Крылья, сожжённые войной: когда небо зовет

Дверь в кабинет открылась медленно.  Чонгук не был до конца уверен, стоит ли входить. Кабинет всегда внушал трепет. Черные оттенки дерева, ровные стопки документов, идеальный порядок, к которому сам часто был причастен — отражение самого Чон Хесона. Контр-адмирал любил темные тона, от чего все его локации выглядели мрачно. Даже в их родном доме кабинет отца навивал страх, грусть и апатию. — Входи. Адмирал поднял голову от документов. Взгляд сразу остановился на бинтах, что выглядывали из-под формы младшего лейтенанта. — Как твоё ранение? Омега прошёл вперёд, но сел только тогда, когда отец кивнул на стул. Руки легли на подлокотники. Необходимо было расслабиться. — Всё в порядке. Уже не болит. Хесон недоверчиво поднял бровь. — Не лги мне, ребенок. Ты мог отлежаться в медчасти, но, как обычно, решил иначе. Думаешь, твой капитан стоит того, чтобы ты рисковал собой? Теперь ночевать на земле удумал с таким ранением? Казарм пока нет. Приходи тогда сюда, спи на диване. Хоть теплее будет. Мне вон и окно поставили уже, и стены залатали. — Я не брошу своего альфу. Один он летать точно не будет. — Альфа, говоришь? — переворачивая листы в папке с докладами. — Тогда почему все ваши вылеты заканчиваются либо поломками, либо твоими травмами? Твое тело — не то, что можно так запросто портить. Гук, давай я отправлю тебя в тыл? Я правда против того, чтобы ты летал с капитаном. Даже нет, летал в принципе. — Ты уже пытался, — отрезал, подняв твёрдый взгляд. — Но я вернулся. И не раз. Я не ребёнок, чтобы меня прятали, и уж точно не фарфоровая ваза, которую надо беречь от трещин. — Ты всегда был упрямым.  И это твоё упрямство однажды тебя убьёт. А потом и меня. Чонгук, я не прощу себе этого, понимаешь? — Может быть. Но я не собираюсь жить в страхе или за чужой спиной. У меня есть обязанности.  И я намерен их выполнять. Хесон тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла. Внимательно смотрел на сына, пытаясь найти в нём что-то знакомое, что-то, что напоминало бы о тех днях, когда маленький Чонгук бегал по дому с сияющей улыбкой. Но сейчас перед ним сидел взрослый омега, которого не всегда понимал. — Гук... Тебе с ним не сложно? С твоим капитаном? — Сложно, — честно признался, повернувшись к отцу. — Но я справляюсь. Потому что он не боится быть собой. Сильный, иногда слишком, но я верю, что с ним у нас есть шанс. Даже если это всегда заканчивается вот так. Риск того стоит. Я люблю его очень. — Значит, ты сам выбрал свой путь. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Знай только, что любое твое слово, и я сделаю все, что захочешь. — Закончишь войну? — ухмыльнулся омега. — Я очень стараюсь, — ухмыльнулся в ответ, демонстрируя папки.   Собирался уйти, но остановился. Пальцы дрогнули, пока стоял спиной к отцу. Не хотелось нарушать гармоничный и привычный мир, где старший альфа просто ворчал, но безумно любил. Хотелось, чтобы доверял, всегда рассказывал обо всем. О том, что скрывает, хмуря лоб. Чонгук мог говорить что угодно, но своих родителей он любил. Отца даже чуть больше. Возможно потому, что выделял из всех.   — Ещё один вопрос.  Хосок… Он правда твой сын? Контр-адмирал подавился, закашлялся. Глаза недоуменно переводит на своего ребенка. — Кто тебе это сказал? — Он сам, — обернувшись. — Но я хотел услышать это от тебя. Это правда? Хесон вновь нахмурился привычно. — Да. Это правда. Хосок — мой сын. — Вот так просто? — Видимо так. Не хотелось бы врать тебе, да и смысла скрывать уже не вижу. Ты хочешь знать, как всё было? Даже не вижу осуждения в твоих глазах. Хотя думал, что сразу будешь бить, проклинать, папе обо всем доложишь.  — Папе лучше не знать. Я много думал до того, как прийти к тебе. Хотелось, конечно, и побить тебя, и проклинать. Но…Я даже всей истории не знаю. — Я не пытался сделать из этого великую тайну. Просто так вышло, Гук. Когда-то давно я был другим. Моложе. Мягче, наверное. Было время, когда я действительно думал, что можно жить иначе. И тогда я встретил Ким Санмина. Улыбчивый, добрый, наивный. Он был противоположностью всему, чего я знал. Его мир был тёплым и простым, в этом мире не было места приказам или решениям. Он любил жизнь, и я.… думал, что смогу быть частью этого. Мы были вместе чуть больше года. Мне казалось, что я могу сбежать от себя, что могу быть кем-то другим ради него. Но это было ложью. Я понял, что не могу дать ему того, чего он заслуживает. Так что я ушёл. Молча. Без объяснений. Это было проще всего. — Трусливо. — Еще как. Спустя восемь лет я получил телеграмму. Санмин был мёртв. В письме он просил меня позаботиться о мальчике. О моём сыне. Хосоке. Я... Я не знал, как на это реагировать. Я даже не был уверен, что он мой. Но потом... Я всё-таки поднял документы. И оказалось, что он действительно… Что я сделал? Ничего. Послал деньги, чтобы он был обеспечен. Считал, что этого достаточно. Что этого... хватит. Но знаешь, что самое страшное? Я не хотел знать его. Не хотел видеть. Мне было проще думать, что моего первенца просто нет. — Удобно, - вновь заключил омега, сдерживая желания настучать по голове. — Я уже был женат на твоем папе. У нас появились вы с Чонхеном, а потом через год после новости и Сынхо. Как я мог его так расстроить? Я встретил Хосока только тогда, когда уже не мог избежать этого – в летном подразделении. Молодой, целеустремлённый, с глазами, которые напомнили мне о прошлом. Я видел в нём Санмина. Видел его улыбку. И.… видел себя. Смог даже сказать ему правду. Смог признаться, что он — мой сын. Но даже сейчас я не могу любить его так, как он того заслуживает. Я просто... я не умею. — Но ведь меня-то ты любишь, верно? — Ты для меня нечто другое, Гук. Что-то… особенное. С самого твоего рождения. Когда я впервые взял тебя на руки… ты был таким крошечным. Держал тебя, смотрел на тебя… И вдруг понял, что боюсь. Я, Чон Хесон, который никогда ничего не боялся, вдруг почувствовал страх. — Почему я? — Может, потому что ты копия меня самого, — слегка пожав плечами. — А я, Гук, что ни говори, самовлюблённый индюк. — Это точно… — А может, потому что ты единственный, кто смог бы понять. С самого детства был другим. Упорство, решимость — всё напоминало мне… меня. Но в то же время ты был лучше. Честнее. Сильнее. Был тем, кем я всегда хотел быть.  Я не знаю, почему так вышло. Почему я не мог почувствовать то же самое к Чонхену или Сынхо. Даже к Хосоку. Я любил их, но не так. — Ты никогда не говорил мне этого… — Я не из тех, кто говорит такие вещи, — усмехнулся Хесон, качая головой. — Но это правда, Гук. И если когда-нибудь я сделаю что-то, что заставит тебя во мне сомневаться, знай одно: ты для меня больше, чем всё, что у меня есть. Для меня ты, сынок, вся планета. — Спасибо, отец, — сдерживая слёзы. На контр-адмирала было сложно злиться. Как можно обрушить шквал эмоций на человека, что в зависимой любви отцовской только что признался. За мертвого старшего брата болело, за младшего, за папу, за Хосока… Чонгук, не сдержавшись, шагнул вперёд и обнял. Адмирал замер от неожиданности, но затем медленно поднял руки и обнял сына в ответ, поглаживая по голове. — Нет, Гук, тебе спасибо.   Это были ошибки отца, но за них расплатились его дети. Хосок так хотел быть любимым, омега буквально ощущал это при разговоре тремя часами ранее. Капитан Чон кричал, что должен заслужить внимание, поддержку, семейное тепло. Но Чон Хесон был способен любить только одного сына. Где же справедливость? — А на задания ты зачем его отправляешь? Не за тем же, чтобы он помер, а тебе жилось полегче? Не сдержался. Хосок в его голове засел. — Нет, Гук, — начал спокойно. — Не ради своей выгоды. У Хосока есть таланты, которых многим не хватает. Видит то, что другие упускают. Его мотивация понравиться, доказать что-то… Она убережёт его от ошибок, от смерти. Пока он так хочет быть лучшим, он будет держаться. Ты думаешь, я не задумывался об этом? У меня было несколько вариантов. Первый — отправлять Мин Юнги. Но Юнги слишком халатно относится к операциям. Распиздяй. Он делает свою работу, да, но я не могу положиться на то, что он всегда будет внимателен к деталям, а здесь вопрос жизни и смерти.  Второй вариант — твой капитан, Ким Тэхён. Но, во-первых, он в то время командовал другой эскадрильей, у него были свои задачи. А во-вторых… Ты бы меня за это не простил. Если бы я отправил его в миссии, которые могли бы стать его последними, ты бы ненавидел меня до конца жизни. А я не готов к этому, Гук. Так что остался Хосок. Он хочет доказать мне, что может справиться. Он верит, что каждое задание приближает его к тому, чтобы быть признанным. И знаешь, справляется. Иногда лучше, чем я ожидал. — А что, если однажды он не справится? — голос Чонгука полон гнева. — Что тогда, отец? Ты просто скажешь: «Ну, так бывает»? — Нет. Тогда я скажу себе, что я сделал всё, что мог, чтобы он справился. Ты думаешь, я хочу этого? Думаешь, мне легко отправлять его на задания? Но я знаю, что он справится. Знаю, что эта мотивация спасёт его. Потому что другого пути у нас нет. — Даже если это ломает людей. Омега отстранился от теплого тела, заглянул в глаза и… Ничего не увидел. Пустые, совсем. Так не смотря на любимых сыновей, так не смотрят при сожалении. Пришло понимание, что происходит какой-то фарс. — Возможно. Чонгук кивнул и поспешил уйти. Сердце билось где-то в голове, к которой от осознания кровь прилила. Чон Хесон не любил никого. В том числе и Чонгука. Вопрос был в том, зачем ему омега потребовался на своем месте в летном подразделении. На войне. «Нет. Тогда я скажу себе, что сделал всё, что мог…» —с холодной убедительностью. Машинально шёл по коридору, сжимая кулаки, и пытался найти в этом всем смысл. Вопросы рождались один за другим. Хесон мог бы запретить ему летать. Мог бы держать подальше от Тэхёна, сославшись на дисциплину. Мог бы давно отправить в тыл или разлучить их, отправив капитана на передовую, но этого не сделал. «Зачем тогда всё это? Почему не остановил меня, когда я захотел сюда пойти?» Чонгук напряг память. Вспомнил тот день, когда сообщил родителям о своём решении присоединиться к лётному подразделению. Папа умолял остаться дома, плакал отчаянно, но отец… Чон Хесон ничего не сказал. Только пристально посмотрел и коротко кивнул, будто уже знал, что это произойдёт. — Ты уверен? — Да. Позже его знакомый из академии, который знал нужных людей, предложил место в элитной части. «Это твой шанс». Тогда омега даже не задумался, почему предложили именно ему. Но теперь… «Выходит, отец сам направил меня сюда? Но зачем? Для чего?» «Твой капитан, Ким Тэхён». Остановился. Нахмурился сильно, пытаясь в голове все уложить. «Совпадение?». Капитан был идеальным напарником. Не только с точки зрения боевой эффективности, но и с точки зрения… связи. Их субгендеры и истинность дополняли друг друга, создавая уникальную динамику, которую нельзя было повторить с другими. Но всё выглядело слишком упорядоченно, слишком… спланированно. «Отец знал». Чонгук почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. Если всё это было задумано заранее, если его просто направили в эту часть, к этому капитану, то зачем? Какова была цель? «Его мотивация понравиться, доказать что-то… Она убережёт его от ошибок, от смерти» - проносится в голове. «Мотивация! Для Тэхена!». Забавное совпадение, что на сложные задания отправляется Хосок – лучший друг капитана Кима. А для мотивации подобрали другого сына – Чонгука, что по счастливой случайности оказался его истинным. Складывалось впечатление, что весь мир крутится вокруг одного альфы.Капитан никогда не был просто пилотом. Он был лидером, который мог повести за собой людей даже в самых безвыходных ситуациях. Его уважали, за ним шли. С точки зрения войны есть большая необходимость мотивировать таких людей, но что-то не сходилось…. «Кто ты такой, Ким Тэхен?! Еще один сын?». Не выдержав, пошел прямо в их палатку. Разместились вместе, пока последствия налета не ликвидируют. На них даже никто странно и не посмотрел, мол, и так понятно, что пара. Ночевал Чонгук последние дни в объятиях капитана, и то, только когда тот приходил к утру весь уставший. Но сейчас был шанс порыться в вещах Кима. Причем безнаказанно. Открыл легонько полог, стараясь не издавать ни звука. Огляделся. Выглядело вполне привычно. Странно, что ожидал каких-то перемен. Уходили отсюда вместе. Тэхен поди еще и не думал приходить, пропустив обед и ужин. В штабе куча дел. Медленно начал рыться в вещах, пытаясь найти хоть что-то. Документы, записки, письма… Но ничего не было. Всё, что он находил, было связано с обычной жизнью офицера. Карта маршрутов, рации, чистая форма. Никаких намёков на скрытые тайны. — Крольчатина, а ты чего… Застукал. Ужасно стыдно. Капитан стоит прямо над ним, разглядывая улики в руках. Можно было бы отнекиваться, сказать, что решил прибраться, уют тут навести. Вдруг поверил бы? С другой стороны, шанс. — Слушай, выкладывай правду, мой отец и тебе отец тоже? Тэхен чуть не упал. Посмотрел внимательно на омегу, затем на свои разбросанные вещи, а потом снова на Чонгука, что лихорадочно глазами моргал. — Скажи честно, тебя вчера в самолете все-таки приложило? — а какие, собственно, еще варианты? — Чего? — То, вопросы странные задаешь, в вещах копаешься, потный весь. Сотрясение, кролик? — Ты лучше сам ответь! — выпалил. — Мой отец… Он и тебе отец тоже? — Ты это серьёзно сейчас? — Очень серьёзно! Скажи мне правду, Тэхён. Кто ты для него? Почему он всё время говорит о тебе, заботится о тебе? Почему всё вокруг тебя? — У тебя точно сотрясение… — Это не смешно, Тэхён! Я серьёзно! Почему мой отец так помешан на тебе? Почему я должен быть здесь, с тобой? Почему Хосока постоянно отправляют на задания? — Ну то, что Хосока отправляют на задания, знают все. Только вот причины никто не знает. А мы с тобой, думал, по любви. Ошибаюсь? – присаживаясь рядом. — Помешанности твоего отца на мне… Не замечал. Правда если ближе к тебе подхожу, то у него сразу огнем глаза горят, явно выпороть меня хочет или на передовую сослать. Подожди… Ты правда думаешь, что я… его сын? Фу, Чонгук, это инцест! Засунь свои фантазии куда-нибудь, неприлично же. И ржет сидит. — А что мне думать?! — выкрикнул. — Всё указывает на это! Твой талант, его одержимость тобой, всё это! Ты никогда не замечал? Хосок, твой лучший друг, летает на задания, на которые тебя должны были отправить! Я приехал сюда, как только тебе потребовался стрелок! И вот… Я твоя новая мотивация жить дальше… Я ничего не понимаю, крыша уже едет. Тэхён перестал смеяться. — Стоп. Ты серьёзно думаешь, что Хосок летает вместо меня? — Я не знаю, ничего не понимаю… — Эй, эй, кролик, успокойся, —обнимая. — Хватит. Дыши глубже.  Я пока не очень понимаю, почему ты запутался. Всё это правда звучит… странно. Но давай разберёмся. По порядку. Почему ты решил, что твой отец делает всё это ради меня? И почему ты думаешь, что я вообще к этому как-то причастен? — Потому что всё сходится, Тэхён! Мой отец… Он никогда ничего просто так не делает. Он отправил меня сюда. Я приехал, и мы начали летать вместе. Два универсальных бойца!  С самого начала всё будто было… специально. Он постоянно говорит о тебе, следит за каждым твоим шагом. Я думал, что это просто совпадение, но теперь… теперь я не знаю, что думать. — Ты думаешь, что он отправил тебя сюда ради меня? — А что ещё я должен думать? — Чонгук покачал головой. — Всё, что он делает, всегда ради какой-то цели. Почему бы и нет? Я просто хочу знать правду. — Кролик… Я не думаю, что тут есть какая-то большая тайна. Почему вообще ты стал об этом думать? Ты сам ходил к отцу? Спрашивал об этом? — А я как раз от него. Я тебе сейчас кое-что скажу, но, пожалуйста, держи это в секрете, ладно? — Я – могила. — Чон Хосок… — избегая взгляда. — Это мой брат. Мой старший брат. Ну, не совсем старший, внебрачный. Отец его… ты понимаешь… —махнул рукой, запутываясь в собственных словах. — В общем, он мой брат. Тэхён нахмурился, приподняв бровь. — Подожди, Хосок — твой брат? Тот самый Хосок, с которым мы вместе летаем? «Заря»? Капитан Чон Хосок? — Да. И он даже не знал, что отец его отец. Не сразу, по крайней мере. Отец узнал о нём, когда Хосоку было восемь. Но он не забрал его, понимаешь? Просто отослал деньги и… всё. Хосок рос один, без любви, без семьи. И теперь… теперь он пытается заслужить это внимание. Тэхён нахмурился ещё сильнее, осмысливая услышанное. — Подожди, ты хочешь сказать, что твой отец… использует Хосока? — Да. Он гоняет его на задания, которые сам же называет смертельными. Говорит, что у него талант. Что у него мотивация. Ты знаешь, какая у него мотивация? Отец даёт ему только то, что заставляет его стремиться к большему: полное отсутствие внимания. Хосок хочет выслужиться. Хочет, чтобы отец наконец его заметил. Но он не понимает, что для отца он всего лишь… инструмент. Решение военных проблем. — Гук, ты серьёзно сейчас? — Да.  Донсу не знает. Я не знал. НИКТО БЛЯТЬ НЕ ЗНАЛ. Ты… ты его лучший друг, и ты даже не знал! — Я… я действительно не знал. Хосок никогда об этом не говорил. Никогда. — А ты думал, он скажет? Это же Хосок! Он всё держит в себе, чтобы казаться сильным. Улыбается еще по-дурацки постоянно. Скрывает все. А сам стоит, смотрит на истребитель свой новый и слезы глотает. — Тогда мы должны разобраться. Помочь Хосоку… — Ты точно не его сын? - рассматривая внимательно красивую внешность, что совершенно не похожа на его собственную. А может в папу пошел? — Нет, блин, точно нет! — Ладно… И это, у меня течка начнется через несколько часов. — И ты молчишь?! — Да тут такие страсти, всего не упомнишь. — Чонгук, а ты уверен, что из-за гормонов ничего не выдумал сам себе? Омега пожал плечами. Может правда крыша едет?