Посмотри на меня

Очевидно, даже если Субин выберет один из вариантов, ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому старший не отвечает. Сонхун явно сбит с толку, поскольку не ожидал, что поздно ночью в таком неблагополучном районе сможет наткнуться на кого-то еще. Хотя, лучше сказать, что это на него наткнулись, а не наоборот. При желании, Енджун вряд ли захочет, чтобы его нашел какой-то придурок, который, к тому же, еще и лезет к его хену. — Кто это? — непонимающе вопрошает Пак, неосознанно делая шаг назад от Субина, когда понимает, что он знаком с этим школьником. — Мой друг, — сухо проговаривает Чхве, в несколько шагов настигая Енджуна и, заглянув в его перекошенное от гнева лицо, произносит, — пойдем домой. — Домой? — Субин вздыхает. Твою ж мать, почему именно сегодня, именно сейчас должна происходить та самая дебильная сцена из любовных мелодрам, которые Чхве так ненавидит? Это что, карма его настигает? В очередной раз? За что? — Ты что, живешь с этим ребенком? Субин не собирался ничего объяснять тому, кто пускал пыль ему в глаза и предал доверие. К тому же, ему явно нужно было все объяснить Енджуну и успокоить того. Старший буквально чувствует, как атмосфера вокруг подростка нагнетается, а воздух будто становится холоднее. Проигнорировав выпад Сонхуна, Субин слегка встряхивает Енджуна за плечо и, когда тот все-таки поворачивается к нему, повторяет свои слова, измученно улыбаясь. Енджун кивает, пропуская Субина вперед. Как только старший заходит в подъезд и окликает парня, чтобы тот поторопился, младший тянет «щас», а после, грозно зыркнув на Сонхуна, цедить, сквозь стиснутые зубы: — Отъебись от хена, — сделав паузу, Енджун не сдерживается от усмешки, в которой можно было прочесть намек на безумие, — иначе я тебе башку оторву, уебок. Енджуна так взбесил сам факт того, что какой-то мусор прикасался к его доброму хену, что первым делом, как только парень зашел в квартиру, он спросил нет ли чего выпить. Субин напомнил ему о том, что он несовершеннолетний и ему нельзя пить. Енджун раздраженно прорычать что-то нечленораздельное, но все-таки смирился с этим. Блять, если он еще хоть раз увидит эту рожу, он его убьет нахуй. Как он блять посмел припереться сюда и лапать Субина, хотя тот явно дал понять, что между ними ничего нет. Сука! У Енджуна скоро крыша поедет! Блять! — Енджун, — из состояния гнева его выводит тихий, слегка виноватый голос Субина. Упомянутый вбирает в легкие побольше воздуха, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Не помогает. Внутри все будто горит, — я знаю, что ты злишься, но попрошу тебя не трогать его, — задохнувшись воздухом, Енджун принимается откашливаться. Какого хера он несет?! Что это значит?! — это моя личная жизнь и…и тебя она не касается, — Енджун резко выпрямляется, чувствуя тупую боль в районе груди после услышанного. Субин не смотрит на него вообще. Сидит на кровати и с лицом великого мученика говорит такие жестокие слова. Что значит не касается? Разве они не друзья? — Хен, — Субин шумно выдыхает, снова слыша это обращение к себе. Ему пора бы уже привыкнуть к нему, но все равно, каждый раз он слышит его, как в первый. Не снимая кроссовок, Енджун проходит вглубь небольшой комнаты и без приглашения садится на кровать. Та нервно скрипит под весом двух тел, — что это за чмошник? — Мой бывший, — почему-то голос старшего звучит так, будто он боится, хотя Енджун ни разу за это время не показал, что он злится именно на Субина. Хен ни в чем не виноват. Виноват этот гандон, что заявился без приглашения и застал врасплох. Хен тут совершенно ни при чем, — мы не очень хорошо расстались, — Субин тяжело вздыхает, падая на кровать лицом вверх, — я должен был предугадать, что он захочет найти меня. — Зачем? — Хороший вопрос, — Субин тихо смеется. Тихо и почти отчаянно, — наверное потому, что помимо отношений, мы с ним еще и дружили. Почти всю жизнь. — Хен… — начинает было Енджун, но Субин прерывает его, закрывая лицо руками и истерически усмехаясь. — Прекрати называть меня хеном, — просит он, — хотя бы не сейчас. Енджуну становится не по себе. Не то, чтобы ему до этого разговора было вполне нормально, просто почему-то сейчас, услышав просьбу Субина, Чхве не может заставить себя позвать его по имени. Как-то это…невежливо по отношению к Субину будет, что ли. Енджун не очень уверен в чем причина, но точно знает, что имя старшего встало поперек горла и не может сорваться с губ. Просто не может. И все. Субин не понимает. Сразу несколько вещей. Во-первых, какого черта Сонхун объявился именно сейчас, в самый сложный период, когда вся голова Субина вдоль и поперек забита мыслями о Енджуне. Как будто он специально выжидал где-то неподалеку и вылез в тот момент, когда Субин был в самом уязвимом положении. Блять, он не хочет с ним разговаривать. Он уже все для себя решил и их бесполезные диалоги ни к чему не приведут. Сонхун и сам прекрасно знает ответы на все свои вопросы. Почему они расстались? Он знает. Почему Субин уехал, как только вся эта история вскрылась? Он знает. Знает, потому что ответ слишком очевиден. Потому что Сонхун дурак, но и Субин не лучше. Им изначально не стоило переходить ту тонкую грань между дружбой и чем-то большим. Но они перешли. И это была ошибка, потому что, несмотря на то, что по-настоящему они друг друга никогда не любили, как любовники, даже в таких странных отношениях, если ты ходишь налево, другому человеку всегда больно. Субину было больно. Но он так же прекрасно осознавал, что это должно было произойти. Они просто не были созданы друг для друга. Как друзья, да, возможно, но не как пара. И сейчас Субин в растерянности, потому что не предполагал, что Сонхун заявится к нему лично, вместо того, чтобы решить все по телефону. Субину хотелось бы остаться хотя бы друзьями. Но если Сонхун хочет вернуть то, что было…Субин не знает. Не хочет даже знать и думать об этом. У этих отношений нет будущего. Им не стоит сходиться обратно. Во-вторых, Енджун. Несмотря на то, что перед Сонхуном, его, казалось, чуть ли не выворачивало от отвращения, с ним, с Субином, парень говорит максимально привычным, слегка наглым тоном. Почему? Почему он не злится? Почему не называет его отвратительным? Почему до сих пор остается рядом и сидит так близко, что старший может почувствовать тепло его кожи, даже не касаясь ее. Наверное дело в том, что Енджун уверен, что Субину он не нравится в том плане, от которого у подростка мороз по коже проходит. Дело в этом, понимает Субин. Если бы Енджун знал правду, он бы не сидел сейчас рядом. Он бы вдарил ему как следует и ушел, напоследок сказав, что он мерзкий и между ними все кончено. Кончено, хах. Что именно? Дружба? Какая же это дружба, когда один просто дурак в силу своего возраста, а другой пользуется этим, не говоря о том, что у него на уме. Разве так строится дружба? Как же мерзко. Субину мерзко от самого себя. Хорошо, что совсем скоро Енджуну нужно будет вернуться в школу и найти себе новое место для ночлега. Субин больше не выдержит. Просыпаться рядом с ним и каждое утро мечтать о том, чтобы момент пробуждения подростка не наступал как можно дольше — настоящая пытка. Енджун еще так молод, у него вся жизнь впереди. Субину стоит оставить свои жалкие попытки притворяться его другом. Нужно просто вернуться к тому, что было. Забыть обо всех ночах, которые они провели вместе, выбросить пластыри с лисятами и закрыться в себе, пока не полегчает. Почему эти мысли ощущаются так, будто в сердце воткнули бесчисленное количество игл? Почему так больно? — Хен, — кровать протяжно скрипит, когда Енджун понимает, что Субина слегка потряхивает и он двигается ближе, опираясь на собственные руки. Почему-то Субина жалко. Енджун не понимает, но, кажется, сейчас голова старшего забита кучей неприятных мыслей. Енджуну бы не хотелось, чтобы хен чувствовал себя плохо, — Субин-хен, — зовет он. В ответ неровный вздох, — хен, если этот выблядок снова сделает что-то, что тебе не понравится, я могу сломать ему руку, — Субин издает неровный смешок, наконец убирая руки от лица. Из-за света лампы волосы Енджуна кажутся чуть ли не кровавыми, но его лицо все еще детское, а в глазах плещется беспокойство. — Не надо ломать ему руку, — практически одними губами произносит старший, приподнимая ладонь и касаясь ею пушистых алых волос. Енджун фыркает, но все же не отстраняется. И правда, маленькая дикая лисичка. У Субина в горле ком. — Тогда ногу, — Субин снова смеется, мотая головой, — шею? — Енджун, — упомянутый замирает на мгновение, — не трогай его вообще. Я не хочу, чтобы из-за него у тебя потом были проблемы. Почувствовав необъяснимую тяжесть в груди, Енджун недовольно хмыкает, тяжело вздыхает и опускает голову на живот старшему, зная, что ему будет тяжело, но он чувствует острую необходимость хотя бы так дать понять Субину, что ему не обязательно разбираться со всякими уродами в одиночку. — Мне тяжело, — смеется старший, но не предпринимает даже мизерной попытки сдвинуть голову подростка. — Ну и что, — фыркает парень, — это твоя ноша, хен, — усмешка, — терпи. Субин не знает, что на него нашло, но, наверное, во всем виноват Сонхун, появившийся в такое неудобно время и спутавший и так находящиеся в полном разладе мысли. Завтра Енджуну надо было ко врачу, чтобы забрать справку и принести ту в школу, тем самым давая понять учителям, что у его прогулов есть веская причина. Завтра подростку придется забрать свой рюкзак и собрать разбросанные по полу вещи, в числе которых футболка, в которой Чхве спит, и тетрадь по всем предметам сразу. Когда они ложатся спать, Субин еще долгое время не может заставить себя закрыть глаза. Енджун хоть и делает вид, что пытается уснуть, на самом же деле ждет, пока хен наконец озвучит свои мысли. Енджуна бесит этот тупой Сонхун, но, если бы это чмо не объявилось сегодня, он бы вряд ли смог увидеть старшего настолько задумчивым и уязвимым. Непривычно как-то. Немного неловко. — Хен, — зовет он спустя какое-то время, не решаясь открыть глаза. Субин отвечает ему фразой, которую Енджун уже слышал и которую игнорировал: «не называй меня хеном». Впрочем, он снова ее игнорирует, — можем поменяться на сегодня, — неловкая пауза, — ну, если хочешь. — Чего? — Субин нервно усмехается, — Предлагаешь мне использовать тебя, как грелку? Енджун открывает глаза и жмет плечами, мол, а что такого? Субин прилагает титанические усилия, чтобы не выдать собственной паники. — Не думаю, что это хорошая идея. — Хм, — Енджун переворачивается на спину, недовольно хмурясь, — но я каждую ночь обнимал тебя, и ты ничего не говорил, — Субин гулко сглатывает, — что такого случится, если мы поменяемся местами? — Это будет выглядеть странно. — И что? — Енджун смеется, — Кому какая разница, как мы будем выглядеть? В квартире кроме нас никого нет. Хен, — зовет Енджун, — хватит уже видеть во мне ребенка. Я крупнее и сильнее тебя. — Я все еще выше. — Я расту, — парирует Енджун, — кто знает, может уже через год я буду выше тебя. — Это невозможно, — хмыкает Субин, — даже представить не могу. — Хен, — Субин тяжело вздыхает. Ладно. Кажется, это был полный и безоговорочный проигрыш. — Ладно, господи, — сдается старший, делая вид, что нехотя придвигается ближе к подростку, — ты стал слишком наглым, — Енджун довольно хмыкает, ничего на это не отвечая. Стоило Субину оказаться в объятиях подростка, как тревога, до этого остававшаяся где-то на подкорке сознания, вышла вперед и пронеслась по всему телу электрическим разрядом. Когда Енджун прижимался к нему по утрам, Чхве видел лишь сонного ребенка, но Енджун и правда был в разы крупнее Субина. В его руках чувствовалась сила, которую, впрочем, парень не прикладывал, стараясь, чтобы объятия были не особо крепкими, чтобы не причинять боль. Этими же руками Енджун в два счета может сломать каждую косточку в теле того, кто ему не понравится. От этого осознания по спине Субина пробегается озноб. Дикая и свирепая лиса по имени Енджун так покорно подставляется под его, Субина, руки и с невообразимой осторожностью касается лопаток кончиками пальцев, будто старается успокоить. Субин не знает, что должен чувствовать. С одной стороны, он рад таким изменениям. С другой…он будто держит дикое животное на привязи, не давая ему жить той свободной жизнью, которой оно должно жить. Сомнения, страх, желание и привязанность образуют целый ком тревог и переживаний, из-за которого Субина начинает потряхивать. Он пытается отстраниться от подростка, но стоило старшему двинуться лишь на миллиметр, как свободная хватка превращается в железные путы. Енджун предупреждающе фыркает, притягивает Субина ближе, заставляя его уткнуться в шею парня и шумно, испуганно засопеть. Субин не помнит, когда вырубается. Наверное, он слишком сильно перенервничал. Единственное, что он помнит и будет помнить, кажется, до конца собственной жизни, так это то, что, когда посреди ночи он проснулся, руки Енджуна до сих пор опутывали его тело, не давая даже шанса пошевелиться. Субин тогда подумал, что все это как-то неправильно. Он взрослый и именно он должен быть тем, кто дарит утешающие объятия. Однако в этот раз это был Енджун. И в свете луны его спокойное, умиротворенное лицо, казалось решительным и взрослым. Пожалуй, не важно, что произойдет потом, Субин будет хранить в себе это порой необъяснимое, теплое, чарующее чувство, вместе с покоем приносящее еще и боль. Когда Енджун немного подрастет, он будет прекрасным парнем. Субину же остается лишь надеяться, что к этому моменту их пути не разойдутся и он сможет увидеть повзрослевшего Енджуна собственными глазами. Больно, но что поделать. Такова жизнь.