Когда нет навыков попаданки

      Комната погружалась в мрачную тишину, обволакивая, словно туман, заполняя каждый угол. Билл стоял посреди этой пустоты, недвижимо, его взгляд пронзал стены, как если бы он мог прожечь их насквозь одной лишь силой воли. В груди закипал огонь, и чем больше он пытался его сдержать, тем сильнее он разгорался, превращая всю его сущность в вулкан.       Он медленно разжал кулаки, чтобы вновь сжать их, и в тот же миг одна из чашек с треском разлетелась об пол, его движение было быстрым, как молния, но бесконечно далеким от случайности. За чашками, последовала мебель, которую он в порыве гнева раскидовал и ломал, а после превращал в пепел.       Марго посмела сбежать. Эта мысль вновь пронизала его сознание, превращаясь в едкий шип, что царапал разум. Она, хрупкая и слабая, решилась на этот отчаянный, бесполезный шаг. «Что за идиотский поступок, самый идиотский что Маргарита могла сделать! Она настолько идиотка?!»       Смешно. Абсурдно. И до боли раздражающе. Вячеславский бунт был для него чем-то, что требовало немедленного подавления.       Шифр прошёлся по комнате, с каждым шагом словно утрамбовывая ярость, которая клокотала в его венах. Дыхание сбивалось, мышцы напрягались, а разум всё время рисовал картины, в которых он захватывал её, как хищник пойманную добычу. Нет, она не сможет уйти. Упрямая попытка сопротивления лишь добавила горечи к его намерению поставить эту суку на место. Ему было недостаточно видеть её здесь, в его мире, подчинённой только внешне. Нет. Билл хотел, чтобы воля девушки треснула и осыпалась пылью, чтобы каждый её шаг и мысль отныне принадлежали одному её Лорду.       Резким движением он сорвал с полки один из предметов, сверкнувших в его ладони, и со всей силой швырнул его в стену. Гулкий звук разбившегося стекла наполнил комнату, и в этом звуке была его немая ярость. Он жаждал покорности — не поверхностной, не такой, что можно было выторговать или заставить, а истинной, абсолютной. Билл стремился к тому, чтобы Марго не просто стояла перед ним, а пала на колени, чувствуя Шифровскую власть над каждым вздохом, над каждой мыслью.       Образ человеческого Билла, подобно травме, не отходила от него. Такой уязвимый, ничтожный, вызывал у демона абсолютное отвращение к себе, на постоянной основе возникал перед его внутренним взором. Упрямые глаза Марго, отражающие что-то дикое, то, что тянулось к свободе, словно треугольный демон, был просто фоном в её жалкой, людской жизни, вызывал немыслемую злость и ненависть к ней. Как тогда, что произошло с этим Билли, это было сверхнаглость. Шифр не мог отпустить её ни с чем. Без шрамов, травм, без яркий воспоминаний о себе, лишь бы не остаться в её разуме, прошлым, или вовсе сном.       Пророчество могла представить себя кем угодно — героем, бунтарем, злодеем. Ему было плевать. В его мире она была лишь пешкой, каждой гранью своей сущности подвластной его желаниям.       «Ты моя», — выдохнул он, и эти слова прозвучали, словно обещание самому себе. Он чувствовал, как эти два слова обрушиваются на него тягучим водоворотом, заполняя всё его сознание. Она принадлежила ему, и отчаянные попытки сбежать — лишь жалкая иллюзия свободы. Марго не сможет укрыться, спрятаться, уйти. Его власть над ней будет вечной, незримой и абсолютной.       На миг Билл Шифр ощутил ту странную, мрачную радость, что зарождалась от осознания её беспомощности. Пророчество будет у него перед глазами, ей некуда будет бежать, он впишет себя в её разум так, чтобы, даже если она его не видела, его тень всегда была рядом, на каждом шагу, в каждом выборе, в каждом вздохе.

***

      Я с трудом выбралась из ямы, ощутив, как холодный пот стекает по спине. Без лишних раздумий бросилась назад, к пирамиде. У меня был план — несложный, но требующий смелости. Главная проблема заключалась в том, что я совершенно не знала, где искать пушку памяти.       Эта штука раньше принадлежала Обществу Слепого Глаза. У меня когда-то давно возникла мысль заполучить её, но меня останавливала мысль, что вмешательство в канон, может привести к необратимым последствиям. Не хотелось рисковать. Однако случилось, то чего я боялась! События уже выбились из канона, даже без моего вмешательства! Я не понимала почему, и что к этому поспособствовала. Когда настал эпизода, когда герои должны были расследовать дело Макгагета, то герои просто не смогли найти зацепки, и мне пришлось притвориться, будто случайно наткнулась на их место собраний, чтобы всё окончательно не ушло в не канон. Хотя, честно, у Диппера прибавилось много работ,с которым он конечно, не справился. Когда мы оказались там, помещение оказалось пустым, и даже заброшенным, мы нашли архив, с капсулы с запечатанными воспоминаниями.       Среди них лежала свежая капсула — воспоминание отца Гидеона, Блада Глифула, члена этого странного культа. Воспоминанию было год. Воспользовавшись моментом, когда мы с ребятами смотрели воспоминания Макгагета, я незаметно проиграла капсулу Глифула, после того как все разошлись. Я искала ответы. Последние минуты этого воспоминания шокировали меня.       Передо мной открылся кадр: Блад сидит окружённый коллегами по культу. Очевидно, ему стирали нежелательные воспоминания. Внезапно в комнату врывается лидер культа и начинает стрелять из пушки памяти по своим же людям. Даже при плохом качестве записи я отчётливо разглядела татуировки на его голове. Последний выстрел пронзил отца Гидеона — и запись оборвалась.       Что же произошло? Почему события начали выбиваться из предсказуемого хода? Этот вопрос не давал мне покоя, но ответ был упрятан за плотной занавесой тайны. Тем не менее, сама пушка вызывала у меня странное ощущение дежавю. В этом было что-то тревожно знакомое. Ещё тогда мне показалось, что в этом как-то замешан Билл, допустим, он мог вытворять свои тёмные дела, пока я была на работе. Но зачем ему было все это? Разве только он каким-то образом, не понял, что пушка памяти станет его символом смерти, хотя это мало вероятно.       Задача была не для средних умов. Форд и для этого, должен был мне помочь. Мой план состоял в том, чтобы заманить Билла в моё сознание и затем стереть себе память, чтобы он исчез вместе с ней. Форд, возможно, мог бы помочь мне. По договору Пайнс должен был разработать устройство, которое разрушило бы барьер, так что он сто процент, не будет статуей, а это давало мне возможность, вместе с ним обсудить возможные варианты победы. Это единственный шанс победить космического демона, который, как мне казалось, был наиболее надёжным. Я не боялась последствий — память можно вернуть, а возможность борьбы всегда был редким развлечением.       Я заметила над собой силуэты летающих глаз — стайка кружила в небе, как тёмные знамения. Я остановилась, привлекая внимание. Похоже, Билл обнаружил моё исчезновение и отправил за мной целую армию.       Не успела я обернуться, как услышала голос Восьмёрки:       — Нашёл её! — закричал он, и вскоре меня окружила вся команда приспешников.       Я стояла неподвижно, ожидая их приближения.       — Ну и проблемный ты людишка, — язвительно бросила Пироньяка, глядя на меня с насмешкой.       Летающие глаза вспыхнули красным светом, освещая меня. В тот же миг я почувствовала, как меня подхватили и подняли в воздух, не оставляя ни единого шанса на сопротивление. Меня уносили прямиком в логово Лорда Хаоса.

***

      — Какой неожиданный сюрприз! Я уж почти смирился с тем что ты очередной сбежавший питомец.       Я не успела даже отдышаться, как передо мной распахнулись двери. Ведущие меня банда без лишних церемоний толкнули меня в просторный зал, а сами остались стоять у входа, словно и не существовало для них ничего важнее, чем не дать мне снова сбежать. Мой взгляд сразу упал на Билла — он уже сидел за длинным столом полной всякой вкусный еды. Он точно ждал меня моего возвращение.       Стол был прикрыт едой — от всего, чего только можно было захотеть: сочное жаркое, подрумяненные овощи, ярко-красные ягоды и куски хлеба, толстые и мягкие. Всё это лежало передо мной, будто специально дразня, маня, превращая каждый мой вдох в пытку. Запахи, насыщенные и густые, словно обволакивали меня, и от их пряной теплоты у меня закружилась голова. И тут громко заурчал живот. Гулкий звук разорвал тишину, и на мгновение я почувствовала себя совершенно беззащитной перед Биллом и его пронзительным взглядом. Жжение стыда охватило меня, но оно тут же исчезло, сметённое волной настоящей, пугающей слабости.       Я не ела уже не знаю сколько. Сколько дней, недель? Мой организм давно привык к скудным крохам адреналина, что я получала от опасных ситуаций, вот и всё, что поддерживало меня на плаву. Возможно, голод и преследовал меня, но я гнала его прочь, скрываясь за постоянным напряжением, страхом и гневом. А сейчас же он обрушился на меня с такой небывалой силой! Я не могла отвести взгляд от блюд. Пальцы дрожали, желудок сжимался в агонии, словно в последний раз напоминая мне, что он пуст и измождён. В горле пересохло, и мне даже показалось, что я чувствую привкус пищи, ощущаю её текстуру на языке, будто это поможет хоть как-то утолить жгучий голод.       Я поджала губы, стараясь подавить желание схватить что-то со стола. Против воли пальцы потянулись к хлебу, но я заставила себя остановиться. Потому что знала: эта еда — очередная ловушка, очередной крючок, за который Билл так отчаянно хочет меня подцепить. Зачем ему все это? Зачем ему устраивать целый банкет для одного человека?       Он чуть наклонил голову, оценивающе осматривая меня, словно в очередной раз убеждаясь, что я действительно здесь, перед ним. Мои ноги слегка задрожали когда я увидела пронзительный глаз, треугольного демона. В голове поигрались воспоминания той сцены и мне стало тошно, но я выдержала его взгляд. Этот возвышенный сарказм, будто ничего не происходило, будто он вовсе ничего не делал плохого со мной. Билл восседал на главном большом и в длинном в спине стуле, главенствуя над банкетом.       — Ах, Марго, всё-таки не можешь насладиться тем самым чувством, когда ощущаешь себя важной, раз место наказания, ты получаешь стол набитой всякой веганской еды? Мол, только ради тебя всё это? — Голос Билла, тягучий, едва слышимый, прорезал мои мысли. Он смотрел на меня с тем же самодовольным выражением, изучая, как я борюсь со своими желаниями, как дрожали мои руки.       — Вы люди такие слабые.       — Твоя… забота кажется такой неподдельной, Билл. Странно видеть, что ты вообще тратишь на это время. — Огрызнулась я, не решаясь сесть за стол, хотя голод манил.       — Время? Забавно, но когда дело касается тебя, оно как будто перестаёт существовать. — Билл крутил на вилке какой-то кусок стейка, его взгляд был заострен на чем-то другом, нежели на мне и это дало мне понять, что Билл возможно, не хотел мне вредить. Его отстраненность расслабляло бдительность.       — Маргарита, — произнёс он своим холодным, ленивым тоном, указывая на место напротив.        — Присаживайся, не стесняйся, вряд-ли это еда сама съесть тебя.       Я постаралась не выдать волнения и подошла к столу, усевшись напротив него. Неужели всё это представление только ради того, чтобы просто поиздеваться надо мной? Но стоило мне оказаться в нескольких сантиметрах от стола, и все оставшееся самообладание просто испарилось.       Голодая, обессиленная, я больше не могла держать себя в руках. Я потянулась к пище, почти как хищное животное, побуждающая хватать и поглощать всё, что только попадет под руку.       Руки коснулись чего-то тёплого — сочные куриные ножки. Я даже не заметила, как одна за другой они исчезали в моем рту, хрустя под зубами, словно я не ела годами. Мясо было мягким и нежным, пропитанным специями, которые буквально взрывались на языке, а голод толкал меня проглотить их, не раздумывая, едва пережёвывая. Я сглотнула, даже не чувствуя вкуса до конца — только пустоту, которая ненасытно требовала ещё.       Мгновенно после этого мои руки уже хватали гарнир: тёплый, мягкий хлеб и ломтики сыра, которые таяли на языке. Вода — ледяная, освежающая — тоже была здесь, и я жадно сделала несколько больших глотков, чувствуя, как прохладные капли стекают по горлу, слегка обжигая от резкого контраста со всей острой едой. Голова немного прояснилась, словно эта еда вернула хоть частицу здравого смысла.       Я моргнула, вдруг осознав, как жадно поглощаю всё подряд, едва не уронив бокал на стол. На секунду стало стыдно — я поймала своё отражение в бокале с водой, увидела размазанную по щеке крошку и остатки жира на пальцах.       А затем мой взгляд упал на Билла. Шифр наблюдал за этим зрелищем с непроницаемым выражением лица, но в его глазу читался едва заметный огонёк удовольствия. Он, конечно, мог ожидать, что я буду голодной, но вот увидеть меня в таком состоянии — голодной до отчаяния, до потери человеческого достоинства — наверное, оказалось куда более захватывающим, чем он мог предположить. Теперь, каждый кусок пищи, который я стала осмысленно принимать, стал каким-то более тяжелым, почти болезненным.       Его глаз медленно растянулся в слегка хищной, почти одобрительной ухмылке. Наблюдать, как инстинкты ломают привычные стены сдержанности, видеть, как я полностью отбрасывает маску осторожной, упрямой Марго, — это для него было почти искусством.       В конце концов, он бросил насмешливый смешок.       — Так и не нашла своё местечко подальше от меня, да? Всегда возвращаешься к истокам. Странно, не так ли? Как будто тебя тянет сюда. Интересно почему?       Я задержала дыхание, чувствуя, как каждое его слово будто выставляла меня дурой. Это был не просто фраза; в нём была скрытая радость, почти торжество от моей уязвимости. Я понимала: он наслаждался этим моментом, он ждал его. Я вытерла рот, стараясь сохранить хоть какую-то видимость достоинства, хотя понимала, что, возможно, выглядела как дикое животное, которое от голода готово броситься на всё, что предложат. Почувствовав, как мои щеки вспыхнули от стыда, я решила собрать последние остатки самообладания, поджав губы, словно показывая, что его насмешка меня не трогало       — Я так вижу место без меня не находил. — Дерзко выплюнула ему это. Моя выкинутая фраза, вызвала у Шифра кучу невообразимых эмоций.       — Без тебя? — он пафосно фыркнул, скрестив руки и глядя на меня с будто бы недоумением, хотя было видно как данная фраза вывело его из себя.       — Пожалуйста! Неужели ты всерьёз думаешь, что ты здесь настолько незаменимая и особенная?       Я увидела, как в его взгляде мелькнуло что-то ещё, едва заметное, но тут же пропавшее под привычной маской.       — Не льсти себе, дорогуша. Просто ты слишком забавна, чтобы упустить шанс поломать твоё упрямство. Ты просто забавная игрушка, — добавил он, чуть подрагивая от сдерживаемых эмоций, как будто хотел, чтобы я не догадалась о настоящем смысле его слов.        — Я не игрушка, Билл. — произнесла я, сжимая кулаки, но внутри понимала, что он видит меня насквозь.       Тот нагло усмехнулся.       — Ты и правда думала, что можешь вот так просто уйти? — его голос прозвучал насмешливо, но я уловила в нём странную нотку... Раздражение.       — Ну, похоже, мне удалось уйти на какое-то время, — я отвечала ему спокойно, хотя внутри бушевала буря. Смесь страха.       — Бежать от меня — это глупо, Марго. Ты ведь знаешь, что тебе никуда не деться. Как ни старайся, тебе всё равно придётся вернуться… ко мне, — Билл говорил это с насмешкой, но, возможно, он пытался себя в этом убедить.       Я нахмурилась, меня раздражало то что он не мог покончить уже со мной. Голова заболела, всячески напоминая мне ту сцену с насилием надо мной. Как заевшая пластина, она проигрввалась в разуме, все назойливее и назойливее, постоянно, стоило мне увидеть Билла, и это вызывало ненависть и злость, которую я не скрывала:       — Ты думаешь, что после всего что ты сделал со мной, я должна типа целовать тебе ноги? Мне кажется это самый логичный поступок, что я могу сделать, с учётом того что я обычный человек, Шифр!       — А почему бы не мне решать, что я сделаю с тобой?! Ты жива, только потому что я этого захотел, эти монстры не съели тебя только потому что мне было так угодно. — Билл тоже выходил из себя.       — Вся твоя жизнь зависит только и только от меня! — Его кулаки ударились по столу, а лицо нахмурилась.       — Посмотри на себя. Прямо-таки жалкое зрелище, результат твоих собственных действий и решений. Каждый твог шаг, это потенциальная ошибка, Марго. Ты можешь пытаться, сколько тебе угодно, обманывать меня, но ты забываешь, одну вещь, что рано или поздно, твои решение будут иметь последствия. И чем больше ты сопротивляешься, тем крепче затягиваешь собственные узы.       Каждое его слово била по уязвимым уголкам моих мыслей. Сомнение. Вот что Треугольный пытался вызвать у меня. Но теперь у меня есть чёткая позиция, уничтожить его, и отныне, больше ничто не сможет отнять это у меня.       — Не веди себя так, будто знаешь меня лучше!       — Может быть, так и есть. Ты, кажется, забываешь, что я — тот, кто знает тебя до мельчайших деталей. Я тот, кто жил с тобой год в этом человеческом теле и знаю каждую твою привычку, знаю каждую твою слабость, знаю как ты мыслишь.       — К чему ты вообще ведёшь?!       — Отдай мне свою жизнь, Маргарита. —Почти промолвил он.       — Неужели ты предпочтешь свое никчемное измерение, вместе больших и бесконечных возможностей со мной? Тебе будут открыты кучу других, все возможных вселенных, ты узнаешь неразгаданные человеческие тайны, станешь одной из нас! Ты забудешь о своих заботах, отныне только приключение и веселье! И я буду рядом с тобой!       Я недолго стояла в неком ступоре. Его слова заставили меня вспомнить прошлое, где мы оба были рядом с друг-другом. Но теперь это просто воспоминания и я больше не собираюсь возвращаться обратно к ним, после всего что сделал со мной Шифр. Я считаю, что отличным ходом будет согласится, чтобы бдительность Билла упала. Да и выбора мне нет, кроме как согласится с его предложением.        — Хорошо, Билл, твои слова имеют смысл.       — Я рад, что иногда ты можешь правильно сделать выбор, но я предпочитаю верить действиям.       Всё угощение исчезло со стола в одно мгновение, оставив передо мной лишь пустую скатерть. Мой недоеденный салат тоже пропал, и лёгкое разочарование кольнуло внутри, но не успела я об этом подумать, как голос Билла заставил меня забыть обо всём остальном. От его слов, от этого хладнокровного тона, моё напряжение вспыхнуло с новой силой.       Теперь все блюда стояли с одной стороны, около Билла, словно подчёркивая, что только он решает, кто будет наслаждаться их вкусом. Билл изящно поднёс бокал к губам, по-царски небрежно отпил глоток, изучая меня с выражением нескрываемой издёвки, а в глазах его отражалось беззастенчивое удовольствие. С издёвкой посмотрел на меня. Его глаза искрились зловещим огоньком, явно наслаждаясь ситуацией.       — Раздевайся. — Грубо сказал он.       Я замерла, будто слова Билла прозвучали где-то вдали, во сне, откуда можно было бы сбежать, но реальность вскоре накрыла с головой. Его голос прозвучал резким приказом, не оставляющим выбора, и холодный страх сковал всё внутри. Я почувствовала, как в горле встал комок, а лёгкое покалывание в пальцах будто отнимало способность двигаться. Он не моргнул, не отвёл взгляда — только смотрел на меня так, словно полностью контролировал каждый мой вздох, и знал, что это его право. Это было испытанием.       Я колебясь сняла с себя грязную белую футболку.       Я ощущала, как с каждым медленным движением я будто отрываю от себя нечто большее, нечто важное. Стыд окутывал меня с головой, он проникал под кожу, и мне казалось, что я теряю себя, теряю все свои принципы, превращаясь в нечто слабое и сломленное.       Не решительно сняла с шорты, лифчик, трусы, все что только было можно.       Вся моя решимость, вся злость, что я копила       Я никогда не чувствовала себя настолько униженной, настолько беспомощной. Его холодный, бездушный взгляд словно пронзал меня насквозь, давая понять, что я для него всего лишь игрушка, просто пешка в игре. Внутри меня боролись презрение к нему и отвращение к самой себе, но я знала, что не могла позволить себе слабость сейчас. Все было ради плана. Я опустила взгляд, решение было принято ещё до того, как он выставил передо мной этот гротескный «тест». Билл хотел проверить, как далеко я готова зайти, насколько глубоко могу опуститься ради мнимого спокойствия. Но это был мой путь к победе — пусть и грязный, унизительный, но это был шаг к реализации плана.       — Ну что, Марго, — протянул он, усмехаясь, — ты так хотела поесть. Еда прямо перед тобой, стоит только потянуться. Разве это сложно? — Он опустил руку вниз, сделав жест, как будто вот-вот бросит мне кость. Еда лежала на полу, холодная, раскиданная, унизительно выставленная передо мной, как будто для проверки моей покорности. Тон Лорда Хаоса, был полон сарказма, словно я была не более чем жалким животным, которое должно было забавлять своего хозяина.       Я сглотнула, пытаясь не показать, как внутри всё сжалось от стыда и унижения.       — Пожалуйста, — он с напускной любезностью предложил, — не стесняйся.       Я почувствовала, как щеки обжигает жар унижения. Голод раздирал меня изнутри, но голод был ничем по сравнению с жгучим чувством собственного достоинства, которое сейчас словно бы намеренно разрывал Билл. Он ждал, что я сломаюсь. Ждал, что я опущусь на четвереньки и униженно приму его подачу.       Я опущусь на четверенки, но ради того, чтобы потом уничтожить к чёртовой матери. Пусть думает, что сумел сломить меня, но у меня есть все. А именно цель.       Я медленно опустилась на колени, чувствуя, как всё внутри холодеело от отвращения. В голове стучало: «Я сильнее. Это всё ради плана. Это всего лишь еда». Я коснулась ладонью пола и, едва дыша, подняла кусок мясо. Его вкус оказался пресным, сухим, но меня не заботило, какова еда на вкус. Глаза щипало, но я не позволила себе отвести взгляд от Билла, чтобы он не видел слабости.       Он приподнял бровь, и уголок его глаз изогнулся как будто в жестокой улыбке, словно он только что поставил меня на место.       — Вот так, Марго. Так, как и должно быть, — его голос был мягким, как шёлк.       — Ешь.       Каждый жевок казался пыткой, словно кусок мяса в моём рту превращался в камень, а горло отказывалось пропускать его дальше. Никогда прежде пища не казалась мне настолько чуждой и отталкивающей. Мне хотелось отвернуться, убежать, но я подавляла в себе это желание, зная, что каждое действие имело свою цену.       Когда я наконец доела, Билл взял бокал с вином, и с нарочитой медлительностью пролил его прямо на пол, небрежно, словно обращаясь к существу низшего порядка. Его голос, тихий, но властный, отрезал последние остатки моей воли:       — Вылижи.       Стиснув зубы, я опустилась на четвереньки, ощущая, как мои руки касаются холодного, влажного пола. Мои волосы, свободно падая на пол, впитывали тягучие капли вина, и каждый их прядь стала тяжёлой и липкой. Отвращение подступило к горлу, но я заставила себя, как собака, послушно вылизывать пролитое вино, стараясь ни о чём не думать. Сладковатый вкус алкоголя смешивался с металлом и грязью, придавая этому всему ещё более отвратительный привкус.       Когда я подняла взгляд, надеясь, что унижение закончится, Шифр, с холодной усмешкой, вновь налил вино и теперь разлил его на себя. Ничего не говоря, он просто смотрел на меня, явно ожидая, что я продолжу своё "служение". Паника и отвращение сковали меня, я почувствовала, как к горлу подступает тошнота, когда поняла, что теперь должна вылизывать вино прямо с его тела. Отвращение жгло меня изнутри.       Я колебалась слишком долго. Билл, устав ждать, схватил меня за волосы, безжалостно прижав к себе, так, что каждый запах, каждый привкус алкоголя на его коже становились невыносимыми.       Меня охватила волна тошноты, но я подавила её, стараясь сохранять маску безразличия. Я не могла позволить себе сломаться, даже сейчас, даже в этом унижении. Билл удерживал меня за волосы, контролируя каждое моё движение, как будто я была просто вещью, бессловесной игрушкой в его руках.       Я чувствовала себя запертой в этом моменте — каждый вдох и каждый выдох обжигали горло, пока я медленно, с отвращением, выполняла его указания. Холодный пот стекал по моему виску, сердце колотилось как бешеное. Всё, что я ощущала, — это вкус дешёвого вина и насмешливую усмешку Билла над моей головой. Ему не нужны были слова — достаточно было одного взгляда, чтобы я поняла, что он наслаждается каждым мгновением, каждым оттенком моего унижения.       Меня трясло, руки подрагивали, но я старалась казаться спокойной, пока туман отвращения и злости заполнял мою голову. Всё во мне кричало о том, чтобы остановиться, но я знала, что этого он и ждал — моей слабости, моей неудачи. Это был тест, ещё один отвратительный способ показать свою власть надо мной, заставить почувствовать себя бессильной.       Мне приходилось вставать на ноги, чтобы вылизать его шляпу, чувствуя как моя грудь упирается в его лицо. А после когда я осознала, что на верхней части ничего не осталось вылизывать, я поняла что меня ждало нижнее. Конечно, там ничего не было, но ощущение того что я паду между его ногами, вызывало чувство отвращение.              — Хватит медлить. — Он схватился за мою голову и прижал между своих ног. Если бы у него там что-то было!       Я собрала все свою волю в кулак и просто стала двигать языком. Неважно как, главное чтобы быстро закончить. Фу. Фу. Фу. Фу. Фу. Фу Это имитация полового акта, действительно было таким жалким. Он только сильнее прижал мою голову, к его промежности, будто получал от этого физическое удовольствие. Будто Билл скучал по тем временам, когда я на добровольной основе, отсасывала ему. Я носом просто упиралась в гребанную «пустоту», я просто не понимала, чего он хотел добиться.       Когда я наконец закончила, в мои волосы прилетела отшметки чесночно-сливочного соуса. Шифр с особым садизмом водил тарелку с лапшой по моей головке, размазывая по всей территории. Тарелка с треском упала на пол, а соус который обычно использовали для пасты, стекал по волосам, падая прямо на пол. И тут весь зал залился смехом Шифра. Мне удалось поднять голову, встретиться с его глазом и кинуть ему презрительный взгляд. Он был абсолютно весел, ни единой тени сочувствия, только холодное, безразличное удовлетворение. — Ты действительно такая отчаянная, Маргарита, это достойно похвалы. Мне хотелось дерзко ответить ему что-то, но решила просто промолчать. Мои глаза смотрели в пол. Я пыталась справиться с тем что со мной только произошло и единственное что меня удерживало от окончательного сумасшествие, только моя цель. Уничтожить Билла.