Однажды в Западной империи

      – Вы уверены, милорд?       Комната герцога впечатляет своей роскошью, она украшена дорогой мебелью и гобеленами. Даже в этом небольшом замке царит обстановка великолепия. Камин создает тёплую атмосферу, а ароматы шалфея и лаванды наполняют воздух и успокаивают.       – Сомневаешься во мне?       Герцог сидит в кресле, и смотрится в этой комнате весьма гармонично. Тоже восхитительно, как и всё вокруг него. Его советник стоит рядом, а Арсений держит бокал и расслабленно улыбается.       – Ни в коем случае, милорд! Все Ваши приказы идеальны.       – Будет тебе, Томас, – Арсений говорит глубоким властным голосом, сосредоточенно следя за каждым словом и движением собеседника. – Раз уж мы обмениваемся комплиментами, ты потрясающий советник. Ну, скажи мне по правде, что ты думаешь о поездке?       – Я думаю, Ваша Светлость как всегда правы. Всегда лучше держать порознь двух равных по должностям людей.       Несмотря на свою внушительную внешность, герцог излучает теплоту, которая успокаивает окружающих. Это Томас понял не сразу, но теперь даже не сомневается: Попов добр к нему не просто так. Он доверяет.       – Я возьму с собой этого мальчонку, монетчика, – оповещает правитель. Томас поворачивает на него голову.       – Его?..       Советник удивлённо наклоняет голову, наслаждается теплом камина и мягким ковром под ногами, оценивая красоту комнаты.       Арсений допивает вино.       – Это был он, Томас. Тогда, когда повозка чуть не сбила меня, – и Томас ахает, вспоминая рассказы Паши.       – Вот оно что… так значит, он заслужил расположение Вашего Высочества.       – И ещё императрица рассказывала, он хорош в медицине. Реакция и навыки присутствуют.       – Вы думаете наперёд, как и всегда, – советник склоняется в жесте почтения. – Иногда мне кажется, в моих услугах Вы не особо нуждаетесь.       – Без тебя бы ничего не получилось, – Арсений переводит на него взгляд, мягко улыбается. Томас замечает добрые глаза, морщинки под ними. – После моей женитьбы спрашивай с меня, что хочешь. Ты заслужил щедрую награду.       Служащий переводит взгляд вниз в смущении. Герцог не каждый день источает настолько сильные волны безмятежности и какого-то домашнего спокойствия.       – Отпуск. Совсем ненадолго, милорд, две недели. Очень хочу свозить свою любимую в столицу Западной.       – Будет тебе отпуск. А для любимой чего? Может, одёжку какую желаешь?       Томас расширяет глаза и кланяется под добродушные смешки.       – Да, государь.

~

      Слуги герцога лихорадочно мечутся туда-сюда, перетаскивая чемоданы и сумки, стараясь завершить подготовку к поездке. Сам герцог стоит рядом с каретой, изучая доверенность и доводя до ума последние детали. Его казначей также присутствует, проверяя наличные и следя за порядком.       – Вот, Сергей. На этот раз не потеряйте. – Арсений протягивает бумагу казначею Ольги и тот кивает с серьёзным выражением лица. Ему ехать через день с другим экипажем, и с этой бумагой на границе их должны пропустить без лишних вопросов.       – С деньгами порядок, Ваша Светлость, – это казначей Рохесса пересчитал всё несколько раз и стоит, готовый к поездке. Арсений кивает ему и тот поворачивается к своему помощнику: у него есть несколько минут, чтобы обнять друга так крепко, как он только может.       Рядом с ними Томас даёт указания нескольким слугам и следит за тем, чтобы всё шло по плану. Ни Паши, ни Димы здесь нет. Невысокий и худощавый слуга удерживает дверь кареты открытой, терпеливо ожидая, когда герцог зайдёт внутрь.       Когда вещи оказываются внутри, Попов кивает Томасу и тот, кивая в ответ, отходит к женщине, которая стоит чуть дальше. Её светлые волосы заплетены в длинную косу, которую она теребит в руках, а как только мужчина подходит к ней и накрывает своими объятьями – женщина вся сияет.       – До скорой встречи, дорогой.       – Я вмиг вернусь, любимая, – негромко говорит Томас, поглаживая её по спине. Она целует его в щёку, разглаживает китель в плечах и улыбается.       – Береги себя.       Антон наблюдает за этим искоса, старается не сильно пристально смотреть. Красиво. Их нежность читается сразу же, Антону даже не нужно быть с ними знакомым. Он разглядывает красивого мужчину, светловолосую женщину и ему интересно, какими будут их дети.       Вот слуги из кухни говорят, будто дети рождаются красивыми, когда у родителей огромная любовь. Интересно.       – Ты чего? – тыкает в плечо Серёжа, и Антон возвращается в реальность.       – Да так. Вы аккуратно там, когда ехать будете.       – Да и вы тоже, – казначей оглядывает Антона. – Не боишься один среди них?       – Как будто выбор был, – очень тихо отвечает Антон, чтобы кроме друга никто не услышал.       Как только герцог решительно приближается к карете, появляется кучер — крупный человек с густыми усами, который приветливо кивает Томасу и казначею. Кланяется Арсению.       Серёжа бьёт Антона по плечу.       – Не печалься. Встретимся через день.       – Приезжай скорее, – почему-то, вдохновившись Томасом и его женой, проговаривает Антон. Тёмные глаза Сергея щурятся понимающе. Он кивает утвердительно, создаёт спокойствие, которое Антон с удовольствием берёт.       Когда все усаживаются в карету, казначей наклоняется вперёд и, дружески похлопывая герцога по плечу, протягивает ему бутончик жасмина, завёрнутый в платок. Антон не может этого не видеть, он сидит по диагонали от Арсения, спиной вперёд, рядышком с советником.       Арсений сидит подле личного слуги, имя которого Антон не знает. Монетчик отворачивается к окну. Впору почувствовать себя одиноким без Серёжи, но Антону хорошо. Он просто старается не допускать унылых мыслей, глядя на машущего ему друга, от которого отдаляется карета.       Антон взмахивает рукой на прощание.       Попов вчера не соврал – его правда осмотрели. Личный лекарь герцога — мужчина средних лет с серьёзным выражением лица и твёрдой рукой, которому герцог во время осмотра всё повторял, какой тот великолепный.       – Это у вас скверная царапина, юноша, — говорил Димитрий спокойным и размеренным тоном. – Вы будьте полегче в своих боях. Никогда не знаешь, когда в такую царапину может попасть скверное заражение.       Антон терпел, даже не кривя лица, а герцог всё сжигал его своими глазами. Вообще, осмотр проходил ни свет ни заря, Попов мог бы отдыхать перед дорогой. Но нет, пришёл, сел. Может, захотел поглумиться, как в прошлый раз, когда Антона били, а этот точно так же не мог отвести своих глаз.       Арсений же, находясь рядом, внимательно выслушивал Димитрия, немного покусывая свои бледные губы, хотя силился не показывать чувств. Он напускал равнодушный вид, но его глаза очень непривычно блестели в лучах едва показавшегося солнца.       Поэтому Антон не смог смотреть в ответ. Рассматривал лекаря.       – Насколько серьёзна его травма?       – Всё не очень плохо, но царапина глубокая, порез долго не сойдёт.       Антон даже не зашипел, когда ему намазали что-то обжигающе ледяное на щеку. Только кулаки сжимал, чтобы перенести это.       Сейчас, когда они выезжают на большую дорогу, Антон тянется рукой к щеке и едва ощутимо касается своего лица. Печёт.

~

      Король и королева Торио сидят в большой комнате, стены которой украшены картинами со сценами сражений и охоты. Воздух насыщен ароматом благовоний, смешанным с нежными ароматами духов самой королевы. Небольшая группа придворных порхает рядом, в спешке заканчивая свои обязанности.       Король располагается на большом диване, Лада же – на удобном кресле недалеко от мужчины.       Когда последний слуга, поклонившись, исчезает за дверью, женщина замечает, как её муж немного ослабил свои плечи.       – Так Вы всё же считаете, что нам необходим этот союз, Ваше Величество? – почти убитым тоном вопрошает Наиль.       Королева, женщина в расцвете сил, сияющей красоты, не смотрит мужу в глаза. Вместо этого она, положив руки на колени, рассматривает стену перед собой. Ей на ум снова приходит герцог. Даже сейчас она не может перестать думать о нём. Его очаровательная улыбка, его суровая внешность, его добрый и внимательный характер…       – Да, Ваше Величество.       Она никогда раньше ни к кому не испытывала таких сильных чувств. Но кто, как не она знает, что действовать в соответствии со своими чувствами – грешно?       Ей кажется, будь она умнее, не позволила бы себе эту связь. Она руководительница страны, королева, женщина одного мужчины. Она не могла позволить себе рисковать всем ради бурного романа.       Не должна была.       Но перед глазами снова его силуэт и от этого больнее.       – Знали ли вы о его планах?       – Как бы я могла узнать, Наиль? Или, по-Вашему, герцог докладывает мне о каждом своём шаге?       – Слишком мало шансов, мы не выстоим, – качает головой король, а Лада только прикусывает язык. – Если бы Ваша с ним связь была взаправду, она бы нам очень пригодилась сейчас.       Её Наиль – глупец, но даже он не мог не видеть, что Рохесс вместе с Западной представляют собой грозную силу с большой территорией и многочисленной армией.       – Если мы не заключим с ним союз, это станет серьёзным ударом по нашему положению, – не отвечая на предыдущий выпад, констатирует королева. – Я не исключаю возможность… войны. К сожалению.       – Да. Я знаю.       – Мой народ достаточно натерпелся, Ваше Величество.       – Это и мой народ тоже.       – Вы поняли меня, – отвечает женщина, поправляя свои шёлковые одеяния. Король хмурится.       – Мы свяжемся с ним и посмотрим, готов ли он сформировать союз, – бубнит мужчина. – Нам всё равно нужно узнать его условия. Но южане против, Вы слышали их. А если всё получится, тогда мы сможем выстоять перед угрозой с запада. Завтра я пойду в храм и помолюсь за переговоры.       Однако, мысль о женитьбе герцога на императрице Ольге Наилю не нравится. И теперь, кажется, проблемы не только у южан.

~

      – Почему он должен опускать традиции Рохесса?       – А что, милый друг, думаешь, они будут их смешивать? Жениться-то они будут в столице Западной!       – А не брешешь?       Длинноволосый солдат стоит прямо, заложив руки за спину, наблюдает за границей, в то время как его коллега спокойно оглядывается по сторонам, постоянно держа руку на мече.       – Ну и когда я тебе говорил неправду последний раз?       – Да хотя бы про собак, – оборачивается тот, что покрупнее, своим привычным движением заводит себе за ухо непослушную прядь тёмных волос. – Помнишь, рассказывал мне, как любишь майорского добермана?       – Так я и люблю!       – А вчера полез с кошкой обниматься только так, – усмехается длинноволосый.       Внезапно он замечает несколько странных фигур, приближающихся к границе.       – Ну это был такой милый кот!       – Тише!       Он шикает на своего товарища, манит его пальцем, и они оба осторожно присматриваются.       Действительно, подальше от дороги, в ветвях деревьев, можно заметить шевеление. Кто-то приближается, и стражники видят, что странные фигуры вооружены и, похоже, планируют нападение.       – Стой, кто идёт?!       Когда ответа не следует, двое солдат различают, как мужские фигуры в накидках достают свои клинки из ножен. Чужаки уже более уверенным шагом идут к солдатам, и их становится хорошо видно. Тот воин, что пониже, тянет длинноволосого за рукав в предупреждающем сигнале и молниеносно достаёт свой лук.       Целится.       Попадает за одну секунду в плечо мужчине, идущему к ним самым первым. Тот падает на колени с криком, хватается за раненую руку. Люди позади него начинают двигаться быстрее, но воин с луком снова целится.       – Эти чёртовы стражники!!! – кричит кто-то неистово громко.       Длинноволосый бежит на чужаков с уже обнажённым мечом, огибая их немного слева, не мешая обзору стрелка, и на ходу сражает кого-то. А после – пронзает свою изначальную цель: самого крупного из них. С помощью балансировки и удобной рукояти он всаживает свой меч прямо в грудину человеку, успевшему замахнуться на него. Сильные плечи дают о себе знать: соперник падает замертво, стоит только навалиться на него.       – Не трогайте, прошу вас не трогайте!!!       – Пощадите нас!       Это двое оставшихся уже упали наземь, пятятся назад, выставив руки. Их клинки высокий стражник видит там же, на земле.       – Значит, бросили оружие? – подходит к ним. Он знает, его коллега и друг всё ещё целится в них. Подстраховывает.       – Клянёмся, мы всего лишь исполняли поручение!       – Какое? – спрашивает низкий, подходя немного ближе, но лук не опускает.       – Сколько вас ещё? – не теряется длинноволосый, но пленники тут же вскидывают руки.       – Это всё, поверьте!       – Нам сказали, вас всего лишь двое и мы легко убьём вас, – лепечут они наперебой, что очень нервирует лучника, и он натягивает тетиву.       – Кто приказал вам?       – Олаф Браун, – звучит имя, и оба стражника хмурятся. Чужаки переглядываются, будто договариваются о чём-то без слов. Во всяком случае, длинноволосый именно так это понимает – негласное соглашение о чём-то.       – Мы пленники, прошу поверьте нам, – прижимает руку к груди один, а второй тут же кивает.       – Да, нас заставили, иначе бы они нас убили.       – Все вы так говорите, – мрачно перебивает их лучник, немного ослабляя хватку на стреле. – Не так давно один из ваших устроил поджог в центре нашего города.       – Да уж, ни доли фантазии, – высокий воин грубо скалится, – и точно так же оправдывался.       – Поверьте нам, они используют нас! Проворачивают свои грязные дела, пока мы отвлекаем внимание. Нам ничего не остаётся. Прошу, поверьте!       Внезапно на лицо говорившего это человека направляется лезвие. Стражник с длинными волосами опасно угрожает мечом.       – Зачем вам нападать на границу?!       – Нам сказали, скоро здесь проедет карета, – как на духу выкладывает второй, которого держит на прицеле стрелок. – Приказали убить вас, а потом прикончить всех, кто будет проезжать здесь на повозках и каретах с символикой Рохесса.       – То есть, всех, кто будет проезжать, – лучник практически рычит.       – Пожалуйста, у нас не было выбора!!! – вскрикивают в один голос чужаки, но их попытки оправдаться пресекают.       – Хватит! Лично мне это уже надоело, – невысокий воин прячет стрелу.       – Согласен. Передадим их капитану, а дальше пусть делает с ними, что хочет.       – А куда трупы?       – Сейчас спросим, – проговаривает длинноволосый, завидев одну из самых невзрачных карет герцога Попова.       Кажется, он сейчас понял что-то очень серьёзное.

~

      Антон сидит в карете рядом с королевским советником, а сердце его почему-то торопливо колотится. На него не обращают никакого внимания и он сосредотачивает внимание на проплывающем мимо пейзаже, но иногда бросает взгляд на герцога. Его энергетика притягивает, и Антон, подобно маленькой травинке при сильном ветре, не может не тянуться. Хотя ему никогда не нравились жёсткие горделивые люди.       Советник что-то рассказывает, большая часть Антону неинтересна. Тем не менее, он старается отвлечься на заумные разговоры, на то, как слуга иногда вставляет несколько слов. Но монетчик не может избавиться от ощущения, что этот человек интересный и многогранный.       Пока карета грохочет по мощёным улицам, Антон старается убедить себя, что это всё пустые мысли. А в то же самое время присутствие Арсения, кажется, заполняет карету, настолько его красота и обаяние заразительны.       Иллюзия, магия, не иначе, думает Антон.       Должно быть, дело в окружении. Что Томас, что казначей, да даже слуга его – вот, кто по-настоящему умён. Вероятно, так оно и задумывалось, решает Антон. Вероятно, Попов нажил себе множество врагов из-за своей чрезмерной жестокости.       Юношей вдруг овладевает непостижимое желание поговорить с ним, узнать, что он на самом деле за человек, разгадать его.       Когда их взгляды случайно встречаются, сердце Антона почему-то замирает, и он отворачивается к бескрайнему полю, которое карета пересекает по широкой тропе. Антон не может помочь своим бабочкам в животе, в его сознание продолжает нагло вторгаться властное присутствие герцога. Сводит с ума.       Появляются знакомые улочки окраины города. Так быстро приехали! Вот-вот окажутся на въезде в столицу, а там до дома рукой подать. Только осталось пересечь пригород да безлюдное поле – и начнётся город.       Карета внезапно останавливается посреди большой дороги, и разговоры прекращаются. Герцог хмурится, а слуги в недоумении переглядываются, не понимая, что происходит.       – Ваш кучер, – шепчет всем троим Антон, о чём-то догадываясь.       Как по команде, обе двери кареты внезапно распахиваются, и слуги видят нескольких вооруженных людей, одетых в чёрное.       Антон реагирует самым первым – успевать кое-что понять, выпрыгивает из кареты со своей стороны, широко толкает незнакомца ногой в бедро.       – Они защищают эту дверь, сюда!!! – раздаётся громкий голос, но Антон уже заламывает руку этому человеку. Двое со стороны герцога и советника быстро перебегают на другую сторону, пока тот, кто открывал двери, деревенеет.       Он узнал герцога.       Арсений сразу же тянется за своим мечом, обладая хорошей реакцией, но Томас уже протыкает разбойника собственным клинком.       Тот падает замертво и советник выпрыгивает из кареты, прежде чем Арсений повернёт голову туда, куда выбежал монетчик императрицы. Зрачки Попова сужаются в этот же миг – Антону, кажется, проткнули плечо.       Только сейчас Арсений понимает – тот выпрыгнул совершенно безоружным. Думать некогда, и герцог, что есть мочи, быстро вытаскивает меч, выбегает из кареты и бежит на другую сторону.       Там его личный слуга уже вступил в схватку с одним из разбойников.       – Даня, справа! – кричит рыжему преступнику кто-то.       Он не успевает среагировать – Арсений секущим ударом надрезает ему шею сбоку. В воздухе раздаются лязг мечей и крики боли.       – Одного взял!       Арсений всё-таки протыкает прямо в живот рыжего и поворачивает голову на крик. Голос чужой, значит дело плохо.       Какой-то незнакомец схватил Томаса, заставил опуститься на колени и прижал к его горлу клинок. Антон заставляет разбойника отшатнуться мощным ударом – кулаком в лицо – и тоже смотрит. Пугается. Всаживает клинок, который стащил у кого-то из врагов, противнику в район ключицы, слушая оглушительный рёв. Поворачивается всем корпусом.       – Кончай его, они Эдварда убили! – приказывает ещё один, нападая на герцога. Антон в панике бежит к советнику.       – Томас, нет!!! – но уже слишком поздно. Горло Томаса перерезано, и он падает на землю, в лужу собственной крови.       Жутко до невозможности, что в жилах леденеет.       В ярости Антон шипит как дикий зверь, бросаясь на мужчину, перерезавшего горло советнику.       Мгновенье превращается в день, когда он видит летящий к его животу меч. Всё?       Он стискивает зубы. Понимает, что уже не отшатнётся.       Не сможет увернуться, как раньше это делал.       Только слегка отклониться сумеет. Волосы дыбом и страшно подумать, что там, после всего.       Меч, летящий на Антона, отбивает другой. Антон успевает сделать несколько шагов назад, в изумлении раскрыть глаза так широко, как только может. Герцог, выбивая своим клинком оружие врага, сразу же лишает его жизни одним точным выпадом.       Антон тяжело дышит.       И ему кажется, что больше не дышит никто.       Возле коней, которых ничуть не напугал шум борьбы, лежит бездыханное тело кучера. Томас в кровавой луже, и туда даже смотреть страшно. Но Антон смотрит.       Казначея убили, размозжив тому голову. Возле его лица валяется окровавленный камень. Антон даже не успел заметить, как это произошло. Он не может двинуться, вдохнуть, отвернуться.       Смотрит.       Около дерева что-то шуршит. Арсений садится на землю, кладёт свой меч рядом с собой, сгибает одну ногу и упирается локтем в своё колено.       На его лице отчётливо видны брызги крови, красивые одежды испачкались, окрасившись в красное. А из бедра, как видно, до сих пор течёт красная струйка. Антон всхлипывает.       – Нельзя чтобы это повторилось, – в конце концов говорит Арсений, – мы не должны оставить эту трагедию без ответа.       Но в момент он осознаёт, Томаса рядом с ним нет.       Томаса нет.       Арсений мечется взглядом, старается понять хоть что-то. Вокруг только трупы.       И Антон.       Монетчик, чудом выживший. Нет, не совсем. Этот юноша кинулся из кареты самым первым, в противоположную от Арсения сторону.       И как только догадался?       Герцог тяжело дышит. Кажется, его ранили ещё и куда-то в грудь. И ведь все расслабились после пересечения границы, когда стражники доложили о захвате южан, а тем более, когда до столицы рукой подать.       – Ваша нога, – произносит Антон, подходя ближе. Суетится, бросает чужой клинок рядом с мечом герцога, вытирает свои руки о собственные бёдра, об и так грязные штаны.       Арсений переводит взгляд на своё бедро, эту ногу он так и оставил лежать на земле. Он сам видит это. Кровь не останавливается, вытекает, питает землю.       Арсений прикрывает глаза.       – Нельзя спать, – резко говорит Антон, и герцог так же резко спохватывается. Глядит в чистое небо. Странно, в сказках, которые он читал в детстве, в такие моменты приходит лютая гроза. Он слышит звук разорванной ткани и переводит взор туда.       Антон разорвал подол своей рубахи, где меньше всего испачкано. Тянет ткань по периметру, чтобы получился длинный кусочек.       – Есть только это, – Антон хромает до кареты, возвращается обратно уже с бутылкой воды. Подходит ближе, с трудом опускается на колени, морщась от неприятного ощущения. Арсений кивает, полуприкрыв веки.       На бедро юнец льёт совсем немного, чтобы разбавить кровь, сразу же подносит горлышко к губам Попова и тот накрывает чужую руку своей. Глотает воду.       Хочется предложить Антону тоже.       Но тот уже сосредоточился на перевязке: внимательно и бережно накрывает тканью место, откуда текут кровавые реки. Его руки слегка дрожат, пока он аккуратно перебирает пальцами.       – Ты хорошо справился, – вдруг произносит Арсений. Перестать смотреть на длинные пальцы он не может.       Как только Антон заканчивает, у него начинает дрожать губа. Он ещё раз оглядывает тела, снова и снова, перебегает глазами от одного к другому.       – Они что, мертвы?       – Да. Все, кроме нас, – хриплым от боя голосом давит из себя Арсений. Ему снова тянут бутылку, но он двигает руку монетчика обратно. – Сам лучше попей.       Антон быстро вытирает влагу с глаз своими запястьями. Хлопает ресницами, как бабочка крыльями, и осматривает всего герцога. Ищет ещё раны. Останавливается, когда снова глаза в глаза.       – Ваше Сиятельство, у Вас… на лице.       Арсений как будто просыпается, шевелит руками, проводит пальцами от переносицы до уголка губ.       – Кровь, да? – смотрит на свои окровавленные пальцы, к которым добавилась свежая влага. Антон тянет руку к его лицу. Попов поворачивает лицо к слуге полностью, но тот отдёргивает руку как от кипятка.       – Простите. Вон там, около переносицы.       Арсений едва заметно вздыхает, снова отклоняется головой о кору сзади. Да, он помнит. Не по-правильному, нельзя.       – Можешь очистить, – шепчет герцог, выдыхая от укола где-то в груди. Всё-таки, его задели тем клинком.       – Слушаюсь, Ваше Сиятельство.       Антон в нерешительности комкает в кулаке небольшой комочек ткани своей рубашки, что не потратил на обвязывание. Глупо хлопает глазами, а затем вымачивает ткань в воде, которую только что принёс и начинает протирать, совершенно не касаясь пальцами лица Арсения.       Он непроизвольно дёргается, когда Арсений шипит от боли.       – Простите.       – Полегче, – совсем закрывает глаза, и Антон пугается, что герцог может уснуть. С другой стороны, вроде бы, больше опасности нет. Они в тени дерева, у них вода и даже две лошади.       Антон мотает головой и снова протирает лицо, на этот раз очень аккуратно. Под руку попадаются притягательные родинки. Они красиво осыпались на лицо мужчины и гармонично смотрятся хоть при свете свечи, хоть на солнце.       А ещё пересохшие губы совершенно не выглядят некрасиво. И то, как герцог дышит через рот.       – Вот, почти всё убрал, ещё здесь, – с трепетом говорит Антон. Его рубаха, ободранная внизу и немного разорванная в области живота, колышется, стоит слабому ветерку еле подуть.       Арсений рассматривает его, не ощущая никакого стыда. Грязная рваная рубаха открывает молодую кожу пред взором правителя, дрожащие руки около лица герцога едва касаются ран.       Быстрые вдохи, которые позволяет себе монетчик, отдаются эхом прямо в уши.       – Спасибо, – произносит Арсений мягко, а у Антона – глаза расширяются. Он стыдливо отводит взгляд, отодвигается и отряхивает свои руки. – Сколько тебе лет? У тебя хорошие навыки.       – Двадцать шесть, Ваше Сиятельство.       Антон потирает ушибленную кисть руки, оглядывает лошадей. Две лошади спокойно стоят, будто с гуся вода. Значит, можно их отстегнуть от кареты.       – Подожди, тебе больно в руке?       – Всё в порядке, – тут же оживляется Антон, пряча свои руки за спиной. Арсений качает головой, хватает за изорванную рубаху и притягивает к себе обратно.       – Дай я посмотрю, – осторожно перехватывает его кисть и требовательно тащит к себе, и сам как будто устремляется туда.       Антон аж челюсть роняет, в ступоре пялится на их руки, на то, как герцог обхватывает его тонкое запястье.       – Ваше Сиятельство, не надо, – тихо шепчет, но кто бы его послушал сейчас.       – Молчать. – Звучит приказным тоном и Антон кусает свои пухлые нежные губы. Арсений осматривает место ушиба, эту покрасневшую кожу. Тут всё и без лекаря понятно. – Дурак. Признаться страшно?       Герцог немного нажимает на ту самую точку, без проблем находя её. Антон чуть слышно мычит и немного кривится от боли, когда Попов надавливает в районе костяшки.       – М-м, вот здесь.       Арсений снова хмурится, оглаживая тонкую кисть, такое изящное, такое хрупкое запястье.       – Это когда ты так?       – Когда тот, первый, схватил меня как раз за эту руку.       – М-да уж… похоже на запястье девицы.       Антон вздрагивает, резко тянет свою руку к себе, вырываясь из ладони герцога, пока тот приподнимает бровь. Юноша прижимает к своей груди раненую кисть и скалится. Вот настоящее лицо этого Попова!       Антон волком смотрит на герцога, тут же отворачивается. Почему-то его слова смутили, заставили ощутить какой-то… стыд.       – Что, обиделся? – следует за этим от мужчины и Антон совсем сбит с толку. Что происходит, неужели такая говорливость из-за перевозбуждения на поле боя? Или из-за потерь? – Так ведь правду говорю. Тебя жалко, такой нежный.       Антон сияет своими зелёными глазами, направляя взгляд ровно на этого человека. А Арсений усмехается краешком губ, в очередной раз убеждаясь, что по этим глазам легко распознать любую эмоцию. Особенно когда он так неприкрыто смотрит.       – Злишься, – подводит итог Попов, стараясь ухватиться за тёплое запястье снова, только Антон успевает отдёрнуть руку. – Где твои покорность и трепет?       – А мне сейчас и не страшно.       Дерзит.       Арсений очень хорошо видит это, и словно бьётся о кирпичную стену. Сама королева Востока недавно вставала перед ним на колени. А сейчас он, который работает обычным монетчиком, позволяет себе такое.       Смотрит свысока так гордо и презрительно.       – Мы сейчас дрались плечом к плечу. Вот приедем во дворец – тогда и стану трепетать. А Вы… Вас так любит Ваш народ, а Вы… – Антон несильно пошатывается, вставая на ноги. – Вы просто гордец. Как только доберёмся – что угодно со мной можете делать. Хоть ещё раз прикажите отстегать, хоть пытайте. Да хоть на казнь.       Антон шмыгает носом и подходит к одной из лошадей. Та даёт себя погладить по шее, нежно приласкать. Фыркает ласковому человеку в руку. Тот осторожно отстёгивает её от кареты, перебрасывает уздечку вперёд.       Герцог тем временем, опираясь на дерево, понемногу встаёт на ноги. Антон просто не может удержаться и не продолжить.       – Только клянусь Вам, мы доедем – и я забуду нашу с Вами поездку как страшный сон.       Арсений стоит, не в силах препираться. Он всегда ненавидел непокорных слуг, но сейчас, слушая мальчишку, даже не находит сил злиться. Сердце начинает биться сильнее не пойми из-за чего.       – И долго ты будешь держать на меня обиду? – герцог проходит к коням, стараясь игнорировать запах крови и неестественно лежащие тела. – Мне правда стоит наказать тебя ещё раз, мальчик?       – Как пожелаете, Ваше Сиятельство, – цедит Антон сквозь зубы и протягивает Арсению ремешки узды.       Просто смешно.       Арсений – правитель. Сильный, сокрушительный. Он мог приказать, и кто угодно бы склонился к его ногам. В нём видят угрозу. И что-то в этом несуразном долговязом монетчике сокрушало его же самого.       Хозяина Рохесса, будущего императора.       Почему?..       Антон мягко гладит второго коня по шее, разглаживает немного запутанную гриву. Арсений вдруг подходит и берёт юношу за локоть.       – Ты забываешь своё место, – опять глаза в глаза.       – Вот приедем – и вспомню. Отпустите.       – Я могу приказать тебе вспомнить прямо сейчас.       – А я могу не повиноваться, – Антон скалится точно так же, как и герцог, дёргает рукой. – Мне больно.       Попов отпускает его локоть.       – Тогда будь хоть немного повежливее, монетчик.       Антон возводит глаза к небесам. Спокойно дышать не выходит, герцог довёл его буквально до предела.       – Я всегда был со всеми вежлив. И всех всё устраивало. Всегда. – Он отворачивается, чтобы отстегнуть и свою лошадь. За спиной герцог старается забраться верхом, несмотря на своё бедро. – И императрице я подходил. Никто не жаловался. Пока Вы не приехали.       – Императрица была довольна тобой, а я нет.       Антон вновь сжимает зубы.       Всё-таки, этот человек ужасен.