Во власти тигра

      Спустя столько лет знакомства с Мирэ, Ин Хо еще никогда по-настоящему не волновался за него. И сейчас, после того как Мирэ позвонил ему с задания и сообщил, что его везут в больницу с пулевым ранением, Ин Хо не ощутил настоящего беспокойства. Несомненно, мысль о том, чтобы потерять мальчишку, его не прельщала, и он бы сделал все, чтобы этого не допустить. Но больше всего в этой ситуации его волновало не благополучие Мирэ как таковое, а тот факт, что все потихоньку выходило из-под контроля. А Ин Хо всегда все контролировал, и любое отступление от задуманного его жутко раздражало. Как они посмели навредить Кану Мирэ? Его правой руке, его Вербовщику? Это было неприемлемо. Они должны были поплатиться за это, и Ин Хо обещал себе, что найдет каждого из них и прикончит.       В гостиной, где сидел Ин Хо, попивая виски, было тихо, как и всегда в этом огромном доме. С тех пор как больше двух месяцев назад с ним стал жить Ги Хун, в жизни Ин Хо прибавилось красок, а жить стало заметно интереснее. Решение забрать своего мальчика к себе было лучшим из тех, что он когда-либо принимал. Но даже мысли о его ненаглядном не смогли сместить гнев за Мирэ. А Ги Хун в это время, наверное, уже лег спать.       Спустя двадцать минут Ин Хо своим острым слухом услышал тихие шаги. Ги Хун спустился проверить, что случилось, как мужчина и предполагал. Тот волновался за Мирэ, это было очевидно. Внутри Ин Хо из-за этого боролись два противоречивых чувства — ревность и ликование. Ин Хо сделал еще один глоток алкоголя, чувствуя, как его уже слегка ведет. У него была повышенная сопротивляемость влиянию спиртного, но в этот раз, поддавшись отрицательным эмоциям, он пил больше, чем обычно. Он отправил своего мужчину наверх спать, а сам остался и продолжил пить, размышляя о дальнейших действиях. Спустя пару часов он все же поднялся наверх, слегка пошатываясь. Ему больше не стоило так напиваться: он терял контроль, а это было плохо… особенно когда Ги Хун так сладко лежал перед ним, на его кровати, укутанный в его одеяло, уже видя третий сон… Ин Хо оказался сверху него быстрее, чем осознал, что творит, откинув ненужное одеяло.       Пока он зацеловывал шею Ги Хуна, он вдыхал этот запах. Его, Ги Хуна, неповторимый запах, смешанный с запахом самого Ин Хо, заставил мужчину почти прорычать от глубокого собственнического чувства. О, как же был идеален его милый Ги Хун, такой открытый и мирно сопящий. Ин Хо слегка провел кромкой зубов по сонной артерии мужчины, заставляя того еле заметно двинуться. Он целовал, облизывал, забираясь рукой под ночную рубашку, наслаждался теплотой его кожи. Находиться между его ног сводило с ума, Ин Хо буквально вело от алкоголя и близости. И в таком состоянии его совсем не волновало, что Ги Хун мог проснуться. Он был именно там, где больше всего хотел оказаться все это время. Физически — между разведенных ножек его Ги Хуна. Ментально — в его разуме, уже пустивший свои корни в его эмоции и желания.       Когда Ин Хо сжал грудь Ги Хуна, тот так сладко всхлипнул, что мужчине показалось, будто он мог кончить в любую секунду, даже не притронувшись к себе.       — Мой мальчик… — Ин Хо так потерялся, что сказал это вслух, и Ги Хун, который проснулся до этого, словно окаменел. Ин Хо держал ладонь на его груди, чувствуя мягкий сосок, потом спустил ее ниже, вновь на талию, когда почувствовал, как с боков его сжимают коленки. Это заставило Ин Хо потерять голову еще больше и прижаться губами к шее Ги Хуна, целуя каждый сантиметр, невидимым образом помечая своего мальчика. Внезапно возникло сильнейшее желание оставить засос, и Ин Хо, проведя языком по шее вверх и простонав от удовольствия, уже хотел это сделать, но был жестко прерван. Ги Хун оттолкнул его.       Ин Хо, все еще возбужденный донельзя, лежал на спине, пытаясь отдышаться после демонстрации безумного желания, которое пожирало все его естество. Ги Хун в это время сбежал, не обмолвившись и словом. Мысли путались, а перед глазами плыло, когда он попробовал их открыть. В штанах было болезненно тесно.       В следующие несколько дней Ги Хун усиленно его избегал, а сам Ин Хо делал вид, что ничего не произошло. Несмотря на опьянение, он запомнил все до детали. То, как под ним беззащитно был распластан его Ги Хун, разведенные в стороны слегка согнутые в коленях ноги. Его сбитое ласками дыхание… будучи во сне, он не понимал, что с ним творится, но ему явно было приятно. Ин Хо мог это видеть в его слегка заломленных бровях, приоткрытом рте и в том, как он открывал ему свою шею для поцелуев. Вспоминая события той ночи, Ин Хо жалел, что не вцепился ему в кожу зубами, чтобы почувствовать на языке сладкую кровь. Ему хотелось поцеловать его шею вновь, даря телесное наслаждение. Причинить боль, а потом сделать так, чтобы он забыл о ней, потерявшись в удовольствии.       Ин Хо не любил мастурбировать, так как предпочитал этому секс, но в последнее время он просто не мог сдержаться, и произошедшее недавно стало лучшей пищей для его воображения. С тех пор он доводил себя до оргазма два раза.       Но самая мощная фантазия родилась после того, как пришла готовая маска Ги Хуна. Он смотрелся в ней так хорошо, что его хотелось повалить тут же на ближайшую поверхность и со вкусом оттрахать, слушая приглушенные из-за маски стоны. То, как Ги Хун сторонился его прикосновений к талии, то, как он смиренно позволил надеть на себя маску — все это играло на эмоциях Ин Хо и заставляло его разрываться от обожания и желания. Когда он сфотографировал Ги Хуна, то почти умилился его неосведомленности. Мужчина даже не подозревал, зачем Ин Хо делал фото. В тот же день вечером Хван загрузил изображение в свой ноутбук в папку с другими фотографиями Ги Хуна, коих за несколько лет накопилось большое количество.       Вот Ги Хун на своей первой Игре — с прелестными длинными вьющимися волосами, счастливой улыбкой и забавной манерой себя вести. Такой внешне беззаботный и милый, он сразу привлек внимание Ин Хо, но не в той мере, в какой он был заинтересован им сейчас. В тот момент он приметил лишь миловидную внешность и вкусное телосложение. Это произошло совершенно случайно — брошенный на пол комнаты управления взгляд наткнулся на фото номера 456. Улыбка была настолько идиотской и наивной, что Ин Хо непроизвольно сжал ладони в кулаки от желания сделать тому больно. В тот момент он понял, что был обязан завладеть этим мужчиной. Но он не строил настолько долговременных планов, как сейчас. В то время он только хотел воспользоваться его телом раз или два, попробовать на вкус и выкинуть этого неудачника обратно.       Но он решил отложить свои планы, хотя мог в любой момент приказать солдатам ворваться в зал и забрать Ги Хуна для себя. Мужчину бы привели к нему, и Ин Хо смог бы всласть наиграться с ним. Випам бы даже понравилось такое отклонение от правил, в этом он был уверен. И то, что он отложил планы, оказалось чертовски верным решением, понял Ин Хо, когда мужчина выиграл в Игре, да еще так эффектно. Ин Хо словно тигр облизывался при виде страдающего и плачущего Ги Хуна на последней игре. Но в тот момент его жутко раздражало одно недоразумение — Сан Ву.       Ин Хо видел, как близки были мужчины. Как Сан Ву разговаривал с Ги Хуном, обнимал его и заставлял смеяться все это время, пока Ги Хун даже не знал о существовании Ин Хо. Это заставило фантазию Ведущего пойти дальше: приказать солдатам привести не только Ги Хуна, но и Сан Ву, чтобы связать его и заставить смотреть, как Ин Хо насилует его лучшего друга.       Ин Хо в настоящем времени ностальгически улыбнулся этим воспоминаниям. Теперь его тогдашние желания казались такими несущественными и безвкусными, почти забавными. Какой же прок насиловать Ги Хуна, если тот не будет эмоционально к нему привязан? Если не смирится с этим, если не простит или не позволит в конечном итоге? Опасения насчет Сан Ву не оправдались. В конечном итоге тот не попытался делать никаких шагов к Ги Хуну. Он многое потерял, но Ин Хо это, конечно, только радовало. Ему достанется совсем нетронутый другим мужчиной Ги Хун.       У него было еще много фотографий Ги Хуна с его первой Игры в разных ракурсах, освещениях и состояниях. Особенно Ин Хо нравились те фото, на которых тот не подозревал, что его снимают. Скрытые камеры делали свое дело.       Далее шли фотографии Ги Хуна, сделанные за те три года, что он жил после своей победы. Сделаны они были, конечно же, Мирэ. Его правая рука был невероятно проворен во многих вещах и, как оказалось, в незаконной съемке фотографий тоже. Мальчишка долго плевался от необходимости «сталкерить господина Сона», к которому, видимо, проникся уважением, но в итоге исправно снабжал Ин Хо изображениями Ги Хуна. Тот так мило работал над планом найти Ин Хо, что мужчине порой хотелось самому заявиться на пороге его купленного мотеля. Но «милый план» Ги Хуна вмиг перестал быть милым, когда тот по невероятному стечению обстоятельств столкнулся с Джун Хо. Джун Хо, который выжил лишь благодаря поручению самого Ин Хо. Капитан Пак «спас» его и втерся в доверие, как ему и было приказано. Теперь тот следил за действиями Джун Хо, докладывая все важные моменты напрямую Ведущему. Но ничего особенного в жизни братца не происходило: его понизили в звании за его выходку, и он продолжал работать, по всей видимости, не замышляя ничего серьезного, пока судьба не решила свести Ги Хуна и Джун Хо вместе. Ин Хо тогда хотелось что-нибудь сломать — и он так и сделал, оставив в своем кабинете головную боль для уборщиков в виде битого стекла и сломанной мебели. Все полетело на пол, кроме фотографии его жены. (Он не знал, зачем до сих пор хранил ее, как и зачем спустя несколько лет поставил ей скульптуру в саду. Это было в честь ее памяти, но совсем не добавляло в жизнь Ин Хо красок. Ему все же стоило избавиться от них. Когда-нибудь он обязательно решится.)       Возвращаясь к теме Джун Хо, Ин Хо решил поступить следующим образом: не вмешиваться. Риска, что Джун Хо внезапно раскроет его тайну личности, не было. Даже если тот и рассказал Ги Хуну про брата, мало ли, сколько в Корее было Хванов, верно? А вот если он скажет ему его имя… Ин Хо надеялся на глупость Ги Хуна. Иногда тот и правда мог выдать что-то умное, он обладал природной смекалкой, но все же часто глупил. Например, выбрал зонтик в печеньках дальгона. Ин Хо усмехнулся, его всегда смешило это воспоминание. Но все это волнение не имело бы смысла, если бы он в конечном итоге не раскрыл Ги Хуну свое настоящее имя. Тот факт, что Ги Хун вернулся в Игру во второй раз, вводил Ин Хо в восторг и вместе с этим бесконечно раздражал. Ги Хун должен был, как и другие победители до этого, забрать приз и жить новой жизнью, но мужчина отличался от них всех. Словно один-единственный безрогий олень во всем табуне.       Наблюдать за тем, как Ги Хун отчаянно искал Вербовщика, было забавно. Ин Хо знал об этом, но намеренно ничего не говорил Вербовщику. Он с интересом ждал того, что может выкинуть Ги Хун, и не был разочарован. Тот-таки нашел Вербовщика и… убил его. Вероятно. А может, Вербовщик просто проиграл в одну из своих же любимых игр, это было не так важно, хотя Ин Хо и было любопытно узнать, что же там произошло. Мирэ наконец мог занять место Вербовщика, и Ин Хо был рад. Спустя столько лет службы тот наконец был готов к этой позиции и ступил на нее со своим природным рвением выполнять приказы. Послушный мальчик.       По итогу, Ин Хо вновь получил Ги Хуна в своей Игре и в этот раз решил вмешаться в её ход напрямую. Випы — в восторге и вливают еще больше денег, а Ин Хо получает в конечном итоге то, что хочет, по ходу плана сближается со своим Ги Хуном и наблюдает за ним непосредственно вблизи. Это было гениальным ходом, хотя изначально, три года назад, Ин Хо и противился мысли о слежке за Ги Хуном. Мужчина начинал понимать, что его охватывает опасное, хваткое чувство, которое делает его слабее и уязвимее. Для своих випов Ин Хо объяснил, что хочет просто поиграть с Ги Хуном — так оно и было, но это была лишь полуправда. Помимо этого, Ин Хо желал самого Ги Хуна, мечтал оказаться как можно ближе к нему, чтобы он наконец узнал про его существование, хотя Ин Хо и пришлось на время взять личину выдуманного Ён Иля. Это было лишь вынужденной мерой, как бы Ин Хо ни раздражало то, что мужчина привязался к его ненастоящей личности. В какой-то мере манипуляция с Ён Илем сработала и помогла Ин Хо стать ближе к Ги Хуну.       И весь этот план мог бы пойти насмарку, знай Ги Хун его в лицо, если бы Джун Хо рассказал ему, кто на самом деле был Ведущим. Но Джун Хо этого не сделал. Неужели его желание встретиться и поговорить с братом превышало его дух справедливости, которым он так блистал всю свою жизнь? Когда Джун Хо, увидев, кто был под маской Ведущего, не согласился пойти с ним, Ин Хо этого ожидал, но всё же был глубоко опечален. Пулевое ранение в плечо всегда напоминало ему об этом дне. Если бы только Джун Хо пошел с ним тогда, если бы выслушал, может, присоединился к нему или просто оставил в покое… Но нет. Его братец был упрям. Спустя три года он всё же добился прогресса в поисках благодаря встрече с Ги Хуном. Но Ин Хо, как бы сильно ему ни хотелось образумить брата, не хотел, чтобы ему кто-то помешал в заполучении Ги Хуна. После того как капитан Пак расправился с несколькими наёмниками из команды Ги Хуна, он каким-то образом был раскрыт и бежал по приказу Ин Хо в другой город. У Джун Хо, вероятно, снова не было доказательств убийств капитана Пака, и это Ин Хо радовало.       Следующие фотографии были относительно недавними. С предыдущей Игры и те, что Ин Хо сделал во время их совместной жизни. Ги Хун, конечно же, ни про одно из тех фото не знал, и это лишь добавляло остроты во владение такой коллекцией. Конечно, ему хотелось больше фотографий раздетого Ги Хуна, коих у него не было. Может, ему стоило поставить скрытые камеры не только снаружи, но и внутри дома? Например, в ванной комнате. Ин Хо не раз задумывался об этом, ведь единственные камеры, которые у него были, — это одна в его кабинете и одна в подвале.       Теперь фотогалерею пополнило изображение Ги Хуна в маске, и это было изысканным зрелищем. Ему лишь оставалось подобрать подходящую одежду, и мужчина будет смотреться сногсшибательно, хотя даже в обычной одежде тот был редкостным искушением. В голову вместе с такими мыслями настойчиво лезли фантазии о том, как он может развлекаться с Ги Хуном прямо во время Игры — с таким идеальным, послушным мальчиком, который будет сидеть на его члене, пока на экране будут умирать люди, которых он так надеялся спасти. Но в тот момент его Ги Хуну будет совсем не до этих червяков, более важной задачей будет получать как можно больше удовольствия от каждого движения — как можно сильнее, точнее и быстрее. Ин Хо по традиции после таких мыслей почувствовал, как неизбежно возбуждается. Он слегка откинулся на своем рабочем кресле, опуская руку на пах, обтянутый деловыми брюками. Экран ноутбука слабо освещал его лицо в вечерней полутьме кабинета, привычная тишина расслабляла, а Ги Хун в маске, глядящий на него с экрана, был таким соблазнительным, что Ин Хо решил еще раз поддаться плотскому желанию.       Вначале он просто поглаживал себя через толстый слой ткани, расслабляясь на мягком кресле все больше. Проводил ладонью по всей длине, иногда сжимал и вновь расслаблял хватку. Фотография перед глазами рассеивалась, а вместо нее стала обретать форму фантазия, где Ги Хун стоит перед ним на коленях с заведенными за спину руками. Они были связаны — а может, скованы наручниками, Ин Хо не вдавался в подробности, видя перед собой милую черную копну волос и эту изысканную маску. Он сдвинул ее вверх, открывая себе доступ ко рту Ги Хуна, а тот тут же его открыл, словно только и ждал этого момента. Его послушный, идеальный мальчик сразу был готов принять чужой член в свой рот и даже простонал, когда получил, что хотел. Ин Хо в реальности спешно расстегнул ремень и ширинку, доставая полностью эрегированный орган. Он возбуждался быстро, почти как подросток, когда думал об этом невозможном мужчине. Кто же знал, что в таком возрасте еще возможно встретить человека, по которому будешь настолько сходить с ума? Но Ин Хо совсем не жаловался, когда стал с силой водить сомкнутым вокруг члена кулаком — он чувствовал, как пальцы пачкает смазка, и растирал ее по всей длине, от приятного скользящего чувства откидывая голову назад. Он слабо приоткрыл глаза, наблюдая, как крупная головка то появлялась, то исчезала в его кулаке, и стал представлять, как он остервенело и грубо толкается в рот Ги Хуну. Так, чтобы тот надсадно давился и беспрерывно истекал слюной.       Ин Хо бы смог видеть только нижнюю часть его лица, поэтому заплаканные покрасневшие глаза были бы скрыты для его взора. Но он бы видел прозрачные мокрые дорожки слез, трогательно стекающие к подбородку. Он бы слышал все те жалобные всхлипы и приглушенные вскрики, которые издавал Ги Хун, когда Ин Хо толкался особо глубоко или грубо оттягивал его за мягкие волосы. Ги Хуну было бы ужасно некомфортно и по-настоящему больно. Но в глазах Ин Хо мужчина хотел такого обращения. Даже если не произносил этого вслух, Ги Хун был рожден для подчинения и получения удовольствия от грубости. Ин Хо знал, что ему нравится. Иногда Ин Хо фантазировал о том, что Ги Хун совсем не возбуждается во время того, как Ин Хо использует его. И это не было отталкивающей мыслью. Ведь в конечном итоге Ги Хун был привязан к нему, был зависим, а значит, частью себя все равно хотел этого. А значит, в будущем Ин Хо будет иметь право делать ему больно, когда вздумается.       Такие мысли всегда доводили его до пика быстро. Он был очень вынослив в сексуальном плане, и мог держаться и не кончать очень долго, но только если хотел этого. Сейчас же Ин Хо, опьяненный картинкой давящегося его членом Ги Хуна, не хотел терпеть: сделал еще несколько широких, четких движений, даже слегка несдержанно толкнулся навстречу кулаку и наконец кончил с протяжным выдохом. В его фантазии он вышел из влажного рта и в несколько долгих раз излился на маску и на всё ещё раскрытый рот Ги Хуна — горло его явно саднило, он всхлипывал и давил кашель, старался держать рот открытым, чтобы не разочаровать Ин Хо. Фантазия была мучительно размытой, мужчине отчаянно хотелось увидеть каждую деталь, каждую маленькую часть картины перед собой, но он не мог. Ему было жизненно необходимо повторить этот опыт в реальности.       Ин Хо тяжело дышал ртом, облизнул пересохшие губы и сидел с обмякающим членом в левой руке, еще несколько раз проходясь по длине. Он мелко вздрагивал от повышенной чувствительности члена, пока восстанавливал дыхание. Челка в нескольких местах липла ко лбу, щеки его слегка покраснели, и выглядел он, в общем и целом, словно только что занялся безумным и хорошим сексом, а не одиноко мастурбировал в рабочем кабинете на совершенно безобидную фотографию Ги Хуна. Он был так, так потерян в этом мужчине. Ин Хо на секунду тяжело прикрыл глаза и потянулся чистой рукой за салфетками, чтобы утереть сперму, запачкавшую даже краешек стола. Он постарался кончить в кулак, но с мыслями о Ги Хуне он часто терял голову, особенно на пике наслаждения. Потеря контроля в ситуациях, связанных с его мальчиком, становилась почти обыденностью. И это правда пугало.       Каждая маленькая победа на пути к становлению Ги Хуна бабочкой лишь добавляла дров в огонь страсти Ин Хо. Когда Ги Хун после нескольких дней отчаянной борьбы с бессонницей и собственным организмом все же проиграл, внимательный к деталям Ин Хо заметил перемену в его поведении: его мальчик наконец был готов. В тот вечер донельзя довольный Хван добавил ему в чай еще большую дозу седатика, чтобы организм Ги Хуна, страдающий от синдрома отмены, всласть восполнил свои потребности и позволил Сону наконец отоспаться.       Его мальчик не подвел и пришел поздно вечером на порог их комнаты, выглядя так очаровательно, что Ин Хо хотелось повалить его на кровать и зацеловать все тело до дрожи, до робких стонов и вздохов. Он бы сделал так хорошо своему мальчику за то, что он пришел к нему сам. Ги Хун даже не представлял, что для него готов был сделать Ин Хо, если тот его радовал.       Они не обмолвились ни словом, а на утро Ин Хо все же спросил у Ги Хуна причину его резкой перемены в выборе. Конечно, Ин Хо про все знал. Ему лишь хотелось посмотреть, как мучается его Ги Хун от незнания, что ответить. Но самым лучшим воспоминанием той ночи и утра стало то, как он обнимал своего Ги Хуна. В последующие дни он стал притягивать его к себе каждую ночь, когда тот засыпал. На утро он просыпался раньше, поэтому Ги Хун еще не заставал себя в чужих объятиях, как в первое утро после возобновления их совместного сна.       В целом, он был доволен своим мальчиком, но в то же утро тот опрометчиво решил нарушить одно из правил. Ин Хо увидел по камерам, как Ги Хун покинул дом — он всегда проверял, куда тот шел, пока его не было дома. Обычно весь его маршрут заканчивался в саду, но в этот раз его непослушный мальчик решил нарушить одно из главных правил и пойти дальше. Гнев захлестнул мужчину с головой — руки сами сжались в кулаки от желания прямо сейчас оказаться дома, чтобы наказать Ги Хуна. Он даже подумывал о том, чтобы бросить все дела, свалив их на старшего офицера, и тут же полететь обратно, но в последний момент передумал. Ярость и намерение заставить мужчину страдать — морально или физически — держались в нем долго, но ко времени, когда он освободился, поутихли. Уже наступил вечер, когда Ин Хо переступил порог дома, сходу слыша какую-то беготню и шум. В гостиной он обнаружил Мирэ, носящегося за… этим существом и на удивление радостного Ги Хуна.       Радостного Ги Хуна.       Он улыбался какой-то драной кошке, которая за прошлое знакомство с Ин Хо успела доставить ему головной боли. Прямо как Мирэ, но Мирэ, в отличие от этого существа, был чрезвычайно полезен и умен.       Улыбка Ги Хуна погасла, стоило ему увидеть Ин Хо. Мужчина ощутил горечь и еще большую злость от этого, но старался их не показывать. Он лишь позволил толике раздражения проскользнуть на своем лице. Ин Хо уже знал, что от него попросит Мирэ, когда тот заметил его присутствие. Оставить кошку на время — как смело с его стороны. Хотя, с течением лет Мирэ по-настоящему привязался к нему и теперь не жался к стенке, стоило ему его завидеть. С одной стороны, Ин Хо скучал по выражению страха на лице мальчишки. Но с другой — Мирэ был из того типа людей, кто больше подчиняется из уважения, чем из страха. В этот момент Ин Хо неожиданно вспомнился смущенный взгляд Мирэ много дней назад — его реакция на близость Ги Хуна и Ин Хо. Мужчина спрашивал у него насчет этого момента, и тот лишь пожал плечами, ответив, что просто не ожидал увидеть такую картину. Еще он сказал, что сильно уважает «господина Сона», и ему было несколько сложно видеть его в такой ситуации. Действительно ли дело было лишь в уважении? Ин Хо размышлял об этом, и пришел к выводу, что мальчишка сам не знал причины своей реакции.       Когда Ги Хун забрал кошку из рук Мирэ и разыграл свою жалкую маленькую сценку, Ин Хо захотелось его одновременно и обнять, и унизить. Неужели его глупый Ги Хун надеялся, что Ин Хо не распознает его манипуляции? Мужчина почти рассмеялся тогда, от восторга откидывая в сторону свой прежний гнев. Ги Хун был просто очарователен со своими мягкими волосами и полуприкрытыми глазами, печально смотрящими в пол. Сначала Ин Хо хотелось отказать ему, просто чтобы увидеть разочарование, которое точно украсило бы милое лицо. Но, немного подумав, Ин Хо решил — а почему бы и нет? Его мальчик порадуется своей маленькой победе. Самое интересное было то, что Ги Хун в принципе попытался сделать нечто такое, а это значит, что ему, подсознательно или нет, пришла мысль, что Ин Хо, может быть, и правда относится к нему несколько иначе, чем Ги Хуну казалось в начале. Это был небольшой шажок Сона к осознанию факта, очевидного для третьего лица, но неожиданного для самого Ги Хуна. Да, Ин Хо определенно стоило позволить своему мальчику эту поблажку.       Выражение лица Ги Хуна того стоило — Ин Хо предпочитал видеть на нем страдальческие эмоции, но сейчас ему было не принципиально. Его Ги Хун был прекрасен в любом состоянии, и Ин Хо нравилось доставлять ему различные эмоции.       Когда через несколько дней Ги Хун совершил свою маленькую выходку с кошкой на их кровати, это стало спусковым крючком для Ин Хо и его затаенного желания наказать мужчину. К тому же, он давно задумывал отвести своего мальчика в одно его любимое заведение, ожидая нужного дня. Завтра было начало Соллаль — Нового Года, который Ин Хо обычно не отмечал и особо не ждал, но теперь, когда у него появился Ги Хун, ему хотелось провести первый день праздника вместе за романтическим ужином.       А еще пришло время наконец подарить своему мальчику подарок, который пришел уже давно. Новенький костюм, готовый, в подарочной твердой упаковке, ожидал владельца. Как только Ги Хун вышел из ванной, чистый и приятно пахнущий гелем для душа Ин Хо, то тут же наткнулся взглядом на мужчину с черной упаковкой в руках.       — Это… что? — он остановился, вытирая волосы полотенцем. Ин Хо обожал наблюдать подобные картины, когда Ги Хун вел себя так по-домашнему. Ему, кажется, уже было комфортно находиться в такой близости с Ин Хо, спать с ним и просыпаться в его постели. В последнее время он всегда мылся в их ванной. Это было прекрасно, план мужчины продолжал работать.       — Это мой тебе подарок, — сказал Ин Хо с легкой улыбкой.       — В честь чего я удостоен подарка? Я, вроде бы, наказан, — сказал Ги Хун с сарказмом, и на лице его проступило недовольное выражение.       — Я задумал подарить его тебе еще давно. Без причины.       Ги Хун вернулся в ванную, чтобы повесить полотенце и, выйдя, прошел прямиком к кровати, не удостоив Ин Хо и взглядом. Хван постарался затушить огонек раздражения.       — Я хочу, чтобы ты открыл его сейчас и померил.       Ги Хун все же обернулся, хватаясь взглядом за загадочную для него коробку. Неглубокая складка между бровей разгладилась, и Ин Хо удовлетворенно улыбнулся. Сон явно был заинтересован, что ему мог приготовить его, как ему кажется, злейший враг.       — Это одежда?       — Открой, — просто ответил Ин Хо, протягивая Ги Хуну коробку. Тот нехотя принял ее.       — Ты помнишь, как я говорил, что мне не нужна твоя напускная доброта?       — Но все же ты ешь мою еду и, например, смотришь телевизор, — спокойно, слегка насмешливым тоном сказал Ин Хо, складывая руки на груди. Ги Хун лишь раздраженно фыркнул, скорее всего, задаваясь вопросом, откуда Ин Хо знал про то, что тот смотрел телевизор. Видимо, его мальчик никогда не имел дела с современными телевизорами, которые позволяли отслеживать пользование ими.       Ин Хо наблюдал, как Ги Хун с бесконечно скептичным видом раскрывал коробку, в которой был аккуратно сложен костюм вместе с рубашкой. Также у кровати рядом стояли новенькие туфли в коробке. Ги Хун их пока что не заметил, он взял белый пиджак, вытянул руки перед собой, осматривая его.       — И зачем мне сдался этот костюм? — спросил он, кидая взгляд на еще не распакованные брюки.       — Ты ведь не думаешь, что выйдешь со мной в Сеул в обычной рубашке и брюках, которые у тебя есть?       — В чертовски дорогих рубашке и брюках, которые я не просил. И этот костюм я не просил тоже, — сердито сказал Ги Хун, вытаскивая брюки. Пиджак при этом благополучно полетел на кровать.       — На то это и подарок, что я дарю его тебе без твоей просьбы. Примерь их, Ги Хун. Я хочу посмотреть, — «хочу посмотреть» было слабо сказано. Ин Хо мечтал увидеть своего Ги Хуна в чем-то настолько дорогом, что заказал ему сам Ин Хо.       Пока Ги Хун со страдальческим выражением отложил брюки и уставился на рубашку, Ин Хо сел на кровать, выжидающе смотря на него. Рубашка была из натурального белого шелка — слегка прозрачная, она легкой вуалью лежала на его ладонях и, несомненно, отталкивала его своим дорогим видом и совсем неподходящим стилем. Ги Хун со вздохом стянул с себя футболку и стал надевать рубашку. Ин Хо было жутко интересно, какие мысли сейчас крутились в его хорошенькой головке, пока он застегивал каждую пуговичку. Хван расслабленно оперся руками о постель позади себя, слегка раздвинул колени и наблюдал. Ги Хун взялся за резинку штанов, но тут же замер, замечая, как пристально за ним наблюдают.       — Если ты будешь так пялиться, я пойду одеваться в ванную!       — Там неудобно, — сказал Ин Хо, беззастенчиво не отрывая взгляда. Ги Хун почти что задымился от его слов и схватил оставшиеся элементы костюма, чтобы уйти в смежную комнату, но Ин Хо тут же перехватил его руку. — Одевайся здесь.       — Отпусти, — Ги Хун злостно дернул рукой.       — Одевайся здесь. Я хочу видеть.       — Ты чертовски жуткий, знаешь?! Отпусти меня, — Ин Хо его строптивое поведение стало и раздражать и заводить одновременно. В какой-то момент он с силой оттолкнул мужчину, заставляя того споткнуться назад. Ин Хо схватил костюм и сразу же пошел к Ги Хуну, подталкивая того к дивану.       — Что ты… — он попытался толкнуть в ответ и убраться с дороги, но Ин Хо, конечно же, не поддался и с силой усадил мужчину на диван. Тот по инерции откинулся на спинку, взъерошенный и с яростно вздымающейся грудной клеткой. Все это произошло за мгновение: Ин Хо смотрел на него сверху вниз, пока кидал костюм на столик рядом. В следующий момент — опустился на колени, стягивая с опешившего Ги Хуна штаны. Тот издал удивленный, почти панический возглас, инстинктивно стал выворачиваться и пытался пнуть, но Ин Хо навалился на его ноги, не давая ими пошевелить. Сладкая боль от руки Ги Хуна, схватившей его за волосы и с силой оттянувшей, горячей волной отдала прямиком в промежность.       — Что ты творишь?!       — Либо переодеваешься здесь при мне, либо я сам тебя переодеваю, — сказал Ин Хо, наконец еле стянув с него штаны. Они остались лежать у щиколоток Ги Хуна, который продолжал в напряженной позе одной рукой оттягивать чужие волосы в крепком захвате, а другую держать на плече Ин Хо, надавливая. Глаза Сона горели огнем так, что пламя в них коснулось его лица — розовым вспыхнули и щеки. Ин Хо еле заметным движением облизал нижнюю губу, опуская взгляд на голые ноги мужчины перед ним. Он уже давно заметил, что они были совсем безволосыми. Его мальчик был таким идеальным для него, что хотелось поглотить его всего, не оставив никому и кусочка. По ногам безумно хотелось провести ладонью. Руки мужчины сейчас с силой сжимали обивку дивана по бокам от чужих бедер, но ощутимо дрогнули, когда в голову пришла мысль коснуться Ги Хуна. Тот, в свою очередь, молчал, прикидывая, какой вариант выбрать в качестве ответа. Медли он еще некоторое время, Ин Хо бы точно скользнул рукой на его гладкое тонкое бедро, чтобы сжать соблазнительные мышцы, но Ги Хун вовремя ответил.       — Ладно! Ладно, просто отойди от меня подальше, — он с отторжением отпустил волосы Ин Хо, подбирая ноги под себя, когда мужчина слегка отдалился. Сейчас Ги Хун выглядел так очаровательно — он сидел чуть полубоком в одной лишь полупрозрачной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, с голыми ногами, согнутыми слегка под себя, симпатично взъерошенный и с гневно поблескивающими глазами. Ин Хо еще сильнее захотелось его съесть. Он просто не мог удержаться, чтобы не похвалить его за какое-никакое, но послушание.       — Хороший мальчик, — мягко сказал он, когда поднялся и привел свои волосы в порядок. Ги Хун почти дернулся, широко распахнув глаза. В его волосы на секунду зарылась чужая рука. Он вывернулся из-под чужой руки и вскочил с дивана подальше от Ин Хо. Мужчина, в свою очередь, непринужденно уселся на его место в привычную расслабленную позу, но теперь закинул ногу на ногу и одну руку на спинку дивана.       — Ты просто невыносим, — сказал Ги Хун хмуро, дернул рубашку пониже и сделал пару шагов к столику, чтобы взять брюки. Ин Хо с непередаваемым наслаждением наблюдал, как Ги Хуну было явно некомфортно от происходящего. А то, как он попытался опустить края рубашки пониже, чтобы прикрыться? Ин Хо почти вслух зарычал. Его мальчик был с ног до головы одним большим соблазном, но даже не понимал этого.       Ги Хун стал поспешно надевать белые брюки, застегивая их на черную пуговицу. Когда он натягивал их на район бедер, те стали туже поддаваться. Мужчина тогда бросил быстрый взгляд на Ин Хо, но тут же опустил ресницы. Брюки выгодно обхватывали его длинные ноги, завышенная талия подчеркивала его фигуру, а задница… Ин Хо прикусил щеку изнутри от желания приказать его мальчику развернуться. Он стоял слегка полубоком. Рубашка не была слишком длинной, поэтому не закрывала для взора самое интересное. Однако ее следовало заправить. Его мальчик явно не привык носить костюмы. Ин Хо поднялся и в пару шагов сократил расстояния между ними. Ги Хун начал возмущаться, когда мужчина расстегнул брюки и стал заправлять рубашку сам.       — Я и сам мог, если бы ты сказал, — недовольно буркнул он, отводя лицо в сторону от плеча мужчины. В конечном итоге, он позволил Ин Хо это делать. Мужчина начал спереди, заправляя уголки, далее перешел к бокам, пальцами забираясь ниже. Добравшись до поясницы, он двигался особо аккуратно и медленно, скользя обеими ладонями вниз, кончиками пальцев заходя на ягодицы. Ги Хун постарался уйти от прикосновения и выгнулся навстречу телу Ин Хо, хватая его чуть ниже плечей. — Что ты делаешь? — он только хотел извернуться, как Ин Хо тут же убрал руки, застегнул брюки обратно и отстранился.       — Убедился, что она заправлена ровно. И еще — рубашка должна быть наполовину расстегнута, когда наденешь пиджак, — он вновь уселся, наблюдая, как Ги Хун заканчивает с одеждой. Пиджак сидел идеально — приталенный и из ослепительно белой гладкой ткани, которая так и манила прикоснуться. Но Ин Хо и так позволил себе сегодня слишком много, ему не стоило слишком пугать своего мальчика. Тот и так стоял, почти сжавшись, явно не чувствуя себя комфортно в такой дорогой и красивой одежде под внимательным взглядом.       — Он мне как раз. Идеально сел… — задумчиво сказал Ги Хун, оглядывая себя в зеркало у кровати.       Ин Хо лишь молча кивнул в сторону коробочки с обувью, и Ги Хун, в который раз за вечер тяжело вздохнув, пошел за ней. Простые, черные, лакированные и на невысоком каблуке — Ин Хо долго выбирал своему Ги Хуну туфли, по итогу останавливаясь на не слишком кричащих. Когда-нибудь, он будет одевать его в самые разные одежды по лучшей моде, но пока Ги Хуну и так было жутко неловко. Другие бы он просто отказался надевать и устроил бы скандал, и хоть Ин Хо доставляло удовольствие подчинять его, действовать стоило не слишком большими шагами. Он все делал размеренно, с каждой неделей налегая все больше. Когда-нибудь, его мальчик будет готов к их первому настоящему сексуальному контакту, и этот день Ин Хо ждал больше, чем следующую Игру.       — Повернись вокруг, — приказал Ин Хо, оценивая фигуру Ги Хуна в костюме. На пиджаке — черные пуговицы в два ряда спереди, по четыре пуговички на каждом рукаве снизу, длина — на уровне таза. Самое главное было то, что длинные лацканы слегка открывали вид на безволосую грудь мужчины. В новых туфлях тот ходил слегка неловко, ему явно было непривычно.       — Я тебе что, кукла? Сам раздеваешь, одеваешь, говоришь вертеться, — проворчал он хмуро, но все же быстро повернулся вокруг оси. Ин Хо почти толком и не осмотрел его, но отметил отросшие волосы на голове мужчины. Их стоило привести в порядок в салоне, куда они и направятся прежде их главной точки назначения завтра.       — Не ворчи и повернись задом нормально, не заставляй меня вставать и разворачивать тебя, — заскучавшим тоном сказал Ин Хо, уже не впечатленный чужим недовольством. В итоге, Ин Хо одобрил его вид, и они легли спать. Костюм и рубашку он сам аккуратно повесил на плечики, а туфли убрал в специальный отсек в шкафу. К этому времени Ги Хун уже лежал, обхватив руками притащенную им из своей комнаты подушку. Ин Хо заметил эту его привычку и каждый раз умилялся. Его мальчику так не хватало телесного контакта.       — Завтра вечером мы поедем в Сеул в одно заведение, — сказал Ин Хо, укладываясь рядом.       — Что за заведение? — лениво спросил Ги Хун, на которого явно успешно действовала доза седатика, хоть и уменьшенная.       — Увидишь, — он улыбнулся сам себе, поворачиваясь лицом к спине Ги Хуна. Скоро он заснет, и мужчина мягко притянет его к себе. Иногда тот сам переворачивался во сне и искал прикосновения. Пока что это были, пожалуй, их лучшие ночи. Ги Хун ничего не ответил на это и в скором времени уснул.

***

      На следующий день их водителем был, конечно же, Мирэ. Ин Хо заметил, насколько они с Ги Хуном в последнее время сблизились. В нем данный факт вызывал противоречивые чувства. И сейчас Ги Хун шел к машине, активно беседуя с Мирэ, который услужливо открыл тому дверь.       — Мистер Сон, не смущайтесь, садитесь. Вы сегодня выглядите так шикарно, что я не могу не придержать для вас дверь! — чирикнул Мирэ, который, между прочим, сегодня тоже был одет с иголочки. Ги Хун что-то тихо ответил и неграциозно залез в машину, расстегивая куртку. Ин Хо бы следовало купить тому пальто. Зима уже была в самом разгаре, хоть снега и было меньше, чем обычно.       — С наступающим новым годом вас, господин Сон, — сказал севший на водительское место Мирэ, оглядываясь назад, пока Ин Хо садился на заднее сидение рядом с Ги Хуном. Тот после слов Кана заметно растерялся.       — Соллаль? — спросил он, задумчиво поморгав. Видимо, он совсем потерялся во времени, пока жил в доме.       — Ну конечно. Сегодня двадцать седьмое января, — беззаботно сказал Мирэ, выруливая к выезду. Ги Хун помолчал немного, но потом поздравил его в ответ, не удосуживаясь поздравить Ин Хо.       — Мы поэтому едем куда-то? — спросил он слегка приподнятым тоном.       — Да, Ги Хун. Но сначала мы заедем кое-куда, чтобы освежить твои волосы.       Ги Хун, который видимо все еще не мог смириться с фактом, что ему придется менять прическу не по желанию, угрюмо отвернулся. Всю поездку он как-то тоскливо смотрел за окно на украшенный к празднику город и веселых вовсю гуляющих жителей. Все это время как обычно в основном болтал Кан. За годы знакомства с ним, Ин Хо привык к его склонности к бесконечным разговорам, но иногда имел привычку затыкать мальчишку. Хотя тот обычно не вел себя так, если видел, что Хван не в духе. Ин Хо поглядел в зеркало заднего вида и тут же наткнулся на взгляд хитрых, улыбающихся глаз. Мирэ явно понял, насколько Ин Хо был сегодня доволен.       В какой-то момент диалог вновь зашел о том, как «красиво выглядел господин Сон», и Ги Хун, в свою очередь, тоже заметил внешний вид Мирэ.       — Ты сегодня тоже выглядишь иначе, — сказал Ги Хун, имея в виду новый светло-серый костюм и укладку. Ин Хо даже заметил немного макияжа.       — Я сегодня иду на свидание, — гордо выдал Мирэ, светясь от счастья. Ин Хо лишь усмехнулся.       — О, это… чудесно, — Ги Хун выглядел немного удивленным, но действительно радостным за него. — Она твоя девушка?       — Можно сказать и так, — улыбчиво сказал Мирэ и перевел тему на оставшийся путь до парикмахерской.       В одном из дорогих салонов, в котором Ин Хо был частым посетителем, для Ги Хуна была сделана запись. Они сидели в шикарной комнате ожидания всего пару минут, и их пригласила молодая женщина. Ги Хун, в своем белоснежном элегантном костюме и новых туфлях, все также чувствовал себя неловко. Особенно, как не без глухой ярости заметил Ин Хо, когда рядом появилась дама. Процедура прошла быстро благодаря умелым рукам парикмахера, хотя Ин Хо и раздражало, как он свободно трогал волосы его мальчика. Из примечательного — то, как Ги Хун недовольно морщился, пока Ин Хо объяснял мастеру, что нужно делать, словно Ги Хун сам не мог. Ин Хо лишь успокаивающе и собственнически погладил его по затылку пару секунд, пока мужчина не успел отвести голову.       Наконец, вьющиеся волосы Ги Хуна были подстрижены в нужных местах, чтобы в скором времени они правильно легли в прическу как три года назад. Еще пара месяцев, и он будет выглядеть так же, как раньше. В момент, когда Ин Хо впервые обратил на него внимание. Несомненно, Хван обожал своего Ги Хуна любым, но питал особую слабость к его нежным темным волосам. Да и в будущем ему будет удобнее.       Ги Хун, когда ему предложили посмотреть на себя в зеркало, сделал это лишь украдкой, как и во время всей стрижки. Так же мельком он оглядел себя и дома в длинное зеркало вчера. Ему словно что-то мешало смотреть на себя.       Ин Хо был бы не Ин Хо, если бы не выбрал в качестве места их свидания один из лучших ресторанов города, а дорогой — это мягко сказано. Бронь столика здесь осуществлялась за несколько месяцев, но Ин Хо имел нужные связи и получил столик в нужные ему сроки. Одним из достоинств данного заведения была уединенность. Столики были расположены далеко друг от друга, почти что в раздельных комнатах, каждая из которых была украшена самыми головокружительными инсталляциями — причудливые зеркальные фигуры на стенах, поблескивающие разными цветами витражи. Близко к окну в небольшой комнате стоял стеклянный стол с темно-бордовой скатертью, окруженный двумя мягкими стульями того же цвета. Преобладающий цвет комнаты был именно бордовый. Роскошная люстра, свисавшая с потолка, наполняла комнату теплым мерцающим светом, отражаясь в зеркальных фигурах на стенах. Аромат свежих цветов и тихая живая музыка, издали доносящаяся от соседних помещений, создавала приятную и уединенную атмосферу. Вместо стены было лишь окно, которое открывало широкий вид на праздничный вечерний Сеул.       Ги Хун с забитым видом оглядывал дорогой интерьер весь их путь от входа до столика. Молодой официант, чья верхняя часть лица была прикрыта серебряной маской в виде листков клена, учтиво их приветствовал и вел за собой. Хотя Хван уже и знал место назначения: когда-то он ужинал здесь один.       Ги Хун сначала нерешительно замер при входе, оглядывая комнату. Ин Хо, который шел позади него, мягко подтолкнул его вперед, придерживая за поясницу. Мужчина тут же скинул чужую руку, но наконец шагнул вперед. Пока Ин Хо встал у стола, тот подошел к панорамному окну. Солнце уже пряталось за горизонт, в то время пока город готовился к традиционному салюту. Ин Хо сделал отрицательный жест официанту, который уже хотел отодвинуть для него стул.       — Ты привел меня в ресторан, — впервые за время их прибытия сюда сказал Ги Хун. — Я ожидал от тебя чего-то покреативнее для наказания, — мужчина как можно тише подобрался сзади, вставая ближе приличного.       — Этот вечер может быстро превратиться в наказание, если будешь себя так вести, — с ноткой угрозы проговорил Ин Хо, понизив голос. Взгляд Ги Хуна вначале был сконцентрирован на разноцветных пятнах города за стеклом, но после слов мужчины он сфокусировался на чужом отражении за своим плечом. Ги Хун тяжело сглотнул, но все же огрызнулся.       — Нахождение с тобой в одном помещении уже достаточное наказание, — его грубый мальчик совсем не знал, когда остановиться, и всегда только распалял Ин Хо своими комментариями. Мужчина, несмотря на свою обычную внешнюю стойкость, сжал зубы. Да, когда Ги Хун почти что с легкостью принял этот вечер, Ин Хо не питал ложных надежд, что он не будет язвить. Ги Хун любил его провоцировать, как и Ин Хо любил провоцировать его в ответ.       — Пойдем за стол, — он развернулся и подошел обратно к столу, ожидая своего Ги Хуна. Тот подошел с таким видом, словно собирался на каторгу. Ин Хо отодвинул стул, зарабатывая очередной убийственный взгляд карих глаз. Однако, Ги Хун все же молча сел.       Официант, который все время их диалога учтиво стоял дальше обычного, с готовностью принял их заказ. Ин Хо выбрал то, что сам обычно заказывал. Проверенные, вкусные блюда, которыми ему очень хотелось накормить своего мальчика. В это время в помещение зашел другой работник и принес им холодной воды в изящно изогнутом графине и длинные стаканы. Ги Хун тут же, словно выбравшийся из пустыни, сделал несколько больших глотков. Он действительно слишком волновался из-за их свидания, и как бы Ин Хо не нравился его дискомфорт, ему также хотелось успокоить своего Ги Хуна. Когда комната опустела, Ин Хо завел диалог.       — Как тебе это заведение?       — Не вижу смысла в такой помпезности, чтобы поесть, — быстро ответил Ги Хун, смотря в окно.       — Ты не водил девушек на свидания?       — Водил, конечно, но это, — он обвел рукой вокруг, имея в виду весь ресторан. — Уже перебор, — он остановился на мгновение, словно что-то осознав. — Стой, о каком свидании ты говоришь?!       — А на что, по-твоему, это похоже? — Ин Хо откровенно забавлялся от слепоты его Ги Хуна.       — Я не знаю, очередная твоя уловка. Ты что-то от меня хочешь, — сказал он, вновь пряча глаза.       — Ты прав, — улыбнулся Ин Хо. — Но, поверь мне, я этим не хочу причинить тебе зла, — полуправда лилась с его губ, как мед.       — С каждым проведенным с тобой днем я все больше в этом сомневаюсь, — наглая ложь. Ин Хо видел, как со временем Ги Хун становится благосклоннее. — Нет, серьезно. Скажи честно, у тебя других дел нет, кроме того, чтобы доставать меня? Твоя семья? Жена?       Ин Хо, который до этого забавлялся, мигом посерьезнел от упоминания его жены.       — Ты все же поверил в мой рассказ тогда на Игре?       — Нет, конечно нет. Но я увидел фото в твоем кабинете и спросил у Мирэ, кто это. Он ответил, что это твоя супруга, — сказал Сон, выпрямив спину. Он теперь казался более уверенным, словно нашел, на что может давить.       — Мирэ, я смотрю, в последнее время совсем распустился, — мрачным тоном сказал Ин Хо, вызвав мелькнувшую в глазах Ги Хуна тень страха. — Он не соврал, это моя жена. Еще ты мог наблюдать ее статую в саду.       — Я так и думал… И что же ты делаешь в том доме? Зачем живешь со мной, если…       — Она мертва.       Ги Хун хотел сказать что-то еще, но замолчал, бегая взглядом по лицу напротив. Словно что-то ища, он казался растерянным. Ин Хо позволил своему лицу выразить ту небольшую скорбь, которая все еще осталась дремать глубоко в нем.       Ги Хун продолжал молчать — на языке у него явно крутилось соболезнование, но он не мог его из себя выдавить. Ровно в этот момент тот же официант с кленовыми листьями на маске принес им две бутылки вина и первое блюдо из заказа. Одну бутылку он поставил ближе к Ги Хуну, вторую — к Ин Хо, наливая обоим в бокалы. Сон заметно расслабился, что ему не придется ничего отвечать. Ин Хо было интересно, о чем тот думал. Жалел ли он его? Может, клюнул на ту человечность, что скользнула по лицу Ин Хо по его желанию? Тема семьи явно была дорога Ги Хуну, и Хван теперь намеревался узнать о его семье побольше, когда они приступили к еде. За окном солнце тем временем почти пропало, лишь огибая красными лучами высотные здания, оставляя городу свои прощальные блики, которые красиво ложились на правую сторону лица Ги Хуна.       — Что насчет твоей семьи? — спросил Ин Хо, неторопливо разрезая говяжью вырезку ножиком, придерживая вилкой.       — По-моему, ты и так все знаешь, — фыркнул Ги Хун, распилив вилкой мясо и засунув его в рот.       — Не совсем. У тебя была жена? — спросил Ин Хо. Он помнил разговор Ги Хуна и Чон Бэ, но мужчина не знал, что он подслушивал.       — Да, была, — уныло ответил мужчина, сосредоточенно поедая содержимое широкой тарелки.       — Она жива? — с надеждой на обратное спросил Ин Хо.       — Да.       Мужчине явно было тяжко о ней вспоминать, и это вводило в бешенство. Он все еще вспоминал о какой-то женщине, которая и оставила его? Такого милого, идеального Ги Хуна. А сейчас все еще где-то дышала и ходила по земле…       — Где она сейчас? — спросил Ин Хо, подлив себе больше вина. Ги Хун, к сожалению Ин Хо, отчего-то его не пил. Мужчина, утиравший салфеткой рот, в этот момент возмущенно бросил ее на стол.       — Зачем тебе эта информация? Мы давно больше не вместе, и все на этом, — Ин Хо мог чувствовать его сожаление, сокрытое под слоями раздражения. Он все еще скучал по ней?       — И часто ты о ней вспоминаешь?       — Скорее о том, что она у меня забрала, — произнес он как-то печально, но потом скривился, будто пожалев о словах. Вначале, Ин Хо подумал о том, что она могла забрать какую-либо недвижимость или другую ценную вещь, но, глядя на поникшего Ги Хуна, отказался от этой мысли. Ин Хо некоторое время внимательно изучал его.       — У тебя есть ребенок.       Ги Хун молча кивнул, и впервые за весь вечер потянулся за вином, осушая почти весь бокал за раз. Ин Хо хотелось что-нибудь сломать от сдерживаемого гнева, но он был обязан держаться. Хван лишь подлил вина в бокал его мальчика. Этим должен был заниматься их личный официант, но Ин Хо отослал его еще в начале, чтобы разговаривать со своим Ги Хуном в полной приватности.       Некоторое время они ели в тишине, слушая отдаленную спокойную живую музыку и поглядывая за окно. Ин Хо все еще раздумывал насчет бывшей жены и ребенка Ги Хуна, но постарался задвинуть мысли о них на второй план, чтобы не портить себе настроение. Сейчас он ужинал со своим мальчиком, который, кажется, наслаждался вкусной едой и вином. Порции были не слишком большими, но в заказе их было несколько разных. Им принесли вторую, моллюсков в винном соусе, которые сразу приглянулись Ги Хуну.       — Как ты познакомился с Мирэ? — неожиданно первым подал голос Ги Хун. Ин Хо приятно удивился его интересу к продолжению диалога.       — Он был курсантом в полицейском участке и вскоре стал моим протеже, — Ин Хо отпил вина, ожидая чужой реакции. Ги Хун мягко вскинул брови, поглядев на него несколько секунд, после возвращаясь взглядом к мидиям. — Я готовил его к сдаче экзаменов.       Ги Хун немного замялся. Он снова глотнул вина — видимо, оно ему понравилось. Вряд ли он когда-нибудь пил настолько дорогой алкоголь. Ин Хо сделал мысленную заметку заказать такое же на дом, специально для его мальчика. В его коллекции еще не было этой марки, но теперь она обязательно пополнится.       — Тебе интересно мое звание, не так ли? — спросил Ин Хо проницательно, и Ги Хун кивнул. — Старший суперинтендант.       Мужчина напротив него приоткрыл рот в изумлении, во все глаза глядя на Ин Хо. Хван знал, что у Ги Хуна, вероятно, шли вразрез его два образа.       — Теперь понятно, отчего ты такой… властный, — хмыкнул Ги Хун, придя в себя.       Ин Хо усмехнулся и закончил со своей порцией. Скоро должны были подать десерт — мороженое с тофу и лепестками имбиря. Ги Хуну должно было понравиться.       — Ну, кем работал я, ты, вероятно, уже вынюхал, — нелестным словом отозвался о нем Ги Хун. Ин Хо и правда знал о нем некоторые факты, найденные или рассказанные ему его ищейкой Мирэ, но все же имел несколько вопросов. Диалог про жизнь Ги Хуна потек почти что легко.       Сон, у которого от алкоголя и особенного свойства вина на щеках выступил симпатичный румянец, участвовал в диалоге почти непринужденно, хотя и не рассказывал особо личных фактов. Он, вероятно, настолько давно не пил, что теперь само по себе крепкое вино быстро действовало на его организм. На это Ин Хо и рассчитывал, поэтому был рад, что ему не пришлось уговаривать Ги Хуна пить вино. Мужчина явно расслабился и задавал еще несколько вопросов в ответ про Ин Хо: немного про работу, про Мирэ, попытался даже разузнать про то, как он попал на Игру, но Хван мягко перевел тему на другую. Ги Хун, как и ожидал Ин Хо, с удовольствием ел десерт, расслабленно откинувшись на мягкую спинку стула. В этот момент их диалог приостановился, и вовремя, когда за окном неожиданно раздались хлопки фейерверков — наступила полночь, но Хван даже не заметил течения времени. Ги Хун, видимо, тоже. Сейчас он, слегка повернувшись на стуле в сторону окна и положив локоть на спинку стула, во все глаза смотрел на разноцветные брызги, мерцающие перед ними. На фоне — далекие горы Пухкансан, темнеющие позади. Ин Хо было абсолютно плевать на грандиозный салют, за которым, без приуменьшения, наблюдал весь город. Он смотрел только на своего Ги Хуна, впитывал его расслабленный, удовлетворенный вид. Все, что Ин Хо надо было для счастья сейчас, это идеально сидящий белоснежный костюм мужчины, слегка открывающий вид на нежную грудь, полуприкрытые глаза, слабо различимая улыбка на тонких губах, уложенные вьющиеся волосы и его розовые щеки. Ин Хо аккуратно пододвинул свою ногу вперед, касаясь носком обуви чужой туфли. Ги Хун даже не дернулся: настолько поглощенный представлением и умиротворенной атмосферой, он совсем забыл, кто сидел напротив, и даже не знал, что ему хотелось с ним сотворить. Благо, столик был идеальных размеров, чтобы Ин Хо мог свободно касаться своей ногой чужой голени. Тот не возразил даже когда Ин Хо стал его поглаживать под столом, чувствуя чужое тепло даже сквозь ткань их брюк. Хван не касался его туфлёй, чтобы не испортить девственно белый цвет, хотя ему жутко хотелось провести еще выше, к внутренней стороне бедра Ги Хуна, который, кажется, потихоньку стал осознавать действительность и в следующую секунду лениво перевел взгляд с картины за окном на нечитаемое лицо Ин Хо.       В этот момент небо разразилось ярко красным всплеском, и Ин Хо мягко улыбнулся, когда почувствовал чужое движение ноги, слабо подавшуюся ему навстречу. Всего на мгновение, но Ин Хо ясно ощутил это, отметил слегка приоткрывшийся рот, немного нахмурившиеся брови и этот неповторимый прямой взгляд с толикой непонимания, но и какой-то затаенной чувственности. Ги Хун дрогнувшими пальцами потянулся к бокалу и осушил остатки вина, облизнув губы. И все это время неотрывно смотря на Ин Хо. Кажется, особое вино начинало вступать в полную силу. Ги Хун поерзал, теперь все же пытаясь уйти ногой от прикосновения.       — Все в порядке? — спросил Ин Хо, вкладывая ровно столько напускного беспокойства, сколько требовалось, чтобы Ги Хун ничего не заподозрил. Он лишь мотнул головой, вновь облизнул пересохшие губы. Расстегнул пару пуговиц пиджака и слегка подергал за ткань, чтобы освежиться потоком воздуха — теперь грудь была открыта еще сильнее. — Хочешь вернуться домой, Ги Хун? — в ответ он кивнул, и Ин Хо позвал официанта, который принес им счет. Мужчина не глядя его оплатил. Ги Хун немного замялся с тем, чтобы подняться, поправил пиджак и только потом встал, кидая украдкой взгляд на Ин Хо.       — С вашим партнером все хорошо? — вежливо поинтересовался официант с легкой улыбкой, ожидая, пока они будут готовы покинуть комнату. Ин Хо улыбнулся в ответ. Партнером. Ги Хун при этом что-то недовольно возразил парню, но Ин Хо пропустил колкость мимо ушей — ему было чертовски приятно, что их назвали парой.       — Он всего лишь перебрал с алкоголем, — пояснил Ин Хо с той же улыбкой и приобнял сопротивляющегося Ги Хуна за талию. Официант кивнул и они направились к выходу через длинные коридоры ресторана. По дороге Ин Хо подошел ближе к официанту, незаметно вкладывая в его руку крупную сумму.       Ги Хун шел немного покачиваясь, тяжело дышал и иногда приваливался боком к Ин Хо, который и сам чувствовал более слабое действие алкоголя и удовлетворенно прижимал мужчину к себе. Надев на него верхнюю одежду, повел к машине. Он успел написать Мирэ чуть ранее, поэтому черный «Мерседес» уже ждал их у главного входа. Ин Хо усадил Ги Хуна и сам сел рядом. Мужчина тут же откинулся на спинку сидения, слегка сползая по ней. Он стянул с себя куртку, откидывая ее вбок. Ин Хо отмахнулся от расспросов слегка обеспокоенного Мирэ.       — Ты перебравших людей в жизни не видел? Заводи машину.       Встревоженный Вербовщик послушно повел авто, более не подавая голоса. Ин Хо же удовлетворенно наблюдал за своим Ги Хуном и подсел ближе, зажимая мужчину между дверью автомобиля и собой. Спустя некоторое время поездки, Ин Хо аккуратно скользнул правой рукой вокруг талии мужчины.       — Не трогай меня, — слабо выдохнул Ги Хун, и Ин Хо не сомневался, что каждое прикосновение к нему вызывало у того приятные чувства. Ги Хун, тем не менее, устало опустил свою голову сначала на спинку сидения, а затем лениво скользнул по ней на чужое плечо, прикрывая глаза.       — Мой хороший, ты весь горишь, — сказал Ин Хо низко и тихо, губами касаясь чужого лба и целуя. — На тебя всегда так действует алкоголь, или дело в чем-то другом? — с намеком спросил Ин Хо и опустил левую руку на чужое бедро. Правой он все еще прижимал его к себе за талию. Ги Хун слабо запротестовал, поерзал и поднял голову, пытаясь отдалиться. Ин Хо лишь сильнее сжал ладонь на бедре и сместил ее на его внутреннюю сторону, подбираясь ближе к промежности. Гладкая ткань приятно скользила под кожей и совсем не сдерживала жар чужого тела. Ги Хун слабо выдохнул и свел ноги вместе, сжимая ладонь Ин Хо между ними. Лицом он отвернулся от него, глаза были зажмурены, а волосы спадали на лоб. Ин Хо не мог удержаться и потянулся поцеловать чужой загривок, спускаясь губами ниже, к лацкану пиджака, который закрывал ему возможность добраться дальше вниз. Ги Хун теперь вырывался активнее. Хотя Ин Хо мог видеть его возбуждение, он его не трогал.       — Я же вижу, что тебе хорошо от моих прикосновений, Ги Хун. Зачем ты вырываешься? — томно спросил Ин Хо, искоса взглянув в сторону Мирэ. Очертания его фигуры были заметно напряжены, а пальцы, сжимающие руль, почти побелели от натуги. Ин Хо хитро улыбнулся.       В ответ Сон что-то произнес, почти неслышно, словно в бреду. Кажется, что-то про «приставания» и «издевательства». Мужчине захотелось рассмеяться — тот и правда все еще думал, что Ин Хо не получал настоящего наслаждения непосредственно от их контакта? Ин Хо поднял руку с бедра и скользнул ей между лацканами пиджака, на горячую гладкую грудь. Для удобства он расстегнул еще одну пуговицу и вернулся на свое законное место, чтобы сжать чужую грудную мышцу. Тыльной стороной ладони он чувствовал деликатность шелка рубашки, а лицевой — нежность кожи его любимого мужчины, который теперь издавал слабые звуки, мало походящие на стоны, но он был близок к этому с каждым поглаживанием и поцелуем Ин Хо. Особенно мужчине нравилось, как он реагировал на прикосновение к своим соскам.       Мужчина так увлекся, что даже не заметил, как они приехали. Хотя с тем, как Мирэ нервно вжимал педаль газа в пол, было неудивительно, что они добрались так скоро. Под конец поездки Ги Хун все же оттолкнул Ин Хо, который уже успел полностью расстегнуть его пиджак и вовсю исследовал чужое тело ладонью. Он даже поцеловал его в щеку, но Ги Хун злостно отворачивался и извивался, и прикосновение губ вышло смазанным. Ин Хо потерял себя в наслаждении от этой маленькой игры — Ги Хун был болезненно возбужден, а на глазах у него выступила влага. Желание довести его до слез вспыхнуло с новой силой, но времени на это не было, когда Мирэ резко остановил машину и вылетел из нее, не попрощавшись.       Ин Хо оторвался от своего Ги Хуна, оставляя того подрагивать и тяжело дышать.       — Мы приехали, — сказал Ин Хо, и мужчина медленно потянулся за упавшей на пол курткой. Хван хотел помочь ему, но он яростно оттолкнул его с неожиданной силой.       — Не трогай меня больше! — почти крикнул он и попытался открыть дверь машины, в начале промахиваясь по ручке. Он вывалился на улицу, захлопнув за собой дверь, и Ин Хо позабавлено улыбнулся, приподняв брови. Его скромный мальчик даже в возбужденном состоянии продолжал ему отказывать. Но это было не критично, Ин Хо и не хотел заходить сегодня ночью дальше обычных прикосновений. Весь план с особым вином был только ради того, чтобы Ги Хун возбудился от его касаний — не слишком сильно, но достаточно, чтобы поверить в силу наслаждения, которое дарили его руки. Если Ин Хо сейчас пойдет до конца, то Ги Хун точно догадается, что с вином было что-то не так. Но сейчас он, по плану Хвана, должен вновь впасть в самобичевание и задать несколько вопросов собственной ориентации. Наблюдать за ним в следующие дни будет просто усладой.       С такими мыслями Ин Хо покинул автомобиль и направился вслед за нетвердо шагающим Ги Хуном. Хван оглянулся, чтобы взглядом найти Кана, привалившегося к небольшому зданию с садовыми принадлежностями рядом. Это хорошо, что он не побежал за Ги Хуном. Видимо, понял, что такая выходка не понравится Ин Хо. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел прямо на Хвана каким-то туманным, задумчивым взглядом. Мужчина в ответ коротко улыбнулся, и Мирэ кивнул на прощание.       Ин Хо шел неторопясь, но нагнал Ги Хуна, у которого не было ключей, у двери. Он открыл ее, пропуская Сона вперед. Встречала их, конечно же, вездесущая мяукающая Пабу. Ги Хун почти что споткнулся об нее, не заметив, но даже в таком состоянии нагнулся и погладил ее. Все то время, пока они раздевались и поднимались, они не проронили ни слова. Наверху Ги Хун развернулся от двери их спальни, явно намереваясь пойти в свою старую. Ин Хо, конечно же, этого ему не позволил и подтолкнул по направлению к другой двери.       — Если ты опять будешь ко мне лезть… — со слабой угрозой в голосе процедил Ги Хун, когда они были внутри. Ин Хо лишь толкнул его спиной к шкафу и стал стаскивать с него пиджак.       — Я тебя больше так не трону, обещаю, — сказал Ин Хо, все же стоя в непозволительной близости. Ги Хун устало прикрыл глаза и стиснул зубы. Он уже не был возбужден, как тогда, в машине, но все еще отзывчиво реагировал на любые даже невинные касания. Алкоголь в вине и наркотик делали его податливым и бессильным. Ин Хо методично снял и рубашку с брюками, которые помог Ги Хуну перешагнуть, держа за руку. У самой кровати Сон выдернул свою ладонь и залез сам, почти упав на кровать. Он был в одних трусах, но, видимо, ему было наплевать. Забравшись под одеяло, он сказал что-то грубое и почти сразу отрубился.       Ин Хо, медленно раздеваясь, почти светился от довольства. Закончив с ванными процедурами, он вернулся в комнату, выключил свет и устроился рядом с Ги Хуном, обнимая его правой рукой и с удовольствием утыкаясь лицом в голую спину. Голова от алкоголя слегка жужжала, быстро погружая его в желанный сон.       На завтра Ги Хун точно будет смущаться собственных реакций на прикосновения другого мужчины, и Ин Хо собирался с удовольствием за этим понаблюдать.