Seven minutes in heaven

— Расскажи мне о ней, —голос Ким звучал спокойно, но девушка чувствовала, что бережно приоткрывала дверь к чему-то давно запертому.   Юта медленно поднял глаза, полные усталости и боли, но ничего не ответил. Его большие светло-голубые глаза, когда-то яркие и глубокие, теперь казались затуманенными, словно покрытыми чёрной дымкой. Он снова опустил взгляд, избегая контакта. Парень несколько секунд молчал, словно не знал, с чего начать, а потом, вдруг, заговорил:   — Мы встретились в больнице. Как иронично, — Парень хмыкнул. Накано не перебивала, ожидая, что он продолжит.   — Я был там из-за пневмонии. Болезни тогда преследовали меня постоянно. Помню, как ходил по коридору, еле стоя на ногах, и вдруг увидел девочку. Она сидела у окна, с книжкой в руках, но смотрела не на страницы, а куда-то вдаль.   Он сделал паузу, будто переносясь в прошлое, заново переживая этот момент. Тень мимолетной улыбки появилась на лице парня, сразу же бесследно исчезая. — Мы быстро подружились, — продолжил Юта. — Она была совсем не похожа на меня. У неё всегда были силы шутить, улыбаться, а я... Я был слабым ребёнком.   Оккоцу провёл рукой по отросшим волосам, откинулся в кресле, а его взгляд стал ещё более отстранённым.   — Мы гуляли в больничном саду, ели мороженое, которое нам приносили медсёстры. Она всегда знала, как развеселить меня.     Девушка молча слушала, чувствуя, как этот разговор даётся ему нелегко. — Однажды она украла кольцо. — Юта неожиданно коротко и резко рассмеялся, словно сам не верил тому, что говорит. — Обручальное кольцо её матери. Маленькое серебряное кольцо с камнем. Он провел рукой по лицу, скрывая улыбку, которая больше походила на маску. — Она спросила: «Мы поженимся, когда вырастем, обещаешь?». Я не осознавал значимости этих слов, но тогда... Конечно же я пообещал. Его тихий смех прозвучал почти истерично, но в нём был оттенок тоски.   — Тогда это казалось таким важным…   Ким улыбалась, слушая эту историю, будто бы смотрела на это все откуда-то сверху.   — Вы продолжали общаться после больницы?   Юта покачал головой, и его плечи снова поникли.   — Через полгода мы переехали. Родители решили, что мне будет лучше в другом климате. Больше я её не видел. Она никогда не писала, а я не знал, где её искать.   Его руки дрогнули, но он продолжил:   — После этого всё стало другим. У меня не было друзей. Никто не мог сравниться с ней. Да и я был тихим и замкнутым мальчишкой, над которым старшеклассники, не упуская шанса, постоянно издевались после уроков Девушка видела, как его глаза потемнели, как светлая голубизна скрылась за тенями воспоминаний.   — Когда родители погибли... — его голос стал почти неразличимым, — я снова вспомнил её. Я не мог больше видеть её лицо в деталях, но придумал её заново. Дал ей имя — Рика. Она стала моей защитой. Единственным, что у меня осталось.   Оккоцу наконец замолчал, но в его молчании чувствовалась тяжесть всей истории, что он только что поведал.  Ким скрестила руки, внимательно всматриваясь в лицо парня, будто пытаясь разглядеть там что-то скрытое за тяжёлой завесой страха. Она понимала, что каждое слово сейчас, как нитка, ведет Юту через лабиринт его собственного сознания. — Расскажи мне об этом месте, — начала она, внимательно наблюдая за его реакцией. — Твоём мире с ней. Парень замер, будто этот вопрос застал его врасплох. Он провёл пальцами по краю рукава, а затем тихо ответил: — Мы построили там дом. Маленький, на берегу реки,— голос Юты звучал так, будто он сам удивлялся тому, что говорит это вслух. — Она... Утешает меня. Слушает. Я могу быть там часами, забывая о реальности. Там спокойно. — Тебе хорошо там? — осторожно спросила девушка, следя за каждой переменой в его лице. — Хорошо, — ответил он, но в этом слове слышалась тень чего-то тягучего, непонятного. — Но с каждым разом возвращаться становится всё сложнее. Она слегка наклонила голову, выжидая. — Почему? Юта глубоко вдохнул, а затем произнёс слова, в которых слышался неприкрытый страх: — Рика не хочет отпускать меня. Говорит, что я должен быть там. Что я принадлежу ей. Он сделал тяжелую паузу, а затем продолжил: — Я боюсь… — голос Юты дрогнул, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Боюсь, что однажды больше не смогу ей противиться. Что останусь там навсегда. А моё тело… Его просто найдут. Бездыханное. Где-нибудь на полу… — он запнулся, будто представляя этот момент с болезненной ясностью. — В моей пустой, угрюмой квартире. Слова Юты ударили по её сознанию, словно раскалённый клинок, пронзивший самые сокровенные уголки души. Накано оставалась внешне спокойной — безупречный профессионализм не позволял выдать даже малейшего намёка на смятение. Однако внутри всё сжалось от боли, будто его признание, насыщенное страхом и обречённостью, было физически ощутимым. Проглотив ком в горле, девушка задала следующий вопрос: — Ты часто там бываешь? — Всё чаще, — неуверенно признался Юта. — Там… Я могу забыть обо всём. — И что бы ты выбрал для себя, если бы мог? Оккоцу поднял глаза на неё, и на миг в них промелькнуло что-то болезненно-честное. — Я бы выбрал жить… — он будто сомневался в своих собственных словах. — Но не так, как сейчас. Ким кивнула, будто взвешивая каждую его фразу, и её следующее замечание прозвучало спокойно, но не оставляло места для недосказанности: — А что тебя удерживает в этой реальности?   Парень на мгновение задумался, словно пытался найти в себе ответ, который сам давно перестал понимать. Затем он медленно поднял взгляд и посмотрел на девушку. Его глаза, затуманенные усталостью, остановились на её лице, словно впервые разглядывая его по-настоящему.   Он задержался на её карих глазах, которые, несмотря на всю их профессиональную строгость, всё равно казались ему теплыми и понимающими. Внутри Юты мелькнуло что-то почти забытое — ощущение, что его не просто слушают, но действительно пытаются понять.   Он чувствовал, как с каждым таким взглядом становится чуть легче говорить. Словно незримая преграда между ними исчезала, уступая место чему-то новому — доверию, пусть ещё робкому, но уже прорастающему.   — Может быть надежда. — Его голос звучал тихо, почти шёпотом. — Но я не уверен, что это не моя утопическая фантазия.

***

Ким шла с картонным стаканчиком кофе в руке. Рядом, чуть притормаживая, шагала её коллега, Эмико Ямада, врач-педиатр. Её короткие каштановые волосы были аккуратно убраны, а на медицинском халате поблёскивала золотистая табличка с именем. Коридор был почти пуст, за исключением редких посетителей и парочки врачей, спешащих по своим делам. Клиника была недавно открыта, и пока что её атмосфера оставалась тихой, почти камерной. — Ты выглядишь измотанной, — заметила Эмико, отпивая кофе из своего стаканчика. Ким лишь коротко кивнула, глядя вперёд и перебирая в уме фрагменты недавнего сеанса с Ютой. — Если честно, я даже не ожидала, что он придёт на вторую встречу, — призналась она. — Но он всё-таки пришёл. Ямада бросила на неё быстрый взгляд. — Парень, про которого ты рассказывала на прошлой неделе? Тот, что буквально живёт в своём подсознании? — Да. — Ким сделала глоток кофе, чувствуя, как горячая жидкость немного успокаивает её мысли. — Он… Сложный. И это мягко сказано. От его истории у меня мурашки по коже. Эмико тихо хмыкнула. — Может, не такой уж он и сложный. Знаешь, я случайно услышала кое-что. Доктор Сакамото говорил с кем-то, как раз когда я забирала историю болезни в приёмной. Накано прищурилась, посмотрев на подругу. — Эмико, ты же знаешь, что подслушивать нехорошо? — Блондинка остро взглянула на подругу, но без серьёзного упрека. — Это было случайно, — с невинной улыбкой отмахнулась та. — Но как я поняла, он говорил с Ютой. И знаешь, что парень сказал? — Девушка повернулась к подруге, и, не дожидаясь ответа, продолжила, — Что оплачивает твои сеансы на месяц вперёд. Ким остановилась, её рука замерла на полпути к губам со стаканчиком кофе. — На месяц? — переспросила она, будто не веря своим ушам. — Представляешь? Сколько врачей он сменил, а тут — сразу оплачивает месяц вперёд. Что ты с ним сделала? Ким глубоко вдохнула, вновь начиная движение. «Значит, всё-таки доверился. Или хотя бы сделал первый шаг к тому, чтобы довериться…» — Посмотрим, что будет дальше, — тихо произнесла она, больше для себя, чем для собеседницы. — Слушай, Эмико, мне нужно зайти в архив за парой документов, — произнесла она, отводя разговор в сторону. — Спасибо за кофе. Поговорим позже? — Конечно, Ким, — с улыбкой отозвалась подруга. — Удачи с твоим загадочным пациентом. Девушка ничего не ответила, лишь кивнула и ускорила шаг, растворяясь в полупустом коридоре. Она чувствовала, что разговор с Ямадой был приятным отвлечением, но её мысли неизбежно возвращались к Оккоцу и его сложной, многослойной истории. Когда она дошла до архива, её рука замерла на дверной ручке. Вместо того чтобы войти, она остановилась и прислонилась спиной к холодной стене, задумчиво глядя в пустоту. В её голове всё начинало складываться в определённую цепочку. «Замкнутость». Это было первое, что она заметила в Юте. Его страх контакта, избегание других людей, глубокое одиночество, сформировавшееся, скорее всего, в ранние годы. Затем появилась «Рика». Второй пункт. Идеализированное воспоминание, перерастшее в нечто большее. Вначале она была спасением — другом, который мог утешить, поддержать, подарить покой. Но с течением времени внутренний мир, построенный ими… «Их мир». Маленький домик на берегу реки. Вроде бы тихая гавань, но Ким теперь ясно видела его другую сторону. Это было место, куда Юта бежал от реальности, от боли. Но этот мир становился ловушкой, затягивая его всё сильнее. Затем — «Ревность». Рика, как он описал, всё чаще не хотела отпускать его. И чем больше он находился там, тем сильнее его связь с реальностью ослабевала. И наконец, «Опустошение». Парень жил в настоящем, словно тень самого себя, привязанная к прошлому и пленённая собственной фантазией. «Родители». Он упомянул их лишь мельком, но Ким видела, с какой болью он произнёс те слова: «Когда родители погибли, я снова вспомнил её.» Ким глубоко вдохнула, чувствуя, как внутри всё начинает выстраиваться в логическую цепочку. Она понимала, что это «звено» в цепи — утрата родителей. Идея постепенно начала формироваться. «Почему бы не говорить о его родителях через Рику?» Ким выпрямилась, отбросив стаканчик в урну возле двери. Это решение могло сработать. Она должна осторожно связать Рику с тем, чего Юта подсознательно пытается избежать. Если Рика была его защитником, то через неё можно было добраться до боли, которая разрывала его изнутри.