Игра теней

      — Что это с ним? — Хидан протирал лезвия своей излюбленной косы и исподлобья посматривал на утёс.       — Размышляет, — Кисаме посмотрел на него, как на идиота: зачем спрашивать то, что и так понятно?       — И о чём же, хм? — Дейдара достал из кармана кусок глины размером с кулак и стал наблюдать, как рот на ладони поглощал её, пережёвывая.       — Спросите у него сами, если так интересно, — фыркнул Кисаме.       — Да ну нахуй! — Хидан передёрнул плечами, то ли оттого, что было предложено, то ли оттого, как пиздапротивно чавкала рука Дея.       — И давно он там, хм? Пейн хочет, чтобы мы забрали девятихвостого, — Дейдара хмыкнул на скорченную в неприязни рожу Хидана и продолжил скармливать своей руке глину.       — С тех пор, как вернулись из Страны Снега, — Кисаме пожал мощными плечами, в уме подсчитывая, сколько уже прошло времени.       — Неделю пялится в небо? Ни хуя се! — Хидан тоже произвёл подсчёт и присвистнул.       А Итачи всё это время рассматривал снежный шар, что, можно сказать, буквально упал ему в руки. Побывав в Стране Снега с очередной безумной идеей Пейна, которая, конечно же, не увенчалась успехом, а только потраченным зря временем, он нашёл в одной из горных пещер этот самый шар. В первую секунду он обратил внимание на вес: тот словно пушинка, пока не нагрелся от рук — резко набрал несколько граммов, а размер не превышал детский кулак. Приподняв бровь, в размышлениях активировал шаринган. Внутри этого комка наблюдались разноцветные всполохи, очень напоминающие нити чакры.       — Вы что-то нашли, Итачи-сан? — тихо проговорил Кисаме, медленно ступая на корку льда.       — Нет, ничего, — Итачи отчего-то не стал говорить про странный предмет и спрятал его зачем-то под плащ. Его удивлению не было предела — шар не растаял, а наоборот, будто бы увеличился в диаметре на пару дюймов. Предположил, что тот напитался его чакрой. Когда они добрались до логова Акацуки, этот странный предмет ещё чуток разжирел. Никому не говоря об этом, он держал его при себе под плащом и надеялся, что тот не увеличится до размера пятилитровой кастрюли.       Все опасения были напрасны: шар остался в том же виде — с кулак взрослого мужчины. Чакра (так он стал называть тот свет внутри) стала ярче, но не резала глаза. Она прижимала свои нити к бокам, где прикасались пальцы снаружи, словно ластилась, поглаживала, издавала тепло. Итачи не знал, что это такое и откуда вообще это взялось. И вот он сидит уже семь дней в размышлениях.       Как-то он выхватил определённый цвет во всей этой гамме, который напомнил ему цвет лечебной чакры одной дерзкой и бойкой девчушки. Улыбка дрогнула на его губах. Воспоминания подбросили ему возможность помечтать. И более не отказывая себе, он стал представлять, как бы всё сложилось, если бы выбрал другой путь. Попытался бы найти другое решение. Теперь-то, с высоты всех страданий и боли, он хотел поступить иначе. Итачи лёг на край утёса и, закрыв глаза, позволил себе наконец-то погрузиться в другую реальность. Туда, где бы ему хотелось быть больше всего на свете.       Снежный шар, образовывая вокруг себя некую сетку, напоминающую паутину, мягко засветился тусклым зелёным светом, будто пытался заманить светлячка в свои сети, утянул Итачи. Кисаме вернулся за своим напарником и хотел позвать того поужинать, но на утёсе нашёл только снежный шар, что стремительно таял, искрясь. И как только последняя льдинка мигнула и превратилась в каплю, всё вокруг замерцало, а потом и вовсе накрыло непроглядной тьмой.

❄

      — Итачи? Ты меня слышишь? — Шисуи встряхнул его за плечо, удивляясь такой рассеянности друга.       — Д-да, — проморгался Итачи и внимательно посмотрел на того, кто когда-то пожертвовал своим глазом и покончил с собой. Резко схватив Шисуи за плечи, притянул в объятия и на выдохе хлопнул пару раз по плечу и отступил. Такое яркое проявление чувств не было в духе Итачи, но он не мог с собой бороться. А Шисуи открыл рот от такой выходки всегда сдержанного друга, но ничего говорить не стал.       «Значит, меня всё же закинуло в прошлое, это шанс всё исправить. И я непременно этим воспользуюсь!» — вдох полной грудью, и кислород заставил крутиться шестерёнки в голове, продумывая дальнейшие шаги.       — Итачи? — Шисуи следил соколом за другом, отмечая вселенскую усталость, адскую пустоту и безумное желание жить.       — Шисуи, нужен новый план, нельзя позволить уничтожить клан, — Итачи повернулся к нему с широкой улыбкой, и Шисуи совсем потерялся: быть не может, чтобы его друг так улыбался.       — С тобой всё в порядке? — было ощущение, что его подменили, поэтому Шисуи активировал шаринган, но не увидел подмены — чакра Итачи, тогда в чём дело?       — Если я расскажу тебе, ты не поверишь, — неожиданно хохотнул Итачи. Он понимал, что всё это выглядит по меньшей мере странно, что это далеко не типично для него, но он был так рад оказаться тут!       — Возможно, но меня настораживает твоё поведение, — сухость во рту заставила прокашляться.       — Хорошо, слушай... — по мере повествования Итачи видел, как Шисуи сначала удивился, потом задумался, затем начал хмуриться и в конечном итоге со скепсисом смотрел на друга.       — М-да, — это самое умное, что выдал перегруженный мозг Шисуи.       — Ага, — усмехнулся Итачи и, положив руку тому на плечо, крепко сжал, заставляя понять, что это не шутки, — давай перепишем нашу историю!       — Ты же знаешь, я за любой кипиш, — он обхватил шею Итачи под волосами и приблизил к себе, чтобы соприкоснуться лбами.       Улыбаясь, они мгновение всматривались в глаза друг друга, а затем приступили к разработке нового плана. Итачи припоминал ход событий и старался максимально поведать об этом Шисуи, чтобы взглянуть на ситуацию со стороны и продумать детали.       Когда не осталось моментов для точного анализа и подробного обсуждения, было решено разойтись. Итачи в страхе замер перед домом, хотелось увидеть родителей, обнять. Но в то же время понимал, что покажется странным, поэтому тенью просочился в свою комнату. Прикрыв сёдзи, обернулся, рассматривая каждую деталь, которую оставил в далёком прошлом. Сердце грохотало в груди, ещё чуть-чуть — и проломит рёбра. Дышать становилось тяжело, воспоминания захватывали в тиски, не давая возможности сгруппироваться. Было больно, опять. Сколько раз он проживал эти моменты, сколько раз он вспоминал мгновения, когда рука заносила меч над головой отца? А сколько прокручивал их последние слова? Сейчас было в разы тяжелее, но Итачи верил, что справится, иначе он просто не мог. Ему выпал такой шанс, и просрать его — значит пережить заново ад.       Сон был беспокойным, оно и понятно: от каждого шороха он подскакивал и хватался за катану. В конце концов, ему это надоело: нужна свежая голова, а не вот это вялое махание оружием, потому он призвал Карасу. Ворон переступал с лапы на лапу и крутил головой, требуя за свои услуги вкусненького. Итачи мотнул головой и, усмехнувшись, достал для таких случаев печенье из кармана штанов. Птица взмахнула крыльями и схватила предложенное. И как только он коснулся подушки, сразу провалился в крепкий сон. Не то чтобы он выспался, но всё же лучше, чем недосып.       Микото, проходя мимо его комнаты, слегка постучала по деревянной перегородке и тихо позвала завтракать. Итачи вздрогнул: как-то не подумал о том, что придётся ещё и завтракать вместе. Так он отвык от семейных трапез. Да что уж, он вообще позабыл, что такое семья. Кисаме, что скрашивал его одиночество, едва ли можно назвать семьёй.       Громко сглотнув, он оделся в форму Анбу и вышел из своей комнаты, держа в руках протектор и катану. Тихо шагая в сторону кухни, он наслаждался видом: всё было живое, без рек крови. Заглядение! А вот и мамин ухоженный сад с цветущими кустами гортензии и сакуры. Около последних он остановился. В груди ёкнуло сердце и понеслось вскачь, разгоняя кровь и пузырьки адреналина. Хотелось увидеть её. Но, к сожалению, сейчас не время.       — Ото-сан, ока-сама, — по очереди поклонился каждому и прошёл к низкому столику, сев. Вскоре прибежал Саске, и, так же поклонившись, уселся рядом, но чуть завалился в бок, облокотившись на плечо Итачи. Сердце того сладко заныло: как же он скучал по ним. Прикрыв глаза, чтобы скрыть эмоции, он попытался незаметно вдохнуть полной грудью, что сдавило от волнения.       — Что такое, Итачи? — Фугаку оторвался от чтения пергамента, что принёс ему слуга.       — О чём ты? — Итачи вскинулся и настороженно посмотрел на отца.       — Нервный какой-то, — Фугаку дёрнул плечом и повёл челюстью.       — Нет, тебе показалось, — Итачи поднял уголки губ в подобие улыбки.       — Нии-сан, давай сегодня потренируемся? — Саске попытался разрядить обстановку и заглянул в лицо брата.       — Как-нибудь в другой раз, — как и всегда, он ткнул пальцами ему в лоб и зажмурился в искренней улыбке, — Итадакимас. — Итачи подхватил палочки и, сложив руки, чуть склонился перед матерью, благодаря за еду.       Поглощая завтрак, Итачи раз за разом прокручивал в голове новый план, ища в нём недочёты и неточности. Взгляд Фугаку периодически прожигал в нём дыры. Но он ни одним мускулом не дрогнул. Понимал, что отец ждёт от него информации, но такие разговоры не предназначены для ушей матери и младшего брата, поэтому тот молчал, ждал окончания трапезы.       — Итачи, — Фугаку поднялся из-за стола и, подойдя к Микото, поцеловал её в висок, и направился к выходу из кухни, — нужно поговорить.       Отложив палочки и ещё раз поблагодарив за еду, Итачи поднялся и пошёл следом за отцом. Саске, хмурясь, проводил его взглядом, а потом переглянулся с Микото. В кабинете Фугаку было просторно: нижний письменный стол, подушка рядом, несколько бонсаев ютились на полу около сёдзи, что выходили на маленький пруд с карпами в окружении красных камелий. Некий минимализм присутствовал везде: не только в его кабинете, но и в душе. Итачи всегда считал, что отец скуп на эмоции, а на чувства и подавно. По крайней мере, Саске это прочувствовал на себе, поэтому он пытался заменить ему любовь Фугаку, но он же не отец.       Сев напротив него, он занял выжидательную позицию. Он знал, для чего его вызвал глава: в скором времени закончатся все приготовления для революции, и ему нужны были сведения, чтобы точно знать, что его план не раскрыт и он сможет нанести удар первым.       — Какие планы у Конохи? — начал с далека Фугаку.       — Стандартные миссии, ничего более.       Он пристально посмотрел в глаза Итачи, ища там подтверждение или опровержение этих слов, но там не было ничего. Пустота. Когда сын научился так владеть собой? Если бы он только знал, сколько лет ему потребовалось...       — Следи внимательно, мне нужны любые сведения. Вряд ли Хирузен что-то заподозрит, но у него в советниках ходит Данзо — вот кто гнильё, — сплюнул Фугаку.       Итачи вместо ответа поклонился и вышел. Как же ему надоели все эти интриги! Нужно заканчивать со всем этим и как можно скорее. Прихватив оружие, он направился к Хокаге. Доложил последние новости и получил те же рекомендации, что и дома.       Встреча с Шисуи была как глоток свежего воздуха. Итачи припомнил ночь, когда весь клан был вырезан его рукой и рукой лже-Мадары. Предстоит ли им сразиться с этим человеком? Или то, что они перепишут кровавую ночь, его не будет вовсе? Но всё же, Итачи продумал и на случай его появления маленький план.       — Ни в коем случае не попадайся Данзо, — ещё раз повторил Итачи.       — Не переживай, — усмехнулся тот и хлопнул друга по плечу.       — Сегодня начнётся первая часть плана, — продолжил Итачи, — после этого как раз и вмешается Шимура со своими прихвостнями.       Шисуи направился к одному из тех, кто участвует в заговоре. На нём он применит Котоамацуками и внушит ту мысль, которая изменит всё.       — Сацуба! Тебя-то я и ищу, — он подобрался к своей будущей жертве и вгляделся в обветренное лицо. Мужчина нахмурился, но терпеливо ждал, что скажет ему Шисуи. — Фугаку, после того как совершится задуманное, хочет избавиться от исполнителей. Поэтому нужно собрать всех верных людей нашей общей цели и напасть на главу и его приспешников. — Глядя прямо в глаза, Шисуи внушал ему своим Мангекьё Шаринганом те самые мысли, что приведут ко внутриклановой борьбе.       — Что? Да как он...       — Да, мы все хотим отомстить и выбрали тебя нашим главой, — Шисуи не отпускал его из своего доудзюцу, пока не поселил в его голове все сомнения и ненависть.       — Собираемся! — отдал он приказ и развернулся к своему дому за оружием.       Пока тот ходил за мечом, Шисуи поместил всем остальным те же мысли, при этом используя ещё и технику телесного мерцания для передвижения. И таким образом, когда Сацуба подошёл к месту собрания, все были с нужными мыслями, а также находились на взводе. Сам Шисуи тёрся рядом, чтобы в случае непредвиденного пустить новый виток в нужное русло. Но всё прошло ровно так, как и было обговорено с Итачи.       Следить за их разрушающей здравый смысл ненавистью было одно удовольствие: такими управлять проще простого. Фугаку со временем стал терять свой авторитет, некоторые полагали, что он смягчился, когда родился Саске, а другие считали, что это обыкновенная старость. Да, он мог навести жути на клан, но его не так боялись, как Итачи или того же Шисуи. Они молоды, имеют в своём арсенале техники, до которых кому-то в клане не дорасти никогда, и остаётся только мечтать.       И вот сейчас Шисуи запудрил им мозги так, что те совершенно забыли о них. И стояли спокойно, обсуждая план нападения на Фунаку с целью захвата его власти. Конечно же, последнее им не позволит сделать сам Итачи. Он — будущая глава клана и никто другой.       — Фугаку! — Сацуба и его верные, как он думал, соратники застыли с оружием в руках перед домом главы. Некоторые женщины, что прогуливались по кварталу со своими детьми, подхватили малышей и бросились врассыпную. Улицы опустели, лишь ветерок пробирался в тёмные уголки да любопытные глаза выглядывали из окон.       Фугаку вышел на крик и, обнаружив у себя на пороге воинственно настроенных соклановцев, нахмурился. Рассматривая их лица, он пытался угадать их дальнейшие шаги и выбирал для себя правильные пути — отступления или нападения. Но вся соль была в том, что он был убеждён, что его не тронут, за это-то он и поплатился своей жизнью в ту же секунду. Сацуба взмахнул своим мечом, и голова главы с надменным выражением лица, но с каплей удивления в глазах покатилась по брусчатке, окрапляя ту алой кровью.       — Найдите остальных, никого не оставлять в живых! — мужчина в предвкушении замер над обезглавленным телом, он уже в мечтах видел, как будет руководить кланом, как станет его главой и будет раздавать свои приказы. И сейчас он совершенно позабыл о том, что они затеяли более глобальную миссию и вообще для чего это всё. Чувство власти враз затмило его разум.       Микото выбежала на шум, а когда увидела картину, что предстала перед ней, упала на колени рядом с телом мужа и горько заплакала. Найдя глазами голову супруга, она вскрикнула и потянула руки к нему. Но Сацуба не позволил ей дотронуться до лица убитого, пинком отправил голову по улице, а саму Микото схватил за волосы на затылке и резко дёрнул вверх, зашипев ей в лицо:       — Зачем он тебе, дорогая моя? Он же мёртв, — смех вырвался из его глотки, напоминая воронье карканье.       — И что? Я ему верна до самого своего конца, в отличие от тебя! — Микото смотрела в лицо сумасшедшего, удивлялась, почему раньше не замечала этого.       — А! Ну так не долго тебе осталось любоваться им, сейчас ты отправишься вслед за ним.       Сацуба занёс свой меч над головой женщины, и Микото приготовилась почувствовать боль, но её волосы освободились из хватки, и, обернувшись, она увидела, как Итачи проткнул его своей катаной. А затем, выдернув оружие из тела, встряхнул его, избавляясь от крови на лезвии. Женщина поднялась на дрожащие ноги, а Итачи подскочил к ней и одним движением прижал к себе, защищая. Материнское сердце забилось в груди от облегчения — её сын жив.       Шисуи появился так неожиданно рядом с ними, что Микото вздрогнула всем телом. Но, увидев, кто перед ними, постаралась унять дрожь.       — Докладывай, — Итачи перевёл взгляд на друга и замер в ожидании новостей.       — Все, кто восстал, — убиты. Сюда надвигается остальная часть клана, — Шисуи перевёл взгляд за спину Итачи.       Итачи прочитал между строк послание: остальная часть — те, кто не будет сопротивляться и идти против главы. Отпустив мать из объятий, развернулся к надвигающейся толпе лицом, приготовив катану. Почувствовал, как рядом колыхнулся воздух — Шисуи занял своё место по правую руку от него.       — Что здесь происходит? — воскликнула толпа в разнобой.       — Сацуба собирал единомышленников за спиной Фугаку, как мы поняли, в планах у него был захват власти в клане.       — Что? Почему? Зачем? Где доказательства? — толпа бушевала, но никто не осмелился выступить вперёд.       — А вам недостаточно того, что вы видите и наших слов? — неожиданно рыкнул Шисуи.       — Не поверю, что вы все настолько слепы и глухи, — усмехнулся Итачи.       Некоторые опустили глаза: да, водился грешок подглядывать. Но, слава богу, что никто не посмел выступить с оружием в руках: тут скорее играла роль трусость, нежели неведение. Но это им только на руку. Итачи обвёл ещё раз всех взглядом, а затем, активировав шаринган, как устрашающую меру, обозначил свою позицию:       — Я являлся первым наследником, и, конечно, в случае смерти Фугаку власть переходит ко мне! — Итачи скосил взгляд на мгновение на Шисуи, тот незаметно для остальных кивнул и активировал свою способность, запуская в головы нужные мысли, — Надеюсь, у вас нет в мыслях планов о перевороте или чем-то подобном?       Толпа людей пуще прежнего начала роптать, мол, не справедливо так думать о преданных людях. Итачи лишь кивнул на это и приказал двум в первом ряду позаботиться о теле отца. Затем развернулся к матери и, подхватив её за локоть, увёл в дом.       Шисуи следил за тем, как соклановцы бережно поднимают тело и голову бывшего главы и уносят в храм на окраине их территории. Шёпотки слышались то тут, то там. Но более Шисуи не встревал: позволил этой ситуации разрастаться слухами и обрастать новыми фактами.       Доклад о произошедшем не заставил себя долго ждать: Микото заверила сына, что сама в состоянии о себе позаботиться, и отпустила его. Хокаге и Данзо хмуро взирали на склонённые головы Учих. Никто из них не предполагал, что ситуация выйдет из-под контроля.       — По крайней мере, теперь ничто не угрожает деревне, — попыхивал своей трубкой Хирузен.       Данзо резко повернулся к нему лицом, но ничего не произнёс. Ему слабо верилось, что больше никто не посмеет захватить власть. Поэтому у него имелись свои соображения на этот счёт. Осталось только дождаться момента.       Случай подвернулся в скором времени: пока Итачи разгребал проблемы и вопросы клана, Шисуи мотался на миссии — угрозы со стороны других деревень никого не отменял. И вот после одного такого успешно выполненного задания он возвращался домой. Путь ему преградили ниндзя Корня, а за их спинами мелькал Данзо.       — Знаешь, Шисуи, мне не нравится, что у тебя есть такая власть над людьми. Твоя техника уникальна, но считаю, что тебе не зачем её иметь и уж тем более использовать, — надменность и пафос речей этого старого пердуна изрядно повеселили Шисуи.       — И что же ты хочешь?       — Забрать твои глаза!       Неожиданное нападение шиноби должно было застать врасплох. Но тот словно читал и предвидел каждый их шаг. Данзо наблюдал, как Шисуи отражал каждую атаку и отвечал не менее опасными выпадами. Он даже пропустил момент, когда Шисуи призвал неполную форму Сусаноо. За движениями этого шиноби было трудно уследить, особенно если учесть, что он использует мерцание. В итоге он раскидал всех его подчинённых как слепых котят.       Шисуи приземлился в нескольких шагах от Данзо, достал меч и занял выжидательную позицию. Сам же Данзо проклинал и его, и Итачи: они испортили его планы! Он хотел избавиться от этих проклятых Учих, что разрушили Коноху с помощью девятихвостого, а также он хотел заполучить их глаза! А в итоге что? Но ещё он понимал, что с тем шаринганом, что у него уже есть благодаря Орочимару, ему не справиться с ним. Он боялся, что тот использует на нём свою самую мощную технику. И покончит либо с ним самим, либо вообще замахнётся на власть.       Хотя зачем ему это? Нет, он не такой: Шисуи предан максимально деревне, он являлся её Тенью, как и Итачи. И они оба готовы защищать как жителей Конохи и Хокаге, так и саму деревню в целом. Готовы ради этого пожертвовать своими жизнями. И зачем же тогда Данзо хочет его убить? Совсем уж с ума сошёл на старости лет. Ни к чему это всё.       Губы Шисуи дрогнули: Данзо давно попался в его технику, и вот сейчас он видит результаты своей работы: он складывает оружие. А на лице Шимуры — о боги! — улыбка!       Шисуи развеял Сусаноо, но меч не опустил. Данзо же, встав напротив, кивнул ему, как бы благодаря. Ведь тот его спас от шиноби, что приняли облик его подчинённых, а он и не заметил. В итоге Шисуи сопроводил старейшину в деревню, охраняя его. И в первую очередь он сопроводил Данзо к Хирузену.       — Этот мальчик очень способен! И он спас мне жизнь! Кто бы мог подумать, — прихрамывая, Данзо уселся на диван.       — Что ты говоришь?! — Хирузен пыхнул трубкой и с подозрением взглянул сначала на Данзо, а затем на Шисуи. Но тот был словно каменное изваяние, ни один мускул не дрогнул на его лице. — Назначены уже похороны? — старик потупил глаза: ему хотелось разрешить всю эту ситуацию мирно, но, к сожалению, вышло так, как вышло.       — Послезавтра, все приготовления легли на Микото-сан, а Итачи разгребает последствия, — отчитался Шисуи.       — Ему определённо требуется помощь. — Хирузен посмотрел на него сквозь табачный дым и успел заметить мерцание. Оставшись один на один с бывшим сокомандником и другом, решил поговорить на чистоту и наконец озвучить свой приказ о роспуске Корня.       Череда событий после этого претерпела некоторые изменения: Итачи пришлось покинуть Анбу, Шисуи был назначен на пост главы полиции. А ещё оба взяли по команде генинов: так непривычно было слышать обращение «сенсей». Потом пришло время сражаться с Пейном. Организация Акацуки собирала силы и крала джинчурики. Четвёртая мировая не пощадила многих. Но альянс шиноби выстоял. Мирные времена казались чем-то эфемерным: каждый ниндзя ожидал подвоха и неожиданного нападения. Но время шло, а угрозы не наблюдалось.       Итачи каждый день, просыпаясь, щипал себя. Ему нужно было знать, что это не сон. Сойти с ума ему не давала одна девушка, что была под командованием Какаши. В то время, когда все девочки любовались Саске и Наруто, Сакура обратила своё внимание на Итачи. Шисуи посмеивался над их хороводами с бубном. Конечно, он понимал своего друга: разница в возрасте была преградой, но ведь сейчас ей уже девятнадцать, и нет больше причин избегать друг друга, но, видимо, эти двое были другого мнения.       Третье Рождество с окончания войны было решено отпраздновать с друзьями, естественно, после завершения официальной части в клане. Микото расстаралась, не имея невестки, что взяла бы на себя обязанности хозяйки или хотя бы часть, выложилась максимально, но с условием, что следующий праздник будет готовить жена Итачи. Тот с нежной улыбкой заверил, что постарается исполнить её просьбу.       И вот, стоя в кругу друзей с выпивкой в руках, Итачи выискивал глазами ту, ради которой он вообще пришёл сюда. Подарок в виде шпильки с нежно-голубыми незабудками прожигал ткань внутреннего кармана. Когда она появилась в дверях, его сердце дрогнуло, а вены наполнились жаром.       Зелёные глаза засияли ярче при виде него. Мягкой поступью, напоминающей пантеру на охоте, она двинулась в его сторону. Шисуи заметил, что на него уже не обращают внимания, и друг полностью поглощён разглядыванием и любованием Сакуры, поэтому сделал шаг назад и присоединился к кругу Какаши, где Гай в очередной раз подначивал того на новое соревнование.       Итачи не уставал смотреть на Сакуру: она воплощала в себе всё то, чего когда-то он был лишён: свобода, желание жить, радоваться каждому дню, не сомневаться. Только в одном они были похожи — отдавали себя на благо Конохи. Она стояла совсем близко, и аромат её кожи будоражил его сознание, подкидывая непристойные мысли. И судя по чертятам, что плясали в её глазах, она была совсем не против.       — С Рождеством! — тихо прошептала Сакура и протянула маленькую коробочку.       Итачи с замиранием взял подарок, сняв верхнюю крышку, он увидел на бархатной подушечке знак его клана, выполненный из глины, покрашенного красками, а вокруг веера вилась веточка сакуры с нежными лепестками. Это было так трогательно, что даже для самого Итачи было неожиданностью — глаза увлажнились.       — С Рождеством! — Он наблюдал за девушкой, что чуть подрагивающими пальцами открывала подарочную коробочку, а когда увидела шпильку, провела по бутонам незабудок, а затем, прикусив нижнюю губу, подняла голову. И более не раздумывая и не давая им терять ни минуты, обхватила его за шею и притянула ближе к себе, даря нежнейший поцелуй.       Наказ матери об организации следующего Рождества её невесткой однозначно исполнится. Уж Итачи об этом позаботится.