыльной стороне ладони. Наконец он сдался, разомкнул линию губ и притянул меня ближе, подминая под себя. Все обстоятельства, окружающие нас, вдруг потеряли для меня значение. Наши языки сплетались, катастрофически не хватало воздуха.       Чувства обострились, и мне этого было мало, внутри меня уже бушевал настоящий пожар. Его прикосновения были властными, но не лишенными нежности, я медленно растворялась в этом моменте. Хотелось отстраниться всего на несколько секунд, почувствовать на себе ласковый взгляд, впервые увидеть его улыбку, адресованную именно мне. Но мне некуда было деться: Дмитрий прижал меня к стене, обхватил лицо обеими руками, кончиками пальцев, зарывшись в волосы. Углубил поцелуй, оттягивал и покусывал то нижнюю, то верхнюю губу. Вырвался наружу тихий, почти жалобный стон, когда генерал коснулся губами шеи. Я инстинктивно свела колени, прибывая в полном забытии запрокинула голову.       Желание вперемешку с чем-то горьким. Почему так болит в груди? Дмитрий будто находится в другом месте, в другом времени, и не со мной. Внезапно уколовшая мысль не давала покоя:       «Назови моё имя, прошу, скажи, кого ты сейчас целуешь? Эти ласки адресованы не мне… Как ты это сделала, Лэйн? Как она это сделала? Почему она?» — Так и не произнесенные слова, заевшей пластинкой, повторялись в моей голове снова и снова.       Дмитрий наконец выпустил меня из своих объятий, даже не взглянув на моё лицо, потянул меня за собой в сторону комнаты. Я остановилась на полпути, заставив его обернуться. — Кира? — На лице мелькнуло замешательство, огладил большим пальцем ладонь и поджав губы он вновь заговорил своим привычным голосом, теряя все остатки недавней страсти. — Ты в порядке? Я не хочу давить на тебя, могу просто провести тебя до твоей спальни.       Я медленно прикрыла веки, внутри будто сломался механизм. Губы расплылись в улыбке, прошептала: — Провожать не нужно. — Буквально порхая, я приблизилась к нему, дернула Дмитрия за воротник рубашки, чтобы он наклонился. Генерал вскинул брови, когда я накрыла его губы своей ладонью, и поцеловала её тыльную сторону. Также быстро отстранилась и зашагала по тёмному коридору. — Кира…       Я не оборачивалась, не хотела видеть его реакцию. Знаю, он смотрел мне в спину, слышала отдаленный зов. От чего-то стало так легко, кажется, эта ночь подарила мне себя. В груди загорелся фитилёк надежды на то, что я смогу жить дальше так как я захочу.

***

      Было ли это взаправду? — Не знаю.       Я обещала себе обрести крылья, стать счастливой, перестать быть чужой тенью. Улетела, у меня получилось стать бабочкой — однодневкой.       Только прошу живи, живи за нас двоих. Сдержи слово. Завтра выйдет солнце, и это будет обычный день, прямо как раньше, когда ангелы жили на небесах, а люди — на земле.