Дружба с оговорками

Ши Цинсюань, как и в прошлый раз, был недалеко от дворца Совершенного Владыки Линвэнь. Конечно, юноша мог бы подойти ближе и ожидать возле дверей, но испытывал страх перед бюрократией. Пока младший чиновник ожидал возвращения своего друга, он успел обменяться приветствиями с некоторыми коллегами (разве мог промолчать младший Ши, когда видит знакомое лицо и особенно тогда, когда ему показалось, что ему приветливо махнули?) — Ты бы… привёл себя в порядок… — посоветовал знакомый, посматривая на растрёпанные волосы Цинсюаня, но Ши добродушно отмахнулся. Он и сам понимал, что когда вернётся во дворец брата, посетит купальню, расчешет волосы и переоденется в чистое. Но сейчас у него было более важное дело. — Да-да, обязательно! — растерянно отозвался Ши, а затем увидел выходящего Хэ Сюаня и приветливо замахал рукой. — Господин Хэ, я здесь! Знакомый, посмотрев на младшего чиновника Повелителя Вод с удивлением, принял решение отойти: общаться с богом, который устроил кровавую жатву, ему не хотелось. Выходя из дворца Линвэнь, Хэ сразу же увидел какого-то чиновника рядом с Цинсюанем, а потому даже подумывал пройти мимо, дабы не нарушать их общение. Но Цинсюань заметил Хэ и радостно махнул ему, а чиновник, завидев это, поспешно ретировался. Кажется, у Хэ просто не было выбора. Хэ лишь усмехнулся и подошёл к юноше: тот, может быть, того не осознавая, уже сделал свой выбор в пользу Хэ. — Всё, — говорит Хэ, когда оказался рядом с Цинсюанем. — Так что там насчёт ресторана? Свиток сдан, духовное оружие создано и внесено в список учёта — Хэ теперь был совершенно свободен. Так что сейчас он мог пойти с Цинсюанем хоть на край света — была бы там только еда. До его слуха донёсся разговор трёх божеств, что стояли у выхода из дворца. Те трое, кто подслушивал. — Мне жаль, что в Небесной Столице нет ни ресторана, ни чайной, а в мире людей я знаю лишь место, где вкусное вино… поэтому… — Ши развёл руками. Он был сосредоточен на своём друге и не обращал внимания на разговоры небожителей. Не вслушивался в слова, не осознавал, что обсуждение касалось Хэ Сюаня. Ши Цинсюань ведь даже не знал, что сегодня первый день, когда у друга появилось духовное оружие. — Наверняка, где есть вино, там есть и еда, — невозмутимо сообщил Хэ. Их разговор и дальше мог бы течь в беззаботном русле, да только Хэ услышал, как три бога литературы, что были во дворце Линвэнь, совершенно нагло обсуждали Хэ Сюаня. Да ладно бы — обсуждали. При нём же его и обсуждали! Да так громко, что вся улица слышала. — Тушь! Духовное оружие — тушь! — Что за чушь! — Что вообще можно сделать тушью? Записать до смерти? — Даже свиток и то полезнее в качестве духовного оружия. Им хотя бы ударить можно. А тушью — что? — Какое бесполезное оружие! Смешно! Однако… когда боги литературы заговорили громче и настолько пренебрежительно, словно издеваясь над кем-то, Ши Цинсюань нахмурился. — Вам должно быть стыдно! — сорвалось с губ Ши до того, как он заметил шаг друга в сторону сплетников. В целом, Хэ было плевать, но разговор у небожителей становился громче, а слова — резче. Уже все вокруг слышали их: Цинсюань тоже. А Хэ терпеть больше не был намерен: он же решил, что больше никогда никого и ничто не будет терпеть. — Эй, вы! — окликнул он, делая пару шагов вперёд. Небожители тут же замолкли, уставившись на него. А Хэ сверлил их взглядом. — Теперь повторите всё то, что сказали, только мне в лицо. Небожители молчали. За спиной поносить Хэ легко, а вот встречаться лицом к лицу с Кровавым Гулянием — это уже совсем другое. — А что такое? Мы ничего! — Вам послышалось… — Мы пойдем, опаздываем уже… Ши Цинсюань замер, смотря в спину друга широко распахнутыми глазами, и только сейчас осознал: сплетни, которые долетали до них, касались Хэ Сюаня. Младший чиновник не знал, как пристыдить богов, да и не имел никакого права. Троица никак не относилась к Повелителю Вод, а стоит тем пожаловаться на недостойное поведение младшего Ши, как у старшего брата обязательно начнётся мигрень и они на эмоциях наговорят друг другу разного. Боги пытались скрыться, но Хэ лёгким движением открыл чернильницу. Чёрная жидкость стрелой устремилась к богам, моментально их связывая и подвешивая верх ногами в воздухе. Подобно ленте, она с каждой секундой покрывала тела богов всё больше и больше, словно пожирала, сдавливала и поглощала. Чёрные воды уже окутали шеи небесных чиновником. Янтарные глаза Хэ вспыхнули обжигающим холодом. Он приблизилсяк небожителям, что в ужасе пялились на него и пытались кричать, но у них не получалось. Чёрные воды их затыкали, лишая даже возможности позвать на помощь. Да только им такая возможность и не нужна была: они находились на людной улице. — Будет очень смешно, если моё бесполезное духовное оружие свернет ваши умные головушки. Вы же не помрете, вы бессмертные, так что шутку мою оцените по достоинству. Согласны? Голос у Хэ был тихий, похожи на ночной шелест листьев: пугающий. Он сжал руку в кулак, и Чёрные воды стали стягиваться на шеях чиновников, начиная их медленно душить. Может быть, Хэ бы и оставил всё так, как есть, если бы боги говорили не так громко, если бы Цинсюань не сделал им замечание, если бы сам Хэ не принял для себя волевое решение, что больше ничего он в этой жизни терпеть не будет. Хватит с него — натерпелся так, что потерял всех родных и близких. И себя, кажется, от части тоже потерял. Больше он никому не позволит попирать себя ногами. Даже таким слабоумным богам, как эти трое. Поэтому-то Хэ вышел вперёд и преподал им урок, который они запомнят на всю жизнь. Он использовал то самое глупое смешное духовное оружие, которое они обсуждали. И остался крайне доволен собой. И Чёрными водами тоже. Чёрные воды — чёрная тушь, самая обыкновенная, но в неё Хэ вдохнул свою силу. Чёрные воды — это всё равно что чёрная лента, которой можно нападать: ей можно ловить, связывать, душить, ломать, подвешивать. В ней можно топить. Ей можно и защищаться, отбиваясь от мечей, причем Чёрным водам совсем не страшны лезвия. Это же тушь, она жидкая! Если Чёрные воды не поглотят меч, что попал в них, то после того, как меч их разрежит, Чёрные воды вновь станут едины. Или не станут, если Хэ того пожелает, и тогда противнику Сюаня придётся отбиваться от двух чёрных лент. А ещё Чёрные воды можно использовать и в быту: чтобы что-то подержать, притянуть к себе, заглушить свет из окна. Как ни посмотри, а Хэ создал многофункциональное духовное оружие, которому он найдёт применение и в повседневной жизни, и на поле боя, и в своей прямой работе — карать тех, кто обижает его верующих. Хэ удивлял. Первоначально Ши решил, что тот мастерски уладил зарождающийся конфликт, но спустя несколько моментов, его спокойный выдох разбился о реальность: Сюань применил оружие. В Небесной Столице! Ши замер. Он в восхищении смотрел на то, как чёрная жидкость опутывает богов. Казалось, что её могло хватить не только на троих несчастливых идиотов, но и на четвёртого несчастного идиота и, возможно, пятого. — Невероятно… — он смотрел на спину друга, говорил дрогнувшим голосом, но в голосе отчётливо звучало восхищение. Оружие было невероятно прекрасным и удивительным настолько, что младший Ши поймал себя на желании дотронуться до чернил. — Господин Хэ! — вырвалось у Ши, когда он осознал, что тот предлагает свернуть головы. Конечно, те были не правы, но и подобного нельзя допустить! Они же побегут жаловаться в лучшем случае Линвэнь, а в худшем поднимут такой шум, что привлекут внимание Императора. — Беда, беда… Надо вмешаться! Ши Цинсюань знал правила: младший чиновник не вмешивается в конфликты. Но… когда его друг в опасности, разве мог промолчать? Юноша поспешил к Хэ, обошёл его, становясь перед ним и хватая за руки: бережно, осторожно. — Господин Хэ, прошу вас, не надо… люди же смотрят… — прошептал Ши. Хэ был слишком поглощён расправой над небожителями, так что совсем не слышал, как Цинсюань у него за спиной восхищается Чёрными водами. Зато услышал, как он зовёт его, а потом и увидел, как юноша встал перед ним, словно пытаясь огородить небожителей от него — или огородить его от них? — и попросил перестать. Взгляд у Хэ был ледяной. В нём не было ни капли милосердия: в его янтарных глазах бушевало желание убивать — желание, что сродни демону, нежели богу. Хэ лишь чуть склонил набок голову. — Люди смотрят? — переспросил Хэ, и тон у него был такой холодный, что замораживал всю улицу. Никто из довольно большого количества присутствующих не смел ни шевелиться, ни говорить, ни тем более вмешиваться. Никто не хотел навлечь на себя гнев Кровавого Гуляния. Вдох, выдох. Ши Цинсюаню ещё так много хотел сказать, но толпа замерла, расступаясь перед широкими шагами Повелителя Вод.