По ту сторону форточки

*В какой пиздец я попала?

В детстве я хотела быть то гинекологом, то учителем, то танцором, то еще кем-нибудь. Когда пошла в школу, захотела стать президентом, чтобы люди жили счастливо и не знали ничего плохого. Вообще, не знаю, как я смогла вырасти относительно добрым человеком при таком пиздеце, что творился у меня в жизни. Отца я никогда не знала: он бросил мою мать беременную, но это база для нашей страны. Родила меня моя мамуля в девятнадцать, образования у нее особого не было, поэтому приходилось ей подрабатывать то тут, то там. Оставляла меня постоянно на соседку тетю Лену, которая была.... необычных нравов. Ее бабки с нашего подъезда осуждали за то, что она не вышла замуж сразу после школы и не родила пятерых. Такой жизни Лена не хотела и меня воспитывала по таким же взглядам. Да и вообще, ее я считаю больше мамой, чем родную мать. Нет, я не виню ее, она делала все, чтобы прокормить нас обеих. Сутками пахала в свои двадцать, чтобы не остаться на улице. Но, к сожалению, из-за подобного образа жизни мама умерла, когда мне было девять лет. Что-то с сердцем у нее было. Полгода я провела в приюте, а после Лена смогла добиться опеки надо мной. Вообще, она была хорошей, правда. Не смотря на свой разгульный образ жизни. С детства я всегда интересовалась, почему тетя так отличается от всех и почему ее так не любят. С возрастом стала понимать, что она тупо отбилась от стада и не побоялась жить так, как сама хочет, а не следовать за "традициями". Лена научила меня многому, даже как безопасно открывать бутылки пивка. Разница в возрасте у нас небольшая – всего-то семнадцать лет. Поэтому отношения между нами были не родитель-дите, а как у подруг. Она всегда меня во всем поддерживала, даже разрешила в шестнадцать лет набить первую татуировку – знак бесконечности, который символизировал мою вечную молодость. Ну, так я считала на тот момент. Шли годы, Лена познакомилась с молодым человеком, который впервые за ее 40 лет запал в душу. Диме было тридцать четыре года, он был безумно экстремальным человеком. И с парашюта прыгал, и на мотоциклах гонял по трассе, и в лесу на неделю с минимальными ресурсами выживал, и многое другое. За это, наверное, Ленка его и полюбила. Они были свободными, независимыми орлами. И эти орлы отправили меня в дальнее плавание, как только я закончила институт. Вы спросите, по какой специальности? Я отучилась на психолога, потому что хотела помогать людям справляться в трудных ситуациях. Там же, в институте, как по классике, я познакомилась с Андреем. Он учился на юридическом факультете, мечтал работать в Органах и нести справедливость в жизнь. Андрей был очень хорошим, заботливым парнем, всегда отчитывал меня за мои какие-то "грехи". Лена всегда смеялась надо мною, говоря, что где-то ее воспитание дало сбой, раз я выбрала себе такого ангелочка. Я же считала, что противоположности притягиваются – плохая девочка и хороший мальчик. Спустя десять лет наших отношений Андрей умер. Рак печени. Это было очень неожиданно для нас, потому что сам парень об этом даже не подозревал. Просто в какой-то момент ему стало безумно больно, и мы поехали в Москву на обследование. Там врачи сказали, что жить осталось не больше полугода. Было больно. Было тяжело. Было страшно. Я прошла все стадии: и торг, и гнев, и принятие. Но жизнь такая, что постоянно ты получаешь такой пиздец о котором даже никогда не думала. Честно скажу, я пыталась жить дальше, правда. Пять лет я продолжала дышать в нашей с ним квартире, смотрела на его фотографии и улыбалась на людях. Но проходя домой, рыдала в подушку. Говорят, что время лечит. Не уверена. Мама умерла, когда я была маленькой и особо не осознавала. Да и детская психика быстро заблокировала плохие воспоминания. В тридцать пять лет все ощущается иначе. Ты живёшь с этой болью, мозг "не уберет" это, как бы не хотелось. Поэтому, в острой стадии истерики я перерезала себе вены. И вот сейчас я обитаю в каком-то сером пространстве, совершенно не ощущая свое тело. Прокручиваю всю свою жизнь в голове, испытывая желание закричать. Ну за что мне столько хуйни в жизни? Даже сейчас я не в раю со своими близкими, а непонятно где блять! Где мое умиротворение? — Здесь ты права, — где-то сверху послышался голос, по которому нельзя было определить пол человека. Но рядом никого не было. — Но могу дать крохотную надежду. Твое «долго и счастливо» совсем близко. — Неужели? — равнодушно отвечаю я. — Я же мертва. — Пока что, — хмыкает оно, — у меня есть кое-что для тебя. — И что же? — безразличию в моем голосе можно позавидовать. — Хочешь прожить новую жизнь? — Очередное говно на каждом шагу? — истерически смеюсь, захлёбываясь. — У меня совершенно нет сил. Я опустошена. — А если я скажу тебе, что могу притупить все чувства о твоей старой жизни? Ты будешь проживать в новом теле с ощущением, что просто прочитала книгу или посмотрела фильм. Боли не будет. — Что за новая жизнь-то? — вздыхаю, понимая, что выбора у меня особо нет. — Оу, — по голосу слышно, что оно ухмыльнулось, — тебе понравится. Ты немного знакома с этой реальностью. — Хотите засунуть меня в какой-то фильм? Или может быть в книгу? — заинтересовано спрашиваю. — Только можно не в какую-нибудь дешёвую романтику. — Как ты относишься к магии? Я замираю. Ну не-ет. Нахуй! — Да, ты правильно все поняла. — Почему именно туда? — протестую. — Можно меня куда-нибудь, где не будет какой-либо войны и всякой магической хуйни? — Войны были, есть и будут, дитя. — Да я события почти не помню! Я же лет в пятнадцать по приколу прочитала, потому что это было популярно, и все. Какие-то ключевые моменты может и вспомню, а остальное? Мне как там жить? — Я верю в тебя, Катерина, — моей головы будто касается вечная мерзлота. — Я сделаю тебе подарок, чтобы ты не обижалась на старушку. — Старушку? — воскликнула я. — Вы всё-таки женского пола?! — Нет, — хмыкает, — я в твоём предоставлении женского пола. — Ладно, — протянула, — тогда как мне к вам обращаться? — Как душе угодно. — Можно я буду вас звать Ингрид? — Ингрид? — попробовала на вкус имя, — мне нравится. — Так что за подарок? — Ах, да! Прости, запамятовала. Возраст не тот, сама понимаешь. Я поставлю тебе ментальный блок, чтобы никто не смог залезть тебе в голову. А то испугаются тому, что за херь у тебя там творится. Да и тебе так будет проще адаптироваться. — Спасибо. — Хочешь попросить что-нибудь еще? Я пока добрая. И тут я задумалась. Любой нормальный человек попросил бы какие-нибудь плюшки по типу всемогущества и так далее. Но мне оно нахера? Я никаким божеством быть не хочу. Мне, пожалуйста, заверните спокойную жизнь и домик у озера. А, ну и безбедную жизнь. Горы золота мне хватит думаю. — Я наверное оставлю желание на потом. Вдруг пригодится. — Разумно, дитя. Ну что же, тебе пора. Меня начинает вращать в пространстве, что становится хуево. Я сейчас блевану. — Подождите! Вы не сказали про того, кем я буду! — Это будет приятным сюрпризом для тебя. После этих слов мир погрузился в темноту. *** Я лежу на каком-то жёстком матрасе в светлой комнате. Рядом пикает какая-то аппаратура. Наверное, я в больнице. Тело меня не слушается, я будто застыла. Получается только дышать. Так, надеюсь, меня как-нибудь подлатают, а то инвалидом до конца жизни не хочется быть. Итак, пока я нахожусь в таком состоянии, надо подумать. Ингрид меня действительно не обманула — прошлая жизнь ощущается так, будто я на нее смотрела со стороны. Это и радует, и нет. Надеюсь, что воспоминания об Андрюхе меня не покинут. Они бесценны. Говоря о воспоминаниях, нельзя не заметить то, что в моей голове происходит процесс слияния двух личностей. Вы спросите кто второй? Гермиона Грейнджер блять. Девочка уже учится в Хогвартсе на втором курсе. И сейчас, судя по отрывкам воспоминаний, она, точнее я, уже несколько месяцев находится в таком состоянии. В голове крутится какая-то мысль, но уловить не могу. Сложно контролировать свой поток мыслей, когда у тебя идёт, так скажем, перезагрузка в голове. Мое сознание, мой опыт и знание сливается с сознанием, опытом и знанием Гермионы. Теперь я чувствую себя так, будто у меня две личности. Но думаю, что надо воспринимать себя Гермионой со знанием взрослой женщины из России, чем взрослой женщиной из России в теле Гермионы. *** Не знаю, сколько я так нахожусь, но думаю, что минимум две недели. Меня регулярно посещают мои друзья — очкарик и рыжий. Ну, то есть, Гарри Поттер и Рон Уизли. Они рассказывают мне обо всем. Из их дружного перебивания ближнего я поняла, что сейчас уже весна, где-то апрель. Значит, скоро эти придурки попрутся в логово змея. А еще это значит, что меня скоро вернут в нормальное состояние. И это не может не радовать. Вообще за это время мои две личности соединились до конца, и теперь я себя ощущаю на среднее арифметическое, то есть на 24 года. И меня расстраивает, что придется еще несколько лет общаться с детьми, потенциальными подростками, у которых в скором времени начнут бушевать гормоны. Кстати, радует, что находиться в этой хуйне, а не школе, осталось 3 курса. Я добавила очко к карме девочки за ее, теперь уже мою, феноменальную память. Она, когда узнала, что волшебница, то понакупала всяких книжек (благо родители у нее довольно состоятельные), одной из которых стал «Свод законов магической Британии». И то, что я узнала, а она почему-то не обратила внимания (странно, да?) — это положение маглорожденных. Оказывается, обучение в Хогвартсе не бесплатное. За нас платит Министерство и чистокровные рода. И после окончания 5 курсов я должна буду или отработать огромные деньги, если точнее 5000 галеонов, причём неизвестно каким способом отработать, или отдать всю сумму разом. Никаких рассрочек и кредитов. И тут я бы начала биться головой об стену, если бы не лежала трупом. Вроде, насколько я помню, 1 галеон равен 5 фунтам. Значит 5000 галеонов = 25000 фунтов. А это дохуя, извините за мой французский. И тут передо мной стоит выбор: грабить магглов или заняться нелегальным бизнесом. Первое сделать не позволяет мне совесть, Андрей бы меня убил за такое, поэтому выбор очевиден. Сейчас Поттер убьет змейку, а я потом на 3 курсе запасусь диктофоном, куда предварительно запишу пару словечек на парселтанге с помощью Гарри, и спущусь вниз за ядом и кожей. Думаю, что во Франции этим летом я смогу обзавестись нужными подпольщиками. Вы спросите, почему Франция? Потому что уже мои родители запланировали отпуск в середине июля именно в стране багетов. Посещу магический квартал, чисто так поинтересуюсь. Только нужно будет сменить внешность и желательно возраст. А для этого у меня есть несколько припасенных флакончиков Оборотного зелья. Гермиона всё-таки умная девочка, отлила в пару баночек зельецо, а потом уже стала женщиной-кошкой. Так что минус одна проблемка. *** Сок Мандрагоры был готов. Это я поняла, когда мне в глотку Мадам Помфри начала вливать какое-то жутко горькое зелье. Не буду описывать все то, что со мной происходило, потому что это было ужасно. Но с помощью других зелий меня подлатали хорошенько так, поэтому я сразу же побежала на праздник, чтобы наконец-то вкусно поесть! Вы бы знали, как я за все это время соскучилась по жареной картошечке! Но, думаю, что здесь такого не будет. Еще неплохо было бы расспросить Поттера про Тайную комнату. Как только я зашла в Большой зал, на меня обратилось множество взглядов, но я побежала навстречу Гарри, который при виде меня буквально вывалился из-за стола и бросился ко мне. Рыжий так и остался, но он меня как-то не волнует пока. Надо еще узнать, какие тут герои, может они отличаются. Уже садясь за стол Гриффиндора и накладывая себе все, что можно, не успела я и глоток сока сделать, как внезапно появился Хагрид и с таким жаром хлопнул Гарри и Рона по плечам, что те ткнулись носом в тарелки с бисквитом со взбитыми сливками. Вслед за этим профессор Макгонагалл сообщила, что по случаю столь отрадных событий дирекция сочла возможным отменить годовые экзамены. На удивление всем я радостно рассмеялась. Наверное, они списали это на то, что я столько времени провела в оцепенении, что немного «того». Но меня не ебет чужое мнение. Также наш декан добавила, что четыре сотни баллов, полученные Гарри и Роном, обеспечили Гриффиндору Кубок школы еще на один год. А тут еще Дамблдор объявил, что, к сожалению, профессор Локонс не будет больше преподавать защиту от темных искусств, он потерял память и едет лечиться — ликование школьников разделили и несколько профессоров. — Вот жалость, — проворчал Рон, уплетая пончик с джемом. — Он только-только начал мне нравиться… *** Остаток семестра растворился в ослепительном солнечном сиянии. Хогвартс постепенно вернулся к своим обычным будням — правда, с небольшими изменениями. Отменили занятия по защите, исключили из Попечительского совета Люциуса Малфоя. Драко перестал разгуливать по школе с таким видом, будто весь Хогвартс — его вотчина. Вид у него теперь всегда был обиженный и угрюмый. Быстро, слишком быстро наступило время отъезда. Гарри, Рон, Фред, Джордж, Джинни и я заняли купе в экспрессе Хогвартс — Лондон. До начала каникул остались считанные часы — ученикам пока еще можно колдовать, и мы самозабвенно отдалась любимому занятию. Играли во взрывающиеся карты, пускали последние оставшиеся у близнецов хлопушки и обезоруживали друг друга с помощью заклинаний. Почти у самого вокзала Кингс-Кросс Гарри вдруг кое-что вспомнил: — Джинни, а помнишь, ты видела: Перси делал что-то такое, чего потом очень стеснялся и просил тебя никому не рассказывать? Что это было? — Конечно, помню. — Джинни хихикнула. — У Перси завелась подружка. Фред, вставший за книгами, уронил целую связку — прямо на голову Джорджу. — Что-что? — Староста Когтеврана, Пенелопа Кристал, — объяснила Джинни. — Это ей он писал письма все прошлое лето. В школе они встречались тайком. Я как-то вбежала в пустой класс, а они там целуются. Потому он и был не в себе, когда на нее… ну… понимаете… когда на нее напали. Вы ведь не будете его дразнить, не будете? — спросила она с тревогой. — Я и не думаю об этом! — сказал Фред, который выглядел так, будто его день рождения наступил раньше. — Конечно, не будем, — захихикал Джордж. Экспресс замедлил ход и остановился. Гарри достал перо, кусочек пергамента и повернулся к нам с Роном. — Это номер телефона Дурслей, — сказал он Рону, дважды наскоро написал номер, пополам разорвал пергамент и вручил друзьям половинки. — Прошлым летом я объяснил твоему отцу, как пользоваться телефоном, он научит тебя. Позвоните мне: два месяца говорить только с Дадли — я этого не вынесу! — А ты расскажи дяде с тетей, какой подвиг совершил, — пошутила я, когда мы окунулись в людскую толчею перед заколдованным барьером, — и они будут тобой гордиться. — Гордиться? С ума сошла! Они знаешь как расстроятся! Столько раз дорогой племянник был на волосок от гибели и уцелел! Да они взбесятся!