Посмотри на меня

Пять дней тянулись мучительно долго. Казалось, прошла целая вечность, спустя которую Енджун все-таки открыл глаза, не понимая, где вообще находится. Тело было слабым и будто чужим, не его вовсе; белизна потолка била по глазам, не давая сфокусироваться, поэтому Чхве даже не сразу понял, что находится в палате не один, а рукой не может пошевелить потому что на ней лежала голова Бомгю. Рвано выдохнув, парень предпринимает попытку пошевелить хотя бы пальцами, но его тут же оглушает громкий вскрик Кая, а затем Енджуну, наконец, удается почувствовать, как по немеющей ладони бегут мурашки. — Хен! — восклицают одновременно Кай с Бомгю. Хюнин подрывается со своего места, чтобы оказаться рядом с койкой и убедиться, что у него не галлюцинации и их друг действительно очнулся. Бомгю же лишь удалось кое-как оторвать голову от собственных рук и встать на ноги, замыленным, после сна, взглядом осматривая Енджуна. — Блять, как же вы орете, — сухо ворчит Чхве, тут же начиная неистово кашлять. Он молчал целых пять дней и теперь в горле было так сухо, словно там образовалась целая пустыня. — Посидите с ним, я позову врачу, — быстро проговаривает Вонхо, исчезая из палаты уже через секунду. Енджун не очень хорошо помнил, что произошло, поэтому был слегка обескуражен тем, что его правая рука была полностью загипсована, а левая ныла и побаливала, если ее сжимать. Чхве переводит взгляд с испуганного Кая на полностью изнеможенного Бомгю и в голове щелкает, что, наверное, если он спросит, то они подумают, что у него проблемы с головой. Воспоминания как в тумане. — Знаешь, как мы испугались?! — ворчит Кай, тут же получая подзатыльник от Тэхена, — Ай! — М? — Енджун вскидывает бровями, не понимая какого черта его друзья бьют друг друга. — Ты думай, что говоришь! — парирует Бомгю, — Хен пять дней был без сознания, а ты блять, вместо того, чтобы порадоваться за него, несешь какую-то хуйню! — Но мы же правда испугались! — возмущенно стонет Кай, потирая ушибленный затылок, — Ты вообще пла… — Завали ебало! — Шумно, шумно, — открыв дверь, в палату входит врач, устало качая головой, — обсценная лексика в больнице запрещена. На первый раз прощаю, но имейте в виду. — Извините, — бурчат парни, опуская головы в знак раскаяния. — Попрошу вас покинуть палату, мне нужно проверить состояние пациента. — Но… — хочет было возразить Бомгю, но в конечном счете осекается и кивает, выходя из палаты вместе с остальными. Врач сказал, что утрата воспоминаний в первые часы после пробуждения, в общем и целом, является нормой, поэтому беспокоиться не о чем. Немного расспросив парня и узнав об общем состоянии и как он себя чувствует, мужчина решил, что никакой угрозы для здоровья больше нет, но порекомендовал Енджуну ненадолго задержаться в больнице, чтобы прийти в себя. Чхве согласился только на сегодня и попросил отпустить его вечером, потому что он хочет домой. После уточнения уверен ли Чхве в своем выборе и полученного положительного ответа, врач ушел, сказав, что зайдет еще через пару часов и перед выпиской, чтобы проверить подростка. Друзья вернулись в палату к Енджуну, надеясь поговорить с ним еще немного, но Чхве проворчал, что слишком устал от их оров и хочет поспать. Тэхен уточнил нормально ли это, что после пятидневного сна Енджун хочет спать дальше, но Вонхо успокоил его, сказав, что это нормально, потому что все те пять дней Енджун, по сути, не спал, а находился в полудреме, если так можно выразиться, так что его усталость была вполне оправданной. Пока Енджун спал, Вонхо сходил за несколькими коробками с заварной лапшой для друзей, а Бомгю написал Субину, что Енджун, наконец, очнулся. Чхве сообщение не прочитал, но Бомгю знал, что старший просто работает и сейчас самое загруженное время, поэтому не расстроился. Субин тоже переживал за Енджуна. Бомгю надеется, что после этой новости Чхве станет легче, как и им всем. Облегчение сменилось усталостью и спустя двадцать минут после еды, самая шумная палата на этаже превратилась в сонное царство. День пролетел в мгновение ока. Врач действительно заходил после обеда, но не стал никого будить, поэтому пятеро парней так и спали, пока их не разбудили со словами, что Енджуну пора выписываться. После сна Чхве чувствовал себя куда лучше, чем когда проснулся после комы. Силы в теле прибавилось, но воспоминания так и оставались туманными. Впрочем, о том, что произошло, ему рассказал сначала врач, а затем Вонхо, не упуская возможности отчитать Енджуна за то, что тот ничего им не сказал. Чхве поугукал для приличия, но почему-то даже после того, как все узнал, не почувствовал угрызений совести. Возможно, у него была причина поступить именно так. Правда он пока не помнит какая именно, но ничего. Как вспомнит, все обязательно встанет на свои места, Енджун уверен. В прошлый раз его без задней мысли выписали из больницы, хотя он был несовершеннолетним и по-хорошему его должны были забрать родители, но те отказались принимать хоть какое-то участие в жизни сына еще когда ему исполнилось двенадцать и начался бунтарский период, поэтому, услышав от матери, что им плевать, врач без раздумий отпустил парня, мысленно явно жалея ненужного ребенка. В этот раз все было куда серьезнее. Енджун чуть не умер и его тело больше напоминало отбивную, когда парня привезли на скорой, поэтому, чтобы он смог уйти домой, нужно было письменное согласие взрослых, которые могли бы взять на себя ответственность за действия ребенка. Енджун предупредил врача, что его родители не согласятся, но он все равно позвонил им, потому что того требовал регламент. Трубку никто не взял, перенеся вызов на автоответчик. Енджун выдает «ну я же говорил» одновременно с Вонхо, который произносит «позвоните моим родителям. Они его заберут». Чхве поворачивается к другу, смотря на него с укором, но Вонхо, поймав его взгляд, лишь хмурится. Енджуна не выпишут из больницы просто так, его травмы были слишком серьезными. У них что, так много знакомых взрослых, которые могут забрать этого опездала и поручиться за него? Да их по пальцам одной руки можно посчитать. Родители Вонхо — добрейшей души люди. Они сразу же ответили на звонок, приехали буквально через десять минут, разобрались со всеми документами и предложили парням отвезти их по домам, пока не стало слишком темно. Отказываться было неприлично, поэтому Енджуну пришлось согласиться. Его довезли до самого дома, но проверять зашел ли Енджун в подъезд не стали, поскольку, видимо, решили, что он слишком вымотался и сразу же пойдет домой. Енджун не пошел. Не потому, что не хотел встречаться лицом к лицу с родителями, которые не потрудились даже ответить на звонок из больницы, а потому что вспомнил кое-что по дороге и ему нужно было где-нибудь осесть и осмыслить то, что у него всплыло в голове. Рядом с домом была небольшая детская площадка. Детей на ней не было, потому что время близилось к десяти и дети, возраст которых позволяет играть здесь, давно уже спали в своих кроватях. Енджуну потребовалось время, чтобы уместиться на детской качели. Из-за гипса он не мог свободно двигать рукой, что доставляло лишний дискомфорт. Итак, правая рука сломана, что означало двухнедельное, как минимум, нахождение дома. Херово. Откинувшись на спинку качели, Енджун поднимает голову к чернеющему небу и вздыхает. В голове прояснилось, но легче от этого не стало. Ни на йоту. Он реально пошел драться лишь для того, чтобы выбросить Субина из головы. Он идиот? Ну, похоже на то, потому что драка не помогла. Енджун снова чувствует это ебаное жжение внутри и как сердце пропускает удар. Врач сказал, что его здоровью ничего не угрожает. Тогда что это за странное чувство незавершенности? Он увидел друзей и даже родителей Вонхо, которые, как всегда, были ему рады и не пытались отчитывать за совершенную глупость, хотя, как кажется Енджуну, взрослые только и делают, что нравоучают тех, кто младше. Но все ли взрослые такие? Субин бы тоже ворчал на него, если бы узнал, что случилось? Енджун не знает. И не хочет знать, на самом деле, потому что уже решил для себя покончить с парнем. Из-за него все мысли подростка спутались настолько, что он чуть не умер, пытаясь очистить голову. Это все из-за него, Енджун уверен. Становилось прохладно, поэтому Енджун решает, что ему нужно прогуляться и остудить голову перед тем, как встречаться с родителями. У Чхве не было никакой конкретной цели, но ноги сами привели его к уже знакомому переулку. Енджун останавливается, когда слышит копошение за углом, а затем делает шаг и хмурится, замечая Бомгю, сидящего на ступеньках возле магазина. — Хен! — вскрикивает парень, тут же подрываясь на ноги, — Почему ты не дома? — нервно вопрошает Бомгю, оглядываясь на дверь в магазин, за которой все еще горит свет. — Решил пройтись, — коротко отвечает Енджун, чувствуя странный зуд внутри, заставляющий подростка слегка разозлиться, — Что ты здесь делаешь? — спрашивает парень, кивая в сторону магазина, что бы Бомгю понял о чем он, — И без Тэхена. — Он в магазине, — тут же отвечает Бомгю, начиная понимать, что Енджун что-то подозревает. — Без тебя? — наигранно-удивленно вопрошает Енджун. Бомгю напрягается в плечах. — Ну нам же не обязательно постоянно быть вместе, — ворчит парень, решая быстро сменить тему разговора, пока в поврежденной голове Енджуна не начали крутиться шестеренки, отвечающие за логику, — а ты что тут забыл? — Гуляю, — повторяет Енджун, — нельзя? — Можно, — казалось, от того, насколько напряженным был этот диалог, даже воздух стал гуще. Бомгю замолкает, с секунду раздумывая о чем-то, — могу я с тобой? — от неожиданности вопроса Енджун впадает в ступор и Бомгю пользуется этим, продолжая, — Подождем Тэхена и пойдем втроем, — пауза, — ты же просто гуляешь… — Нет, — тут же отрезает Чхве, тяжело вздыхая и зачесывая волосы назад здоровой рукой, — я уже шел домой. — Твой дом в другой стороне, — напоминает Бомгю. — Ага, — пауза, — я заблудился. — Ты что?! — чуть ли не кричит Чхве. Енджун морщится от слишком громкого голоса друга, разворачивается и быстрым шагом удаляется домой тем же путем, каким пришел. Субин выходит буквально через двадцать минут, оглядываясь по сторонам и недовольно хмурясь. Бомгю показывается из-за угла, замечая старшего. — О, хен! — Ты чего тут раскричался? — спрашивает Чхве. — А, это, — Бомгю отмахивается, будто сказанное дальше не является чем-то важным, — нужно было прогнать Енджуна-хена. Субин замирает, думая, послышалось ему или нет. — Кого? — Хм, — Бомгю складывает руки на груди, хмыкая, — хен, — зовет он, — что думаешь о Енджуне? — Чего? — Бомгю смеется с потерянного лица Субина и на всякий случай повторяет свой вопрос, — Ничего? — Неправильно, — щелкнув пальцами в воздухе, Бомгю подмигивает старшему, — или ты забыл кто из нас писал мне каждый день с вопросом очнулся хен или нет? — Субин прикладывает ладонь к лицу, принимая свое поражение, — Почему ты сопротивляешься? — Потому что я старше, — Бомгю выдает «ага», а затем «и что?», — и умнее. А еще, если ты забыл, твой друг меня ненавидит, — пауза, — за то, что я гей. — Это исправимо, — Субин не может сдержать нервного смешка. — Нет, — твердо произносит старший, — в случае Енджуна это не так. Ты, кстати, мог сегодня и не ждать меня. Остался бы с Енджуном. — Опять ты о хене, — ловит его Бомгю, самодовольно ухмыляясь. Раньше Субину эта ухмылка казалась насмешкой. Сейчас, когда он узнал Бомгю чуть лучше и тот открылся ему, она уже не кажется ему таковой. Скорее игривой, — ему нужен отдых и родители Вонхо отвезли его домой. Ну, — тянет парень, — должны были отвезти, он приходил только что. — Сюда? Кивок. — Приходил? Еще один. — Енджун? Бомгю смеется. — Зачем? — Я не знаю, — пожав плечами, отвечает подросток, — сказал, что гуляет. — Подожди, — Субин хватается за голову, пытаясь собрать мысли в кучу, — я ничего не понимаю. — Да он тоже, походу, — вновь смеется Бомгю, — мы пока ждали, когда он очнется, кучу фоток наделали. Я поэтому и пришел к тебе. Показать? Субин вздыхает. Эти дети хотят его смерти что ли? У него так сердце однажды остановится. — Показывай, раз пришел. Енджун тем временем возвращался домой, не понимая какого черта только что произошло и, что самое главное, нахера он пошел туда, куда сказал, что больше ни за что в жизни не придет. Он же не собирался заходить внутрь, правда? Это бред какой-то. Енджуну плевать на Субина. И ему совершенно все равно знал ли он о том, что с ним произошло и волновался ли. Остановившись посреди пешеходного перехода, Енджун прислушивается к себе и не вдупляет какого черта сердце колотится, как отбойный молоток. Может аритмия? Вернувшись домой, Енджун находит квартиру абсолютно пустой. На кухонном столе лежала записка, в которой печатными буквами было написано одно слово «уехали». Енджун усмехается. То-есть, они все-таки знали, что он в больнице и предполагали, что сын вернется домой. Надо же, как предусмотрительно. Аж тошнит. Скомкав и выкинув клочок бумаги, Енджун открывает холодильник и находит там прокисший суп и остатки от гречи. Клево. А есть он что будет? Ладно, в морозилке по-любому есть еда. Если случится пожар, Енджун не виноват. Он, по крайней мере, сделает для своего выживания все, что сможет. Дни сменялись неделями, а недели месяцами. Енджун был освобожден от посещения школы, поэтому сутками напролет Чхве валялся в кровати и смотрел телек. Друзья приходили к нему довольно часто, они тусовались по ночам и зависали в квартире Енджуна, поскольку та пустовала. Жизнь вернулась в прежний вид, разве что появилось несколько странностей. Бомгю теперь довольно много зависал в телефоне, очевидно переписываясь с кем-то. Когда Енджун спросил не нашел ли друг себе подружку, а Бомгю посмотрел на него, как на идиота, послал нахуй и тут же застрочил что-то в телефон. У Тэхена спрашивать было бесполезно, он на все вопросы, касающиеся Бомгю, отвечал «не знаю». Знает, сука, просто рассказывать не хочет. Енджун кое-как научился орудовать левой рукой и даже попробовал несколько раз поколотить грушу, которую Вонхо приделал ему обратно на потолок, но все закончилось тем, что у него разболелась правая рука, а Кай назвал его долбоебом, потому что при переломе нельзя напрягаться, иначе кости не срастутся. Енджун после отпинал Хюнина ногами ночью, а утром сказал, что сделал это неосознанно во сне. Кай, конечно, не поверил, но отвечать на избиение не стал, поскольку решил, что бить инвалидов — преступление. А потом за сказанные слова ему втащил Вонхо и на этом спор завершился, без особых потерь. Больше попыток пойти к Субину Енджун не предпринимал, но постоянно ловил себя на мыслях «а может?», «ну а что если?», «почему нет?», что совершенно противоречило всему тому, что Енджун наговорил старшему. Еще почему-то каждый раз, стоило Енджуну подумать о Субине, как в голове мерзким, приторным голосом возникала фраза, сказанная Каем. Енджун бесился. Да какая к хуям гей-драма?! Он не пидор! Но ведь не обязательно быть пидором, чтобы думать о каком-то парне, правильно? Енджун и о друзьях своих думает. Меньше, правда, чем о Субине, но все же. Значит, все нормально, так? К тому же Субин, вон, переживал за него. Это же что-то значит? Почему они вообще ни разу не поговорили нормально? А, точно. Потому что Субин гей. Да, это проблемно. Ну, может, если Енджун объяснит ему, что это неправильно, то он перестанет? Это же так работает? Сложно. Самым умным в компании был Бомгю. И хотя у Енджуна были к нему вопросы, все же он был единственным, к кому Енджун мог обратиться со своими тупыми мыслями. Он пытался спросить у Вонхо, все-таки они друзья детства, но Ли ответил, что это неисправимо и вряд ли Субин перестанет быть геем только потому, что так захотелось Енджуну. Ответ подростку не понравился, поэтому он решил доебаться еще и до Бомгю. — Че? — Чхве аж давится, когда Енджун подходит к нему с просьбой помочь найти решение своей проблемы, — Хен, я, конечно, все понимаю, по голове тебе нехило так прилетело, но тебе не кажется, что ты несешь хуйню? — Это не хуйня, — серьезно отвечает Енджун, — я действительно хочу узнать, как это сделать. — Никак, — Енджун закатывает глаза. Бомгю откладывает палочки, прочищая горло, — с чего ты вообще об этом задумался? — Да хуй знает, — честно отвечает Енджун, — я просто подумал, что мы с ним ни разу нормально не поговорили. И, типа, в прошлый раз он вроде как все объяснил, я не ебу, — раздраженно вздохнув, Енджун садится напротив друга и подпирает голову руками, — типа, вдруг он тоже хочет со мной подружиться? — Подружиться? — в ответ кивок, — Субин? С тобой? — Бомгю тянется, прикладывая ладонь ко лбу друга, — Температуры вроде нет. Ты опять, долбоеб, грушу бил? Головой? — Иди нахуй, — огрызается Чхве, откидываясь на спинку стула, — с вами я тоже дружить не хотел, но вы же не отстали от меня. — Хм, — Бомгю задумчиво мычит, — это да. Но ты был сильным, и мы поэтому не хотели так просто сдаваться. — Я до сих пор сильный, — цедит сквозь зубы Енджун, но на Бомгю это не действует. — Да-да, — вздыхает Чхве, — это не важно. Хорошо, — хлопнув руками по столу, Бомгю поднимает ладонь, показывая три пальца, — Три причины. Назови мне хотя бы три причины почему Субину вдруг захотелось подружиться с тобой. И тогда я помогу. — Так ты знаешь способ? — с сомнением интересуется Енджун. — Назовешь три причины и узнаешь, — игриво произносит парень, подмигивая. — Ну, одну ты уже назвал, — Бомгю хмыкает, — я сильный, — пауза, — я проблемный, — еще одна, — а он взрослый. — Это все? — Енджун кивает. Бомгю удрученно вздыхает, — Хен, это не причины. — Почему нет? — не понимает Чхве. — Потому что все, что ты назвал — это просто характеристики. Ты сильный, это факт. Ты проблемный, это тоже всемирно известный факт. Субин взрослый и это уже скорее звучит как причина НЕ дружить с тобой. Какой взрослый захочет дружить с ребенком? — Так значит, ты не с ним переписываешься? — Бомгю застывает, словно ему дали пощечину. Енджун скалится, радуясь, что наконец смог поймать и раскрыть друга, — Я долго соображаю, но я же не тупой. Не всегда, по крайней мере. Зачем ты сплавил меня тогда? — А зачем ты приперся к хену? Молчание. — Я просто гулял. — Ну значит и я тебя не выгонял, ты сам ушел. Снова молчание. — Ладно, — Енджун встает со стула, пожимая плечом, — так бы и сказал, что не можешь помочь. Бывай. Эта история могла бы перерасти в конфликт, если бы родители Енджуна не вернулись в тот же день, когда подростку сняли гипс. Придя домой, Чхве был настроен немного побить грушу, чтобы вернуть руке былую силу, но вместо привычной тишины его встретил сначала звонкий шлепок по щеке, а после ремень, железная бляха которого рассекла кожу на руке, которой Чхве прикрывался. — Блять, ты ебнулась?! — орет парень, толкая мать, чтобы та пришла в себя. — Чхве Енджун! — кричит женщина, — У тебя вообще есть совесть?! Ты вообще понимаешь, какого нам было, когда мы услышали сообщение на автоответчике? — Енджун замирает, чувствуя, как внутри все внутренности сжимаются от страха и практически умершей надежды. Он прекращает дышать ровно на две секунды. Через две секунды мать снова открывает рот и сердце подростка каменеет, раскалываясь пополам, — Какой стыд! Совсем о родителях не думаешь! Как мы теперь должны в глаза соседям смотреть?! Что ты опять натворил, сукин сын?! Почему тебе обязательно надо было впадать в кому?! Неблагодарная тварь! Следующий порез бляхи приходится на щеку и на этот раз Енджун не уворачивается. Он смотрит на женщину в гневе и не понимает, почему до сих пор находится здесь. Кто вообще перед ним? Разве это его мать? Разве у него есть мать? Мама Вонхо беспокоится о нем, родители Бомгю постоянно приходят на открытые уроки и просят его быть осторожным, родители Кая гордятся им, а его..? Почему на него обращают внимание только когда он оказывается на грани жизни и смерти? Почему? За что? — Если я сукин сын, — хрипит парень, в одно движение выхватывая у матери ремень из рук, — то ты старая, плешивая сука, — Еджун замахивается. Женщина кричит. В следующий момент зеркало, что стояло в прихожей, разбивается на мелкие осколки, оседающие на полу. Открыв лицо, женщина в ужасе смотрит на своего сына, видя в его глазах пустоту, — съеби с дороги, — рычит парень, толкая мать плечом и уходя к себе в комнату лишь для того, чтобы на скорую руку закинуть пару вещей в рюкзак и уйти из дома без каких-либо намерений возвращаться обратно в место, где его никто даже за человека не считает. Мать орет ему в спину, что, если он выйдет за порог, то может и не возвращаться, на что Енджун посылает ее нахуй, а следом посылает и соседку, которая выбежала из квартиры разузнать что за дебош устроили на этаже. Выйдя из дома, Енджун стискивает зубы, доставая телефон из кармана, чтобы позвонить друзьям и напроситься переночевать у кого-то из них, но его ноги работали быстрее, поэтому уже через мгновение Енджун оказывается перед магазином. Уронив телефон на асфальт экраном вниз, подросток смотрит на горящую вывеску и понимает, что дальше идти просто не сможет. Он садится на лестницу возле подъезда, снимает рюкзак с плеча и зачесывает волосы назад, понимая, что его руки дрожат без остановки. С губ срывается «черт», когда Чхве чувствует, как глаза застилает мокрая пелена, а сердце болит так сильно, что становится трудно дышать. Он всегда знал, что был лишним. В этой жизни или только в его семье, Енджун не уверен. У него есть друзья, но нет места, которое он смог бы назвать своим домом. Нет места, где он бы чувствовал себя в безопасности. Единственное безопасное место для Енджуна — он сам. И это горько. Енджун старается сдерживать слезы, потому что плакать — это для слабых. Енджун не слабый. Но ему больно. Так больно, что, если бы сейчас ему снова сломали руку, он бы вряд ли почувствовал. Его будто разрывает надвое. Скопившаяся влага все-таки выигрывает эту битву и одинокой дорожкой скатывается по щеке. Енджун быстро ее стирает, пока совсем не расклеился, когда рядом слышит неровный вздох и тихое, практически неслышимое, собственное имя, сказанное голосом, который Чхве не слышал так давно, что чуть ли не забыл его: — Енджун?