Дружба с оговорками

— Садись, — Хэ поймал скамейку, что висела на крепких веревках, как качели, позволяя Цинсюаню на неё запрыгнуть. Сел следом за ним — близко к юноше, но так, что между ними осталось пространство. Туда Хэ поставил тарелку с пирожками. Взял один, надкусил и нахмурился: чего-то не хватало. Взмахом руки Хэ освободил Чёрные воды, которые вскоре принесли две кружки чая. Одну Хэ забрал, а другую протянул Цинсюаню. — Так вкуснее будет, — пояснил он. Хэ мерещилось — или не мерещилось? — что кто-то ломился в главную дверь. Стучал упорно, но в саду едва ли можно было это услышать. Хэ игнорировал. Кто бы не пришёл к нему, если к нему вообще кто-то пришёл, то пусть ждёт. Цинсюань важнее всяких гостей — даже тех, что обычно не приходят к нему. — Почему тебе запрещено говорить о демоне? — спросил Хэ. Голос у него был ровный и спокойный. Сюань надеялся, что его спокойствие передастся и самому Цинсюаню. — Твой брат полнейший глупец, если думает, что это поможет тебе лучше игнорировать присутствие демона. Хэ замолчал, укусил пирожок и запил чаем. — Брат запретил. Мы договорились, что о демоне не распространяемся. Брат считает, что лучше всего забыть о демоне, а не думать о нём. Это было новое, непривычное чувство. Горечь в душе, желание извиниться перед Хэ Сюанем и настолько сильная вина перед старшим братом, что Цинсюань боялся сделать лишний вдох. Младший чиновник шмыгнул носом, ладонью вытер сухие глаза: слёз не было. Действовал юноша по привычке, ведь когда был маленьким и жил уже в крестьянской семье, когда Пустослов вернулся в его жизнь, Цинсюань сделал всё, чтобы отстраниться от всех, боясь навлечь на них такую же беду, как на родную семью. — Превеликая глупость, — Хэ сказал, как отрезал. Даже немного фыркнул. — От того, что ты будешь молчать о своих страхах, твои страхи меньше не станут, — объяснил Хэ Сюань. — Умалчивание не поможет. Демона, самого демона, действительно лучше пытаться игнорировать, но всё то, что он говорит тебе, что грызет твою душу… — Хэ покачал головой. — Всё это лучше обсуждать с кем-то. С кем-то, кому доверяешь. С кем-то близким. С кем-то, кто поддержит. Хэ говорил спокойно и уверенно. Ещё бы! Ему ли было не знать, как бороться с Преподобным Пустых Слов. Он ведь тоже не только игнорировать демона пытался, но и делать вид, что демона вовсе не было. И это лишь больше ломало Хэ, расшатывало его нервы. Сюань тогда стал нервным и зашуганным, боялся всего на свете и вздрагивал от каждой мелочи. Родители лишь сокрушенно головой качали, младшая сестрица лезла с объятиями, но перед ней Хэ ещё больше замыкался: он же её гэ, он должен быть защитой и опорой для неё, а не тем, кого надо успокаивать. Ситуацию спасла невеста. Именно она стала тем, кому Хэ смог излить душу — именно она его выслушивала, даже плакать позволяла у себе на плече и нежно гладила по голове, перебирала волосы, снимая заколку, и ласковым голосом объясняла, что все предсказания Преподобного Пустых Слов — глупости. И даже находила аргументы. Жаль только, что она ошиблась. Почти всё и всегда сбывалось. Сейчас же, став богом и избавившись от демона, Хэ видел, что Цинсюань идёт по той тропе, которой и он сам шёл когда-то. Которая и его самого чуть не сгубила. — Я… никому раньше не рассказывал… ты первый… — признался Цинсюань, подходя к качелям и присаживаясь. Он молчал, не сразу заговорил. Хэ Сюань успел призвать своё духовное оружие и использовать удивительный талант, за которым младший чиновник не устанет наблюдать. — Какой же ты талантливый, Хэ Сюань! — искренне произнёс служащий средних небес и улыбнулся. — Не устану смотреть на Чёрные воды! Это же надо создать настолько красивое оружие! Ши Цинсюань наконец-то доел свой пирожок, сделал глоток насыщенного чая и взял ещё одно лакомство. — Большинство небожителей находят Чёрные воды жутким оружием. Быстрее демоническим, нежели божественным, хотя они полны светлой ци, — Хэ бросил мимолётный комментарий и пожал плечами. От основной темы разговора ему уходить не хотелось, ведь если старший брат Цинсюаня не мог стать кем, кому бы юноша выговаривался, то этим кем-то мог стать сам Хэ. — Если тебе захочется обсудить предсказания демона и услышать их опровержения, я всегда к твоим услугам, — сказал Хэ. Лишь сейчас он поднял взгляд с пирожков на Цинсюаня. — Что стало с твоей семьёй? — У нас была дружная семья, как мне всегда казалось… Родственники не пропускали ни одного празднования. Всегда собирались в нашем доме. Тогда у нашей семьи ещё были деньги… Мы ведь с братом не из знатной семьи. В нашей семье даже прославленных воинов не было. Торговцы, купцы. Но постепенно наша семья теряла своё состояние. Часть родственников предпочли забыть о нашем существовании, другая часть не помогала, но лишь наблюдала… а потом… Отец разорился… его сердце не выдержало позора, а следом матушка. Слегла и больше не встала. Родственники стали делить дом и остатки денег, но брат взял меня за руку и увёл из дома. Так что с моих десяти лет мы с братом вдвоём друг у друга. Хэ не перебивал Цинсюаня. Слушал, время от времени кусал пирожок, жевал, но взора никогда не сводил с Цинсюаня. — Не сладко вам с братом пришлось, — сказал Хэ. Того, что он услышал, было более чем достаточно, чтобы он наконец-то понял, почему жизнь Цинсюаня буквально крутилась вокруг его брата — ни один разговор Хэ с Цинсюанем не обходился без упоминания его гэ, ведь он ему всю семью заменил. Хэ мягко улыбнулся и отпил немного чая: с пирожком он закончил, и пусть голод не отступил, но Хэ решил, что надо немного повременить с едой. А потому он двумя ладонями обхватил чашу руками и неторопливо начал пить чай. Ши замолчал. Он вспомнил о пирожке, который так и оставался в его руке. Вздохнул и укусил. — Так что у меня есть только брат. Но теперь у меня есть также ты. У Цинсюаня есть брат. И есть Хэ. Это юноша правильно сказал. Но ответить Хэ ничего не успел. А Цинсюань не успел проживать кусочек, как заметил движение по дорожке. Широким шагом и с очень серьёзным выражением лица, к качелях подошел Ши Уду собственной персоной. Стоило на горизонте появиться Ши Уду, как от одного его вида Цинсюань заметно побледнел — и куда его брат смотрит? Разве не видит, как Ши Уду отравляет жизнь юноше? Хэ фыркнул. Последнюю фразу Цинсюаня Уду прекрасно услышал. Но это не отменило всейего злости: — Есть старший брат. Брат, которому сказали, что его младший брат, недоразумение по имени Цинсюань, напился, разбил две бутылки, ушёл и не вернулся ночевать. Ши Цинсюань, побледнев, испуганно уставился на Ши Уду. И сил у него хватило лишь на одно единственное слово: — Гэ?!