Омега-транспортное происшествие

      С одной стороны, старый пузатый кошелек на ножках наконец свалил в длительную командировку — Хёнджин не особо вслушивался в пьяный бубнеж накануне, представляя на своей заднице чей-нибудь абстрактный язык вместо горячей потной ладони, заодно намечая планы на грядущую неделю. Устроить день спа, не забыть заскочить к парикмахеру подкрасить корни (возможно, попробовать тон немного светлее и добавить больше платины?), обновить летнюю гардеробную капсулу. Встретиться с лучшей подружечкой под очередные сплетни из мира простых смертных под бутылочку охлажденного грюнера.       Или рислинга.       Или две.       Конечно же не забыть заскочить на мастер-класс приезжего японского повара, чтобы засветиться на фотографиях, как образец омеги мечты. Опционально: аэро-йога или пара занятий на пилоне, чтобы размять начавшие дубеть связки. Обязательный пункт — сходить на балет и полюбоваться молодыми подкаченными альфами.              Слишком много дел для того, чтобы вникать в рабочие дела «масика».       За годы рядом с ним Хёнджин научился произносить идиотское прозвище практически влюбленно, кукольно моргая и заглядывая в рот.       За тридцать прожитых лет — вполне успешно смирился с тем, что больше всего на свете любит собственный комфорт и деньги, а любовь вещь глубоко переоцененная, больше подходящая глупым юным существам, не заботящимся о благополучии. И если уж для идеальной жизни приходится играть роль содержанки у папика, чей член встает на виагре по праздникам, то Хёнджин определенно готов к подобным жертвам. Особенно учитывая то, что мистер-дрочу-на-свою-фирму даже в свои полвека с лишним не научился отличать смазку из секс-шопа от натуральной. Или закрывал на это глаза — в такие подробности Хёнджин предпочитал не вдаваться, подсчитывая выданную наличку и любуясь безлимитной кредиткой, сидя на водительском новенькой спортивной тачки.       Со стороны обратной, идеальное первое утро долгожданного одиночества, расписанного вдоль и поперек, омрачило предательство, ранившее Хёнджина в самое сердце.       Сдвинув на лоб шелковую масочку для сна, он привычно потянулся к нижней полке прикроватной тумбочки, предвкушая отличное начало дня. Живот приятно тянуло, кожу холодило постельное белье, а разум все еще хранил обрывки эротического сна с Ли Дон Уком в главной роли — самое то, чтобы сладко подрочить перед завтраком.       Как только пальцы коснулись мягкого бархатистого силикона, Хёнджин влажно облизал нижнюю губу, с удовлетворением отмечая нетерпеливую пульсацию между ягодиц. Цветочные ноты автоматического диффузора разбавил теплый аромат кэроба и сумбару, мягко растекающийся по носоглотке. Идеально выверенными плавными движениями Хёнджин скользнул прохладной головкой вибратора по немного вставшему соску, раздразнивая себя практически невесомым прикосновением — запах и чувство влажности усилились, тяжесть в животе устремилась вниз, надавливая сильнее. Изящные линии на животе следовали за напрягающимися мышцами пресса и бедер, намеренно избегая стоящего члена. Немного прелюдии ему никогда не вредило, только вот терпения обычно не хватало. Да и к чему тянуть время, если можно начать побыстрее, получить легкую разрядку и приступить ко второму заходу в том же душе?       Между ягодиц «Омегатрон — 3000» залетел весьма успешно. Привычно надавил округлой частью чуть выше простаты, обещая умопомрачительный оргазм через недолгие несколько минут. Хёнджин, предвкушая грядущее сбивающееся дыхание и поджатые пальцы ног, поерзал на скользких простынях, облизывая кончиком языка белую линию над верхней губой. Указательный палец требовательно надавил на выступающую рельефом кнопку включения, и…       Ничего не произошло.       Едва нахмурившись, он нажал еще раз — сильнее и четче, мысленно начиная материть производителя, не заморочившегося на удобном интерфейсе. Но вибратор продолжал молчать, бессовестно не издавая даже намеков на дрожание. Раздраженно прошипев через зубы, Хёнджин вытащил чудо самоудовлетворения (тысяча и одна ночь оргазмов с нашей гарантией только сегодня, как гласил рекламный лозунг) на свет божий, продолжая настойчиво нажимать на каждую из трех кнопок по очереди.       Омегатрон молчал — Хёнджин не сдавался. Недовольно сел на край кровати, выискивая в недрах тумбочки магнитную зарядку. Едва не вырвал розетку с корнем, запихивая в нее слишком тугой адаптер, не удерживаясь от обиженного комментария:       — В отличие от тебя, я очень хочу быть выебанным, не жмоться.       Розетка — предсказуемо — не ответила.       Вибратор — предательски — не подавал признаки жизни.       Конечно, он мог бы справиться и с помощью собственных рук. Или безо всяких вибраций с двенадцатью паттернами и шестью скоростями. В конце концов, обычные члены двигаются лишь по одной траектории, а Хёнджин все равно стабильно получал свои оргазмы… но обещанный производителем срок эксплуатации и имеющаяся действующая гарантия вкупе с избалованностью и весьма скандальным характером сделали свое дело. Лишившись утренней разрядки и практически помахав платочком свежему сну с горячим Дон Уком, Хёнджин решительно одевался, готовый устроить скандал в — на секундочку — элитном секс-шопе. Написать жалобы о все возможные инстанции, покричать про суды и права потребителей, затребовать моральную компенсацию и получить замену почившему омегатрону. В идеале, на его новое поколение с припиской «XS», обещавшей «на 50% больше удовольствия».       Или хотя бы в стильном черном медицинском силиконе, который хрен найдешь.       Предвкушая хорошую головомойку сотрудников сферы услуг, которая всегда делала хорошо на душе, Хёнджин запрыгнул на водительское сидение своей детки и изящно нажал на кнопку запуска двигателя. Вместо зеркала заднего вида пред ним стояли виноватые лица и капающие со звоном золотых монеток бонусы, извинительные подарки и ласкающая слух вербальная моральная компенсация.       Правда, воображаемые голоса быстро смолкли под вполне себе реальным глухим ударом, высоким вскриком и не в сравнении ему низким отборным матом.       Глубоко вздохнув, Хёнджин мысленно попросил Господа Бога научить опоссумов разговаривать и послать ему лишь сбитую тушку грязного мусорного зверька.       Господь Бог, видимо, был в курсе, что Хёнджин к христианству отношения не имел, и вместо опоссума прямо за его багажником развалился вполне себе парень. Мелкий, щупленький, озабоченно осматривающий свой грязный скейтборд в той же кислотной расцветке, что и его шмотки.       — Ты… — пробасил в сторону Хёнджина незнакомец в фиолетовой шапочке, поднимая молоденькое личико. Школьник, как же иначе, утро ведь изначально могло стать только хуже. Вместо феерии народного правосудия Хёнджин мигом представил собственное линчевание за сбитую на придомовой территории малолетку. Та, в прочем, растерянно моргала, приоткрыв рот и так и не закончив фразу.       Пялился.       О своей красоте Хёнджин был прекрасно осведомлён, да и к доставшемуся от природы относился с особой скрупулезностью и трепетом, обласкивая каждую клеточку дарованного великолепия. Но вот так явно, с едва ли не текущими слюнями, на него обычно смотрели озабоченные альфы — от школьника с разбитой коленкой явственного пахло вполне себе омежьей черешней. Списав все на шок, последствие удара или юношескую зависть, Хёнджин грациозно запустил пальцы в поясную сумочку, наощупь отсчитывая несколько купюр.       — Думаю, этого должно хватить на ремонт твоей доски и мороженое, — протянул Хёнджин, протягивая деньги растерянному незнакомцу, искренне надеясь, что на этом конфликт будет улажен. Мелкий порадуется слишком большой сумме, продует все на чипсы и дешевое пиво в компании своих ровесников, и никаких проблем у Хёнджина не возникнет.       Новенький Омегатрон уже маячил перед глазами.       Только о нем Хёнджин и думал, садясь обратно в любимую детку. Аккуратно поправил немного скатавшийся в уголке губ блеск (пометка заехать на обратном пути в магазин и взять что-нибудь более стойкое), ласково огладил бежевую кожу руля и плавно нажал на педаль газа, тут же переставляя ногу на соседнюю.       Под решительный стук по багажнику Хёнджин успел качнуться вперед и назад, мысленно проклиная очевидно не убравшегося подальше малолетку. Заговор на понос, рацион из одного рамена и пустынную сухость между омежьих ягодиц озвучить хотелось до безобразия. Только вот не пристало элитным содержанкам опускаться до подобного дерьма — вполне можно ограничиться чуть более слышным хлопком двери и скептическим взглядом сверху-вниз.       — Ты точно не опоссум? — спросил Хёнджин, грациозно складывая руки на груди и изгибая приподнятую бровь. Разноцветное юное создание посмотрело в ответ практически злобно, шустро потирая висок.       — Я Феликс, — все тем же низким голосом буркнул скейтбордист, нахмуриваясь.       — Хорошо, Ф-е-л-и-к-с, может, тогда перестанешь пытаться героически самоубиться о мою машину? Это Феррари, вообще-то, — Хёнджин ласково потер ладонью гладкую поверхность своей детки цвета электрического ультрамарина (покраска вылетела папику практически в половину стоимости самой машины), для пущей убедительности пару раз кивнув в сторону. Нереализованное сексуальное возбуждение и отсутствие моральной компенсации за некачественную продукцию существенно подкосили его терпение.       На самом деле, мелкого паршивца ужасно хотелось если не переехать окончательно, то как минимум оттащить за шкирку куда подальше.       — С радостью, — буркнул нарушитель утренних непредсказуемых планов, тут же тыкая в собственную коленку. Хёнджин, вопреки собственному равнодушию и высокомерию, за маленьким пальчиком проследил — тот указывал на отвратительную кровавую ссадину, от вида которой губы скривились сами собой. — Только сначала воспользуюсь вашей ванной, если вы не против.       Хёнджин определенно был против. Только вот на другой чаше весов лежало возможное обвинение в дважды совершенном мелком преступлении. Или оно не было таковым? За годы проживания рядом с папиком, он напрочь забыл обо всех правилах, ведь «звонок масику» работал исправно, отмазывая от любых последствий ценой одного глубокого минета.       Или двух.       Трех — в крайнем случае.       Лишь один раз пришлось запихать язык в альфачью задницу, от чего практически тянуло блевануть, но то был особый случай.       — Я не могу в таком виде ехать на собеседование, — продолжило гудеть откуда-то снизу, вынуждая Хёнджина скептически вздохнуть. Фраза про «а в таких шмотках собеседоваться ты можешь» потерялась где-то между почти жалким видом поднявшегося и пошатнувшегося скейтбордиста и плотным ароматом черешни, подсунутым под нос порывом утреннего ветерка. Проступившую во рту слюну Хёнджин списал на собственный голод и любовь к низкокалорийным ягодам, еще раз демонстративно вздохнул и поплелся в сторону дома.       — По коридору налево, первая дверь, — обозначил ориентиры временно единственный владелец дома, практически беззаботно направляясь в сторону кухни. Аферистом прихрамывающая омежка в фиолетовой шапочке и зеленых шортах не выглядела, а на случай насильственной смерти Хёнджин мог представить отличный некролог, что его прославит, как заботливого и доброго героя. Возможно, о нем даже снимут фильм, наняв на главную роль Ли Дон Ука.       Живот приятно стянуло при одной лишь мысли о любимом актере, но Хёнджин старательно отмахнулся. Буквально минут десять, и опоссум Феликс с чистой коленкой и пластырем свалит на все четыре стороны, а он получит свой драгоценный Омегатрон и проведет остаток дня в компании самого лучшего человека на свете.       Себя, разумеется.       Занятый доставанием коробки с аптечкой с верхней полки кухонного шкафчика (баланс на стуле можно было считать за аэро-йогу?), Хёнджин даже не заметил возвращения сбитого мальчишки. Лишь обернувшись встретился взглядом с откровенным разглядыванием его любимого, неприкрытым и смакующим, медленно скользящим по каждому сантиметру тела.       — Не парься, подрастешь, сходишь в салончик, и тоже будешь охуенной омегой, — практически доброжелательно отвесил Хёнджин, нисколько не отрицая миловидное личико сбитого недоразумения. Поработать, конечно, было над чем, да и косметика бы не помешала, не говоря о смене гардероба и тренировок по вокалу — маловато на свете альф, тащущихся от баса. Вот только в ответ на практически комплимент, Феликс облокотился о стенку коридора и невежливо цокнул.       — С чего ты взял, что я омега?       Хёнджин растерянно моргнул, сползая со стула и едва не задевая мизинчиком стальную ножку. Скользнул взглядом еще раз по фигуре — плечи раздавались в стороны сильнее, чем бедра. Низкий голос. Твердый взгляд. Скейтбордисткие шмотки.       И все же, споткнулся о рост, бейби-фейс и откровенно усилившийся запах.       — От тебя черешней несёт, — ответил Хёнджин таким тоном, словно это было достаточным аргументом, не требующим возражений или иных доказательств.       — Вишней, — отмахнулся опоссум, наморщив нос. — А от тебя вообще шоколадками воняет так, что жопа слипнуться может.       — Это кэроб и бобы тонка, деревня, — возмутился он в ответ, задирая подбородок повыше. Феликс насмешливо хмыкнул, а после демонстративно повел носом, принюхиваясь. Хёнджин хотел было возмутиться на подобную дерзость, но омежья душонка заинтересованно втянула воздух ответным жестом, внезапно улавливая нотки чего-то тяжело-алкогольного и пряного. Ром или коньяк с мускатом ударили не по обонянию, но прямиком между поджавшихся ягодиц.       Чертова природа.       Чертова чувствительность.       Чертов папик и его корнишон.       — Трахнуться не хочешь? — ляпнул Хёнджин прежде, чем успел сообразить. Феликс совершенно не был похож на Ли Дон Ука, едва ли обладал достаточным опытом, да и вообще выглядел как типичная омежка, но запах и обломанное утреннее свидание с самим собой решили иначе. Он практически пожалел о том, что сморозил, но продолжал держать уверенное лицо, для пущей верности опершись о столешницу кухонного острова. Да и, в конце концов, моральную компенсацию Хёнджин получить настроился еще с получаса назад. Если уж судьба решила не пустить его в секс-шоп, то и неутомимый молоденький альфа может сойти за аналог Омегатрона.       Разочек.       Из своей жизни до папика Хёнджин прекрасно помнил, что молодые альфы выносливы и старательны, пытаются угодить и не облажаться, а на волнении способны продержаться в десятки раз дольше пяти минут. В остальном он смог бы помочь и направить — запах пряной вишни и алкоголя приятно щекотал обоняние, подсовывая в голову картинки сносного бурного секса.       Для разнообразия и только.       — Я не привык брать презервативы на собеседование, — пожал плечами Феликс, все же, прищурившись. Снова скользнул по нему оценивающим взглядом, задержавшись сперва на изогнутом бедре, а после — на губах, которые Хёнджин соблазнительно облизнул, глубже вдыхая усилившийся запах.       — В ванной за зеркалом, — достаточно тихо шепнул он в ответ, скользнув собственной рукой по шее к затылку, сжимая пальцы и едва заметно оттягивая. Феликс поджал губы и развернулся в нужную сторону — Хёнджин прикрыл глаза, сосредотачиваясь на приятной тягучей пульсации между ног. Кровь приливала постепенно, но стремительно — воображение то подсовывало вновь вспомнившиеся отрывки сна, то рисовало молоденького альфу между его ног, старательно вылизывающего задницу с пошлыми причмокиваниями, восхищенным взглядом и трепетным ожиданием похвалы. На самом деле, молодые и неопытные его раньше не привлекали, но на безрыбье, как говорится, и девственник годится в одноразовые Омегатроно-заменители.       — Это что? — спросил вернувшийся Феликс слишком громко. Хёнджин изо всех сил сосредоточился на квадрате в его пальцах, изящно убирая свои от неосознанно растираемого соска.       — Презервативы, что еще.       — Они маленькие.       Хёнджин моргнул.       Посмотрел на фольгированную упаковку с завуалированной японской надписью, скептически покосился на сосредоточенного серьезного Феликса и передернул плечами. Размерами папик не отличался, но это было скорее в плюс — меньше напрягов, быстрее процесс, ноль вреда для задницы. А вот то, что школьник-скейтбордист не вписывался в особенные размеры барьерной защиты вызывало еще больше интереса.       Оценив риски и собственное желание быть наконец удовлетворенным, Хёнджин рискнул:       — Можно обойтись и без них.       В конце концов, парнишка точно девственник. Он сам же проверялся примерно пару месяцев назад во время ежегодного осмотра. Минимальные риски — на самом деле, промокшие от предвкушения трусы напрочь отметали все возможные опасности, вынуждая требовать лишь больше и прямо сейчас. Плевать, какой ценой.       Даже если потом придется полгода лечиться от хламидий или травить организм экстренной ВИЧ-терапией, Хёнджина это мало волновало. Как и перспектива умереть — в конце концов, Фредди Меркьюри все равно в голове поколений и все еще звезда. Может, это стало бы для него отправной точкой, но Феликс категорически дернул головой.       — Я не стану ебаться без презиков.       Хёнджин многозначительно фыркнул, соблазнительно погладив себя пальцами по оттопыренному бедру. Убедился, что глаза мистера-не-ебусь-без-презиков внимательно смотрят, и провел рукой вверх, очерчивая тонкую талию и обозначая напрягшийся сосок. Прямо ко рту, минуя вытянутую шею, до невозможного эротично надавливая проскальзывая между полных губ.       С папиком всегда работало.       Феликс — напротив — посмотрел на него, как на умалишенного.       — Я чистый, как заповедные воды в преддверии Альп, — как можно соблазнительнее прошептал Хёнджин, не оставляя себе шанса на проигрыш в дурацкой битве за хотя бы один оргазм.       — Да хоть как унитаз у ОКР-щика, — хмыкнул мальчишка, подходя ближе пружинящей походкой. Вопреки вербальному отказу, пахло от него вполне как от возбудившегося молодого альфы. Терпко. Пряно. Затапливая по самые уши и до еще больше промокших трусов. Только вот Феликс не торопился разложить его на столе — вместо этого прошлепал мимо, сгреб пальцами пластырь с острова и аккуратно наклеил на сбитую коленку, закинув ногу на барный стул.       Если бы кто-то сказал Хёнджину, что однажды ему откажет пубертатный альфенок, когда он весь такой в расцвете лет, холеный и соблазнительный, он бы рассмеялся этому идиоту в лицо. Возможно, потому вместо обиды и почувствовал лишь возросший интерес и азарт, словно от брошенного вызова. В конце-концов, он очень дорогая содержанка, которые на дорогах не валяются.       Разве можно пройти мимо фуагра и Дом Периньона? То-то же.       — Может, хотя бы трахнешь меня этим предателем, а я тебе отсосу? — как можно соблазнительнее выдохнул Хёнджин, подлетая поближе к уже вставшему на обе ноги мальчишке, не забыв бесцеремонно уложить изящные пальцы поверх цветастой ширинки. То, что было явно больше корнишона папика едва стояло, но отталкивать его руку Феликс не спешил — лишь посмотрел снизу-вверх, прищурившись.       — У тебя течка начинается, или ты в принципе отбитая похотливая сучка?       Ответ едва ли светил не то, что зеленым — даже желтым светом, и Хёнджин разочарованно убрал руку. Испорченное настроение приблизилось к критической отметке, и осело на самое дно, отпихнув подальше желание ехать куда-то и разбираться с правами потребителей, сломанным вибратором или собственным не случившимся оргазмом.       — Мне надо покурить вино, — буркнул он себе под нос, не обращая внимания ни на чушь, которую сморозил, ни на явно продолжающего смотреть на него Феликса. Нагнулся до специального шкафчика, вытащил бутылочку красного сухого нужной температуры.       Стоило только взять в руки штопор, как на руки опустились крепкие прохладные пальчики — Хёнджин молча передернул плечами, усаживаясь на барный стул, расстроенно наблюдая за решившим поухаживать альфой. Тот вполне себе красиво откупорил бутылку, продемонстрировав вполне себе существующий, пусть и сухенький, бицепс, и галантно разлил темное тягучее вино по снятым с держателей бокалам.       — Тебе двадцать один то хоть есть? — буркнул Хёнджин, принимая протянутый «бордо».       — Представь себе, — ответил Феликс двусмысленно, пригубливая вино и красиво прикрывая глаза, даже не потрудившись сесть рядом. Кислотные шмотки и коленка с пластырем хреново сочетались с изящным бокалом дорогого вина, но Хёнджин все равно засмотрелся. Делал не маленькие глотки, закусывал запахом сдобренной алкоголем вишни, игнорировал намокшие трусы и не вспоминал про забытый за желанием всех нагнуть завтрак, неотвратимо пьянея.              Феликс был хорошенький — недостаточно для омеги.       Слишком для альфы.       Мелковат, конечно (комментарий насчет презервативов папика так и крутился на слуху), слишком юн и не отёсан, с дурацкими средством предубеждения и не менее дурацкими принципами. Не во вкусе Хёнджина, любящего деньги и стабильность, что подарит наслаждение жизнью вместо битвы за существования.       Разве что на один раз, с которым его обломали.       — Знаешь, самое обидное даже не корнишон моего папика, и не сломанный Омегатрон три тысячи, а то, что даже у такого молодого альфы, как ты, на меня не встал, — откровенно выдохнул Хёнджин уже после того, как Феликс вновь наполнил его бокал.       — Когда тебя пытаются использовать как заменитель Омегатрона, встанет только у недотраханного спермотоксикозника. А у меня уважение есть, — многозначительно выдохнул Феликс, оставив самого себя без добавки. — И мозги не спать с незнакомцами без защиты.       Хёнджин лишь пожал плечами, наблюдая за явно собравшимся уходить парнишкой. Облизнулся лишний раз на вполне себе мужественную линию плеч, тяжело вздохнул и подпер щеку ладошкой.       Тот же вдруг остановился и развернулся с задумчивым взглядом.       — А что там с твоим вибратором? — вполне себе заинтересованно спросил Феликс.       — Не включается, — драматично захлопал глазами Хёнджин, надеясь на то, что хотя бы это сработает.       — Дай гляну, — только и пробасил чертов опоссум вместо продолжения банкета.       Решив, что терять ему уже нечего, Хёнджин сделал еще один глоток и кивнул в сторону входной двери.       — В машине.       На всякий случай нащупав ключи в кармане, и заодно успокоив себя тем, что найти угнанную ультрамариновую детку будет не сложно, он задумчиво покрутил в руках бокал, наблюдая за стекающим по стеклу вишневому ободку. Посетовал на потраченный день, еще раз взгрустнул по погибшему вибратору и первому отказу за всю жизнь, шмыгнул носом и долил больше вина.       Внезапное знакомое жужжание раздалось раньше, чем звук вновь открытой входной двери.       — Ты, кажется, поставил его на транспортный режим, — вполне себе довольно улыбнулся стоящий рядом Феликс, гордо держа в руках вполне себе работающий Омегатрон. — У новых моделей есть такая функция, если несколько раз подряд быстро…       Дальше Хёнджин уже не слушал, слетая со стула и цепляясь трясущимися пальцами за тарахтящего предателя, сосредотачиваясь на его приятном звуке, скапливающейся во рту винной слюне и ощущению теплой стекающей между ягодиц смазке.       — Ам, ну я пойду, — все, что уловил поплывший от вина и пережитых эмоций слух Хёнджина, прежде чем входная дверь вновь закрылась. Омегатрон мерно жужжал, щекоча ладонь. Воздух напрочь пропитался вином, кэробом, пряностью бобов тонка… и сочной спелой вишней. Такой сильной, что пришлось сглотнуть и нахмуриться, зажимая кнопку выключения.       Он должен был хотя бы сказать спасибо.       Как минимум.       О максимуме Хёнджин не думал, открывая дверь в едином порыве, который никак не мог интерпретировать — стоявший прямо за ней Феликс поднял голову со странным выражением лица, в котором можно было прочитать слишком многое. Или не стоило различать ничего — разве что изящные пальцы на вороте дурацкой футболки оверсайз, решительно втаскивающей обратно в дом.       Чужие полные губы манили сильнее воскресшего Омегатрона — движения навстречу вышли до того резкими, что вместо горячего поцелуя получился лишь глухой удар лбами до звездочек перед глазами и болезненного стона Хёнджина. Феликс тихо низко рассмеялся, опустив аккуратную ладонь на его щеку, цепко оттягивая в сторону за подбородок. Скользнул большим пальцем выше под нижнюю губу, с прищуром посмотрел на зубы и вновь вернулся к глазам, оставаясь слишком близко для того, чтобы его усилившийся запах не оседал на корне языка. Как-то совсем уж по-детски мазнул носом по кончику его собственного и поцеловал прежде, чем Хёнджин успел насмешливо посетовать на возраст и девственность.       Глубоко.       Сходу глубоко и напористо, впиваясь пальцами в корни волос, не церемонясь с излишними ухаживаниями, лишь едва наклонив голову набок для удобства. Хёнджин искренне надеялся, что выдохнутый стон не был уж слишком жалким — от языка Феликса коленки подкашивались моментально, даже если ему потребовалось немного времени, чтобы подстроиться под новый темп. Аккуратные руки оказались на удивление цепкими и сильными, удерживали крепко и не позволяли упасть или отстраниться. Вишневый вкус вызывал лишь желание утолить невыносимую жажду.       И метаться между желанием раздвинуть ноги пошире или сдвинуть их как можно теснее, лишь бы так не зудело между ягодиц и не скручивалось в животе.       Хёнджин окончательно потерялся, когда Феликс шагнул вперед. Снова и снова, направляя очевидно в сторону кухни, не разрывая влажных жадных поцелуев. Прикусывал губы, ощутимо, но не чрезмерно. Обхватывал своими кончик его языка, мягко втягивая и посасывая. Вел своим по кромке зубов, чтобы после вновь ворваться в рот и напомнить лишний раз, что вовсе он не малолетний омежка, и точно не девственник — хотя бы, по части поцелуев. Хёнджин поддавался на каждое движение, захлебывался в пропахшем ими воздухе и выпитом крепленом вине, плавился под настойчивыми прикосновениями и поддавался каждому, не сдерживая нетерпеливого хмыканья.       О промокших с обеих сторон дизайнерских брюках он точно не думал.       Даже и не собирался, когда руки с сухими бицепсами решительно подхватили его под задницу и усадили на кухонный остров.       — Ты же не ебешься без презиков, — дрожащими губами вышептал-выстонал Хёнджин, пока чужие губы мягко скользили по его вытянутой шее, наперебой сменяясь языком и зубами. Тело действовало интуитивно, выгибаясь под горячими прикосновениями и подставляясь до зуда от все еще присутствующей одежды, противно раздражающей вмиг ставшую слишком чувствительной кожу.       — Нашел в кошельке, когда перекладывал твою компенсацию за наезд, — хмыкнул Феликс ему прямо на ухо прежде, чем ощутимо прикусить место прямо над пахучей железой, вызывая уж точно жалобное скуление.       Хёнджину было надо.       Срочно.       Много.       Полностью.       Возможно, и не на один раз, но об этом он мог бы подумать позже — Феликс на требовательное задирание футболки слишком уж красиво заложил руки за спину, прежде чем сдернул ненужную шмотку через голову. И отстранился, оставив руки на его бедрах, крепко сжимая пальцами.       Затуманенный взгляд Хёнджина скользнул по напряженному рельефному прессу, вернулся к аккуратным темным соскам и поднялся к «хорошенькому» лицу.       Феликс с зацелованными губами и решительным раздевающим взглядом сверху-вниз на омегу не был похож от слова совсем. Скорее — на альфу, перед которым многие готовы будут раздвинуть ноги не просто за бесплатно, но еще и приплатив. Пальцы скользнули по мышцам сами собой, едва заметно надавливая. Разум и остатки гордости игнорировали самодовольное красивое лицо напротив, слишком занятые настойчивым требованием заполучить. Присвоить. Получить обещанное и не жалеть о первой в жизни измене за долгие годы.       — Не передумал? — шумно выдохнул Феликс ему на губы, мягко проследовав руками по бедрам вверх до самого пояса дизайнерских промокших штанов. Стойкости в его возрасте стоило бы позавидовать — вместо этого Хёнджин лишь дернул за пояс кислотных шорт, поднимая насмешливый взгляд.       — Надеюсь, твой ебырь не вернется домой раньше времени, — практически рыкнули ему на ухо, крепко сжав надавив пальцами на тазовые косточки.       О существовании папика Хёнджин абсолютно забыл.       Не вспоминал и дальше, пока молодой и настойчивый альфа возвращался влажными поцелуями к его рту и шее. Исследовал тело пальцами, ненавязчиво избавляя от одежды. Целовал колено на закинутой на плечо ноге, оставляя очередной отпечаток с неимоверным упорством. Толкался сразу двумя пальцами внутрь разгоряченного тела, вновь совсем уж собственнически проникая в рот языком.       Хёнджин плавился.       Глотал припухшими губами пропитанный вишней, алкоголем, шоколадом и специями воздух, насаживаясь на кружащие внутри него пальцы, доставшие ровно туда, куда нужно. Прикрывал глаза, подставляясь под требовательные поцелуи, слизывая чужую слюну скорее инстинктивно. Не сдерживал отрывистых стонов и чего-то, больше похожего на мурлыканье, когда точно-не-девственник проходился по эрогенным зонам, задевая потаенные желания и нереализованный сексуальный голод. Краснел от жара, а не от влажных звуков обилия смазки, которую папик не мог добиться даже настойчивым риммингом или минетом.       И задохнулся полностью, когда внутри него оказалось нечто в разы лучше Омегатрона.       — Порядок? — выдохнул Феликс ему в рот, замерев внутри и аккуратно поглаживая пальцами по бедру. Хёнджин на секунду подумал, что успел отключиться в процессе, потому что даже толком и не заметил, когда тот успел натянуть презерватив или избавиться от кислотных шорт. Тело приятно налилось тяжестью, внизу живота требовательно пульсировало — ощущение наполненности в заднице перекрывало все напрочь, заставляя тянуться навстречу.       — Более чем, — Хёнджин растянул губы в блаженной улыбке, отставил в сторону ноющее напряжение в локтях и осознаннее кивнул, побуждая двигаться.       Феликс — вот сюрприз — сначала настойчиво подтянул его правую ногу повыше, закидывая себе на талию.       Подался назад.       И толкнулся вперед до звездочек перед глазами, идеально проскальзывая до нескрываемого удивленного стона.       Наверное, Хёнджин успел устареть и не следил за модой — иначе как объяснить, что современные около-достигшие-совершеннолетия до того хорошо заменяют самые навороченные секс-игрушки?       Или же ему удалось в очередной раз выиграть джек-пот.       Мягкие плавные движения оставались настойчивыми, губы на его коже — горячими. Пальцы то сжимались, то заглаживали, меняя ощущения от слишком требовательных до откровенно недостаточных. Хёнджин слизывал соленый пот с чужой шеи, толкался языком в рот и сдавленно скулил, подаваясь навстречу. Не обращал внимания на хлюпающие звуки, на скопившийся предэякулят на собственном животе и впечатавшуюся в бедра столешницу. Торопился поглотить пряную вишню полностью и растягивал удовольствие, настойчиво отстраняясь прежде, чем снова вернуться. Время плавилось ничуть не меньше, чем он сам — Феликс нашептывал на ухо слова о чем-то почти постыдном, но суть от Хёнджина неизменно ускользала.       Было лишь тело, идеально совпадающее с его собственным.       Движения, в которых от неловкости не осталось ни следа.       И тянущаяся внутри живота тяжесть, напоминающая ему о том, кто он есть.       — Давай, омега, — низко выдохнул Феликс ему на ухо, вызывая мурашки вдоль шею.       Хёнджин кончал долго, закусив губу и крепко стиснув пальцы на чужих рельефных предплечьях — ноги тряслись, разум улетал куда-то за пределы галактики, задница поджималась, и всего вокруг стало слишком много. Практически до болезненного, когда в него толкнулись еще несколько раз и громко простонали басом, едва ощутимо прикусывая пахучую железу.       Какая-то часть Хёнджина требовала чего-то посущественнее.       Он сам, целиком и полностью, загнанно дышал терпкой вишней, распластавшись по кухонному острову.       Восстанавливал дыхание, не думал об Омегатроне и папике, и даже не заметил, когда его успели аккуратно обтереть смоченным водой кухонным полотенцем.       Очнулся Хёнджин лишь когда его звонко чмокнули в губы и едва отстранились, нависая сбоку.       — Дай мне пару лет, и Гугл начнет мне платить достаточно, чтобы я стал твоим новым папиком, — улыбнулся Феликс, заправив вспотевшие волосы ему за ухо.       — Гугл? — рассеянно переспросил Хёнджин, уговаривая себя приподняться вслед за исчезнувшим красивым личиком.       — Если что, моя визитка под входным ковриком, — со смешком бросил Феликс прежде, чем за ним глухо закрылась входная дверь.       Рассеянно мазнув пальцами по животу, Хёнджин глубоко выдохнул. Набрал воздуха побольше, смакуя концентрированную вишню.       И улыбнулся, прикрывая глаза.