Броня из цветов

With every breath that I take It's more of you I seek

Но в этот раз он ничего не видел. Держа руки Херобрина в своих, он не видел призраков прошлого, упорно следующих за ним, перед глазами не стояли картины разрушенного города или горящего, шаг за шагом умирающего в страшнейших муках, мира; Стив жмурился, напрягал глаза, представлял это живее, чем видел прежде, но не ощущал это. Перехватил мужские руки удобнее — сплел пальцы в замок, чувствуя, как болезненная леденящая энергия потустороннего существа усмиряется под его ладонями, теперь уже не желая укусить и навредить. И внутри пробуждалось что-то иное — сейчас оно ощущалось чем-то пульсирующим, встрепенувшимся. Мужчина сразу узнал это чувство — точно такое же нахлынуло в святилище белого тюльпана, только неожиданно и резко. Наваждение. Оно — чужое и неразгаданное, изворотливое как змея, мягкое, точно кошка; чувствуя его под сердцем, сжавшееся в комок в животе, Стив нервно выдохнул, пугаясь возникшему смущению. Сжатые руки друг друга. На секунду ему показалось, что это так естественно, так… По-настоящему волнительно. Впервые за долгие века он оказался рядом. Стив старался унять эти мысли, — а были ли они чужими? — приручить их и рвущиеся наружу желания и чувства, накатившие подобно цунами. Понять их природу. Мягко пробежался по костяшкам пальцев, оглаживая каждую; трепещущее тепло рук показалось только на миг. Он ощущал непреодолимое желание сейчас же распахнуть глаза и впиться в образ напротив самым жадным взглядом. Нет-нет, только не снова…! Ты же обещал себе! Он хотел смотреть на мужчину напротив так же внимательно, как когда дрался с ним бок о бок, не желая подчиняться власти Дракона; хотел увидеть хитрый прищур глаз, глядящих в ответ так же заинтересованно и волнительно-преданно, хотел коснуться похожего на собственное, но всё же иного лица, или попросить вернуть прежний облик, если это еще возможно… Эти мысли бесконтрольны! Жужжат внутри как рой бешеных шершней, что вот-вот кинутся на свою жертву. Херобрин чувствовал — боль, пытающая его потустороннее тело пламенем человека, медленно отпускала. И он держал его руки в своих. Всё ещё. Так значило ли это…? Оно билось внутри, как запертый в клетке пёс, увидевший через прутья хозяина. Или любопытство, ведущее Стива к Далёким землям или прямиком в Незер, или что-то на уровне души, взмолившееся забытым чувствам, заставило его довериться. Сделать то, что так хотелось в этот момент. И Стив прекратил держаться за поводья ограничивающего его рассудка, знающего лишь увиденное за двадцать пять лет людской жизни. Доверившись зову, отпустил естество, что беспокойно металось внутри. И оно нахлынуло. … Второе дыхание — вспышка взорвавшейся внутри звезды, в глубоких синих глазах — отражение всего созданного мира — всего: и ясного летнего неба, и грозовых тяжёлых туч, прятавших внутри себя молнии, и бескрайних пустынь, гор, лесов, рек, каждого живого существа — ох. И Стив… Стив медленно дышал, стараясь унять тысячелетнее беспокойство. Оно безостановочно сжирало его по кусочкам и он понял — чёртовы прятки, которые он устроил с собственным сознанием, подходили к концу. Осознание. Бог нашёл часть себя, своего полуразрушенного храма, прямо на смятых простынях в неизвестной и давно забытой деревне у водопада. — Ты что-то увидел? — спросил демон, когда его руки медленно отпустили. — Что же… Эта оболочка не способна долго выдерживать, но на несколько минут точно хватит, — поднял глаза на Херобрина — наполненные, глубокие, точно собранные в едино моря и океаны, — нужно немного подождать, чтобы храм восстановился, так ведь? Какое у меня удивительно сопротивляющееся сознание… … Вокруг стояла непроницаемая тьма, и лишь из окна лился тёплый свет уличного фонаря — проникая через щель между шторами, тонкая-тонкая лента, скользящая по столу, ложилась на пол. Демон чувствовал себя в темноте лучше, чем где-либо, но сейчас находил себя попавшим в ловушку и окончательно утонувшим, сгинувшим в чертогах своего сознания, будто снова был подчинен искажению в собственном порабощенном измерении. Что это, как не иллюзия, что это, как не обман испорченного демонического сознания? Нечто плотным узлом скрутилось в животе. Через пару секунд оцепенения Херобрин криво усмехнулся: — Никак мой ангелочек вырвался на свободу? Верхний мир истосковался по тебе.

Into your flesh carve my name Forever mine you'll be

Бог чувствовал себя почти живым, раскрыв свое прежде запертое сознание до конца; прежде он существовал и пребывал в беспамятстве, жил в новой оболочке и никак не мог проснуться до конца — до чего же… До чего же мучительное чувство, трепещущее внутри, сильная несправедливость, потеря всего, что он имел прежде. Заставить поверить собственный разум было и есть сложно, ведь человеческая природа перерожденного тела до ужаса труслива, мягка и неподатлива — Стив противился самому себе в попытках восстановить память, долгое время отрицал это, боялся до дрожи в руках. Но в итоге отдался взрывам динамита внутри. Отдался чувствам. Просто повезло — так он думал. … Демон смотрел внимательно, немного боязливо, но с явной жаждой, словно пустынный путник на источник воды — он, непременно он сидел напротив и точно так же осматривал мужчину перед ним. Ночная тьма — густая, прохладная, мягкая, — Стив медленно прорезал ее рукой, опуская ладонь на тёплую шею Херобрина — не обожгло, не воспротивилось, — следом скользнул выше, зарываясь пальцами в волосы на затылке и, сжимая их, притянул Демона к себе властным нетерпеливым движением. Сбившееся дыхание лизнуло приоткрытые губы, будто давая мгновение на раздумье, но Стив больше не думал. Поцеловал. Страстное, жадное прикосновение — так чувственно взрывались звёзды на небе, зарождая новые вселенные, — Стив сжал волосы на его затылке сильнее, нетерпеливо скользя рукой по сильному плечу, туда, под чёрный как самая тёмная ночь плащ, затем прижал тело Херобрина к своей сильной груди, будто он — его собственность. «Ангелочек…!», — шепот Херобрина щекотно коснулся губ на самом выдохе как самое ранимое признание о том, что Демон скучал, очень сильно скучал все эти нескончаемые века. Он крепко прижался к Стиву, заключая его в кольцо сильных рук, беспокойно скользящих по спине в попытке притянуть мужчину еще ближе, уцепиться, и беспокойно углубил поцелуй. Перед ним его Стив. Истинный. Далёкий, когда-то отнятый… Язык жаркий, дыхание сбитое, — Стив целовал глубоко, словно стараясь выразить всю накопившуюся в разлуке страсть; его кисти бесконечно скользили по бедрам, плечам, бокам, беспощадно скрытым за мундиром, и как же сильно он ненавидел эту прекрасную одежду, так великолепно ему идущую… Пальцы остановились на талии, сжались. Дыхание Херобрина вновь опалило его губы, затем скользнуло по щеке, когда он оставил на ней поцелуй. Резким движением мужчина толкнул его на кровать; плащ нежным шёлком рассыпался по смятому одеялу, беспощадно мешая. Страсть, грубо режущая по чести. Так встречают любовников после долгой разлуки. Так прощаются с ними. Ловкие пальцы разобрались с хитрой застёжкой, украшенной чёрным драгоценным камнем, и когда Демон приподнялся, шёлк водопадом стёк в незримую чернь пола. Его белые глаза были полны нескрываемого трепета, нетерпения и дрожащего вожделения, от взгляда на которое Стив терялся в своих мыслях и хотел слиться воедино, — точно, воедино, — настолько сильно он скучал по чертовому Херобрину. Его ладонь коснулась колена Демона и ласково двинулась вниз по бедру, задерживаясь на нём. — Потрясающе то, что ты начал нравиться мне, хотя я не помнил ни мгновения, что провел с тобой прежде, — Стив склонился над мужчиной, нежно оцеловывая геометрию его лица. — Правда? Как трогательно, — пальцы Демона утонули в волосах, и он повёл мужчину ниже, наслаждаясь каждым его горячим касанием к своему телу. — А мне казалось, что ты меня терпеть не можешь. — Не могу? — слово растворилось в шее, было слышно едва-едва или достаточно чётко? Тело Стива прижимало Демона к кровати, одеялу, губы выводили созвездия на шее и груди; требовательное желание поцелуя отразилось в мягком касании языка к нижней губе, и Херобрин приоткрыл рот, отвечая — вновь глубоко, даже глубже, чем прежде. Сжал руками простыни. Херобрин забывал себя, а Стив и не ведал, что умеет так. Пожалуй, сегодня Демон был не против быть ведомым. Когда ладонь Стива легла на внутреннюю сторону бедра, требовательно оглаживая ее и спускаясь вниз, Демон сжал его талию коленями — пришлось отпустить. Мужчина помнил, где следует тронуть, чтобы заставить Херобрина хотеть ещё. Он оказался между стройных ног, всё так же спрятанных за черной тканью, и ловко скользнул к ягодице, нетерпеливо ее сжимая. Ощутил на губах тихий выдох. Сегодня…? Сейчас? Хочет сейчас? В комнате стало чудовищно душно, до страшного нечем дышать, стоило Стиву жарко прошептать на ухо, едва касаясь его губами: — Хочешь я покажу, как сильно люблю тебя? Мужчина перехватил запястья Херобрина, скрестил над его головой — хватило лишь одной кисти, чтобы сильно прижать их к мягкому одеялу. Глядя на него во мраке комнаты, Демон наслаждался чертами его великолепного, без преувеличения божественного лица, этих серьезных умных глаз, и думал о том, что еще немного, и распадется в чистую неземную энергию… Каждый миллиметр тела напрягся, обрёл безумную чувствительность к жарким касаниям, и в мундире стало до ужаса тесно, особенно… Херобрин медленно прикрыл глаза, улыбаясь более пылко, чем прежде. С издёвкой. Ведь он Демон, ему следовало бы склонять к грязному наслаждению. А сейчас он подчинялся — безукоризненно. Принадлежал ему полностью. Разрешал делать всё, как угодно. — Желаю. И он желал, желал многие-многие года. — Твое слово — закон, — оставил поцелуй на искусанных губах. Ладонь прошлась от пояса до шеи, жадно ловя каждый кусочек его груди. Стив нетерпеливо расстегивал каждую скрытую пуговку на прекрасном мундире и горячо целовал дюймы белой кожи: его красивая шея, открывшаяся от воротника, страстно притягивала своей нежностью — Стив укусил ее, следом покладисто зализывая раны, будто провинившийся перед хозяином пёс. Горячо. Когда пуговицы закончились, прохладная рука скользнула вдоль кубиков пресса. Его грудь глубоко вздымалась. Не в силе прикоснуться к пушистым волосам Бога, Демон нервно сжимал руки, изгибаясь под порывистыми поцелуями и ласками его пылающего жаром тела. Невозможно. Сейчас — невозможно. Немые просьбы отпустить руки были игнорированы, Херобрин, не зная как еще до него дотянуться, сжал мужские бедра между коленей, невольно прижимая его ближе — ощутил чужое возбуждение, не менее сильное, чем собственное. Во время… Порой во время их ласк Демон терял всякую величественность перед ним, становясь настолько податливым и ласковым, что впору было выть; во время сражений, разговоров, иного контакта он выдерживал планку, иногда становясь выше неё и безмолвно диктуя свою власть. Стив предпочитал игнорировать. Но если… Если они целовались или… Иногда Херобрин терял самообладание и был готов сделать всё. На губах мужчины появилась хитрая усмешка. Пальцы коснулись бугорка на брюках, медленно оглаживая его через натянутую ткань — твёрдый, желающий внимания. Рука, удерживающая кисти Херобрина, наконец отпустила его; Стив мягко коснулся его волос, пылающей от жара щеки и шеи, затем опустился на живот, от него двинулся к ширинке. Расстегнулась пуговица, ладонь двинулась под ткань, касаясь напряженного члена. Херобрин вздрогнул. Пальцы пронеслись по всей длине, затем коснулись головки, мягко поглаживая ее и едва надавливая; Демон нетерпеливо припустил брюки с нижним бельем, затем пылко притянул голову Стива к себе, прижимаясь к его горячим губам. Может остановиться? Он ритмично двигал кистью по всей длине, чувствуя, как вырывались вздохи на распалённых губах и оседали на его. Влажно. Херобрин, распалённый тем, что ему не давали касаться, сейчас гладил каждый доступный ему участок тела мужчины — плечи, живот, спину… Изучал вновь, будто художник, желающий сперва узнать рисуемый предмет на ощупь. Нетерпеливая рука скользнула под чужое нижнее белье, насколько он мог дотянуться, затем стянула его ниже — возбужденный член коснулся второго, и, прежде чем преступить к следующему этапу, Херобрин пробежался по нему пальцами и огладил его; Стив, ведущий их близость, мягко скользнул головкой по длине лежащего перед ним мужчины, затем ещё и ещё, и взял в руку два члена, мягкими, но уверенными движениями удовлетворяя их. Вероятно, он хотел больше. Вероятно, он хотел страстнее, но время, отведенное им сегодня, утекало слишком быстро. Он желал насладиться им — таким красивым, доверчивым, прямо перед ним с вызывающе расставленными ногами и обнаженной тяжело вздымающейся грудью, но больше положенного Стив взять не мог. Голодный, безумный поцелуй, будто на прощание — когда снова? Херобрин целовал его, наслаждаясь каждым пылким движением, касанием к чувствительной головке члена, и несдержанно царапал широкую спину, цепляясь за неё. До дрожи в коленях — наслаждался, блаженно глубоко дышал. Его дрожь резка, как вспышки молнии. Ещё. Стив приподнял его ногу свободной рукой, крепко сжал ягодицу, проводя по чувствительной линии под ней; столкновение языков, быстрый темп рукой — слишком много тактильности, слишком много Стива — несдержанные фейерверки перед глазами выгнувшегося в спине Демона. Глубокий тяжёлый выдох. Финал. Трепетный стон. От такого вида проклятого Демона Стив кончил следом, оставляя вторую дорожку спермы на твёрдом прессе. Остановился, выпрямил спину и удовлетворенно посмотрел на Херобрина — его лицо вновь озарила мрачная, но довольная улыбка. Как и ожидал. Как понимал. — Что же, если бы у нас было немного больше времени… — Стив устало провел чистой рукой по взмокшему лбу и запустил пальцы в тёмные волосы. — Интересно, вспомнишь ли ты это к утру? — усмехнулся Херобрин. Он взял белый платок, лежащий на прикроватной тумбе, и стёр влажные следы на своем теле, глядя на медленно вставшего мужчину. Он поправил одежду, вероятно, намереваясь сходить в туалетную комнату — там раковина и что-то, отдаленно напоминающую ванну (как жаль, что это не покои дома Вызывателей). Херобрин привёл себя в порядок довольно быстро, уже цепляя к камзолу прежде скинутый на пол плащ. Прочитать его эмоции и ощущения от произошедшего было трудно, но Стив, насколько знал его, мог назвать Тёмного Князя вполне удовлетворенным… Кажется? Спонтанное безумное желание. И ни капли рассудка в сотворённом. Им бы о другом думать. Тратить время восстановленного божественного разума на более волнующие вопросы. — Наверное. В любом случае, временное возвращение прежнего сознания — чудесная случайность и не более. Моё новое перерождённое тело от чего-то бесконечно сопротивляется его проявлениям, моей Божественной природе, и, считай, она спит где-то внутри. Думаю, когда я доберусь до прежних одежд и диадемы, всё исправится, — он внимательно смотрел на Демона, стоящего рядом — тот сложил руки на груди и внимательно слушал. — Остается надеется, что Энтити не уничтожил её. — Он не может сломать её. Единственное, как он может испортить диадему, так это её надеть. Очень сомневаюсь, что он занимался подобными непотребствами в своем мерзком логове, — иронично посмеялся Херобрин. Но Стив лишь покачал головой, вытирая руки: — Не стоит его недооценивать. Я всё-таки склоняюсь к мысли, что он причина проникновения моего народа в Земли Дракона. Опасный. Только Энтити может резать пространство, как это делают Фантомы. А они порождения Далёких Земель, — слишком мало времени, чтобы всё рассказать. — Хочешь сказать, Энтити повлиял на спонтанное решение твоих людей? — лицо помрачнело, и это почувствовалось даже в глубокой темноте спрятанной от света комнате. О таком Херобрин не думал. Точнее, он допускал мысль, но… Не настолько. Стив выглядел достаточно встревоженно, чтобы эта мысль была реальной. Но мужчина на это только пожал плечами, надевая легкие тапочки, выданные деревней на время, что они с Вызывателем здесь проводили. — Я подумал об этом только на грани смерти, Херобрин, и даже не успел об этом сообщить, — выдохнул он. — Прежде надо понаблюдать за ним, а уже потом делать выводы. В любом случае его следует опасаться. Он всё время за мной следил… Думаю, от самого сожжения. О его нападении в заброшенной деревне ты в курсе. — Почему ты меня не оповестил? Стив иронично усмехнулся, заглядывая в белые глаза: — Тогда я думал, что вы одного поля ягода. Потом и вовсе забыл. Демон кивнул, делая выводы и завершая их недолгий диалог. Что же, он в самом деле не думал об Энтити как о реальной опасности. Но сейчас такие мысли были допущены. Ранее ему казалось, что призрачное создание Далёких земель не более чем шестёрка дракона, но если тот является к ним двоим, что-то вынюхивает и так внимательно следит — дело плохо. Тогда с этого всё и началось. Также… Неясно, что сейчас с Драконом — на слуху лишь Энтити и искажение. Пока Херобрин думал, странно уперев глаза в пол, Стив хотел поговорить еще о многом. Рассказать, как жил прежде в той скромной деревне, где был рождён заново, как переживал свои кошмары об Аде, о чём думал, находясь в забвении в ожидании вновь увидеть свет. Его волновало многое, тревожило настоящее и будущее, и хотелось взять за руку Херобрина — крепко, чтоб тот не испарился вновь, — и держаться рядом с ним, как с чем-то стабильным и бесконечно родным. Но сейчас им нужно расстаться, пусть и ненадолго. Нужно всего лишь дождаться, когда Дальние земли вернут Богу то, что давно отняли. Диадему, память и связь с Демоном.