Мечта, что могла стать реальностью🌸

Нил:

Нил старался дышать ровно, но его сердце билось так громко, что казалось, оно заглушает все вокруг. Машина, в которой он ехал, казалась слишком маленькой, а пространство вокруг — слишком тесным. Элисон сидела рядом, её голос был как якорь в бушующем море: — Всё под контролем, Нил. Ты справишься. Он кивнул, но сомнения всё равно грызли его изнутри. Как это вообще стало возможным? Всю жизнь он привык убегать от проблем, но теперь ему предстояло принять их лоб в лоб. Больница встретила их неоновым светом и запахом антисептиков. Медсестра тут же подхватила Нила, а Элисон, Рене и Кевин остались позади, не отводя от него беспокойных взглядов. Его проводили в палату, подключили к приборам. Каждая минута тянулась бесконечно долго. Врачи говорили ему что-то, но слова терялись в шуме его мыслей. Всё тело будто налилось тяжестью, но вдруг боль прорезалась острым уколом. Нил стиснул зубы, хватаясь за края койки, и повторял про себя: — «Ты должен справиться. Ты не один. Ты нужен ему». Когда всё закончилось, время, казалось, замерло. Крик новорождённого ребёнка разорвал тишину, заполнив всё вокруг. Нил, весь измученный, не смог сдержать слёз. Это был не просто крик — это было подтверждение того, что он справился. Медсестра бережно положила младенца на его грудь.  —Джозеф...  Нил даже не успел осознать, как произнёс это имя. Малыш был совсем крошечным, его кожа была чуть красноватой, а кулачки сжаты так, словно он уже боролся за место в этом мире. — Привет, Джозеф, — прошептал Нил, осторожно касаясь маленькой ручки. И в этот момент весь мир для него перестал существовать. Остались только он и его сын. Аарон, проводивший операцию, после рождения малыша, казалось, радовался больше чем Нил. Теперь в его семье стало на одного человека больше. Тепло, которое разливалось по его телу, от осознания того, что теперь у него есть всё, о чем он всегда мечтал —  делало его самым счастливым. Всё время, пока Нил был в больнице, он был с ним рядом. Кейтлин тоже не оставляла его без внимания и радовалась за Нила так, будто сама стала матерью в третий раз. Малыш родился абсолютно здоровым и точно в срок. Нил перенёс операцию очень хорошо и в скоре даже мог самостоятельно вставать с кровати. Как только Нил достаточно окреп, он сообщил всем Лисам о том, что  Джозеф появился на свет и даже показал малыша. Началась настоящая борьба за место крёстного и крестной, но эти звания без колебаний были отданы Кевину и Элисон. Вскоре больница стала наполнятся всё большим количеством людей в лице Лисов. Все побрали выходные и отпуска для того, что бы проведать Нила и хоть глазком взглянуть на малыша Джозефа. Первые недели прошли в тумане из бессонных ночей, плача и забот. Лисы помогали как могли. Эллисон настаивала на правильном питании для Нила, принося ему контейнеры с едой, а Никки, узнавший о рождении малыша, приехал в Калифорнию, что бы тоже разгружать немного Нила, давая ему возможность хоть немного поспать и устраивал маленькие шоу прямо у кроватки, отчего малыш то смеялся, то начинал икать. — Он определённо твой сын, — смеялся Никки. — Такой же упрямый и сильный. Рене и Элисон часто оставались ночевать, чтобы помогать Нилу разбираться с пеленками и бутылочками. Вскоре их выписали с больницы и теперь уже в новом составе они вернулись домой. Рождение Джозефа стало поворотным моментом в жизни Нила. Его тихие, но настойчивые крики будто объявляли всему миру: «Я здесь, и я борюсь». В те первые минуты, когда малыша положили на грудь Нила, он понял, что больше никогда не будет один. Но с этим осознанием пришла ответственность. Жизнь больше не делилась на тренировки и матчи, теперь всё подчинялось расписанию кормлений, смене подгузников и детскому плачу, который мог поднять на уши весь дом. Первые месяцы были похожи на марафон. Нил учился всему с нуля. Как правильно держать младенца, как успокоить его в ночи, как не сойти с ума от усталости. Эллисон, как настоящая генерал, организовала план помощи: — Ты не можешь делать это один, Нил. Так что привыкай, что у тебя теперь есть армия. И армия действительно была. Никки стал чаще приезжать. Когда он был рядом, то устраивал ночные смены, развлекая малыша небылицами. Элисон и Рене  брали на себя все организационные моменты — от выбора детской мебели до записи к педиатру. Даже Кевин, изначально смущённый, научился держать Джозефа и однажды почти с гордостью заявил: — Он уже фиксирует взгляд. Это значит, что у него хорошая реакция. Первый раз, когда Джозеф улыбнулся, это было ночью, в полусонной тишине. Нил держал его на руках, напевая тихую мелодию, когда вдруг увидел, как его сын слегка поднял уголки губ. Это была крохотная улыбка, но она полностью разрушила стены, которые Нил строил вокруг себя долгие годы. Ко второму году, жизнь Нила наконец-то вошла в некий ритм. Джозеф был маленькой копией сочетания двух миров. Его волосы, густые и пепельного оттенка, напоминали шёлк, рассыпавшийся вокруг его лица, будто унаследованные у кого-то с холодной выдержкой и стальной решимостью. Эти волосы всегда были чуть взъерошены, добавляя ему мальчишеского очарования. Но самое поразительное в его внешности были глаза — яркие, как чистое весеннее небо, с той же глубиной, что и у Нила. В них отражались любопытство и искорки озорства, которые порой сменялись серьёзностью, не свойственной его возрасту. Его лицо было усыпано крошечными веснушками, которые словно добавляли солнечных лучей даже в пасмурные дни. Веснушки стали его особенной чертой, переданной ему от Нила. Когда мальчик улыбался, они будто светились, создавая впечатление, что в его улыбке заключено само тепло. Его черты лица были мягкими, но точёными, с чуть заострённым подбородком и прямым носиком. Лёгкая худоба выдавалась в стройных ручках и ножках, что напоминало о его неугомонной энергии и любви к движению. Джозеф рос невероятно обаятельным, и даже его самая простая поза или выражение лица могли передать целую гамму эмоций. Внешность мальчика была отражением двух противоположностей — мягкости и твёрдости, тепла и сдержанности. И каждый раз, глядя на него, Нил не мог не видеть в сыне отголосков прошлого, сплетающегося с новым началом. Джозеф начал ползать, а затем делать первые шаги.  Никки смеялся, что мальчишка унаследовал у Нила его скорость и ловкость, потому что его было невозможно догнать. — Ты тренируешь будущего эксериста, я гарантирую, — говорил он, догоняя малыша в коридоре. Но с шагами пришли и вопросы. Джозеф оказался невероятно любопытным ребёнком. Он тянулся к книгам, слушал каждое слово взрослых и не боялся спрашивать обо всём, что его интересовало. Однажды за ужином он неожиданно спросил: — Папа, а потиму у миня нет мамы? Вопрос был задан так невинно, но Нила он застал врасплох. Он на секунду замер, а потом ответил так спокойно, как мог: — У тебя нет мамы, но у тебя есть я. Джозеф задумчиво кивнул. Он не задавал больше вопросов в тот вечер, но Нил знал, что этот разговор — не последний. Когда Джозефу исполнилось три года, Нил принял решение отдать его в садик. Это был большой шаг для них обоих — Нилу приходилось учиться отпускать сына хотя бы на несколько часов в день, а Джостену предстояло адаптироваться к новым людям и обстановке. Мальчик держался уверенно, но перед входом в группу все-таки крепко сжал руку отца, словно черпая в этом дополнительную уверенность. Однако именно в этот период произошёл неожиданный поворот. В один из дней Кевин, всегда трепетно относившийся к Джозефу, решил поделиться радостью со своими подписчиками. Он выложил в свои социальные сети фотографию, на которой держал мальчика на руках, а под фото оставил подпись: «Держу на руках своего крестного сынишку». Публикация разлетелась моментально. Болельщики Экси и журналисты подхватили новость, и вскоре ленты новостей пестрели заголовками вроде:  — «Нил Джостен — отец! Что мы знаем о его сыне?» или «Кто мать ребёнка Нила Джостена?». В комментариях под постом Кевина разгорелись бурные обсуждения. Одни были искренне рады за Нила, выражая поддержку, другие же задавали неудобные вопросы. Сам Кевин не ожидал, что всё выйдет из-под контроля, и попытался успокоить ситуацию, добавив ещё один пост, в котором написал:  — «Это личное дело Нила. Уважайте его выбор и его семью». Нил узнал об этом, когда в его телефон начали поступать звонки от журналистов. Он был раздражён, но не стал устраивать сцену Кевину. Вместо этого он попросил Эллисон и Рене помочь ему разобраться с ажиотажем. Эллисон в свойственной ей манере быстро связалась с агентствами, требуя оставить Нила в покое, а Рене помогла ему справиться с внутренним напряжением. Джозеф, к счастью, был слишком мал, чтобы понимать, что происходит. Он только радостно улыбался на той самой фотографии, не зная, что стал частью неожиданного публичного скандала. Нил, глядя на сына, понял, что не позволит никому нарушить их спокойствие. Однажды, Нилу предстояло столкнуться с ещё одной непростой ситуацией. В очередной день, когда Нил привел малыша Джозефа в сад, одна из воспитательниц, увидев его на пороге, спросила: — А где его мама? Нил увидел, как Джозеф обернулся на эти слова. В его глазах мелькнуло что-то, что ранило Нила сильнее любых слов. — У него нет мамы, — твёрдо ответил он. — И не нужно об этом спрашивать. Дома он объяснил сыну, что не все люди понимают их семью. Но он пообещал себе, что Джозеф вырастет уверенным и гордым за то, кто он есть. К четвёртому году Джозеф был маленьким ураганом энергии. Он научился читать простые слова, задавал всё больше вопросов и любил слушать истории о прошлом Нила. — А кто это? — однажды спросил он, держа в руках фотографию. Это был старый снимок. На нём были Нил, Эндрю и команда. Нил чуть задержал дыхание, прежде чем ответить: — Это мои друзья. — А этот? — мальчик показал на Эндрю. Нил долго смотрел на фотографию, прежде чем ответить: — Это человек, который много для меня значил. Джозеф нахмурился. — Значит, он мне тоже важен. Эти слова запали Нилу в сердце. Он знал, что однажды придётся встретиться с этим прошлым, даже если он сам к этому не готов.