Бумажный человечек

В душе Вэй Ину пришлось потратить некоторое время, чтобы вернуть себе способность ясно мыслить. С одной стороны, Вэй Ин давно понял, что мужские тела привлекают его больше, чем женские, так что ничего удивительного не было в том, что Усянь засмотрелся на красивую мужскую фигуру. С другой стороны, рассматривать Ванцзи в таком ключе было… Странно? Сначала хотелось сказать, что это было чем-то противоестественным, но нет, как раз естественным-то это и было – Ванцзи ведь просто красивый мужчина, коих в жизни Вэй Ин повидал немало. Таких красивых, конечно, может, и не встречалось… Но конкретно у этого было столько недостатков, что красивое тело не могло их перевесить, так что, опять же, не считается. Выйдя из душа, Вэй Ин понял, что Ванцзи уже спит. Он лежал на кровати, в своей привычной позе трупа, и только мерное дыхание отличало его от настоящего свежеприставившегося мертвеца. Вэй Ин недовольно цокнул, но все же улегся на кровать с другой стороны – какой смысл в демонстративном отказе от благ цивилизации, если демонстрировать его некому? Уснуть долго не получалось, Вэй Ин крутился, наверное, не меньше часа. Это не было редкостью для него, но сейчас казалось, что во всем виноват человек рядом с ним – хотелось пихнуть его, заставить проснуться, чтобы он не смел так внаглую… что? Лежать? Тихонько дышать? Непонятно что, но что-то в Ванцзи бесило, так что Вэй Ин не выдержал и, перекатившись на его половину кровати, слегка толкнул мужчину в бок, якобы случайно во сне. Ланец не пошевелился, даже дыхание не сбилось. Тогда Вэй Ин решил пихнуть его. В темноте рука попала не по плечу мужчины, а вскользь проехалась по груди. Под футболкой ощущалась горячая, белоснежная – Вэй Ин это помнил спустя годы – кожа. Усянь остановил руку на груди, ненадолго задержал, кожей чувствуя биение сердца, и медленно повел ладонью вниз, слегка прощупывая мышцы. Легкое скольжение по хлопку футболки, невесомое, чтобы Лань не проснулся – теперь уже Вэй Ин этого не хотел. Рука горела от этого касания, правда, может ланец просто болен и температурит? Или это Вэй Ин болен, раз позволяет себе такое? Второе – однозначно. Рука доползла до пресса – даже так, сквозь ткань, чувствовались рельефные мышцы. Едва коснувшись края футболки, Вэй Ин одернул руку, возвращая ее на грудь. Ему кажется, или дыхание Ванцзи участилось? Когда рука поднялась до ворота футболки, и ладонь только-только задела нежную обнаженную кожу шеи, как Лань открыл глаза и, все также смотря в потолок, проговорил хриплым голосом: – Не спится? Вэй Ин сразу не нашелся с ответом. Что вообще можно сказать в такой ситуации? – Ой, а я проверял, дышишь ли ты, – получилось глупо, но уж как получилось. – И как? – все тем же спокойным хрипловатым голосом. – Хуяк, – грубо и немного по-детски ответил Вэй Ин. Его опять почему-то стал дико раздражать Ванцзи с его манерой речи. Ланец не стал отвечать, а Вэй Ин вернулся на свою половину кровати и принялся прокручивать гневные мысли в голове. Чем больше он думал, тем сильнее Ванцзи бесил. Раздражение поднималось из глубины души, подпитывалось каждым услышанным звуком, наполняло и не давало уснуть. Масла в огонь подливало и то, что Ванцзи теперь проснулся и периодически немного шуршал одеялом, устраиваясь поудобнее. – Да ты можешь дышать потише? И хватит шевелиться, ты там дрочишь что ли? – вдруг взорвался Вэй Ин. Он откинул одеяло и решительно перекатился обратно, к Ванцзи. – Хочешь, я сам тебе подрочу? – предложил он со злой усмешкой. – Ну что, соглашайся, может, так быстрее заснешь? С этими словами Вэй Ин перекинул одну ногу через Ванцзи и навис сверху. Непонятно было, что Ванцзи увидел, но при взгляде на лицо Усяня его зрачки резко сузились, а руки заученным движением с молниеносной скоростью нажали на акупунктурные точки на пояснице Вэй Ина. Тело Темного заклинателя сразу обмякло, он начал заваливаться на Ванцзи, но тот его подхватил и аккуратно уложил на свою половину кровати. – Какого хуя, Лань?! – Вэй Ин не мог двигаться, но мог говорить (вернее даже орать) и собирался пользоваться этой возможностью до последнего. – Ты ебанулся в край? Да я же…мммм…мммм! Немного запоздало, но Ванцзи наложил-таки клановое заклятие – теперь губы Усяня были плотно склеены между собой. Он знал, что, сопротивляясь, сделает только хуже, но не мог остановиться. Сейчас, без возможности пошевелиться или свистом призвать на помощь духов, Вэй Ин почувствовал настоящий ужас. Одна часть его понимала, что он в относительной безопасности – рядом с ним сильный заклинатель, а дом полон свидетелей. Если бы Лань всерьез хотел ему навредить – у него была куча возможностей, когда они одни уходили гулять в горы. Сейчас, кстати, это казалось ужасной неосмотрительностью. На грани с глупостью. Другая часть Вэй Ина вспоминала все пережитые им ужасы и твердила, орала, что оказаться в таком положении, в доме с сильным призраком, рядом с мужчиной с неясными намерениями – смертельно опасно. Вэй Ин старался размеренно дышать – это все, что ему оставалось, чтобы не скатиться в панику, чтобы не выпустить Старейшину, не повторить то, что случилось семь лет назад. Ему казалось, что Тьма уже начала непроизвольно собираться вокруг него, легкими, холодными, невесомыми завитками касаясь открытой кожи. Он бы прогнал ее, если бы мог. Если бы все его части этого хотели. Когда дыхание окончательно сбилось, Вэй Ин зажмурил глаза в последней попытке успокоиться, как вдруг почувствовал теплое касание. Ванцзи сжал его ладонь – левой рукой, той самой, на которой не было теперь клановой ленты. Следующим движением Лань наклонил голову куда-то к шее Вэй Ина и тихо проговорил, почти на грани слышимости: – Расслабься. Что-то внутри привычно огрызнулось на слова ланьца, но вот та часть, что испытывала страх на грани паники, что собирала Тьму в надежде защититься, неожиданно послушалась заклинателя. В груди будто развязался тугой узел, напряжение спало и стало заметно легче дышать. Лань Ванцзи лежал рядом с ним, крепко сжимая ладонь. Его еле слышное дыхание слегка холодило кожу шеи, но сейчас не раздражало, а вселяло уверенность. Было так спокойно, как не было уже очень давно, кажется, много лет. Чувство безмятежности, безопасности, нет, защищенности, такое иррациональное и всепоглощающее, накатило и закрыло собой. Дыхание само собой замедлилось, тело налилось усталостью, и очень быстро, незаметно для себя, Вэй Ин уснул. Проснулся Вэй Ин в прекрасном настроении. Впервые за долгое время его не мучали сны-воспоминания. И тело, и голова ощущались легкими, отдохнувшими и полными энергии. В комнате никого не оказалось, поэтому Вэй Ин не сразу вспомнил о произошедшем вчера, он даже не сразу сообразил, где находится – за годы стало привычным просыпаться каждый раз в новых местах. Буквально несколько минут, и воспоминания вчерашнего вечера потоком захлестнули, так, что Вэй Ин рывком сел на кровати, обхватив голову руками. Сейчас, при свете яркого утреннего солнца, стало ужасно стыдно за свою несдержанность. Не справился с собственным раздражением, а потом глупо запаниковал, оказавшись обездвиженным. Так нелепо. Будто импульсивный подросток. Как после такого смотреть в глаза Лань Ванцзи? Наверняка тот и сам понял уже, что за сосед ему достался. Прежний Усянь раздражал Ванцзи, что заставляет чувствовать нынешний? Отвращение? Пренебрежение? Жалость? Только вот этого не надо. Вэй Ин глухо простонал в сложенные ладони и отправился умываться. Если повезет, сегодня удастся не оставаться с Ванцзи наедине, а к вечеру он что-нибудь придумает, чтобы снова не ночевать вдвоем. Когда Усянь вышел из комнаты, вокруг царила тишина и спокойствие. Казалось, в доме не осталось живых людей. Быстро заглянув на кухню и в одну из спален, дверь в которую была сейчас открыта, Вэй Ин убедился, что почти весь первый этаж был пуст. Только зайдя в гостиную, Усянь увидел, наконец, одного из младших адептов. Парень сидел в кресле, в то время, как Дун Сю спал, свернувшись в неудобной позе на диване. Вэй Ин зашел в комнату и поманил парня. – Что у вас случилось? Где все? – спросил Вэй Усянь, когда они вышли за порог комнаты. – Господин Мо, все в порядке, Хангуан Цзюнь и остальные адепты сейчас на втором этаже – время медитации. Мне позвать Хангуан Цзюня? – Нет-нет, у меня к нему никаких дел нет! А ночью все было спокойно? – Вэй Ин недоверчиво посмотрел на спящего на диване мужчину. – Да, сегодня никаких происшествий не было. Господин Дун всю ночь не мог сомкнуть глаз от волнения, только недавно успокоился и заснул. Что ж, видимо, не у него одного были проблемы со сном сегодня ночью. Только вот у Дун Сю не оказалось рядом Второго Нефрита клана Лань, чтобы вовремя взять за ручку и успокоить. В любом случае, предаваться самобичеванию сейчас было непродуктивно, поэтому Вэй Ин направился на кухню в поисках съестного. Завтрак, очевидно, уже прошел, но в холодильнике нашлась миска белого риса и немного вчерашнего тофу собственного же приготовления – очевидно, на него больше никто не позарился. Когда Вэй Ин закончил завтрак, со стороны коридора послышались шаги и приглушенные голоса – похоже, время медитации закончилось. – Господин Мо, – на кухню зашел Лань Сычжуй, – вы проснулись. Мы можем отправляться? – Да, в общем-то можем. Ты знаешь куда ехать? Оказалось, что Сычжуй не только знал куда ехать, но уже вбил нужный адрес в навигатор внедорожника, на котором приехали Вэй Ин с Ванцзи. До нужного места было ехать не больше двух часов, что вселяло надежду успеть вернуться до вечера. На заднее сидение залезли Сычжуй и Цзинъи, клятвенно заверив Усяня, что получили на это разрешение от Хангуан Цзюня. Самого Ванцзи Вэй Ин до отправки так и не увидел – он так и не спускался со второго этажа, чему Вэй Ин был, по правде говоря, рад. Родители девушки жили в небольшом городке, скорее даже поселке, на севере от Чифэна. На въезде в поселок стояла красивая вывеска, уверяющая, что горячие источники Нинчэна – лучшие во всем Китае. Дома в поселке были, по большей части, малоэтажные, на вид дорогие и ухоженные. Видимо, это была разновидность пенсионного курортного поселения, нигде у домов не виднелось детских площадок, зато везде висела реклама оздоровительных центров и клубов по интересам. Нужный им дом оказался типичным для этого поселка – двухэтажный таунхаус, с ухоженным садом и живой изгородью. Возле дома были припаркованы два дорогих автомобиля. Вэй Ин с младшими Ланями вышли из автомобиля и позвонили в дверь. Пару минут из-за двери не было ничего слышно, однако, затем дверь открылась и на пороге появилась молодая женщина. – Госпожа, здравствуйте, – Вэй Ин учтиво слегка склонил голову, – я хотел бы увидеть господина и госпожу Мао. Мы из заклинательского ордена, – Вэй Ин не стал уточнять, из какого, потому что сам он сейчас имел весьма неопределенный статус, – о нашем приезде должны были предупредить. Женщина кивнула, видимо, она была в курсе их визита, и проводила заклинателей в дом. Там их встретили хозяева дома: немолодой седой мужчина с волевым лицом, имеющим неуловимое сходство с лицом погибшей девушки, и моложавая женщина с мягкими чертами, искаженными многочисленными подтяжками. Пара производила впечатление той самой «хорошей семьи», девушки из которых особенно ценились, как примерные жены. В ходе разговора выяснилось, что Мао Хуа – так звали девушку – была их единственной дочерью. Госпожа Мао постоянно утирала глаза во время разговора, да и ее мужу приходилось несколько раз прерывать речь, чтобы успокоиться. Судя по рассказам, Мао Хуа была очень счастлива в отношениях с Дун Сю и, несмотря на большую разницу в возрасте, влюбилась в него с первого взгляда. Такой же – влюбленной и счастливой – она оставалась до последних дней жизни. Девушка часто носила открытую одежду, и родители никогда не видели на ее теле следов каких-то повреждений. Сам Дун Сю рядом с невестой всегда тоже выглядел счастливо, поддерживал ее начинания и даже потакал в желаниях: например, тот дом, в котором мужчина сейчас жил, был куплен и во многом обставлен, потому что этого захотела Мао Хуа. Чем дольше Вэй Ин слушал, тем более задумчивым становился: версии отваливались одна за другой и пока никаких зацепок не было. Наконец, он задал один из главных вопросов, ради которых и отправился в эту поездку: – Госпожа Мао, не было ли в жизни вашей дочери инцидента с попыткой навредить ей? Например, задушить? На словах Вэй Ина женщина начала стремительно бледнеть, так что к концу фразы ее лицо сделалось почти полностью белым – только подкрашенные губы выделялись на фоне.